***
«— Ты ведь еще не осознала, все что ты делала до этого момента — эта искра, которая разожгла огонь, что сжигает тебя. — Но я не горю. — Горишь. — Не правда! Это бессмысленно. — Нет. Ты сгораешь. ... Однажды, ты поймешь, и тогда заметишь все следы от ожогов...» Огонь, что разъедает душу... Искрой, которая зажгла его, была любовь. Дазай не знал до этого момента, что такое любить. Внутри него - маленький мальчик потерявшийся в глубинах своего сознания и жестокого мира вокруг. Теперь он понял, что любит. Любит сильнее, чем кто-либо на свете! Ведь те, кто не имели ничего, а потом вмиг получили все, лучше понимают ценность вещей, чем те, кто рос, как роза под стеклянным куполом. Вот только... Вот только он не видел, что его собственные чувства сжигают их обоих. Оставляют невидимые шрамы. Это не те отметины, что Осаму скрывает под бинтами. Нет, это душевные раны. Кусочки их самих, что рассыпаются словно пепел, когда шатен ревнует. Когда не управляет собой, он причиняет боль сразу двоим. Но до этого момента парень не чувствовал это. Он не чувствовал это пламя в груди. Пламя раскаяния, сожалений, страха. Забинтованный просто не хочет потерять свой смысл жизни вновь! Не хочет лишиться той маленькой частички света в его осквернённой душе! Он жаждет верить, что у них есть будущее. Будущее, в котором юноша перестанет причинять вред, будет любить и будет любимым. Его светлое будущее рядом с Чуей...***
Альфа все также сидит у постели своего рыжего солнца. Сколько уже прошло? Час? Два? А может целый день? Он не знает. Шатен может сидеть здесь сколько нужно - Мори договорился. Он и сидит. Ждёт, ждёт, ждёт. Парень разговаривает с Накахарой, зовёт его, говорит, что любит и скучает. Сильно скучает. Дазай смотрит. Он смотрит на то, как запотевает кислородная маска от тихого дыхания омеги, как растрепались его огненные волосы, какое спокойное у него выражение лица. Осаму слушает. Он слушает мерное попискивание аппарата, измеряющего пульс и сердцебиение, шум в коридоре, тикание настенных часов: тик-так, тик-так, тик-так... Ожидание, словно птица в клетке. Ей крылья не расправить по весне. Ожидание - это железные прутья, не дающие светлой надежде выпорхнуть наружу. Решетка, что заковывает маленькую белую, словно первый снег, птичку в тяжелые рамки времени. Бесконечного потока минут и секунд, дней, часов... Время - эгоист. Ему плевать, что творится в мире, что где-то рождаются и умирают тысячи людей. Происходят аварии, катаклизмы, праздники, где-то смеются люди. Ему это абсолютно безразлично. Мы сами придумали время. Решили ввести единицу измерения и создали безжалостного монстра. Монстра, что вмиг рушит привычную жизнь, что не дает больше частичек себя, чтобы мы могли быть с любимыми. Время, оно несётся вперёд, когда нам хорошо, и ползёт, как черепаха, когда нам плохо. Запирает нас в рамки мучительного ожидания, сокращая наши нервные клетки. Мы сами создали это чудище, и нам же за него отвечать... Но кареглазый не хочет отвечать. Не он создал время. Дазай просто устал. За время сидения здесь он много чего надумал и понял. Осаму теперь понял, что чувствовал Чуя, когда он сам попал в больницу с язвами, когда не знал, что с ним, когда терпел его выходки. Когда видел злобные взгляды парня на всех, кто подходил слишком близко, когда замечал, как альфа мило разговаривает с девицами и чуть ли не целует их. Когда забинтованный ударил Тачихару... Теперь в мозгу бывшего суицидника встало все по местам. Пазл сложился в единую картинку: он - сволочь и идиот. Рыжик правильно называл его все это время! - Какой же я дурак, Чуя! - шептал парень, сдерживая поток слез. Он лежал лицом вниз, а его макушка упиралась в бок больного. - Прости меня! Пожалуйста, прости... Я так виноват. Чуя... Осаму замирает. Он чувствует, что по его ладони медленно ведут кончиком пальца, вырисовывая слово: «Идиот». Дыхание лежащего учащается, а густые реснички подрагивают. В этот момент шатен забывает как дышать, ходить или говорить. Он резко поднимает голову вверх и просто смотрит. В уголках коньячных глаз застыли соленные капельки. Но ненадолго. - Чуя! Чуечка! Ты слышишь меня? - голубые глаза медленно открываются и закрываются. Потом замирают в полуоткрытом состоянии и смотрят на зовущего. На его ладони вновь пишут: «Не ори». - Прости... Прости меня! Дазай уже не сдерживается. Все эмоции: все переживания и сомнения, вся любовь и сожаления выплескиваются наружу бурным потоком. Он опускается на грудь омеги и дрожит. Все тело содрогается. Накахара слегка кашляет и поднимает левую руку, перенося ее на шоколадную голову. Он легко оглаживает, зарывается вглубь и шикает, ведь хоть ожоги и закрыты, но при любом надавливании болят. Голубоглазый пока не может говорить: в горле першит и сил совсем нет. Голова, словно набита свинцом, но это не важно. Он жив и его половинка рядом с ним. Забинтованный никуда не уйдёт. Чуя тоже. Омега пишет: «Все хорошо. Я с тобой. Я не умру». - Если бы ты оставил меня, - начал Осаму, все ещё уткнувшись в лежащего. Неприятный запах медикаментов смешался с морозной вишней и темным шоколадом. - я бы тут же ушёл за тобой! - он усмехается. Накахара недовольно морщит нос: «Не порти момент, скумбрия». Они долго находятся в таком положении. Рыжик медленно моргает, гладя половинку по голове, успокаивая. Это помогает, и забинтованный больше не дрожит. Он слушает биение родного сердца, чувствует то тепло, которое искал всю свою жизнь. Долгую, мрачную жизнь, что сейчас наполнена светом. Светом любви и надежды. Его личный ангел. Его маленькое солнышко, к которому если подойти слишком близко - сгоришь. Преграда из колючей проволоки и тридцати трёх бетонных стен, которые омега так упорно выстраивал, пройдена. Этот маленький агрессор впустил в своё сердце Осаму. И отпускать уж точно не собирается. Пусть даже он его и бесит, пусть даже он и причиняет ему боль. Чуя любит. Он слишком сильно любит Дазая, поэтому не отпустит. Возможно, после случившегося все поменяется, а может и нет, но это сейчас маловажно. Накахара будет любить его любым, также как и альфа его. У них все будет прекрасно. Их больше никто и ничто не остановит на пути к счастью. К их общему счастью. Тому, что по праву принадлежит им. Они в этом более чем уверены. - Я люблю тебя, Чуя. - Я.. кх.. тоже... Теперь их ждёт светлое будущее, которое они действительно заслужили. Будущее для них двоих. Или ещё для третьего?