Spoiled by love.

мое тихое счастье

Сэм морщится, дергает носом, когда Дин ласково скользит пальцами по его лицу, шее, плечам, касается нежной кожи в трепетном поцелуе, показывая и передавая всю любовь. — Проснись, — шепотом тянет он, создавая невероятный уют и тепло в душе. — Открой глазки. Сэму не хочется выпутываться из теплого кокона одеяла, из сладкого и томного ощущения счастья. Рука Винчестера скользит вниз, пробирается под белье мужа, сжимает и ласкает медленно-медленно, но сильно водит ладонью по вялому члену, посылая импульсы тока по сонному телу. — Мой маленький... Сэмми... Сэму хочется рассмеяться, потому что «маленький, детка» и другие ласкательные рядом с высоким и большим Сэмом рядом не стояли. Но Дин всегда это произносит, а еще так томно, что внутри плывёт какая-то волна, согревая и нежа каждую частичку. — Раздвинь ноги. Умница моя. Расслабься. Сэм даже не открывает глаза, просто слепо доверяет и вверяет себя ему. Дин стаскивает с него трусы, проходится пальцами по бугорку между ягодицами и членом, потирая и слегка щипая, а потом кружит около дырочки. Ныряет с головой под одеяло, закидывает ноги Сэмми себе за плечи и размашисто ведет языком. Сэм тихо мычит, сводит колени, сжимая при этом голову мужа, слегка выгибается. — Как прекрасная картинка, малыш, — шепчет ему Дин, облизывая бедро. — У меня для тебя кое-что есть. Просыпайся. И аккуратно, смазанными пальцами, входит в мокрый от слюны проход. Винчестер принимает их в себя, шире разбрасывает ноги, чувствуя, как нега растекается по торсу, кружит в паху. Член дергается, набухает, начинает сочиться смазкой. Дин трахает довольно быстро, но этого мало, теперь мало. Поэтому, когда он сам входит, придерживая ноги мужа под коленями, то Сэм стонет. Но внутри всё напряжено, скованно. — Боже, — хрипит Дин, будто никогда еще не пробовал этого тела. — Не сжимайся, мне... Сэм, милый. Тише, не надо. Но это происходит машинально, просто Сэм немного не готов к утреннему сексу. — Ты не хочешь? — тихо спрашивает он, водя пальцами по не такому крепкому члену. — Ну ты же хочешь. Продолжай, я постараюсь расслабиться. Дин замирает, выходит, ложится рядом. Сэм разочарованно хмыкает. — Прости меня. — Я не понимаю, почему ты себя не ценишь? — этот вопрос выбивает из колеи. — Ты такой великолепный мужчина, ты божественен, но у тебя низкая самооценка. Ты всегда можешь сказать мне о том, что не хочешь, я пойму. Можно обойтись и другим. Но я не это хотел сделать. Мой сюрприз там, на кухне. Вставай. Дин целует его в губы, встает, идет в ванную, смотря на то, как разочаровано краснеет Сэм, когда надевает домашние штаны. На кухне стоит букет роз и внизу - коробочка, доверху наполненная спелой клубникой. Сэм тянет улыбку, обвивает шею мужа руками, потирается носом о его висок. — Дин... — Будь моим Валентином? — шепчет ему мужчина, игриво прикусывая мочку уха. Сэм опускает голову, касается его губ, влажно ласкается, шумно дышит. — Я тебя очень сильно люблю, знаешь? Ты постоянно мне что-то даришь, а я как всегда. Дин поглаживает его спину крепкими ладонями, привлекает ближе. — А ты - даришь мне счастье, нежность и любовь. — И отказ от секса. Прости меня, хорошо? Но я... Палец ложится ему на губы. Дин оттягивает нижнюю, сжимает подбородок. — Тише. Ты не обязан оправдываться или заниматься этим против своей воли. Всё ведь хорошо. У меня шампанское есть. Хочется сегодня сладкого, чего-то такого невероятного и, знаешь... Шепот обжигает ухо и Сэм краснеет, когда Дин говорит томно и до безумия тихо: — Хочется разложить тебя на кровати, вылизать внизу до тех пор, пока ты сам не подкинешь свои сладкие бедра, не уткнешь их в мое лицо, заставляя обратить внимания на другие действия. И я буду знать, что под тобой мокро, ведь ты очень сильно течёшь, уж я-то знаю. И тогда, моя умница, я оттрахаю пальцами, буду дразнить там, где тебе всегда бывает хорошо и горячо, буду мять и раскрывать тебя, лизать и целоваться так, будто это наша последняя ночь в жизни. И знаешь, я потом войду, прижмусь к твоей спине, хочу сзади, понимаешь, и буду доставлять тебе удовольствие. И я буду долго, долго брать тебя, пока ты не обкончаешься, пока будет нечем изливаться и пачкать нашу постель. А потом, когда мы упадем без сил, я хочу сказать тебе, что я до небес тебя люблю. Что хочу только лишь тебя. Что никогда, черт возьми, не разлюблю и не брошу. И ещё... — Пап! Дин вздрагивает, оборачивается, смотрит на Джека, который застыл в дверях. Сэм краснеет пуще прежнего, отворачивается, чтобы сын не увидел его резкого возбуждения от слов мужа. Делает вид, что смотрит в окно. — Что? — Дин выдыхает. Внутри всё горит, хочется вернуться в спальню. — Мы вроде договорились, что поедем смотреть лошадей. Том давно проснулся. — О боже. Конечно, лошади. Джеки... Он не забыл, нет, но сейчас хочется иного. Только сыну не откажешь. — Буди сестричку, сможешь близнецов сам одеть? Мы сейчас. Джек уходит в комнату, мягко расталкивает спящую Джастис. Дин быстро тащит мужа в ванную, запирает дверь, стаскивает с них обоих белье и прижимается членом к члену. — Хочу кончить. Давай. И быстро двигает рукой, обхватив их. Он кусает губы, шумно дышит, понимая что скоро уже финал, что он сдастся первым, что позорно кончит быстрее, чем Сэм, но не может удержать это в себе, выплескивается, пачкая пальцы. Дин тихо стонет, продолжает надрачивать, тянется за поцелуем, а потом опускается на колени, обхватывает член Сэма губами, пропускает глубоко, посасывает и помогает ладонью. И Винчестер кончает, изливаясь на щеки и губы, и замирает, смотря на это порно. Дин хрипит: — Блять. Сперма на моем лице... Твоя, блять, сперма. Сэм, люблю тебя. Господи, обожаю, мое счастье. Иди ко мне. Приведём нас в божеский вид. Они быстро моются, выходят из комнаты, и натыкаются на уже полностью одетых детей. Джек завязывает шнурочки на ботиночках Джастис, которая привалилась боком к Тому и все еще досыпает. Сэм скрывается в спальне, подыскивая, что надеть сегодня, пока Дин скармливает клубнику детям. Определённо стоило стать Валентином для мужа, ведь после прогулки у них был незабываемый вечер, куда более горячее, чем в том шепоте Дина.