Жестокий Стамбул. Жгучая ненависть.

Больничная палата. Повествование от лица Дженка. Я не знаю, что такое быть отцом. Для меня отец - это тот, кто несмотря на ошибки своего ребенка, всегда будет стоять за его спиной. Независимо от всего. Он будет гордиться своим потомком и с достоинством проводить его через все трудности жизни! Чувствую ли я сейчас боль? Что я переживаю? Ведь я являюсь отцом не только двух дочерей, но и сына, которого даже не могу поддержать две минуты. Люблю ли я его? Очень. Я ощущаю пустоту. Чувствую боль, которая медленно убивает меня каждый день. И чувствую страх. Медленно открывается дверь, из палаты выходит лечащий врач, а за ним следует медсестра с двумя кроватками. Внутренний голос замирает, застывает всё вокруг. В моих глазах замирают слёзы. Вижу одну из дочек. Её глазки, как круглые аквамарины, напоминают море. Пухлые розовые губки нежно притягиваются к краю белого одеяла, в которое она завернута. Подхожу ближе, медленно наполняя лёгкие воздухом, и выдыхаю. Она такая маленькая. Её личико чистое, словно у Ангела. Она ещё так чиста и невинна! Моё сердце сжимается. Слёзы наливаются в глазах. И вдруг слышу плач. Малышка заплакала. "Она плачет," — запинаясь, шепчу я. – Ничего страшного, — тихо произносит медсестра, аккуратно беря младенца. – Поднесите ручки. – Что? Мне её взять? Может, не стоит? – неуверенно спрашивает мужчина. – Надо, господин Дженк. Надо. Здесь ничего сложного. Просто приложите её к себе. Вашей жене будет трудно, у неё будут двойные заботы, и кто ей поможет, как не любящий муж. Да, ЛЮБЯЩИЙ. Это самое трудное. Тяжело каждое утро просыпаться и слышать, как женщина, которую я люблю больше всего на свете, проливает слёзы из-за меня. Больно видеть, как она дёргается во сне и плачет в подушку. Мне больно видеть, как она каждый раз смотрит на меня, чтобы узнать, пьян или нет. Я больше не могу смотреть на себя в зеркало. Вместо своего отражения вижу только тёмную чёрноту, которая проникает в мою душу. Да, я чувствую себя животным. Я привык к этому. Привык к тому, что я сын своей матери. Я закрываю глаза и чувствую, как что-то маленькое, нежное, будто бы я мог ей причинить боль. Моё сердце сжимается от этой мысли. Но тогда происходит нечто неожиданное: я прижимаю её к себе, отдаю всё своё тепло. Она - моя крошечка. Успокоилась. — Успокоилась? — повторил я, улыбаясь медсестре. — Моя дочь успокоилась у меня на руках. Я посмотрел на медсестру, и радость наполнила меня со всех сторон. — Конечно же успокоилась. Ведь вы ее отец. Она почувствовала что-то родное. Как назовете свою малышку? — Я думаю, жена выберет хорошее имя. Кстати, как она? И... моя вторая дочь? Я очень хочу их увидеть. — Госпожа Джемре сейчас отдыхает. Нам удалось покормить вторую малышку в палате, и она тут же уснула. Мы её уложили в детскую кроватку и поставили рядом с мамой. А эта... — медсестра улыбнулась. — Начала капризничать, чтобы не разбудить маму и сестренку, поэтому мы отправим ее в детское отделение. — В детское отделение? — Да, там наша медсестра дежурит. Она позаботится о ребенке - покормит, сменит подгузник, переоденет. А насчет имени, давайте решим это вместе. У вас две дочери, одну назовете вы, а вторую ваша жена, так будет справедливо. — Если жена согласится. Я думаю, что мы должны назвать дочь Нихтан. — Прекрасное имя. Теперь пора покормить нашу малышку. Медсестра и дочь оставили меня наедине. Я достал телефон. Столько контактов, а не знаю, кому написать с радостной новостью. Этой новостью приходилось ли быть радостной или неудовлетворительной? Особняк... POV Автор. Агях казался спокойным, хотя его немного тревожило. — Нет, нет, я не могу так поступить, я не могу оставить свою девочку ни на минуту, и сейчас я не собираюсь! Сехер хотела подойти к двери, но Агях не позволил ей выйти из особняка. — Не волнуйся. Если что-то пойдет не так, нам сообщат. В конце концов, у нас есть Дженк, он не оставит ее. — Что может пойти не так? — Я... Я не это имел в виду. Я имел в виду, что когда наш внук появится на свет, нам сообщат. В это время на нижнем