Когда заканчиваются сказки

      С наступлением апреля Тандзиро пошел в новую школу, и ничего из ряда вон выходящего не происходило. Будто бы жизнь вновь пошла своим чередом, совсем как раньше, когда был жив отец и когда дом был прежний. Впадать в уныние или продолжать скорбеть мальчик не собирался: теперь он был старшим мужчиной в семье и осознавал всю серьезность своего положения. Сделать жизнь матери, братьев и сестер чуточку легче – вот, какая цель стояла перед ним. Он засыпал с этой мыслью и просыпался, думая о том же. Прилежно учился, выполнял все, что от него требовалось и даже больше. Дома работал, не покладая рук, избавляя мать от домашних забот. Хотя тут и младшие тоже помогали, как могли. Особенно много старалась Незуко, учившаяся теперь в той же школе, что и Тандзиро. Она успевала все: и гулять с детьми, и помогать брату готовить еду. Стирала, штопала одежду, прибиралась по дому и, несмотря на все это, вдобавок еще успевала куда-то регулярно уходить по своим делам. «Очевидно, гуляет с новой подружкой из школы, с той милой девочкой Канао», – думал ее старший брат, улыбаясь и глядя на то, как сестра в очередной раз, стоя в коридоре, легко затягивает ремешок на розовых, плетеных босоножках.       Тандзиро тоже нашел себе новых друзей в этой школе, и он был положительно в восторге. Скучать ему теперь не доводилось: плаксивый одноклассник Зенитсу и неугомонный Иноске в школе не отходили от него ни на шаг. Иногда Камадо казалось, что у него попросту появилось еще двое младших братьев, несмотря на то, что они все втроем были почти ровесниками. Они постоянно галдели, смеялись, кричали друг на друга, и это ни на секунду не раздражало миролюбивого Тандзиро, часто оказывавшегося между ними. Зенитсу понравился ему еще с первой встречи, когда мальчик стремительно бросился поднимать выпавшие из школьной сумки Незуко учебники и тетради. Камадо-старший стоял тогда рядом и мог сам помочь сестре, но был приятно удивлен рвением незнакомца помочь девочке. Ну а позже выяснилось, что этот самый незнакомец оказался с ним в одном классе. После появился и Хашибира Иноске, нагло отнявший на крыше у нового друга Тандзиро обед. Вышла небольшая ссора, ведь Агацума постоять за себя совсем не умел, и Камадо посчитал необходимым вмешаться и объяснить заносчивому, однако же очень миловидному парню, в чем он не прав. В результате они все-таки подрались, но зато потом все пошло как по маслу.       Зенитсу показал ему школу, объяснил, что к чему, даже помог советом по поводу вступления в пришкольные клубы. Их было так много, что у Тандзиро сразу же разбежались глаза: его, как новичка, приглашали практически вовсюда, а он не знал, что отвечать всем этим людям на их предложения. Агацума решил эту проблему легко и ярко. Рядом с их школой, буквально забор в забор, располагалась другая, старшая школа, и Зенитсу, постоянно рассказывающий о том, как все его знакомые бегают смотреть баскетбольные матчи старшеклассников, как-то раз повел Камадо туда.       Идти Тандзиро, конечно, сначала было очень неловко – все-таки это была совершенно чужая школа, и ему все время казалось, что кто-то поймает их за шиворот и выставит вон, но все обошлось. Друзья втроем пришли к площадке, расположенной на территории соседней старшей школы, и точно так же, как и все остальные младшеклассники, с раскрытыми ртами и восхищенными глазами уставились на играющих. Это было словно как по телевизору: отточенные приемы, большие скорости, точные пасы. У Тандзиро по ходу игры все больше загорались глаза. Но самым примечательным было даже не это. Увидев смутно знакомые медно-золотые космы, Камадо вдруг почувствовал, будто внутри кто-то внезапно провел гусиным пером – у него даже мурашки забегали. Этот парень носился по площадке, обводя игроков чужой команды как молчаливо стоявших на месте столбов, четко отдавал пасы своим товарищам, которые ничуть не уступали ему в мастерстве. А как он забивал! Словно молотом вколачивал мяч в корзину, иногда зачем-то с донельзя довольным видом повисая на кольце, чем ужасно злил команду соперника. Тогда-то Камадо и