Когда заканчиваются сказки

      Тандзиро видел хорошие сны, где жизнь постепенно входила в привычное русло. Из больницы радостно сообщали, что Зенитсу наконец-то пришел в себя и хочет поскорее увидеть своих товарищей, по которым невероятно соскучился. У Ренгоку-сана в семье все налаживалось; его отец осознал свою неправоту и извинился перед сыновьями, бросил пить и часто приходил в дом Камадо поговорить с Кие. Сабито и Гию снова были рядом друг с другом, а их отношения вновь цвели. При этом рыжеволосый помирился с Кёджуро, и все недопонимания между ними исчезли. Прекратились разговоры об Аказе.       Он стоял на баскетбольной площадке, крича что-то про реванш в спину Ренгоку-сану. Тот игнорировал все его слова, даже не оборачиваясь. Тандзиро смотрел на все это со стороны и почему-то испытывал какое-то странное волнение. Или можно было даже назвать это страхом. – Кёджуро, я требую реванш! Возвращайся ко мне, и начинаем заново! Иначе я убью Сабито и Зенитсу! Кёджуро! – вместе с его голосом в голову Тандзиро ворвался какой-то отвратительный пищащий звук, что раздражал барабанные перепонки. Звук был все ближе и ближе, а Аказа с Кёджуро и баскетбольная площадка, на которой они стояли, наоборот отдалялись.       И тут Тандзиро резко открыл глаза, постепенно соображая, что этот раздражительный звук ничто иное как мелодия входящего звонка. Мальчик спрыгнул с кровати и, дойдя до письменного стола, взял телефон в руки, принимая вызов. – Камадо! Так долго! Ты там что, спал? – раздается недовольный голос на том конце провода. – Сабито-сан, но ведь одиннадцать часов уже, я сплю в такое время… – Хватит мямлить! Передай Кёджуро, что у дома Аказы весь вечер крутился какой-то мерзкого вида парень с пятном на пол-лица. Я пока не знаю, что к чему, но выглядит он подозрительно. Гию рассказывал, что Тенген упоминал про какого-то уродца из больницы… – Сабито-сан, так вы следите за Аказой?! Это опасно! Ваша щека еще не!.. – всполошился мальчик, подбежав к окну и всматриваясь в дом напротив. Ренгоку-сан еще не должен был спать в такое время. – Ты за меня волноваться вздумал? Не смеши мои тапки! Скажи Кёджуро, пусть дует в больницу. Аказа как-то связан с этим парнем, что следит за Агацумой. А если в деле замешан Аказа, то надо глядеть в оба! Я отключаюсь, – из трубки послышались короткие гудки, и старший Камадо, отложив телефон, принялся быстро одеваться, внутренне содрогаясь всей душой. Что-то определенно должно было произойти, и Сабито-сан был прав.       Через полчаса они с Кёджуро уже со всех ног бежали в направлении городской больницы, где лежал Агацума. Тандзиро, прибежавший в дом напротив сразу после звонка рыжеволосого, как и до́лжно было, передал старшекласснику все слова, сказанные Урокодаки. И Ренгоку, не теряя времени, тут же засобирался: из дальней комнаты своего дома он вынес ту самую катану, которую мальчик видел в ночь появления паукообразного монстра. Камадо не спрашивал, какие у него есть подозрения и что он рассчитывает увидеть ночью в больнице – все его мысли были лишь о том, чтобы Зенитсу остался цел и невредим. Тандзиро думал, что после ночи около огромного мрачного дома со странными существами его трудно будет удивить или напугать чем-то еще. Однако разговоры друзей Кёджуро про «слетевшего с катушек» Аказу заставляли его содрогаться.       Старшеклассник помог ему перелезть через высокую ограду здания больницы, и они направились вперед через просторный парк с уютными скамейками и пышными деревьями, где обычно гуляли пациенты. Ренгоку шел впереди, загораживая собой Тандзиро, и мальчик видел, как крепко тот сжимает ножны в своей руке. Но твердый, уверенный шаг юноши, его крепкая спина вселяли в старшего сына семьи Камадо какую-то отчаянную смелость. «Да! Ведь Ренгоку-сан такой удивительный! Он – истребитель демонов. Если он рядом, то все всегда идет как надо! Боги, что бы я делал без Ренгоку-сана!» – восхищался подросток.       Когда старшеклассник вдруг остановился и, не издавая ни звука, жестом показал ему на человека в капюшоне, что в тени раскидистого дерева стоял спиной к ним и смотрел на окна больницы, Тандзиро почувствовал, как коленки начинают подрагивать. Но катана его спутника тихо лязгнула, и Кёджуро в мгновенье ока оказался рядом с неизвестным. В следующую секунду раздался громкий скрежет стали о сталь. – Что? Узуи? – Кёджуро? Какого черта ты здесь делаешь? – в этом недовольном голосе Камадо сразу же узнал Узуи-сана и облегченно выдохнул, подбежав к товарищам, опустившим мечи. Они немного помолчали, расслабившись и отдышавшись. Равнодушный взгляд Тенгена остановился на мальчишке. – А он-то что здесь забыл? – Сабито передал мне через Камадо некоторую информацию, вот я ее здесь и проверяю. И Камадо со мной, – сложив оружие в ножны, заговорил Кёджуро, после чего притянул к себе своего мальчика, обнимая его за плечи. Блондин на это лишь скептически приподнял бровь, глядя на смущенно покрасневшего Тандзиро. – А ты что тут делал? Неужели тоже с наводки нашего Сабито? – Да нет, не с его наводки, – старшеклассник отвел от них слегка задумчивый взгляд, – я тут ждал кое-кого. – Уж не меня ли? – вдруг раздалось со стороны. Все трое, не сговариваясь, обернулись