Ничто в этом мире не делается просто так. Если в твоей жизни появился человек, значит, так нужно. Значит, так и должно быть.
***
POV Элизабет. Я сразу замерла, не в силах даже вдохнуть, встала, как вкопанная. Мои глаза расширились, кожа стала ужасно бледной, тело напряглось и задрожало, сердце забилось быстрее, с силой ударяясь о рёбра. Перед собой я увидела незнакомого мужчину, на вид тридцати пяти лет. Мужчину! Незнакомого! В моей комнате! Только было в нём что-то не то… Нечеловеческое… Он был, словно… Прозрачным? Да-да, именно прозрачным, бестелесным. Я не смогла сдержать громкого истошного крика, который наполнил весь дом. Я вжалась в стену, не смея что-либо сделать или вообще пошевелиться, глядя прямо на мужчину. Моё тело дрожали, а слова застряли в горле, образуя липкий, тягучий ком страха. Не прошло и двух секунд, как в моей комнате появились обеспокоенные Карлайл, Эсми, Розали и Эмметт. — Элизабет, ты кричала? Что случилось? — Т-т-там… — я указала на незнакомца. Каллены взглянули туда, а затем вновь на меня с приподнятыми от непонимания бровями. Я перевела испуганные, но не менее удивлённые глаза на мужчину, а тот приложил указательный палец к губам, означающий жест «Тише». — Лиза? — окликнул меня Карлайл. Я, словно загипнотизированная, не отводила взгляд от мужчины. Но стоило тому указать на Калленов, как я тут же очнулась, покачала головой, сгоняя наваждение, и посмотрела на них. — Т-там… — я указала чуть левее от мужчины, так как уже поняла, что его никто, кроме меня, не видит. И, скажите, пожалуйста, почему? Эмметт, как самый сильный и смелый, подошёл к месту, на которое я указала, и в ту же секунду залился громким смехом, схватившись за живот. — Ты испугалась это? Ты так кричала из-за этого? Он двумя пальцами — большим и указательным — поднял не́что, и нашему взору представился чёрный паук, не самых маленьких размеров. Он барахтался своими мохнатыми лапками, пытаясь высвободиться из хватки Эмметта, но безуспешно. — Он страшный! — попыталась я выкарабкаться из такой непростой ситуации. — Ты же с ними разговариваешь, — усмехнулся вампир. — Я что, не имею права бояться? И вообще, — я буквально вытолкала Калленов из комнаты, — идите уже. А паучка отпусти — он живой, — пригрозила я и закрыла дверь прямо перед их носом. — На охоту с нами пойдёшь? — послышался голос Розали с нижнего этажа. — Нет. Каллены ушли, а я, не оборачиваясь, молилась всем известным богам, чтобы это не́что, за моей спиной, оказалось всего лишь бредом, плодом моего воображения. Глубоко вздохнув, я обернулась и встретилась взглядом с «плодом своего воображения». «Значит, не бред», — подумала я, но это мне никак не помогло, а, наоборот, вызвало только нервный истерический смешок. — Кто вы? — я схватила со стола ручки и ножницы, дабы хоть чем-то защититься. — Что вам нужно? Тот скептически выгнул прозрачную бровь, мол, «Серьёзно?», и уставился на атрибутику в моих руках. — Они тебе не помогут, — его голос прозвучал, словно гром среди ясного неба. Такой до невозможности простой и обыкновенный и одновременно ужасно страшный. — Да? Посмотрим, — прошипела я, не спуская с него сердитых глаз, выжидающе. — Так и будем молчать? — А ты с характером, — усмехнулся мужчина и, повернувшись ко мне спиной, начал обходить комнату, попутно рассматривая её. И только сейчас я заметила, что он вовсе не ходит, а словно летает по воздуху. Его ноги были в двух сантиметрах от земли, не меньше. Я нервно сглотнула, перебирая мысленно, кем бы мог быть этот странный незнакомец и зачем он явился ко мне, при этом не выпуская из рук «средства защиты». — Повторяю: кто вы и что вам нужно? — Честно говоря, я даже не надеялся, что ты увидишь меня, — начал незнакомец. — Это могут только ведьмы, гадалки и ясновидящие — по крайней мере, те, кто обладает таким даром. — Я не понимаю. — Посмотри на меня, — он развернулся ко мне всем корпусом. — Кто я? — Это мой вопрос, — нахмурилась я, но тем не менее всё же стала пристально его рассматривать. Прозрачное, с оттенком серого тело, контур, который словно излучал некое белёсое сияние. Но даже этого хватило, чтобы понять, что у него тёмные волосы и такие же глаза. Кофта, штаны, обувь — ничего необычного. В голове вертелись догадки. Вертелся ответ. Он казался таким очевидным, лежал на поверхности и одновременно глубоко. Неожиданно перед глазами всплыли некоторые фрагменты из разных научных фильмов, которые мне