Отрывок из дневника Учиха Такео от пятого апреля.
せいり
Время было где-то около полудня, как внеочередное собрание совета клана завершилось, и глава наконец всех распустил. В совет входят всего шесть человек, помимо Учиха Мадары, еще двое детей прошлого лидера клана — Учиха Мизуми и Изуна, Учиха Такео — что занял место своего отца, после его смерти, двое старейшин лет пятидесяти — Учиха Мафуми и Учиха Фумайо. Что касалось последнего, этот шиноби был выходцем одной из трех главных ветвей клана Учиха, что из поколения в поколение наследуют улучшенный геном стихии грома, но который, к сожалению, наследует далеко не каждый член этой ветви. И даже тот, кто рождается с этой силой далеко не всегда может обуздать и выдержать всю природную мощь, что несет за собой плачевные последствия и тяжелые заболевания. Фумайо говорит, что великая сила дорогого стоит, Мадара, на свое удивление, с мужчиной охотно соглашается. Но Учиха Фумайо свято верит в то, что рано или поздно появится тот, кто обуздает в полной мере эту стихию и подчинит себе мощь громовержцев. Во вторую же ветвь клана входят Учиха Такео, и его младший брат Райден, и когда-то входили их родители. Их ветвь наследует один из мощнейших и уникальных видов генджуцу мангекье шарингана, что действует в разы сильнее и эффективнее генджуцу глаз остальных членов клана. В центральную ветвь Учиха входил Таджима, а вернее его жена — Учиха Гин, и все их дети. Только та исключительная способность и сила, что имела их семья помимо права наследования власти — сенсорика, — передавалась лишь по женской линии вместе с именной нагинатой. Нагинатой можно было овладеть в полной мере лишь в скупе с сенсорикой, поэтому это оружие и передавалось среди женщин, и ждало именно Учиху Мизуми, после Гин. Сенсорные способности для клана, члены которого без того поголовно имеют предрасположенность к доджуцу, — явление уникальное и крайне полезное, оттого многие внешние кланы и шиноби удивляются, когда встречают на своем пути сенсора с горящим шаринганом в глазах. Судьба знатно повеселилась над Таджимой и Гин, подарив им пятерых сыновей, что явно не смогли иметь предрасположенность к сенсорике, и одну единственную дочь, что являлась третьим ребенком в семье и унаследовала эту силу от матери. Вся надежда с распространением редчайшего генома в клане ложилась на плечи детей, у которых могли бы родиться девочки, но двое сыновей погибли еще до того, как им исполнилось десять, еще один погиб до своих тринадцати лет, а двое, оставшихся в живых, и вовсе не думали заводить семьи. Мадара все же для себя пришел к выводу, что женщины его не привлекают ни в каких аспектах абсолютно, разве что в качестве хороших напарников, друзей или же собеседников — не больше. А с Изуной тоже было все просто — он слишком молод и помимо ремесла шиноби посвящает жизнь самому себе, не заглядывая даже в завтрашний день своей жизни, если, конечно, речь не идет о миссиях. О какой семье и детях может идти речь? Старшие брат с сестрой и не настаивали, не навязывая младшему женитьбу и все, что было так далеко от моральных и жизненных ценностей юного Учиха. — Старшая сестра! Мизуми, поглощенная своими мыслями, что уже несколько часов не давали никакого покоя, — сама не до конца понимая, куда ступает, преодолела значительное расстояние от зала собраний всего за пару минут. Голова была тяжела от размышлений, а взгляд озадачен. Действительно стоило сегодня выспаться. Было еще несколько нерешенных личных вопросов в мыслях, но принцесса решила отложить их разбор на потом, как все раздумья прервал громкий голос брата, который становился все ближе. — Изуна? — негромко произнесла Учиха, как младший брат наконец до нее добрался и остановился возле, восстанавливая едва ли сбившееся дыхание, а после расплываясь в своей ослепительной фирменной улыбке. — Я тебя зову-зову, ты не слышишь, что ли? Чего такая ты вялая, Ми-ми? Не выспалась? — в своей привычной и обычной манере Учиха засыпал сестру уймой вопросов. Все бы ничего, но в данный момент девушка не в состоянии подхватить инициативу шустро вести диалог с гиперактивным парнем и слету ответить на все его вопросы. Принцесса прикрыла глаза, в попытке переварить все в голове, и скривила лицо. По неспешной реакции и задержки ответа, Изуна моментально понял посыл