Жестокий Стамбул. Жгучая ненависть.

Недим отступил от стены, наклонившись вперед, и встретил взгляд врача, исполненный чувства вины и страха за то, что Джерен приняла слишком много таблеток из-за него. Её едва удалось спасти. Он видел, как в последнюю секунду её сердце снова начало биться, как бригада врачей собралась вокруг молодой девушки, стараясь её спасти. Он видел, как госпожа Сехер потеряла сознание от бессилия, а его дядя и кузен старались её откачать, всегда находясь рядом, в то время как он молча стоял и наблюдал за всем происходящим. В то время, когда Джерен из-за него проливала горькие слёзы, он не нашел в себе сил успокоить ее и осознать свою ошибку. Чтобы на мгновение забыть о том страшном чувстве, что превратило его в животное, он решил развлечься с девушками в отелях. — Мы сделали всё, что было в наших силах. Если бы девушку привезли на час позже... — даже доктору было тяжело представить, что могло бы случиться. — Мы бы не смогли ее спасти. Вздох. — Очень жаль. Она так молода. — Маме девушки стало плохо, ее поместили в палату и поставили капельницу. — Чтобы хоть немного разрядить обстановку, тихо проговорил господин Агях. — Спасибо. — Благодарю вас. — Чем мы можем помочь, господин доктор? — Если я попрошу вас сделать что-то для меня, вы согласитесь? — Конечно. — Пожалуйста, не играйте с психикой своих детей, чтобы они не прибегали к таблеткам впоследствии. — Произнес доктор с оттенком отвращения, взглянув на троих мужчин. — Нам не приходилось их спасать! Рукоприкладство, как вы считаете, тоже приемлемо? Богатым, конечно, всё дозволено. У меня больше нет ничего сказать, и да, будьте благодарны, что мы не обратились к правоохранительным органам. Когда ваша дочь придёт в себя, обратитесь к психиатру. — Что? Не понял, о каком рукоприкладстве идет речь? — недовольно протянул господин Агях, взглянув на Дженка и Недима. — Посмотрите на её руки, когда она придет в себя, — тихо ответил доктор. — Я не знаю, о каком рукоприкладстве вы говорите. Я — Агях Карачай. У нас в семье не принято поднимать руки на женщин и детей. Что за рукоприкладство?! — возмутился Агях. Доктор ушел, но Агях долго не мог прийти в себя, расспрашивая Дженка и Недима. На следующее утро Дженк отправился встречать свою возлюбленную из роддома. Он не спал уже почти двое суток, все это время проводил на ногах, и теперь выглядел бледным, как смерть. Недим проснулся после короткого сна, проведенного на железной скамейке, уткнувшись головой в стену. Агях все это время находился в палате у Сехер, не отрывая взгляда от ее лица, держа ее руку. — Где я? — с усталостью спросила женщина, в ее глазах заблестели слезы. — Это не ваша вина, что Джерен в таком состоянии, — успокоил ее Агях. — Я старалась полюбить ее, и у меня это получилось, но никогда не успела показать ей, как сильно я ее люблю. Она не была со мной, когда мне была нужна ее поддержка, не держала моей руки, эту роль взял на себя Джемре. Джемре внесла яркие краски в мою жизнь, став моим вдохновением, моим сокровищем, всем, что я имела. В то время как Джерен чуть не отняла у меня жизнь при родах, став почти сиротой для Джемре и отца Джерена и Дживана, которых я никогда не полюбила - это были скорее чувства благодарности, чем настоящая любовь. — Он заставил тебя жить? — Нет. Меня заставила жить Джемре. Он лишь сделал мою жизнь более поддерживаемой, хотя он был не просто хорошим мужем, а замечательным! Как отец? Не знаю, как это было для Джерен и Дживана, но к Джемре он относился как к своему сокровищу, радовал новыми игрушками, красивыми платьями, веселыми каруселями. Жаль, что эта сказка так быстро закончилась. Доктор вошел в палату и обратился к присутствующим: — Господин Агях, госпожа Сехер, рад сообщить, что госпожа Джерен пришла в себя.