узнал, как его зовут. – Эй, Кёджуро, мать твою! Я требую реванш! Быстро возвращайся на поле, и начинаем заново! Вернись, я сказал! – надрывался после игры какой-то старшеклассник из противоположной команды со странными геометрическими татуировками на руках. На это вышедший победителем «Кёджуро» только растянул губы в улыбке еще шире, но предложение проигнорировал, уходя с площадки вслед за командой. – Такой невероятный… Кто это? – благоговейно спросил Тандзиро у своего друга, когда команда этого самого Кёджуро прошествовала мимо них. Как отметил Камадо, не только он сам – многие здесь провожали этих старшеклассников восхищенными взглядами. – Это Кёджуро Ренгоку, третьегодка, – с каким-то усталым видом принялся объяснять Зенитсу, тоже глядя в спины этих ребят, – капитан баскетбольной команды, кстати. Еще слышал, что он занимается кендо. Что-то вроде местного активиста: везде слышишь его имя – даже завидно немного иногда. Как он все успевает? Рядом с ним Сабито Урокодаки – говорят, хороший малый, только спесивый очень и громкий. За ними Шинадзугава Санеми – ему на глаза лучше не попадаться, он сумасшедший! Такой страшный… Его брат, кстати, учится в нашей параллели. А следом Узуи Тенген. Странный тип, высокомерный чересчур, да и ходят слухи, что бабник он жуткий. Меня только от имени его уже воротит. Они вроде как все друзья, не разлей вода. Всегда вместе. А вон тот, который злющий кричал на Кёджуро, это Аказа. Они с Ренгоку вроде как вечные соперники, что-то типа этого. – Так вот, почему он был так груб с ним на поле? – Тандзиро удивленно хлопал ресницами, смотря то на удаляющуюся четверку во главе с тем самым Кёджуро, то на того горластого парня из команды соперников. – Он ведь мог вежливо попросить о реванше… – Не бери в голову. Аказа всегда такой. Говорят, что он долго упрашивал Ренгоку перейти в его команду, но у того друзья и какие-то свои нерушимые принципы, и поэтому он каждый раз отказывал. Вот Аказа и бесится. Шутят, что он помешан на Ренгоку. Лично меня это немного пугает: он такими глазами на него смотрит, будто не в уме вовсе… – тихо оборвал фразу Агацума, боязливо покосившись в сторону упомянутого парня. Камадо из этого странного предположения решительно ничего не понял и лишь снова перевел взгляд на удаляющуюся спину огненного Кёджуро. Нет, даже походка у него была какая-то особенная: решительная, твердая. Мальчик так и смотрел на него, уходящего, как когда-то одним мартовским днем, однако в его спокойный маленький мир, где взошло вдруг второе солнце, вклинился Зенитсу, тормошивший его за рукав формы. – Эй, Тандзиро! Н-не пугай меня так! Почему ты так резко замолчал? Тебе его взгляд тоже странным кажется, да? Да ведь?       Вместе с Незуко они вечером пятницы возвращались из магазина, неся пакеты с едой. Тандзиро полной грудью вдыхал свежесть весеннего вечера: у него было очень острое обоняние, и он всегда хорошо различал запахи, а потому цветение весны было для него словно райское благоухание. Его сестра, опустив взгляд в землю, медленно шла рядом, о чем-то глубоко задумавшись. С начала учебного года в новой школе Незуко часто выглядела задумчивой и отстраненной: она могла подолгу сидеть на одном месте, обхватив колени и опечалено уставившись в пол. На вопросы матери, братьев и сестры девочка только с улыбкой качала головой и говорила, что ничего не случилось. Старший Камадо, видя, что она не хочет рассказывать о своих мыслях, не докучал ей вопросами – возможно, это было не то, о чем сестра могла бы запросто рассказать ему. – Послушай, Тандзиро, – вдруг тихо проронила она, когда они свернули на свою улицу. Старший тут же посмотрел на ее чем-то обеспокоенное лицо и кивнул, давая понять, что слушает внимательно. Девочка сжала ремешок своей сумочки и прикусила губу, будто бы была в сомнениях, продолжать этот разговор или все-таки умолчать, – в последнее время мне кажется, будто за мной кто-то наблюдает… Я не могу отделаться от этого чувства даже у себя в комнате. Словно бы кто-то незримый, невидимка смотрит за мной постоянно. Это началось с тех пор, как мы переехали сюда. – Тебе