сестрицы и громко заразительно расхохотался, хватаясь жилистыми руками за плоский живот. — Боже, Изуна, я тебе сейчас глотку вспорю. — делая промежуточные паузы между словами, ответила куноичи, подняв взгляд и зло нахмурив аккуратные брови. — Ладно-ладно! — умолкнув и выпрямившись, возвышаясь над сестрой в свои сто семьдесят четыре. Вот же зараза! Как вымахал за последние годы! Теперь-то не принцесса будет едва ли чуть ниже себя смотреть. Прочитав по идентичным себе глазам сестры безмолвный вопрос, младший сосредоточился и перешел к сути. Видимо, сестрица сегодня без особого настроения и энергии. — Я хотел с тобой поговорить. Заходил к тебе сегодня ночью, извини, не мог дождаться до утра! Но, кстати, почему-то тебя не застал… — парень на долю секунды задумался, перебирая круговорот и коктейль из разных, несвязанных между собой, мыслей, в попытке что-то да вспомнить. — Ах да! — громко воскликнул Изуна. — Еще об этом… Где ты была ночью? И с кем? Ты заглядывала к Такео-куну? Он кажется идет на поправку! Слышала об этом? — Изуна! — гораздо сдержаннее, чем планировалось, возгласила Учиха, в попытке оставить очередной непрекращающийся поток болтуна Зузу и выставила руку вперед в знак протеста. — Изуна, помедленнее, пожалуйста! — Да-да, извини! — младший вновь ослепительно улыбнулся. — Где ты ночью была? Когда братец так улыбался, Мизуми, кажется, могла все на свете простить и спустить с рук этому наглецу, его черным кукольным глазам и это ярчайшей фирменной улыбке. Если у каждого в жизни было свое солнце, то в солнцем в жизни строгой принцессы шарингана был младший брат. И всегда только он. У девушки было два младших брата, помимо Изуны и еще один старший, помимо Мадары — и каждого из братьев она, как единственная девочка в семье, любила безоговорочно, но отчего-то ближайшим и любимейшим всегда был именно Изуна. Учиха сама не знает с чем связана такая ярая привязанность к этому фарфоровому личику и собственно к его обладателю, но был единственным, кто всегда — абсолютно всегда был рядом и вне зависимости от ситуации мог заставить искренней улыбке засветиться на лице принцессы. Никто больше не обладал таким талантом. День не будет полным и ярким, если в нем не будет Учихи Изуны, его ряда умопомрачительных рассказов и вопросов, его заливного смеха и улыбки. И никто больше не называл принцессу «Ми-ми». — О чем ты хотел поговорить ночью? — сделав вид, что что-то было пропущено мимо ушей, тактично проигнорировав последний заданный вопрос брата, переспросила девушка. — О Мадаре. — кратко выдал Изуна. Он был уже серьезен. Просто фантастическая способность переключаться в зависимости от ситуации и условий. Учиха хотела было расслабленно выдохнуть, но позже вспомнила, что не нужно подавать признаки, что могут вызвать какие-либо подозрения со стороны проворливого младшего. Кажется, техничный соскок с темы был пропущен мимо внимания младшего брата. Видимо, не такой уж он и вечно внимательный, как любит напыщенно хвалиться при каждом удобном случае, а может просто умело делает вид, что чего-то не замечает. — Да… Да, я тоже хотела с тобой это обсудить… — как-то расплывчато начала брюнетка, нервно растирая мозолистую кожу на руках, собирая беспорядочные мысли в кучу. — О его здоровье, я полагаю, ты тоже хотел поговорить? Как Мизуми и думала — она не единственная, кто невооруженным глазом видит, что происходит с Мадарой и с состоянием его здоровья. И отчего-то девушка уверена, что они с Изуной далеко не единственные в окружении старшего брата, кто замечает признаки значительного ухудшения зрения или же резкой смены настроения. У старшего Учиха были проблемы не только с физическим состоянием — все шло из психических расстройств, что медленно, но верно, год за годом, выстраивали тесную и прочную клетку, в которую Мадара самолично себя вгонял. По-видимому, и не планировал исправлять эту ситуацию, что больше и раздражало младших, которые настоятельно рекомендовали повнимательнее относиться к себе и как можно меньше использовать техники мангекье шарингана. Но когда и кого Учиха Мадара, помимо своего давно поехавшего внутреннего «Я», вообще слушал? Никогда и никого. — Если старший брат не остановится, то ослепнет окончательно, — высокий голос Изуны разочарованно осел, тогда же появилось неприятное и давящее