Lovesongs

[Тина] — Ты какая-то другая в последнее время. Сидя в уютном диванчике во внутреннем дворике смотрела на пушистые облака, плавно плывущие по голубому полотну утреннего неба. Вся эта облачная красота словно проплывала внутри, прописывая во мне созвучное ей настроение, и тешила безмыслием мои интровертные струнки. — Тань, ты слышишь меня? — мама подала мне парующую чашку. — Да, мам, прости. Выпала из реальности немного. Взяв кружку в руки, я смущённо посмотрела на неё. Выжимала каждую секунду из уединения, потому и не сразу среагировала на её голос. — «Влюблённые часов не наблюдают, счастливые за ними не следят». Я всё так же не посвящала её в святая святых моей души, но после совместного ужина, Дану каким-то чудом удалось добиться того, что тревожные нотки исчезли из взглядов. — Если бы я могла себе позволить не замечать, — отпила глоток тёплой жидкости. — О, ромашка, прямо как в детстве… спасибо большое. Мама обняла меня, присев рядом. — Но иногда ведь позволяешь… рядом с ним. — Там даже позволять не надо, само получается, — рассмеялась я. — Но тогда к реальности меня возвращает Паша и смартфон с напоминаниями. — А раньше у тебя были такие ежедневники, в которые ты все планы свои записывала, помнишь? — Конечно… Женина привычка… А ещё моя книжная мания, продолжающаяся и по сей день, нужно новый шкаф уже покупать. Не может даже самый классный планшет или электронная книга, при всех их плюсах и удобстве, заменить бумажную. Это волшебство прикосновения к страницам, которые с каждым разом становятся всё роднее… когда вы с книгой соприкасаетесь десятки раз в день, особая связь возникает между вами… А ведь все бумажные книги когда-то были деревьями, ты только подумай. — Ты о том, что бумагу для них делают из опилок? — Да, из маленьких осколков их энергии… дуба и сосны обычно… наносят истории и миры на них, получая такие себе совместные витражи магии природы и человека. — Напоминаешь мне твоего Дана сейчас. — Разве я до него не удивляла тебя неожиданными ассоциациями? — Сейчас я слышу в этом что-то большее, чем просто тебя. Мы перестали замечать, насколько похожими становились. Слова, обороты, образность — конечно, во мне как в женщине, его влияние проявлялось сильнее. Какой-то непроизвольный процесс, ничего не могу с этим поделать, и это, похоже, скоро станет слишком заметным не только маме. — Ты права, в этом действительно не только я… в этом уже мы. Она удивлённо выгнула брови. — Мы? У вас есть для нас новости? Понадобилось секунд пять, чтобы понять, что она имела ввиду. — Ма-а-ам, ну не в том же смысле, — не смогла сдержать смех. — Я и так в медиа через день беременна, только ты не начинай, ладно? Она хитро посмотрела на меня и покачала головой. — Ну, а почему нет? Сам Бог велел. Блин, я уже и забыла когда смущалась перед ней. Подростком ещё, наверное. — Бог мне ничего по этому поводу не велел ещё, потому пока под «мы» подразумеваю всего лишь нас двоих. Или нет? Наше откровение под щебетание птиц показало мне нечто большее, и, возможно, теперь моё «мы» действительно звучало иначе, сложно было понять. Она заметила, что я замешкалась, и снова вопрошающе посмотрела мне в глаза. — Точно? А то я тебя знаю, всё держишь в тайне до последнего. — Да, мама, точно, — поцеловала её в щёчку, закрепляя сказанное. Она взяла меня за руку, поймав мой взгляд. — Веня, кстати, не против. Внезапность, похоже, и её талант тоже. — Ты с ним уже говорила об этом? Ну, зачем. — Он ведь не только твой сын, а и мой внук, достаточно взрослый для этой темы. Мы с ним не только о школьных делах и еде разговариваем. Я не развивала специально детскую тему с сыном, искренне считая, что это уместно будет только тогда, когда мы встанем непосредственно перед фактом. Но раз мама уже спросила, почему бы не узнать, что он думает об этом. — И что Веня говорит? — Говорит, что каждый имеет право быть счастливым, и если это — часть твоего счастья, как он может быть против. Внук радует и удивляет не меньше твоего. Для него — всё просто, в отличие от вас двоих. Вы даже о свадьбе не думаете. Знала бы мама, как много всего таится за ширмой моего молчания. — Это моя вина мам, а не его. И на то целый ворох причин. С Женей всё было по-другому, я была другая. С твоей подачи ещё один нюанс вспомнился — я уже повенчана, а ты знаешь, что это значит. Разумеется, святой Отец даёт второе благословение в таких случаях, но по вере ты венчаешься один раз на всю жизнь. Мама задумалась. — Ты не сможешь сделать это снова?  — Клятвы, которые я давала другому человеку, не дадут мне, скорее всего, сделать это второй раз. — А что же Дан? Ему это неважно? Хороший вопрос. Надеюсь, что нет. — Без понятия, если честно, — на смартфоне пиликнуло уведомление и я, просмотрев, встала с дивана. — Мне пора, мам. — Паша? — Он самый. Съёмки не ждут. Она улыбнулась мне и заботливо добавила: — Только поесть не забывай, трудоголик мой. Мама всегда мама. День пролетел мгновением, как это всегда бывает, когда занимаешься тем, чем горишь. И снова творческий поток, в котором тоже была уже не только я. Наш сonnect развивался и мне оставалось только наблюдать за происходящим, повлиять было не в моей власти. Как это будет восприниматься зрителем, я пока могла только гадать, несколько концертов не дали мне полной картины, в которой я могла быть уверена. Насколько явной становится «обновлённая» Тина, насколько слаженно эти интонации ложатся на песни, достаточно ли эмоционального консонанса в тяжёлых песнях, в каком виде это доходит до зрителя. Одно дело задавать себе ментальный настрой, другое — обуздать эмоциональную горную реку, в которой мне едва удавалось держать равновесие. Спрогнозировать влияние этой энергии на процесс — нереально, слишком спонтанно она могла открываться. Перфекциониста во мне это удручало. Вдруг отснимем всё, и получится совсем не то, на что я рассчитывала? Время, деньги, всё в трубу. Ок, пусть не в трубу, но полуфабрикаты выпускать тоже не дело. Отпустить ситуацию не получалось, хотя остановить бесконечное самонакручивание всё же удалось, а значит, не всё потеряно. Ждала вечера, чтобы поговорить с тем, кому всегда удавалось найти для меня нужные слова. Хотя и видеосвязь, но сейчас и на том спасибо. — День утомил тебя? Его родные глаза сами по себе — отличное успокоительное. Вздохнув, я опустила взгляд. — Сама себя утомила. Грузить своими тараканами не хотелось, но мне нужно было поделиться с ним, выслушать его совет. — Что в этот раз? — он ожидающе смотрел на меня. — Чувства меняют меня, Дан. И я не поспеваю за этими изменениями. Непросто вплетать себя такую в творчество. Я ведь должна чётко знать, что доношу до зрителя, но во мне сейчас столько нового, что не получается формировать эмоциональный посыл как раньше. Нет уверенности, что всё именно так, как должно быть, и нет времени на адаптацию. В концертной атмосфере это не так бросается в глаза, но под прицелами камер… Это уже не та Тина, к которой привык зритель. — Зритель привык к тебе настоящей и ценит именно это, как бы ты не менялась. Думаешь, они не рады, что ты светишься? В печальных песнях ничего не диссонирует, если ты за это переживаешь, я же слышал. Читает мысли опять. Между кнутом и пряником, похоже, выбрал пряник. — Не могу настроиться как раньше… на сцене я уже привыкла быть одна… только я и зритель, понимаешь? Его взгляд стал строгим. Зря расслабилась, сейчас будет кнут. — Зачем тебе эта симуляция одиночества? Всё уже иначе, и быть искренним — вот, что важно сейчас. Важно всегда. Каждый возьмёт ровно то, что сможет. «Твой» слушатель — всегда останется «твоим», ты ведь сама называешь своих поклонников семьёй, подругами. Семья всегда поймёт. А начнешь кормить своего «волка-одиночку» на сцене — он вернётся и в жизни. Разве ты этого хочешь? Он был прав. — Нет, не хочу… не хочу. — Я — тем более. Неизбежно со временем звучать по-новому, даже в старых песнях. Когда энергия устаканится, поймёшь, что всё не так