когда-то посчастливилось посмотреть: — Они не имеют телесной оболочки. Это сгустки энергии, души. Редко, когда человек может увидеть их, но если такое случается, они принимают форму людей, какими были при жизни. Примеряют на себя свой «человеческий» облик, словно одежду. Мои глаза округлились. Неужели… Не-е-ет, такого просто не может быть! Это невозможно! Хотя, зачем я противоречу сама себе, если уже и так давно попала в какую-то сказку? Причём не по своей воле! — Призрак, — выдавила я, но вместо голоса прозвучал лишь испуганный писк. Однако, судя по выражению лица незваного гостя, он меня услышал. — Вроде того, — он сделал шаг ко мне, и я, рефлекторно, скорее от страха, чем от неожиданности, запустила в него ручку. Но та непринуждённо прошла сквозь него, ударилась о стену, создавая характерный грохот, и упала на пол. Следом я кинула ножницы, но те повторили судьбу первого оборонительного снаряда. — Давай, ты меня сначала выслушаешь, а потом будешь пуляться, чем захочешь? Я глянула на него, сузив глаза, ещё раз придирчиво осматривая. В голове водоворотом кружилось множество разных вопросов, на которые мне ужасно хотелось найти ответ. В основном они начинались на «Зачем…», «Почему…», «Когда…», «Откуда…», «Как…» Конец POV Элизабет.***
— Меня зовут Уильям Тёрнер*. И я пребываю здесь уже достаточно давно, — мужчина поглядел на свои ладони, словно на них была написана точная цифра. — В смысле, на Земле. Понимаешь, призраки такие создания, которые… — он замялся, взъерошив прозрачные волосы на затылке, подбирая нужные слова. — Которые, после своей смерти должны отправиться в мир иной. Но случается так, что родственники или друзья настолько сильно страдают, что просто не могут смириться из-за его потери. А это, знаешь ли, сильно затрудняет переход. Поэтому мы остаёмся здесь. Но это как тюрьма, понимаешь? — мужчина перевёл взгляд на Элизабет, в котором та смогла уловить частичку боли. Таким взглядом смотрят люди, лишённые свободы, пребывающие взаперти. — Хочешь сказать, что кто-то из твоих близких до сих пор не может тебя отпустить? — предположила девушка. Уильям, отворачиваясь, медленно кивнул. — Ты знаешь, кто это? Да и почему ты не подал им знак, что до сих пор пребываешь здесь? — Фильмов насмотрелась, что ли? — усмехнулся тот, вновь поглядывая на собеседницу. — Ваши учёные повязли в сплошной паутине собственного самообмана. Откуда они знают, что могут призраки, а что нет? Они сами побывали в этой… — он замолчал, подбирая нужное слово. — …Шкуре? Хотя в одном они всё же правы. Призраки — не имеют телесной оболочки. Это сгустки энергии, души. Вы не можете видеть нас. Только духи высшего ранга имеют такую силу, чтобы по собственной воле показываться людям, и я не вхожу в их число. Мы прозрачные, а значит, нематериальные. Следовательно, — Уильям «подлетел» к столу и протянул руку, касаясь его. Но та просто прошла насквозь, словно у мужчины не было половины руки. — Поняла? — такой же трюк он проделал и со шкафом, и с мебелью, и с вещами. — Поняла я, поняла. И хватит уже трогать мои вещи! — девушка вскочила и убрала от призрака всё самое ценное куда подальше. — Значит, здесь твои родственники, друзья? Кто-то, кто не отпускает тебя в мир иной? Но кто? — Кто ты такая? — вдруг спросил Уилл. Лицо его вмиг стало серьёзным и даже задумчивым. Он оглядел Элизабет пристальным взором, словно она — какой-то предмет для исследования. Та под таким чутким взглядом даже смутилась, но призрака, казалось, это никак не взволновало. — Ты не такая, как они, — заключил впоследствии он, а Элизабет сразу поняла, кого имел в виду Уильям под определением «они». Она вздохнула и поудобнее устроилась в кресле возле окна, всматриваясь в открывающуюся в нём панораму величественного леса. — Да, — спустя несколько минут заговорила Элизабет, — Каллены спасли меня от… себе подобных не так давно. Они сделали это просто так, от чистого сердца. — Почему вы спасли меня тогда, Эсми? — спросила как-то она, находясь в крепких объятиях женщины. — Вы ведь могли этого не делать? Просто пройти мимо. Почему вы помогли? Ей было это искренне интересно. Однако задавая этот вопрос кому-то из Калленов, каждый раз она получала один и тот же ответ — поверхностный. Отчего ей уже стало казаться, что здесь дело было не чистым. Казалось, что они явно что-то недоговаривали. Только вот что? Этого она как раз и не могла понять. Казалось, ответ был