ощущение того, будто все краски внутри заводного юноши в миг потеряли свои яркие цвета. — И как бы это не звучало, потеря зрения — это меньшее, что его ждет. — Я понимаю, Изу… — женская ладонь легла поверх жилистой аккуратной руки младшего брата, заботливо поглаживая. — Но к чему ты ведешь? У тебя есть идеи решения этого? — Да. — в ответ взяв сестру за руку, черные глаза смотрели твердо и уверенно, что девушке стало некомфортно. Кажется, Учиха догадывалась к чему ведет младший и внутри неторопливо начал разжигаться яростный огонь, параллельно идущий с чувством страха. — Мы… Нет, я мог бы пожертвовать сво… — Нет, Изуна! — сдержанно громко, так, чтобы не привлекать лишнего внимания вокруг, воскликнула Мизуми, грубо перебивая брата и не лишая того какой-либо возможности закончить свою мысль. Но это и не было нужно, принцесса все прекрасно поняла. Ее ужасающие мысли только подтвердились. Неужели младший брат легко готов так просто взять и отдать свои глаза, чтобы спасти старшего от тьмы? Девушка сильно сомневалась, что Изуна в полной мере понимал и осознавал, что вообще собирался делать. — Я знаю, что ты хочешь сказать и мы уже говорили об этом. И вновь я отвечаю тебе нет! Младший в момент опешил от резкого ответа сестры и по коже пробежали неприятные мурашки, как он столкнулся с горящим от гнева взглядом угольных глаз, напротив. Да, действительно, старшую сестру злить ни в коем случае нельзя. Хватка на юношеском запястье стремительно окаменела, а острые ноготки болезненно впивались в белоснежную кожу. Учиха едва ли мучительно зашипел. Идентичные пары угольных глаз убийственно и тягуче-молчаливо прожигали друг друга больше полутора минуты. Изуна, на удивление, держался напористо, держа твердое сопротивление против сестры, но и та не сдавала позиции. Психологическая выдержка обоих Учиха была выточена до идеала, оно и не удивительно. Это зрительное и безмолвное противодействие могло продолжаться чуть ли не вечность. Но прежде всего то положение, в котором на данный момент находился Изуна — когда по обе руки был крепко скован сильной и натренированной хваткой принцессы, — было крайне дискомфортным не только по физическим ощущениям. Мимо проходили соклановцы, мало кто обращал внимание на этих двоих, в любом случае, никто давно и не удивлялся очередным перепалкам братьев с сестрой. Кажется, это было уже в порядке вещей. Но юноше вполне хватало того, что руки сестры были намертво сцеплены на его собственных. Это может подорвать это авторитет! Особенно, когда мимо проходят молодые девушки из их клана! Стоило приложить сил, чтобы сдвинуться с места и попытаться выбраться из женской хватки. Мизуми сжимала длинные пальцы только крепче, питая хватку чакрой. Через прямой тактильный контакт она четко ощущала, как мятная чакра в организме младшего брата яро разбушевалась, что и вызвало веселую ухмылку на женском лице. Заметив, что девушка слегла отвлеклась, Учиха вернул ей насмешливую ухмылку и в один момент, ловко и безболезненно скрутив девичьи жилистые руки, выбрался из цепкой хватки. — Чертов сопляк! — глухо выругалась девушка, как оказалась развернута спиной к парню, что уже во весь голос заливисто хохотал, крепче прижимая ее руки к ее же спине. Хотел было Учиха сказать еще что-то, как зоркий взгляд оказался прикован к девичьей шее, которая после всех этих маневров и трюков оказалась не до конца прикрыта высоким воротом темно-серой юкаты. На светлой коже были замечены предательские следы принадлежности в виде багровых засосов и лиловых небольших синяков, видимо, следов от пальцев. Изуна понял все сразу, не дурак, но в голове вдруг вновь всплыл интересующий его вопрос, на который ранее он так и не получил ответ. — Ми-ми… — отложив основную тему до следующего, более удачного момента, начал Изуна, вновь вернув голосу сталь. — Где ты была этой ночью?せいり