кажется, что кто-то следит за тобой? Ты кого-то видела? – Тандзиро напрягся, видя, что сестра его достаточно серьезно относится к подобным вещам. Если она и правда кого-то подозревает, то нужно было как можно скорее обратиться в полицию. – Нет, никого. Ну, может быть, это все мне только кажется. Может, это папа приглядывает за нами? Тогда бояться нечего, – Незуко как-то измученно улыбнулась и помахала худенькой ручкой. Они остановились напротив своего дома, и Тандзиро свободной рукой взяв ладонь сестры, крепко сжал ее, заглянув девочке в глаза. – Говори мне обо всем, что тебя беспокоит, Незуко. Я всегда тебе помогу. Главное, не бойся ничего. Хорошо? – Хорошо! Знаешь, мне кажется, что это… – Братик! Сестрица! – свет, вырвавшийся из дома, залил плиточную дорожку и газон их двора. На пороге показался Шигеру. – Скорее, несите еще еды! Нужно приготовить что-нибудь еще – этот парень такой проглот!       Танздиро с сестрой, удивленно переглянувшись между собой, быстро забежали в дом, попутно снимая обувь и волоча пакеты с покупками на кухню. Старший Камадо еще в коридоре отметил про себя, что у порога стояли две пары чужих кроссовок. Их мать ни словом не обмолвилась о том, что к вечеру должны были прийти гости – значит, запланированным визит не был. Но когда мальчик зашел в гостиную, то дыхание у него невольно перехватило от волнения, а внутри появилось уже знакомое ощущение прикосновения гусиного пера. – Вкусно! Вкусно! Вкусно! Все очень вкусно, госпожа Камадо! – возвестил уже знакомый Тандзиро обладатель непослушной медно-золотой копны волос. Это был тот самый Кёджуро Ренгоку! Мальчик не поверил своим глазам: он сидел прямо здесь, у них в гостиной, в окружении детей, и почти что с молниеносной скоростью опустошал миски, стоящие перед ним. – Брат, мы же в гостях… Может, не стоит есть так много?.. – осторожно поинтересовалась маленькая копия нового пламенного знакомого старшего Камадо. – Все в порядке! Кёджуро-кун может есть столько, сколько захочет: я приготовлю еще, – Кие ласковым взглядом обвела обоих огненноволосых братьев, и только потом увидела своих подошедших детей. – Тандзиро, Незуко! Наконец-то! А у нас сегодня гости: это Кёджуро и Сенджуро Ренгоку. Они живут напротив нас. Представляете, Такео и Сенджуро ходят в один класс! Ну не совпадение ли? Познакомьтесь, Кёджуро-кун, Сенджуро-кун, это мой старший сын Тандзиро и дочь Незуко. – Приятно познакомиться! – тут же склонился Ренгоку-младший, сидевший между братом и Такео. – О, так это ты! Смущенный мальчик с щечками, цвета вареного рака! – отложив палочки, Кёджуро хлопнул в ладоши, с неизменной улыбкой глядя на постепенно заливающегося краской Тандзиро. И последний был готов сквозь землю провалиться – ведь чувствовал: щеки и сейчас неумолимо жжет смущение. Слова старшего Ренгоку о вареном раке не остались незамеченными, и вскоре хохотали все, даже обыкновенно сдержанная Незуко. Еды на столе прибавилось, так же, как и шума в гостиной. Кёджуро в отличие от своего младшего брата был достаточно громким и неугомонным – он практически сразу же полюбился детям, которые скакали вокруг него, цепляясь за шею и крепкие руки. Юноша на это все только смеялся и раззадоривал их еще больше. Тандзиро млел весь вечер, не лишая себя удовольствия глядеть на нового знакомого: теперь можно было вдоволь насмотреться на него и подметить те детали, которые он не увидел раньше. Каждое слово, сказанное Кёджуро, каждый его взгляд в сторону старшего Камадо, пусть даже случайный, заставлял Тандзиро по-глупому счастливо улыбаться. И ведь бывают же такие люди, от общения с которыми становится так легко и хорошо на душе! Ренгоку словно заряжал всех окружающих позитивом, делился с ними искрами своего внутреннего пламени. – Ренгоку-сан, я ведь уже видел вас совсем недавно на пришкольной баскетбольной площадке, – поделился Тандзиро, чувствуя, как от пытливого, но радостного взгляда собеседника волнение съедает его с головой. – Ничего себе! Вот это да! – весело подхватил тот, улыбаясь во все тридцать два. – Да! Вы так здорово играли против того парня, Аказы! Но больше всего мне