страшно, как казалось, — он снова смягчился. — Ты всё так же самодостаточна, малышка, я не посягаю на твою творческую свободу. Но пора принять, что мы теперь тоже её часть и довериться происходящему. Умиротворитель мой. От его пояснений всегда было чувство, что что-то внутри переключалось и начинало работать по-новому. — Расскажи лучше, как день прошёл. Наше «водолейское» — меняем тему и настроение практически со скоростью света. — С мамой утром был забавный разговор. О том, как ты влияешь на меня. — И как же? — Мы говорили о бумажных книгах, и я поделилась мыслью, что каждая из них когда-то была деревом, и несёт частички его энергии, потому чувства и мысли, запечатленные бумаге, создают особую магию ощущений от печатных книг, в отличие от электронных, — сделала паузу, поймав себя на моменте. — Вот, видишь, опять слово «магия». Об этом мама и говорила, твои слова уже везде. Дан рассмеялся и послал мне воздушный поцелуй. — Девочка моя, это давно очевидно. Но ты бы знала, как мне приятно это слышать и видеть. Просто океан тепла. Мой океан. — В общем, мама довольна? — светящиеся радостью глаза продолжали гипнотизировать меня. — Почти. — Почему «почти»? Рассмеялась, вспомнив, как неловко мне стало после её слов. — Сказала, что сам Бог велел быть беременной. Дан слегка улыбнулся, но взгляд стал серьёзным. — Вот вроде и смешно, а вроде и нет. Особенная тема, шутки должно быть в меру. — От посторонних слишком много внимания и приколов, потому моя реакция на любое затрагивание извне именно такая. Смех и ирония — всего лишь психологическая защита. Давай не будем… по крайней мере, не по телефону, хорошо? Как твой день? Он завалился на кровать и мило зевнул. — Извини, засыпаю… кроме студии, гулял сегодня в ботсаду с другом. Интуиция всегда ведёт меня к прекрасному, даже если оно скрыто на тайных тропах. Нашёл цветущую посреди лета акацию. Причём рядом стояли её «сёстры», с уже созревшими плодами, но у этой внутри — своя весна, прямо как у меня. Маленькое чудо, как тогда дома, с гнездом. Да ещё и, считай, в центре города, очень неожиданно. Киев приятно удивляет, поддерживая мою волну. — Такой себе ненавязчивый знак. — Как минимум, неожиданное и тёплое напоминание о том, как непредсказуемо прекрасны могут быть жизнь и природа. Надел сегодня твой браслет, может это он помог свернуть к особенному дереву, — улыбнулся мне хитро. — Или сам Бог велел. — Это будет теперь шутка недели, да? — В каждой шутке есть доля правды, ты же знаешь. Попрощавшись, долго лежала на кровати, купаясь в энергии нашего разговора как в тёплом море, и прокручивала в голове его «девочка моя»… Как же он произносил это… внутри каждой капельки нежности — скрытая жаркая искра, вспыхивающая во мне ответным желанием, когда звук его голоса достигал моих ушей. Образы наших ярких моментов, прожитых в этой постели, оживали в фантазии. И вот как теперь заснуть. Низ живота пульсировал, затягивая меня в волнующие воспоминания. Рука непроизвольно спустилась вниз и пальцами коснулась того, что любил ласкать он. Твоя мокрая девочка, Дан. Твоя. Вот и приятная сторона нашего общего поля. Как бы сделал он? Мягко и плавно, затем — по нарастающей. Вспышка — и его пальцы ласкают меня вместе с моими, я чувствую настойчивые нежные поцелуи на себе, и выгибаюсь дугой от нахлынувшего удовольствия. Да ладно… не может быть… или может? Снова вспышка — жар его губ и языка именно там, помогая мне добраться до вершины… но это ведь невозможно… О, боже… Возможно… ещё как… Тихие стоны с его именем сливались с растущей яркой волной, приближающей меня к пику. Мой… во мне… сейчас. — Давай вместе, малышка… Его голос сорвал последний барьер, и я взорвалась огненной волной, закусив губу в немом крике. — Вместе… Едва дыша… Закрыв глаза, довольно улыбалась, не убирая руку с заветной точки. Что это было? Он чувствовал? Потянулась за смартфоном, чтобы написать ему, но вдруг задумалась. И что я скажу? Покатилась со смеху, представляя этот полуночный