очевиден. Вроде, он тут, на поверхности, совсем рядом, и одновременно — так неприлично далеко. Она хотела хотя бы от Эсми услышать заветные слова — ответ на вопрос, который никак не могло постичь её сознание. — Мир не так жесток, как тебе кажется. В нём есть добрые, искренние и честные люди. Просто их очень мало, но они есть, и порой не всем посчастливилось с ними встретиться. Мы спасли тебя, потому что не могли допустить, чтобы такое чудное создание, как ты, погибло ни за что, без причины. — Они бы убили меня? — спросила девушка, и её голос от подступившего страха сошёл на нет. Перед глазами вновь всплыли воспоминания — картинки прошлого. Тот день. Красные — цвета крови — беспощадные холодные глаза, которые, казалось, смотрят тебе прямо в душу, видят тебя насквозь, знают о тебе всё, даже то, чего ты и сам о себе не знаешь. Это очень пугало. Но на заданный вопрос Эсми так и не ответила, промолчала. — Я им очень благодарна за это, — проговорила Элизабет, не глядя на Уильяма, хотя и чувствовала его взгляд, прожигающий в ней дыру. — Как тебя зовут? — спросил мужчина голосом, севшим непонятно от чего. Его вдруг осенила мысль, что он не знает даже имени той, кто, вполне вероятно, может помочь ему с его проблемой. — Элизабет. — Ты должна помочь мне, Элизабет, — серьёзно сказал он. — Ты единственный человек, который видит меня. Возможно, это какой-то дар свыше, главное, это значит, что ты можешь помочь мне. Я здесь как в тюрьме, пойми. Ты и сама понимаешь каково это, верно? Верно. Она понимала его. Сама пережила подобное в приютах. Когда её запирали в чулане за непослушание или ложные доносы «сокамерников» на несколько дней с разными страшными насекомыми. Её спасал только собственный дар и вода с хлебом, иначе она бы давно умерла от голода, но перед этим сошла бы с ума от одиночества. Изначально, когда она только обнаружила в себе дар разговаривать с животными, подумала, что тёмные подвалы сделали своё дело и она стала шизофреником. Но постепенно это чувство прошло, и эта, обнаруженная в ней, сила стала её преимуществом перед остальными детьми. — Хорошо, я помогу, — улыбнулась Элизабет.***
POV Элизабет. Призраки — очень странные существа. До жути странные и непредсказуемые. Сначала они говорят одно, а потом делают совсем другое. Вот тот же Уилл. Буквально пару дней назад он умолял меня о помощи, а теперь что? Молчит, как рыба в воде. На мои расспросы о его родственниках или друзьях, из-за которых он не может покинуть наш мир, он в ответ только молчит. Но я каждый раз спиной и затылком чувствую его прожигающий взгляд на себе. Однако стоит мне обернуться, как он тут же исчезает, словно его и не было вовсе. А его глаза. Они постоянно задумчивые и туманные. Такие, словно он активно что-то пытаеться вспомнить и понять. Ну, не странно ли? Сначала молит о помощи, а потом, бац, и тишина! И как тут помочь, если он молчит, как не знаю, кто?! Но зато теперь я точно поняла, что только я могу видеть Уильяма. Возможно, это и есть мой ещё один дар, о котором говорили Вольтури. Каллены стали бросать на меня странные взгляды, которые так и спрашивали: «Что с тобой? Всё хорошо?» Но рассказать всего я им не могла. Уилл строго-настрого запретил что-либо говорить о нём. Мышкам я тоже ничего не говорила, хотя уж очень сильно боролась с соблазном. Мы с ними дружим достаточно давно, они должны меня понять. Но строгий взгляд Уилла говорил сам за себя. Он так и намекал, что со мной сделает, если я хоть кому-нибудь что-нибудь расскажу или даже хотя бы заикнусь о его существовании. Вот же странный призрак! С Джейком мы встречались каждый день. Я впитывала в себя каждый миг, проведённый с ним. Казалось, нет человека на свете счастливее меня! И вот в один прекрасный день я поняла, что просто не могу жить без него. Что он, словно ураган, ворвался в мою жизнь, переворачивая всё с ног на голову. Но я была только рада этому, ведь очень сильно люблю его. И правда, не пойди я в тот лес тем днём, мы бы, наверное, и не встретились вовсе. От осознания этого душа так и леденела. Всё-таки судьба великая сила. Наверное, кто-то сидит там, наверху, и планирует нашу жизнь. А мы живём, словно по уже придуманному сценарию. Но каждый раз мы сталкиваемся с выбором: «Сделать то или нет?», «Пойти туда или остаться?», «Обмануть или сказать правду?». Все эти решения так или иначе влияют на дальнейший ход событий и пишут саму историю. И порой от выбранного