Главным минусом и слабостью Сенджу Хаширамы был страх. Нет, трусом он не был никогда, готовый в любой момент отдать свою жизнь ради своих близких и даже совершенно чужих и незнакомых, но главное, невинных людей, и готовый всегда бороться за свои идеалы и безопасность окружающих. Страх перемен, как бы то иронично не воспринималось в учет его великих целей на жизнь и на нынешнюю систему мира шиноби. Его пугает безызвестность неизбежного будущего. Будущего, которое с каждым днем подбиралось к новоиспеченному главе клана Сенджу только ближе и быстрее. За три прошедших года Хаширама так и не нашел в себе смелость признаться Минори об уже скорой женитьбе с принцессой клана Узумаки. Прекрасно зная нрав своей возлюбленной, Сенджу откровенно остерегался ее реакции и ответа, поэтому избегал этого крайне непростого разговора вполне осознанно. И так же осознанно на шел на этот шаг, понимая, что добром это не кончится точно, а давно запланированное событие себя ждать не заставит. Возможно, Хашираме было бы намного проще подготовить и себя, и Минори к этому, и наконец во всем признаться, если бы Тобирама вечно крайне настойчиво не напоминал старшему брату о том, что врать — это нехорошо. Если разобраться, то старший Сенджу и не врал избраннице своего сердца, а просто нагло утаивал такую важную вещь, как свадьбу с другой женщиной. Так же он и не был виновен в том, что когда-то очень давно Буцума заключил сделку с Узумаки Ашиной, что их дети должны будут вступить в брачный союз во имя укрепления родственных уз и приобретения для обеих сторон сильного и надежного союзника. Довольно выгодно и даже благородно со стороны жениха и невесты пожертвовать своим комфортом и интересами ради своих кланов. Казалось бы, обычное дело для людей их статуса, но Сенджу с этим смириться до конца не мог. Как нынешний и полноправный глава Сенджу, мужчина вполне может отказаться от заключенной его отцом сделки, но должен ли? — Если хочешь знать мое мнение, старший брат, — недолго раздумывая, начал Тобирама, развеяв нагнетающую тишину в помещении. — То я, как и прежде, настаиваю на твоей свадьбе с Узумаки-сан. По усталому вздоху брата, Сенджу в миг уловил все то, что нес в себе этот едва ли не страдальческий ответ, но все же продолжил: — Минори-чан прекрасный человек, а главное — здравомыслящий, — пояснил он, в привычной манере скрещивая руки на груди и опираясь спиной на стену позади себя. — Поэтому она вполне должна будет понять всю важность и необходимость этого союза для нашего клана. — Как ни странно, но я согласна с Тобирамой. — впервые за все время своего присутствия в кабинете главы клана, вступила в разговор Тока. — Минори сможет войти в положение. Хаширама молчал, пока две пары глаз ожидающе прожигали в нем дыры. В качестве некоторой защитной реакции от брата и кузины Сенджу прикрыл лицо ладонью, погружаясь в свои собственные мысли. — Я знаю... Знаю! — разгоряченно выдал мужчина, нервно растирая смуглую кожу под ладонями. — Я все прекрасно знаю и понимаю... Но все ведь не так просто. — Все было просто, когда вы были моложе и не были настолько близки. — не удерживая томительной паузы парировал Тобирама. И, стоило признать, был прав. — Если бы ты так с этим не тянул, только больше привязывая Минори-чан к себе и сам к ней прикипая, то все было бы куда проще. Действительно ведь. Вина Хаширамы была только в его слабости перед лицом горькой правды, которую до определенного срока он все равно должен будет вытащить на поверхность. Особенно в нежелании неизбежно испытать чувство потери и отпускать любимого человека. Никто и никогда так душевно не был близок к солнцу, освещавшее всем путь в счастливое и безопасное будущее, как Минори. Никто и никогда не был готов в полной мере понять Хашираму, даже младший брат, никто не был в состоянии коснуться каждого яркого луча солнца. Солнца, что должно светить в мирном небе для всех вокруг. Успешное заключение сделки с родственным кланом Узумаки внушало большую надежду на обретение сильного соратника и скорого прекращения вечных межклановых войн, долгожданного обретения мира, о котором сам Сенджу мечтал с самых ранних лет, вынужденно смотря на то, как братья и друзья отдавали свои жизни во имя чьих-то интересов и жалкой гордости. Оставалось, казалось бы, меньшее — сделать выбор и расставить приоритеты правильно. Выбор между своим или же общим благом. Сенджу считает, что он не имеет никакого права отказываться от ответственности, что была на него возложена когда-то отцом и матерью, братьями и сестрами, друзьями и соклановцами, что искренне верят в того, кто поклялся впредь не проливать кровь своих людей напрасно. Они верят в своего лидера, с гордостью идя в бой и отдавая свои жизни, и он не может никого подвести. Но