монолог: — Даник, мне показалось, или мы кончили вместе? Спросонья однозначно оценит. Его голос был таким настоящим. Как он говорил…"тело воплотилось в душу». И все физические границы исчезли. Нереальная реальность. Или у меня едет крыша. Одно из двух. Или оба сразу. Так лет через десять и до телепортации дойдём, чего уж там. Свернувшись в своей любимой позе эмбриона, засыпала с мыслями о нём. И снова день пролетел как в timelapse вокруг главных событий внутри меня. Утро, сборы, дорога. Шаг, два, ещё шаг. Репетиция началась в небольшом зале, где мы отдыхали после дороги, пока персонал заканчивал подготовку большой сцены для выступления. После вокальной разминки осталось даже время перекусить и перекинуться парой сообщений с Даном, в то время как ребята переносили инструменты и наше оборудование уже на сцену. Когда всё было готово, Антон зашел позвать меня, и я, пользуясь моментом, решила спросить его о том, что волновало, не вдаваясь в причины происходящего. — Скажи мне, друг мой, насколько я изменилась за последний месяц на сцене? По реакции я поняла, что эта мысль для него не нова. Значит всё-таки это заметно. — У нас не так много было выступлений, чтобы оценить сполна, репетиции всё же не показатель. Лучше уточни контекст, чтобы я мог конкретней ответить на вопрос. Что-то изменилось, что-то осталось прежним. Могу ответить как твой музыкальный менеджер, или как зритель, смотря, что ты хочешь услышать. — Хочу услышать изменилась ли энергетика песен во время исполнения, чем я сейчас их наполняю, звучат ли они так же целостно, как и раньше. Как у меня вообще с эмоциональным наполнением дела. Меня интересует эта сторона. — Ты, конечно, нашла, кого спросить, — ухмыльнулся он. — По эмоциям у тебя есть же свой «гуру». Он не упускал возможности стебануть Дана при случае. — Давай без ёрничания. Если спрашиваю, значит нужно ещё одно мнение. Тем более, столько раз, сколько ты слушал меня, не слушал никто, он в том числе. Антон вздохнул и посмотрел сочувствующе на меня. — Тин, да нормально всё воспринимается. Ты, в принципе, в последний год «легче» стала в этом смысле. А влияние новых чувств… негативного влияния не вижу. Я понимаю, что внутри момент тебе может ощущаться сложным, но на выходе всё хорошо. А судя по реакции зрителей, девочек твоих, им всё нравится, они рады твоим изменениям. Доверься своему профессионализму, и давай решать проблемы по мере их поступления. Пока никто не жаловался на то, что ты не справляешься — значит всё прекрасно. — А ты рад изменениям? Он слегка удивился, но ответил очень спокойно. — Рад, если ты и вправду счастлива с ним. Мне стало неловко за свой последний вопрос, но я хотела ещё раз убедиться, что та история позади. — Настолько, что иногда забываю, как дышать. Видела, что он мешкает, думая договаривать или нет. — Он уверял меня в том нашем разговоре, что всё серьезно, и я почти поверил ему. Никто из них не распространялся о той беседе, и я не упустила возможности подкормить своё любопытство. — Почему почти? — Потому что он слишком спокойно об этом говорил. Только по блеску глаз можно было предположить, что речь действительно о чувствах, которые для него важны. Блеск глаз — эхо души, его не скроешь. — А по моему блеску глаз что видно? — Всё… хотел бы я, чтобы кто-то обо мне с таким же чувством говорил, как ты о нём. Пора заканчивать, а то ещё свернём не туда ненароком. — Спасибо, — похлопала его по плечу. — Пойдём уже на саундчек, заждались нас, наверное. Мужские мнения идеально дополнили друг друга, вселив в меня уверенность в том, что всё сложится в лучшем виде. Сегодня попробую не пытаться ничего контролировать — пусть энергия меня ведёт. Будто запускаем воздушного змея: ловлю ветер, веду ниточку плавно, уверенно, подстраиваясь под него, и полёт удастся. Аудитория небольшая, много девчонок моих приедет, почти семейная атмосфера. Когда, если не сегодня, раз всё так сложилось в одно. Концерт должен получиться знаковым. Одухотворенная