понравилось то, что вы не ответили на его грубость и не стали конфликтовать с ним на глазах у стольких людей. Это выглядело очень, ну… по-взрослому, что ли… – Камадо замялся, в неловкости запуская руку в волосы, думая про себя, что оценка, данная им, возможно, была лишней. Улыбка с губ его собеседника на мгновенье сошла, а в огромных глазах проскользнуло изумление. Словно радостные огоньки, плясавшие вокруг и создающие атмосферу какого-то праздника, вдруг застыли в воздухе, перейдя в состояние покоя. Кёджуро какое-то время молча смотрел на старшего сына Кие – даже про еду забыл, что было удивительно. Разволновавшийся Тандзиро уже открыл было рот, чтобы начать извиняться, но его опередили слова собеседника. – Спасибо, мальчик мой.       Камадо Тандзиро не мог определиться, когда именно, но отчетливо понимал, что создал себе кумира. Убирая прошлогодние листья и залежавшуюся траву с участка, он неизменно краем глаза поглядывал на соседний дом, стоявший через дорогу. Где-то там сейчас был Ренгоку-сан, если только ему не нужно было идти на дополнительные занятия сегодня. Ведь старшая школа это так серьезно. Не зная, отчего, Камадо гордился и восхищался этим юношей. Может, всему виной была его внутренняя энергетика? Но пусть это было и так: мальчик все равно не переставал думать о нем, даже когда не видел его и не слышал вечно бодрого голоса. – Эй! Ты метешь слишком громко! Госпожа Тамаё прилегла отдохнуть. Если ты разбудишь ее, я заживо закопаю тебя в этих грязных листьях! – вдруг раздалось откуда-то со стороны, и Тандзиро сразу же обернулся, удивленно поглядев на источник звука. – Ой, я даже не подумал, что могу помешать… Простите, пожалуйста! Я буду мести тише! Эм, а как тебя… – Юсиро. Но тебе я запрещаю к себе обращаться! – отрезал мальчик его возраста со светлыми волосами и недовольным выражением лица. Кажется, Тандзиро уже видел его: он помогал им заносить коробки в дом. Красивая женщина по имени Тамаё, которая говорила с матерью, попросила его об этом. – Госпожа очень устала и теперь отдыхает. На улице и без тебя слишком шумно! – Простите, но, мне кажется, что на улице вроде ти-… – Сейчас же вернись, чертов щенок! Будь проклят ты и все твои увлечения! – вдруг громогласно раздалось из дома напротив. Юсиро поморщился, грозно зыркнув на чужие открытые окна, а Тандзиро даже подумать ничего не успел, когда дверь соседнего дома широко распахнулась и из нее стремительно вылетел Кёджуро в черной кепке и с баскетбольным мячом подмышкой. – Всех благ, отец! Сенджуро сделает тебе ужин! Меня не ждите! – на ходу вещал он, радостно улыбаясь по своему обыкновению. Из окна тут же выглянул не старый еще мужчина с редкой щетиной, с волосами, чем-то напоминающими космы самого Кёджуро, только выглядевшими более блекло. Он недовольным взглядом зацепился за быстро удаляющуюся спину юноши и пригрозил ему кулаком. – И не к ужину – не смей возвращаться домой сегодня вообще! Ночуй, где знаешь! Хоть под дверью! Неблагодарный щенок! – Я благодарен матери с отцом, что вышел телом и лицом! – беззлобно почти пропел ему в ответ Кёджуро, махнув рукой, и, перехватив мяч поудобнее, рысью побежал вниз по улице. Мужчина в окне, грубо ругнувшись и косо взглянув на наблюдавших за их ссорой соседей, исчез. Волны снова улеглись, и восстановилась такая желанная тишина. – Как же бесит! Всегда эти Ренгоку такие шумные! Невозможные! Бедная госпожа Тамаё! – сквозь зубы ругался мальчик, бросая враждебные взгляды в сторону дома ссорившихся соседей. Тандзиро только хлопал глазами, все еще переваривая увиденное. «Он сказал ему не возвращаться? Но ведь это, наверное, отец Ренгоку-сана… Почему он так сказал собственному сыну?» – думал Камадо, разглядывая окно, из которого несколько минут назад выглядывал мужчина. Меж тем Юсиро продолжал бормотать какие-то причитания. – И почему она все-таки решила купить дом на этой треклятой улице?.. – Прости, Юсиро, но не мог бы ты сказать, что не так с этой улицей? – Да все не так! Здесь дети пропадают с такой частотой, что полиция не знает, как быть. И соседи здесь странные! Этот пьяница Ренгоку со своими