этаже появилась счастливая Дамла, конечно же, с телефоном в руках. Сехер и Агях обратили на нее внимание. — Родила! Невестушка родила господина Карачая! — громко закричала Дамла, вызывая тем самым Недима, который тут же подбежал. Сехер от счастья почти потеряла сознание. «Сообщение: Сестренка. Сообщи всем. Джемре родила. С ней и с малышом всё в порядке.» — Дамла, дом расстреливают? — прошипел Недим. — Нет, не расстреливают. Я просто передала радостную новость. — Передавай. Передавай. Я не запрещаю. Просто можно потише. — Ай Аллах, Аллах! — вздохнула Дамла, поднимаясь по ступенькам в комнату. — Прошу прощения, я уже несколько часов не могу уложить Умута спать, — сказала она, входя в комнату. Через несколько минут Агях и Сехер обняли внука и провели с ним немного времени, когда на пороге появилась Джерен. На ее лице появилась улыбка. — В этом особняке появился воздух, не кажется ли вам так, госпожа Сехер? — спросила она. — Воздух был и есть, господин Агях, но не хватало только счастья, которое наполняется детскими голосами и заразительным смехом, — ответила Сехер. Комната Недима. POV Недима. Почему сейчас я так злой? Откуда столько ненависти внутри меня? Ведь я знал... Я знал, что Джемре выбрала Дженка ради меня. Я знал это, но молчал, заточенный в своей проклятой ненависти. Как же я презренный и ничтожный человек, чтобы выбрать нечто другое вместо любви. Так почему же я всё ещё злой? Почему так больно? Почему хочется разбить этот проклятый особняк? Черт возьми, почему? Я ударил по стене раз, два. Потому что физическая боль хоть на мгновение отвлекает от душевной боли. Я открываю дверь и покидаю это проклятое место. Пытаюсь успокоить нервную систему, делая маленькие вздохи. Спускаясь по ступенькам, чувствую, как слезы обжигают мою щеку. Это все ложь. Не должно было случиться так. Джемре не должна была спать с Дженком, чтобы навредить мне. Не должна была, но она сделала. Джемре должна была быть только моей, и ребенок должен был быть от меня. Нужно было лишь немного подождать. Хотя я был раздосадован, я продолжал жить в одной комнате с Джерен и воспитывать ее и Дженка ребенка. Я, мужчина, даже не смотрел на ее тело, не касался его ни разу. Но возможно, я допустил ошибку? На последней ступеньке я поднял голову и увидел, как дядя и госпожа Сехер что-то обсуждали между собой. Их голоса не доносились до меня. У двери стояла Джерен. Она меня не заметила, занятая наблюдением за сыном, и даже не заметила, как я подошел к ней. Я схватил её за руку и начал вести наверх. — Что ты делаешь! Отпусти меня! Но я не обратил внимания на её протесты и продолжил вести вверх, пока не вошли в комнату. — Я сказала, отпусти! Ты мне наносишь боль! Я резко отпустил её руку, словно бросил в сторону, и увидел, как в её глазах появились слёзы. — Ты маньяк. Она приложила вторую руку к месту, где я схватил её. — Из-за тебя у меня будет синяк. — С кем и где ты была? — спросил я сквозь зубы. — Тебе не следует это знать. Отпусти меня. Я иду к сыну. "Отвечай, когда старшие задают вопросы," — рявкнул я, оттолкнув ее от двери и захлопнув ее на замок. "Сколько?" — спросил я. "Что сколько?" — она смущенно спросила. "Сколько ты стоишь? Сколько мужчин прошло через тебя?" — мой голос был настойчив. "Что за абсурд?" — она вздрогнула. "Раздевайся," — моя команда была безапелляционной. "Н.Недим, ты не в себе. Давай, успокойся. Поговорим, когда ты успокоишься. Мне страшно," — она заикалась, пытаясь меня остановить. – Когда я лежал здесь беззащитным, помнишь? Мне было страшно тоже," — мое лицо выражало хладнокровие. – Недим, пожалуйста," — она умоляюще прошептала. – Молчи. Молчи. Я не хочу слышать ничего," — мой голос звучал жестко. С самого детства я верил всему, что мой отец рассказывал мне, и был беззащитным. Но теперь пришло время, когда я буду решать всё. Пришло время стать зверем. Я нежно опустил Джерен на кровать и наклонился над ней, ощущая ее сильные стоны, наполняющие комнату. Ее глаза были полны слез, которые катились по ее щекам. Теперь я осознал, что стал животным, а она – моей жертвой.