искренность. Меняющиеся смыслы. Окрылённая женственность. Шаг за шагом. От «за любовь твою» — к «за любовь свою». Так много улыбок и свободы во мне там, где раньше они и не помыслили бы быть. Как благодарна я своим, за то, что они были со мной в этот вечер, разделили это откровение и прыжок в высоту, навстречу новому и прекрасному. Поток был настолько сильным, что после концерта меня окунуло в странную прострацию. Выйти из границ «себя» получилось, а вот зайти нормально — пока нет. Я общалась с людьми, улыбалась, но словно часть меня была одновременно где-то далеко… или высоко. По дороге домой, энергия постепенно возвращалась в привычное русло, если не считать какой-то детской радости, продолжавшей бурлить внутри. Эти пару дней просто какой-то аттракцион невиданной щедрости от Вселенной. Что там дальше по списку? Покорение астральных миров? Я рассмеялась. Незаконно счастливая девочка. После стольких лет. Отправив моему волшебнику сердечный смайлик, вышла из машины. [Дан] — Ну, привет. Она вздрогнула от неожиданности. Свет в спальне я не включал специально, затаившись на кровати. — Да-а-ан, — Тина мгновенно бросилась ко мне, но я успел встать, чтобы поймать её в объятия. — Ты как попал сюда? — Твоя мама — мой верный помощник. Только охрану пришлось попросить не открывать тайну раньше времени. Ты же любишь сюрпризы. Не выпуская её из объятий, включил приглушенный свет. — Это тебе, — поцеловал в висок, указав на букет. — Жаль, что не попал на концерт. — Ты пропустил мой полёт, — она улыбнулась, обвивая руками шею. Поймал малышку в долгожданный поцелуй. — Устала? — Успела подзарядиться… а теперь ещё и ты рядом, сразу сил прибавляется. Какой-то странный энергетический режим со вчерашнего вечера, даже не знаю. — С чего бы? — Просто… а может и не просто, не знаю. Вчера думала о тебе после нашего разговора… ну, не только думала, — она так откровенно посмотрела на меня, что я понял по взгляду без слов значение этого «не только». — Не смущайся… ты ведь уже делала это со мной. После моих слов Тина немного осмелела. — Физическое ощущение твоего присутствия, касаний, поцелуев и даже голоса, Дан… Это было так странно. — И как я? Неотразим? — прижал её поближе к себе. Она нахмурила бровки. — Ну, вот… издеваешься, да? Рассмеялся, вспоминая, что было после того, как я заснул вчера вечером. — Не поверишь, но мне в ту ночь снилась ты. В твой момент или нет, не могу сказать, я не умею отслеживать фазы сновидений, пока сплю. Уже не удивлялся таким совпадениям. — Да ладно, — глаза вдохновенно сияли. — Так и знала, что ты не мог не чувствовать это. — Настолько хорошо тебе было? — прошептал ей в губы. Взгляд ответил прежде слов. — Я вряд ли в ближайшее время смогу вспоминать об этом спокойно, — хитро улыбнувшись, потянула меня за руку. — Пойдём в душ? Её внезапное предложение вытянуло меня из мечтательного омута. — Телу нужен отдых. Мы стояли в душевой кабинке и я, опершись о стенку, заворожено наблюдал, как тонкие струйки воды омывают её тело, как она водит ладонями по нему, по волосам, смывая всё лишнее. Любимая эстетика. Тина вышла из-под струи, и, приблизившись ко мне, положила ладони на грудь. — Ты сегодня так спокоен, — её пальчики постепенно спускались к животу, очерчивая на коже узоры. — Наслаждаюсь моментом. Не сводил с неё глаз, изучая все оттенки эмоций на лице. — Настолько, что не хочешь меня? — Хочу, — поймал её ладони и сложил замком на своём солнечном сплетении. — Но в тебе слишком много всего, чтобы сводить моё «хочу» только к одному. Она игриво посмотрела на меня и вышла из кабинки. — А к чему ещё можешь свести? — обвернувшись полотенцем, сбежала в спальню. Поймал её почти у самой кровати. — К музыке, например. Обнял со спины, оставив несколько лёгких поцелуев на шее. Тина замерла, открываясь для продолжения, но я только нежнее прижал её к себе, сомкнув согнутые в локтях руки у неё на груди замком. Повёл нас в плавном танце, медленно покачивая из стороны в сторону.