непутевыми сыновьями, а еще те в огромном доме, которые не показываются на свет божий! В самом деле, вампиры там, что ли, живут?.. – Юсиро, – спокойный женский голос неожиданно вмешался в разговор ребят, и оба обернулись на его источник, прикусив языки. На пороге дома появилась красивая молодая женщина с фарфоровой кожей и бледно-розовыми губами, одетая в черное в пол платье с высоким воротником. Она, действительно, выглядела очень уставшей и даже слегка болезненной. Лицо Юсиро просветлело, и он повернулся к ней, точно готовый броситься в ноги в любой момент, – ты не должен сплетничать. Это нехорошо. Прости его, Тандзиро-кун. Как твои братья и сестры? – Спасибо, Тамаё-сан, братья и сестры в полном порядке! – мальчик учтиво поклонился ей, приветливо улыбнувшись, и губы женщины тоже на мгновенье тронула легкая улыбка. Лицо Юсиро предательски вспыхнуло. – Я очень рада. Береги их, Тандзиро-кун. Не отпускай гулять после заката к тому огромному дому.       И больше сказано ничего не было. Госпожа Тамаё удалилась обратно в дом, а следом за ней, предварительно бросив недовольный взгляд на Камадо, прошмыгнул и Юсиро. Что не так было с этим огромным домом, почему там нельзя гулять и куда пропадают дети – спросить это мальчику было не у кого. Он сам видел тот дом, когда по приезде на новое место ходил и осматривался вокруг: ничего необычного в нем не было. Большое мрачное здание, окруженное высоким забором, стояло словно нежилое. Участок был заросший, словно дикий. Все окна были закрыты и зашторены. Создавалось впечатление, что там действительно никто не жил, однако это было не так. Ведь Незуко тогда ходила туда и относила жильцам подарок. И все это выглядело очень странным.       Приведя в порядок участок, Тандзиро вышел из дома и направился вниз по улице. Путь он держал на спортивную площадку, что располагалась недалеко. Мысли о странном доме и его таинственных жильцах тотчас же испарились, когда в голове мальчика возник яркий образ Ренгоку-сана. Он убегал из дома с мячом в руках, а, значит, чисто теоретически, как рассуждал Камадо, мог оказаться на этой самой площадке. Собственно только по этой причине Тандзиро и направлялся туда. Ведь подумать только: собственный отец вот так запросто выставил его из дома! Мальчик решительно не понимал и не хотел принимать этого. А если бы, например, его, Тандзиро, отец… Нет, о таком не могло быть и речи. Ни папа, ни мама не позволили бы себе такого поведения. А отец Кёджуро позволил. Такие мысли занимали его всю дорогу, и мальчик сам не заметил, когда по левую руку от него возникла спортивная площадка. И чутье не обманула Тандзиро: Ренгоку действительно был тут в окружении своих друзей. Все те, кого он видел тогда на игре с Аказой, были здесь. Но еще троих Камадо не знал. Тот парень, Сабито, стоял рядом с миловидной девочкой в цветочной толстовке и высоким синеглазым юношей, увлеченно вещая им что-то и похлопывая последнего по плечу. Третий незнакомый парнишка с забавной прической и шрамом на лице стоял поодаль ото всех и как-то боязливо косился на «сумасшедшего», со слов Зенитсу, Санеми Шинадзугаву. – Что за парнишка ярко трется около площадки и так незаметно палит в нашу сторону? – вдруг раздался среди компании голос высокого светловолосого парня, которого Агацума именовал Тенгеном. Любопытные взгляды приклеились к одиноко стоявшему Тандзиро. – Да это же Камадо Тандзиро! Камадо, мальчик мой! – рядом с ним огненным вихрем тут же очутился Кёджуро, по-дружески обнимая его за плечи и прижимая к своей груди. – Вот это ты очень удачно мимо проходил! Нам как раз нужен еще один человек в команду для равного состава! Ты ведь не против сыграть? – Ну, я бы с удовольствием, но я так плохо играю… – замялся старший Камадо, смущенно отведя взгляд в сторону, однако Ренгоку пресек все его посылы к дальнейшему самобичеванию и подтолкнул к площадке. – Хватит подобных разговоров, мальчик мой! Плохо играешь – значит, надо стараться и улучшать свои навыки, а не оправдываться! Вперед! Значит, четверо профи, двое бывалых и двое новичков? Неплохо, неплохо! – Предлагаю деление: я в команде