вопрос в том: союз с Узумаки в самом деле так просто решит все проблемы или хотя бы значительно подведет к этому? — Узумаки-сан уже в пути. — Тобирама оторвался от стены, вскинув голову и отмахнув серебристую челку в сторону. — Но я до конца не могу понять цель его визита так рано. Около недели назад пришло письмо, в котором сын нынешнего лидера Узумаки ясно изъявил желание лично посетить земли потенциальных союзников, познакомиться и с глазу на глаз переговорить с главой клана, а по совместительству с будущим мужем его младшей сестры. Узумаки Сатору уже имел в кругах шиноби определенную репутацию талантливого шиноби — несмотря на то, что члены клана Узумаки не принимают особого участия в войнах, пока берега их страны остаются нетронутыми. Так же нынешний наследник Узумаки славился дурным и тщеславным характером. Поскольку репутация Сатору стремительно обгоняет его, Тобирама уже прознал о слухах, от того и не особо радовал преждевременного визита молодого человека и личного знакомства с ним. Но так же стоило отметить, что Узумаки является талантливым мастером фуинджуцу, чем и славился по всему миру клан красноволосых демонов, что хранил еще очень и очень много тайн. — Видимо, решил проведать и лично познакомиться с тем, кому планирует доверить свою младшую сестру. — спокойно предположила Тока, все так же ни на чуть не изменившись в эмоциях и тоне. — Выходит так? — Узумаки будут тут проездом на два дня, за которые Сатору-сан желает обсудить ряд вопросов. — ответил глава. Тобирама хмыкнул, задумчиво приложив грубую ладонь к подбородку и нахмурив светлые брови. Было, конечно, глупо полагаться и наивно верить одним только дурным слухам о дурном наследнике Узумаки до личной встречи. Младшему Сенджу явно нужно бросать привычку вестись и поддаваться предубеждению. Но, казалось, иначе он не мог, когда речь заходила о том, кто в потенциале мог неплохо так подействовать на нервы и испортить без того вечно угрюмое настроение. В любом случае, Сатору был известен своими умениями в техниках запечатывания. Если все пойдет хорошо, то для Сенджу это отличная возможность не в лишний раз обзавестись новыми знаниями в еще неизвестной, но уже чертовски интересной области джуцу. Тобирама примерно прикинул, что если старший брат в самом деле возьмет в жены принцессу Узумаки, то их клан обретет не только новых союзников, но и новые обширные знания, и техники, которые точно пригодятся в будущем в войне против клятых Учиха. Кажется, от одних этих мыслей внутри младшего Сенджу просыпается детский азарт, трепетно потеют ладони и малиновые глаза сияют от радости. — Раз события так стремительно идут друг за другом, — благо, низкий голос не выдал явных признаков нервно-приподнятого настроения. — Сроки поджимают, старший брат, а Минори-чан все еще не в курсе грандиозных планов. Хаширама вновь поник, устало опустив голову. Не пропустив мимо внимания ожидаемую реакцию брата, Тобирама тяжело выдохнул, но продолжил: — Я не хотел этого говорить, старший брат… — мужчина остановился, кажется, что-то обдумывая… Нет. Младший боролся с дилеммой стоит ли решиться ему огласить свои мысли и намерения или все же нет. Подобных терзаний за Тобирамой можно заметить крайне редко, только в достаточно сложные моменты, как приходит необходимость сделать выбор всем. Сейчас именно такая ситуация. — Минори-чан не заслужила этого, я знаю. Но она и не заслужила того, чтобы ты, старший брат, так долго таил от нее такую важную вещь. Либо скажешь ей ты, либо скажу я. Старший брат хотел было что-то ответить в свое некоторое оправдание, открыв рот, но тут же отбросил эту попытку, как младшим было озвучено последнее предложение. Тока так же умолка, прискорбно опустив темные глаза к полу. В помещении повисла крайне неприятная и гнетущая тишина. Возможно, со стороны Тобирамы все его слова и действия выглядели крайне эгоистично, может быть, от части такими являлись и на самом деле. Но зная многолетнее отношение старшего брата к вопросу женитьбы на инородной и незнакомой девушке, которую он в жизни не видел, и его многолетнюю привязанность и отношение к Минори-чан, — младшему было крайне сложно давить на старшего. Душевные терзания мучали обоих братьев и не сказать, что кузине было просто. Току брала обида за близкую подругу. Все трое