І я на небі, мила моя на небі Зоре моя, на небі, відколи тебе знайшов.

— Очень трогательная песня Океана Эльзы… и твой украинский так чисто звучит… Знал, что её особенно порадует маленькое признание именно на родном языке. — Практика и хороший слух творят чудеса. «Всепробачати» тоже ведь не только на румынском спел. Она коснулась моих рук своими, нежно поглаживая их. — Причём шикарно спел. Вместо ответа продолжил ей на ушко.

І дух захоплює немов від висоти Бо так живу, немов літаю я, так, немов літаю я Кожну мить, коли зі мною ти

Взял ладони в свои и развел наши руки как в полёте, описывая ими в воздухе произвольные траектории.

І я на небі, мов на земному небі Мила, коли з тобою — літаю і знов, і знов, Літаю і знов, і знов…

Повернул её к себе лицом, объединив наши светящиеся взгляды. — Меня слишком тянет быть с тобой рядом. Её глаза вспыхнули счастливыми огоньками, но она уловила и те нотки, которые я не хотел выдавать. — Немного грустно прозвучало… Что же в этом плохого? — То, что если меня станет слишком много — я потеряю тебя, разрушу всё, как разрушил прошлые отношения. Я выдохнул мысль, которая навязчиво всплывала последнюю неделю. — Слишком много тебя? — она присела на кровать, продолжая держать меня за руки. — Мне сложно это представить. Начинал жалеть, что высказал это. — Наше чувство другое, наши отношения другие, ты изменился. Это фантомные боли, о которых ты мне недавно говорил, только уже твои. Я опустился на колени, чтобы наши взгляды оказались на одной линии. — Вот и моя слабость, малыш… Тина понимающе смотрела на меня, хотя я казался себе таким дураком сейчас. — Это не слабость. Не говори это слово, оно не о тебе от слова совсем. Её ладони успокоительно поглаживали мои, пока я пытался закончить мысль. — Знаю, что всему своё время, что нужно довериться чувству, позволить ему вести события за собой… но эта дурацкая мысль заедает в последнее время. Не пойму, почему это вдруг начало меня беспокоить. — Наверное, потому же, почему и меня тревожили мои призраки. — Но я же мужчина… я должен… — она не дала мне договорить, прикрыв ладонью рот. — Ничего ты не должен, Дан… естественно быть опорой друг для друга. Стереотип, что это должен быть только мужчина, несправедлив. Просто женщины чаще в этом нуждаются, мы более эмоциональны и часто склонны надумывать лишнее. Сколько раз ты утешал меня в моих страхах и сомнениях, вдохновлял и помогал верить. Мы просто люди… Ну, может быть, чуток необычные люди, но не боги, и не гранитные скалы. Сейчас ты нуждаешься в моей поддержке, и абсолютно нормально говорить о том, что тревожит, нет в этом слабости, нет в этом вины. Наоборот, в умении доверять и довериться — сила. Она коснулась своим лбом моего и продолжила. — В том числе и сила семьи, как единого целого, не только каждого по отдельности. Сам говорил, что семья всегда поймёт и поддержит, ну вот же она, перед тобой. Детей этому тоже важно учить, когда они будут… а они обязательно будут, милый. Эта женщина — чудо. — Обязательно, — снял ладонь, накрывавшую мои губы, и нежно поцеловал. — По нашим ночным разговорам когда-нибудь напишем книгу. — Ты уже как-то подряжался вести блог с моим закулисьем, и где оно всё? — она потянула меня за руки, утаскивая за собой на кровать. — Или я чего-то не знаю? — Чего-то не знаешь, — прошептал ей на ушко, упав рядом на бок, и обнял сверху рукой за талию. — Шутник мой. Её счастливые глаза, как оторваться от них? — Философия это хорошо, но я соскучилась по тебе, — она легла вплотную ко мне и, опершись рукой о грудь сверху, с ожиданием посмотрела в глаза. — А мне нравится говорить с тобой, не каждому достаётся не просто красивая, а и мудрая жена. В её взгляде проскользнули нотки удивления. — Ты уже меня женой называешь? — Где семья, там и жена, всё остальное — формальности, — хитро подметил я. Взгляд Тины вдруг стал задумчивым. — Мы с мамой сегодня как раз тему женитьбы затронули… И я не смогла ей ответить, потому что ни разу тебя и не спрашивала. — Спроси сейчас, — нежно провел пальцем по её щеке. Она так мило смущалась, видно было, что ей хотелось это прояснить. — Как ты относишься к венчанию? Вопрос, конечно, как раз для трёх часов ночи. Но я ведь сам напросился. — Символически — красиво, энергетически — содержательно. Моя вера всё-таки не строго в религиозных традициях, и я следую только тому, в чём сам чувствую необходимость и глубину. Мне кажется, что то, чем мы связаны, не менее крепкое и значимое. Но как дополнение, почему бы и нет. С тобой это имело бы смысл. — Меня уже венчали с другим… я уже давала эту клятву. И хотя церковь разрешает повторное в моём случае, но я не уверена, что хочу. Можно быть счастливыми, преданными, любящими и приводить в мир детей без венчания. Сколько людей венчаются, а потом разводятся. Это не может привнести глубины и святости чувству, если изначально её нет. Придумаем что-то другое для символизма, — она плавно очертила контур сердечка вокруг моих губ. — В язычестве, например, часто любили скреплять всё оргией, — не удержался от иронии. — Для символизма. — Да-а-ан, — звонко рассмеялась и стукнула кулачком мне по груди. — Ты как всегда. Коснулась меня поцелуем, задержавшись язычком подольше с моим. Несмотря на серьёзные темы её ласки не могли не будить во мне возбуждение. — Если серьёзно, то, абстрагировавшись от религиозного содержания, можно смотреть на венчание как на манифест «ты — моя, а я — твой». Мы и так каждый день проявляем это во всём, что касается нас двоих — в каждом действии, мысли, поцелуе, взгляде, музыке. Хочу ли я чего то большего? — не отпускал её губы от своих. — Возможно… но главное у меня уже есть и это важнее всего. Перетянул её на себя полностью. Пальцы сами находили самые чувствительные места, раскручивая в ней желание до дрожи. Ощущал, как участилось её дыхание, как она вздрогнула и побежали мурашки, когда я снял полотенце с неё и коснулся груди, одновременно покрывая шею и лицо поцелуями. — Соскучилась, малышка. Её глаза горели возбуждением, губы шептали мое имя, а пальцы хаотично впивались в спину, выпуская в меня все накопившиеся на расстоянии эмоции. Моя волна желания постепенно превращалась в цунами под её настойчивым напором. Сорвав полотенца, одним движением перевернул нас на 180 градусов, придерживая Тину за талию. Она ловко обхватила меня ногами, и через секунду я уже резко двигался в ней, накрывая сладкие стоны поцелуями. Тонул и тонул бы в этом бескрайнем море женственности, не покидая его глубин ни на миг. — Ещё, Дан, ещё… Ей тоже было мало меня, омут затягивал нас всё сильнее, бёдра двигались навстречу моим в бешеном темпе, пока я на грани собственного пика, наслаждался, наблюдая приближение оргазма в её глазах. Она, не отрывая взгляда, ждала мой, соблазнительно закусывая губки и дразня меня касаниями своего язычка. Наша бесконечная игра.