с сестрой, с тобой и с Гию. Остальные – вместе против нас, – Тандзиро, боясь произнести хоть слово после замечания Ренгоку, наблюдал за тем, как парень по имени Сабито взял за руки девушку и синеглазого юношу и отошел с ними в сторону правого кольца. Оставались только Тенген, Санеми и молчаливо стоявший парнишка со шрамом. – Деление плохое, потому что Камадо должен быть в моей команде! Поэтому сделаем так: со мной будут он, Узуи и Томиока. Оба Шинадзугавы и Макомо – с тобой. – Я буду вместе с Сахи. Макомо вместо меня, – вдруг неожиданно для всех произнес синеглазый и сразу же замолчал, видя, как расплылся в улыбке довольный его словами Сабито. Ренгоку, понимающе усмехнувшись, покачал головой и махнул рукой, мол, согласен и на такой расклад.       Они играли до глубокого вечера, делая перерывы, чтобы попить воды и пообщаться. Игра шла в сумасшедшем темпе, и Камадо даже сначала растерялся до дрожи в коленях – боялся сделать что-нибудь не так для команды Ренгоку и заслужить его порицание. Однако ничего страшного не происходило. Кёджуро много хвалил его, советовал, что делать и где лучше встать, подбадривал – вообще делал все, отчего сердце мальчика резко вздрагивало в груди и начинало биться учащенно. Помимо этого Камадо познакомился со всеми, и был на седьмых небесах от счастья. Тенген Узуи не был таким уж и неприятным, каким его описывал Зенитсу, Сабито был совсем не спесивым, а Санеми – не сумасшедшим. Более того, его брат, Генья, оказался очень интересным малым, и они с Камадо быстро нашли общий язык. Кроме того, очень приятными в общении оказались сестра Сабито, Урокодаки Макомо и его лучший друг Томиока Гию. Последний с виду был мрачным и по большей части молчал, однако когда рядом оказывался Сабито, его лицо светлело, а сам он смущенно улыбался. Своего друга он по-домашнему ласково называл «Сахи». Тандзиро показалось это очень милым.       Солнце садилось, и когда все засобирались по домам, Узуи, надевая свою спортивную кофту, обратился к Камадо. – Эй, лобастик, ты ведь живешь рядом с Ренгоку? – он стоял напротив мальчика и был чуть ли ни на три головы его выше. Тандзиро сразу же отметил, каким высоким был Тенген: в разговорах с ним даже его друзьям приходилось задирать голову. – Да! Прямо напротив дома Ренгоку-сана! – Ренгоку, – тут же позвал друга Узуи, и взгляд его переменился – там появилась какая-то еле заметная тревога, настороженность. Огненноволосый юноша обернулся к нему, стоя возле мальчика Камадо, – будь бдителен. Особенно там. Лучше проведи парнишку прямо до дверей. Удачи.       Вместо ответа Кёджуро обнял смутившегося Тандзиро за плечи, прижимая к себе, и уверенно кивнул на это предостережение. Узуи и братья Шинадзугава неспешно побрели со спортивной площадки, о чем-то споря и громко пререкаясь между собой. Не сказать, что Камадо был из трусливых, однако такая предельная серьезность в голосе Тенгена и его таинственное предупреждение заставляли мальчика рисовать в воображение всякие небылицы. Мысли возвращались к дневному разговору с Юсиро и странному предостережению госпожи Тамаё – здесь тоже было много непонятного. Очевидно, что все эти люди знали что-то такое, что было от него сокрыто. Он пообещал себе позже при удобном моменте расспросить об этом Ренгоку-сана. Из этих раздумий его вытащил подошедший попрощаться Сабито. – Послушай, Камадо, у тебя есть брат или сестра? – Да, конечно! У меня три младших брата и две сестры. Они все замечательные! Вот Рокута еще совсем маленький, но зато Незуко уже выросла такой красавицей! И еще!.. Ой, кажется, я заговорился... – Да ладно тебе, все в порядке! Вот как, значит: много братьев и сестер... – рыжеволосый юноша улыбнулся, но одновременно с тем опустил какой-то опечаленный взгляд в землю. Сердце внутри Тандзиро почему-то сжалось от такого взгляда, и мальчик хотел было что-то сказать, но лишь неуверенно сглотнул образовавшийся ком в горле. Тем временем к Сабито со спины подошли двое его спутников, и Макомо ласково взяла его за руку. Тогда старшеклассник вновь поднял глаза на сына Кие. – Береги своих близких, Камадо. Ведь ты мужчина.