понимали и признавали правоту обеих сторон этого некого морального конфликта и сложного выбора. Бесспорно, признавая свою роль и вину во всем этом, Хашираме было, пожалуй, хуже всего — оно и ясно. — Я хорошо понимаю почему ты так беспристрастен к этому вопросу. — Хаширама поднял голову, встречаясь темным, но пронзительным взглядом с малиновым напротив. Тобирама напрягся. — Конечно, тебе значительно проще. По твердости и горящей решимости в черных глазах брата, младший понял сразу — Хаширама все решил, только было не понятно к какому именно итогу тот пришел. Оставалось дело за меньшим — набраться достаточно смелости посмотреть в глаза жестокой действительности и принять ее, а после отказаться от одного из двух путей. — Ты ведешь себя как ребенок! — грубо возразил младший, сощурив вишневые глаза. — Понимая всю важность этого союза, ты все равно продолжаешь поддаваться своим эмоциям. Но, кажется, эмоциям и личным чувствам сейчас больше поддавался сам Тобирама. Идти на поводу брату он не собирался, прекрасно понимания, что выбирать-то тут и нечего. Ну, или ему одному казалось, что все элементарно. Если сейчас прямо спросить у светловолосого Сенджу, что бы выбрал он, находясь на месте родного брата — а выбирать было из чего, то, наверняка, он выбрал бы меньшее из двух зол, а вернее тот вариант, в котором выигрывает большинство, вопреки его личным эмоциям. Тобирама был готов благодарить Ками за то, что не стоит перед подобным выбором. Это было бы невыносимо. Но, тем не менее, выбор без каких-либо колебаний был бы сделан. Будет, мягко говоря, крайне неловко, если кто прознает об отношениях двух значимых фигур из вражеских кланов, но пока это могло не беспокоить мужчину. Сейчас были вопросы важнее и актуальнее. — Если бы ты знал, что я чувствую, ты бы говорил иначе, Тобирама. Но… Он знал. Младший брат знал какие чувства испытывает старший и полностью понимал его, но ситуации это менять никак не могло. Внимательно наблюдая за развитием отношений Хаширамы с избранницей его сердца, а также за длительными терзаниями перед тяжким выбором брата, Тобирама не был равнодушен к этому, пусть и пытался не вмешиваться, лишь время от времени напоминая тому о необходимости сказать правду. Думал, что брат сам с этим разберется и придет к верному решению, а по итогу довел все до точки невозврата. Когда глава клана в конец впадал в хандру, младший мог просто побыть рядом и быть молчаливой поддержкой для брата, последнему и этого было достаточно. Временами эта ситуация доводила и до ссор, которыми братья Сенджу никогда не славились до последних лет. Это угнетало обоих. — Во всяком случае, — не создав сильного шума, мужчина хлопнул по твердой поверхности деревянного стола и поднялся с насиженного места, отодвигая кресло назад. — Я уже все решил и больше говорить об этом не хочу. — смуглые ладони, коснувшись светлой ткани своего хаори, спешно прошлись по шву вниз, разглаживая, скорее, в попытке немного отвлечь свое внимание, нежели из необходимости. — Прошу прощения. Сенджу кратко поклонился младшему брату и кузине — что были, мягко говоря, удивлены, даже не зная, что сказать, спросить или возразить, — после чего поспешил удалиться из своего же кабинета, оставляя до бестактности прямолинейных родственников наедине с собой и кучей вопросов без ответов, что пока не торопились быть озвученными. Одна из удивительнейших способностей или же черт характера Хаширамы — умело и тактично уйти от морально тяжелых вопросов, не оставив никого в обиде, но оставив в некоторой прострации. Но от самого себя ведь не уйдешь, да и слишком долго Сенджу бежал от правды. Порой нужно сделать очень трудный выбор, принести жертву и на руинах собственного блага и счастья выстроить фундамент блага всеобщего — и Хаширама, как никто другой, прекрасно это понимал. Сенджу уже сделал свой выбор. И он искренне верит в то, что этот выбор является правильным.せいり