нами варианта зависит очень многое. Что, к сожалению, я поняла очень поздно… Но сейчас я искренне счастлива! Я обрела всё, о чём так долго мечтала в приютах. Почти всё… Настоящих родителей я больше никогда не увижу. Я их даже и не видела ни разу… Но у меня есть любимые друзья, о которых можно только мечтать, Каллены, частью семьи которых я стала, парень, которого я очень люблю, и постоянно задумчивый призрак, появившийся в моей жизни чисто случайно и при очень странных обстоятельствах. Хотя, может, и не случайно — я уже убедилась, что в этой жизни ничего не бывает просто так. А о чём ещё можно мечтать? Я счастлива, что обрела их всех! Но в один день случилось то, что выбило меня из колеи и омрачило обретённое мною счастье…***
Улицы города были сплошь покрыты пеленою мрака. Безлунная ночь окутала город, царствуя здесь от заката до восхода солнца, неуловимо подкрадываясь к каждому окошку дома, пугая жителей своей неизвестностью. Казалось, жизнь здесь вымерла, а время остановилось. Улицы были пустыми. Даже фонари не горели. Поздняя мрачная ночь спустилась с небес. Однако мраку всё-таки пришлось выпустить из своих жутких объятий две тёмные фигуры, освобождая им путь к одному из домов улицы. Издалека невозможно было разглядеть, кто это, а голосов не было слышно, так как люди молчали. Правда, о последнем мы можем пожалеть, стоит всего лишь взглянуть в их глаза: такие манящие, красивые и золотистые, с некими сверкающими нитями внутри, словно огоньки. Они прекрасные и незабываемо чарующие, неестественные для человека. Увидев их поближе, мы с уверенностью можем сказать, что они точно не люди. А ночь для них — естественная среда обитания и свобода действий. В руках у одной из фигур, той, что пониже, был маленький свёрток в пелёнках. Совсем ещё крохотный и лёгкий. О чём, впрочем, мы можем не волноваться, так как эти «люди» и вовсе не чувствуют тяжести. «Клубочек» дёргался и плакал совсем тоненьким детским голоском, из чего следует вывод, что там находился ребёнок. И, конечно, не можем не обратить внимание на то, что малышу было совсем некомфортно на руках, от которых так и плещет могильный холод. От их тел в целом исходил ужасный морозильный холод, которого Мир никогда ещё не видел. — Потерпи, моя малышка, — прошептала фигура, державшая свёрток на руках, укачивая его, точно родного. Голос был женским, очень красивым, мелодичным, словно трель колокольчиков. — Мы уже близко. Две одинокие фигуры в ночи плавно подошли к одному из домов. Женщина поцеловала ребёнка. От ледяного прикосновения малышка ещё больше расплакалась, но наткнувшись взглядом на два золотых огонька — глаза женщины — замолчала и не смогла отвернуться, зачарованно рассматривая их. Это было единственным, что в темноте девочка видела хорошо, что не скажешь о неизвестных фигурах, для которых ночь — естественна. С их зрением не сравнится даже самый мощный микроскоп мира! — Прощай, милая, — чарующий голос женщины дрогнул, словно знаменитый на весь мир пианист, играющий прелестную мелодию, случайно нажал не на ту клавишу, издав при этом совершенно другой резкий звук, отчётливо выделяющийся на фоне всей музыки. На плечо женщине опустилась рука её спутника в утешительном жесте. — Нам пора. Та еле заметно кивнула и прижала к себе ребёнка со всей своей нечеловеческой силой. Вдруг послышался хруст и дикий детский плач. — Эсми! — крикнул второй голос, такой же мелодичный, чарующий, но только мужской, в котором сейчас слышались нотки настоящего панического страха. Он подбежал к девочке и, взяв её на руки, положил на порог дома, к которому они и подошли. Девочка истошно кричала, от чего в окнах начал загораться свет. Люди просыпались. — Я… я сделала ей больно, — не помня себя от страха, прошептала женщина. — С ней всё будет хорошо, — говорил мужчина, обнимая её. — Перелом не сильный. О ней позаботятся. Пошли, нас могут заметить люди. Быстро! Две фигуры скрылись в объятиях ночи так же внезапно, как и появились, оставляя малышку одну. Но перед её глазами всё ещё стояли два золотых огонька — глаза женщины. Теперь-то малышка Элизабет — а это была именно она! — точно смогла рассмотреть их и определить, кому именно они принадлежат. — Эсми… — резко вскочила на кровати Элизабет, прикрывая дрожащей ладонью лицо, на котором уже образовались заметно влажные дорожки от слёз. Левая рука разрывалась от нечеловеческой боли… Как тогда… Она внезапно всё вспомнила…