Боже, да… тысячу раз да.

Момент, когда она взрывается подо мной — рай земной, ни с чем несравнимый.

Моя. Моя. Моя.

Впился в её губы в исступлении, чтобы не закричать, настолько сильно меня вынесло на вершину эйфорией. Сердце выпрыгивало из груди, мышцы рук, на которые я опирался, подрагивали от напряжения, а она всё так же не отпускала моё тело из объятий своего. — Хороший символизм получился, да? — засмеялась и шлёпнула меня ладонями по спине. Чувство юмора у нас, похоже, тоже одно на двоих теперь. — Лучший. Пока она засыпала в моих объятиях, я думал обо всём, что мы говорили сегодня друг другу, о моём признании, о её мудрости. «Вот и моя слабость, малыш». «В умении доверять и довериться — сила». «Они обязательно будут, милый». «Обязательно».

А часом, коли я сам не свій І в голові дивні думки, i на душі сумно Згадаю я очі твої, і все стає мов навпаки Теплим таким

Эта песня так созвучна мне сегодня. Океан для моего океана. Нежность для моей нежности.

І я на небі, мила моя на небі Зоре моя, на небі, відколи тебе знайшов

Моя… во всех возможных смыслах.

Живу немов літаю я, Так немов літаю я, Кожну мить, коли зі мною ти.

Кожну мить. Зі мною. Ти. Кожну мить. Зі мною. Ми.