Выглядев знакомую детскую фигуру со спины, на которой гордо красовался герб в виде красно-белого веера, девушка направилась к мальчику. Райден сидел на корточках и что-то с глубоким интересом разглядывал на земле, положив руки поверх, неприкрытых тканью светлых шорт, коленей. Подойдя уже ближе, Мизуми наконец увидела, что так привлекло интерес юного Учиха — это была полупрозрачная сброшенная чешуйчатая кожа змеи. Занятно. — Здравствуйте, Мизуми-сан. — не поднимая головы и продолжая изучать светло-серыми глазами свою находку, произнес Райден. Учиха забавно удивилась, усмехнувшись и вскинув темную бровь. — Как ты узнал, что это я? — девушке показалось это странным, ведь за последние минуты мальчик не отрывал глаз от объекта своего изучения и как он понял, что к нему со спины приблизилась именно она? — Когда вы ходите в обыденной жизни — вы лениво волочите ногами по земле, только поднимая пыль, от того ваши сандалии часто в песке, и создаете своеобразный шум. — ловко рассудил юнец, подняв взгляд светлых глаз на принцессу, что теневой горой возвышалась над ним, скрывая от оранжевых лучей вечернего заходящего солнца. — А еще в учет вашего веса и телосложения, было ясно, что идет девушка. Интересное наблюдение, — посчитала Учиха, задумчиво хмыкнув. От много кого Мизуми не раз слышала о наблюдательности, любопытстве, прямолинейности, а также об отличающихся и интересных умственных способностей юного Учиха. И в принципе у принцессы не было оснований не верить этим словам, но когда все это было увидено лично — девушка была поражена. Учиха Райден действительно удивительный мальчишка. Его старший брат тоже отличался интеллектом и сообразительностью, но, кажется, младший в этом, тем более для своих-то лет, значительно преуспел. Стоило отметить этот момент. Теперь девушке было по-настоящему интересно на что способно это юное дарование и его особенности миропонимания. Вдруг появилось неожиданное желание, нет, даже необходимость обсудить этот вопрос с Такео — уж он-то явно знает о бо́льших талантах своего младшего брата. Но гнетущая изнутри недосказанность, неловкость, стыд и некоторая вина перед мужчиной ее в момент притормозили. Да и потом, не очень хотелось беспокоить Такео в госпитале, он еще не пошел на поправку. Было еще более стыдно за то, что за все эти дни Мизуми ни разу не проведала того, кто подставился ради нее под удар, получив серьезное ранение. Не потому что не хотела или было все равно. Нет. Она просто не решалась, что так же никак не могло оправдать ее. Не хватало смелости встретиться взглядом с темно-серыми холодными глазами, которые никогда в жизни не были холодны, смотря на нее. — Змея, что не способна скинуть свою кожу — погибает. — вдруг детский голос Райдена вывел Мизуми из ряда размышлений. Серые глаза, вернувшись к своему делу, внимательно разглядывали прозрачные засохшие чешуйки. — Сбросив кожу, змеи, можно сказать, обретают новую жизнь и свободу! Интересная цепочка, правда, Мизуми-сан? — мальчик вновь поднял глаза на девушку. Учиха про себя заметила, как мило и забавно на глаза Рэйи падает его жидкая челка, которую он с долей раздражения вечно откидывает в сторону. Это вызывало добрую улыбку. Все же, мальчик действительно чертовски похож на своего старшего брата. — Правда. — принцесса присела на корточки, уподобившись Райдену, и так же с интересом взглянула на змеиную кожу. — Но, Рай-кун, у этой цепочки тоже есть свой конец. Мальчик отвел взгляд и задумчиво надул губу, приложив ладонь к подбородку, на пример взрослого человека. Явно о чем-то размышлял. Вероятно, о словах Мизуми или о своем будущем ответе на это. Райден был очень мил на лицо. Большие глаза — отличимые от привычных глубоко-черных среди представителей клана Учиха, — с ярко-серой радужкой, в которой, казалось, можно было разглядеть ватные облака, пышные ресницы, овальное детское личико, тонкие бровки, курносый нос и плоские губы. Но на свои двенадцать он едва ли походил. Выглядел младше, на удивление. Примерно прикинув, можно даже представить каким красавцем он будет будучи юношей через пять лет или же мужчиной через пятнадцать. Но пока было достаточно и его старшего брата, чтобы удовлетворить свои мечтания о красивой мордашке младшего. — Да, вы правы, Мизуми-сан. — Райден улыбнулся, как тут же на щеках выделились ямочки. Загляденье. Учиха тут же вернула юнцу теплую улыбку. Они сидели во дворе дома — практически у порога, — в котором жил Такео со своим младшим братом. Седзи были открыты, впуская в дом свежий воздух, пока младший Учиха проводил время во дворе. Даже интересно, каково было Рэйи жить одному в пустом доме, пока старший брат проводил время в госпитале, где лекари не отходили от раненого ни на шаг. Райден явно часто посещает брата. Мальчику наверняка одиноко, элементарно поболтать не с кем, что он крайне сильно любит делать. — Как Такео себя чувствует? — вдруг начала новую тему она. — Идет на поправку? От того Мизуми сегодня и заглянула к мальчику — проведать, пока он один, и возможно как-то скрасить его одиночество, пока брат не вернется домой. Мизуми была уверена, что Такео все еще в госпитале. — Старший брат бредит во сне… — вновь откровенный ответ, что не заставил себя ждать. — Называет имя мамы, и еще несколько женских. Внутри, кажется, что-то неприятно кольнуло. — Каких женских?.. Принцесса была готова поклясться, что это была далеко не ревность. Нет, только не она. Просто интерес. Но так ли оно было на самом деле? В глубине души она понимала, что обманывает саму себя. — Разных. — лениво и равнодушно пожав плечами, непринужденно ответил Райден. Будто это что-то могло дать. — Но ваше чаще всего, Мизуми-сан. Угольные глаза расширились в удивлении. Хотела было принцесса ответить, как мальчик ей не позволил это сделать, перебив. — Мне не нравится то, как вы на него влияете. — голос ничуть не дрогнул, как и ни единый мускул на детском лице не шевельнулся. Мизуми показалось, что она ослышалась или мальчик оговорился. Но Райден как раз сказал то, что хотел сказать и то, что думает на самом деле. Да, действительно, годы идут, а юнец Учиха все еще ярко отличается от многих своенравием, грубой прямотой и откровенностью. Для своих лет он уже считает, что нет никакой нужды в том, чтобы врать или пытаться сгладить правду и острые углы, да кажется он и вовсе не умел это делать, но ему и не нужно было. Мальчик не чувствовал угрызений совести за то, что был откровенен во всем, потому что считал, что правда — это правильно, какой бы правда тяжелой ни была. Но и намеренно обижать и оскорблять кого-либо он тоже не видит надобности, но это не значит, что при необходимости он этого не сделает. Он может попросить прощения за свою резкость, но слов назад не возьмет. Принцесса шарингана и в жизнь подумать не могла, что будет чувствовать себя уязвленной дурой перед ребенком, хотя мальчик всего был на девять лет ее младше. Райден заметил тоскливо опущенные веки и уголки губ на лице девушки напротив. Понял сразу — задел. — Я вас обидеть не хотел. — в эмоциях он не сменился, но накрыл половину тыльной стороны ладони девушки своей рукой. — Простите. — Я знаю, Рай-кун. — она накрыла его небольшую ладошку своей второй рукой, трепетно потерев шершавую кожу под собой. Контакт был установлен, и они оба это понимали, отчего вновь тепло улыбнулись друг другу. Пусть Рэйи и был резок, но это было оправдано заботой и беспокойством о старшем брате и его здоровье. Сводя все к одному и прекрасно зная о мастерстве и ловкости старшего брата, отчего-то младший был уверен, что первый не просто так получил это тяжелое ранение и все вновь сводилось к принцессе. Как бы эти чувства и эта привязанность к Мизуми-сан не погубила Тихого Убийцу. — Что меня погубит когда-нибудь точно, Райден, — раздался из-за спины принцессы до боли знакомый низкий голос, что заставил все волоски на женском теле дыбом встать. — Так это твоя ужаснейшая откровенность, что покоя мне и на том свете не даст. Кажется, на несколько секунд даже сердце перестало биться. У Рэйи даже появилось едкое ощущение, что кожа принцессы в миг похолодела, а зрачки расширились сильнее, чем после наркотиков. Мизуми медленно обернулась назад, откуда донесся мужской голос, не размыкая хватки тонких пальцев на руке мальчика. Мужчина стоял на пороге своего дома, одной рукой с нажимом держась за деревянную раму седзи, — видимо, на ногах еще полностью он стоять не мог, а другой рукой держался за забинтованный живот, прикрывая ранение. На лицо он был расслаблен и даже слабо улыбался. Но выше мешковатых брюк, кроме нескольких слоев бинтов на талии на Такео не было ничего, что давало отличную возможность во всей красе разглядеть широкую крепкую грудь, ярко выраженные ключицы, рельефные плечи и руки. Такео выглядел чертовски прекрасно, не смотря на бинты с темным пятном с левой стороны под грудью. Угольные глаза не могли оторваться от созерцания превосходного тела, поднимаясь выше и по итогу встречаясь с сонными, но игривыми темно-серыми.