на скрипучий голос и застыли. К ним направлялась чья-то темная фигура. Внутри Тандзиро все похолодело – снова он чувствовал сковывающий его страх, который будто парализовывал все тело сразу. Узуи и Ренгоку тут же направили на приближающегося незнакомца клинки, напряженно вглядываясь в фигуру. По мере того, как незнакомый парень выходил на свет, Камадо чувствовал, что цепенеет не только от страха, но вдобавок и от отвращения. – Вы такие надоедливые, да… Двое истребителей и еще какой-то бесполезный мусор. Вы раздражаете меня одним своим видом, да. – Оскорбив Камадо, ты дал мне третий повод тебя убить, – безэмоциональным тоном сообщил ему Ренгоку, огромными кукольными глазами смотря на оппонента. Парень выглядел действительно омерзительно – лучшего определения было не подобрать. Мешковатая толстовка буквально висела на его костлявом, угловатом теле, гнилые зубы выглядывали из-за сухих, потрескавшихся губ, на лице было неприятного вида родимое пятно. Глядя на него, привыкший к виду безупречного Тенген в отвращении скривился, чем привлек к себе внимание незнакомца. – Красивый парень. И тот, что рядом, выглядит как чертово солнце. Коротышка тоже миловидный. Как же вы раздражаете, да… – Ярко снесем ему голову, Ренгоку, чтобы прекратить его страдания? Смотреть на него для меня равносильно каторге, – Тенген будто назло оппоненту тряхнул густой белоснежной челкой и приготовился к нападению, занеся клинки для одного стремительного рывка. Стоявший рядом Кёджуро только согласно кивнул, хитро усмехнувшись. – Мальчик мой, держись подальше, пока мы не обезглавим этого демона. Это не займет много времени. – Но этого времени хватит, чтобы Даки перегрызла глотку парнишке, лежащему без сознания в той палате, да, – криво разулыбался незнакомец, и в руках у него вдруг возникли два кама. Узуи широко распахнул глаза и обернулся на высокое здание больницы, вглядываясь в знакомые окна. Неужели он так сильно просчитался, когда решил устроить засаду подозрительному соглядатаю? Неужели изначально недругов было не один, а двое?..       Демон бросился в лобовую атаку, и Тенгену ничего не оставалось, как скрестить с ним клинки. Мыслями он был совершенно не здесь, и это становилось преградой. Силы у противника было больше, чем у кого-либо, с кем ему приходилось сражаться ранее. По нескладному телосложению было сложно судить, но когда старшеклассник принялся отражать удары кама противника, пришлось отдать его способностям должное. Ренгоку, видя, что друг его отчего-то начинает уступать врагу, оттолкнул Тандзиро в сторону и, в одно мгновенье оказавшись за спиной у демона, замахнулся на него катаной. – В сторону, Узуи! Дыхание Пламени! Вторая ката: «Возвышающиеся пылающие небеса!» – Тенген стремительным рывком ушел с линии атаки, готовясь страховать Кёджуро в случае его промаха, но это оказалось за ненадобностью. Тандзиро, с открытым от удивлениям ртом наблюдающий за ними со стороны, восхищенными глазами смотрел на то, как вместе с вихрем ослепляющего пламени взвилась к небу отрубленная голова уродливого демона. Ренгоку-сан был просто неотразим в свете огненных языков своего меча – он весь словно горел изнутри, и мальчику казалось, что одна только его внутренняя энергия может сжигать дотла клубившееся вокруг зло. Истребитель спокойным движением вернул катану в ножны и с легкой улыбкой посмотрел на своего возлюбленного. Обезглавленное тело врага, пошатнувшись, безвольным мешком повалилось на землю. – Кёджуро, я внутрь! Если этот уродец не соврал, то нужно спешить! Зенитсу в большой опасности! – на ходу крикнул Узуи, поудобнее перехватив клинки и направляясь к главному входу больницы. – Понял тебя! Поспеши! – Не так быстро, пронырливые ублюдки, – вновь тягуче раздалось откуда-то со стороны. Закрутившиеся в воздухе кама неожиданно взорвались множеством черных лезвий, и Кёджуро только и успел, что заслонить своего мальчика и приемом сбить направление ударов. Взволнованно обернувшись к Тандзиро и убедившись, что он не пострадал от внезапной атаки уже поверженного противника, старшеклассник вернулся вниманием к оппоненту. Незнакомец, голова которого снова была на положенном месте, нагнав Тенгена, замахнулся на него со спины и точно снес бы ему голову, если б не феноменальная реакция последнего. Отбив вражеский кама, Узуи вынужден был остановиться. – Кёджуро! Он тянет время! Если не грохнем его, то Зенитсу!.. – без передышки отбиваясь от черных лезвий, кричал другу Тенген, понимая, что драгоценное время, которое они должны потратить на спасение Агацумы, безвозвратно уходит. – Я снес ему голову, он должен был умереть! Но если это не помогло, мы найдем другой способ! Мальчик мой, выйди из радиуса его атак! – громко скомандовал Кёджуро, но Тандзиро даже ухом не повел, в страшном испуге глядя на фасад здания больницы. – Камадо! Ты меня что, не слышишь?! – Ренгоку-сан! Ради всего святого, сделайте что-нибудь! – закричал он, рукой указав на окна палаты своего друга. Оба старшеклассника, встревоженные его словами, обернулись посмотреть, что же такое увидел парнишка, и обомлели. Растерялся даже Кёджуро, понимая, что всех его способностей и скорости Узуи не хватит, чтобы предотвратить беду. Побледневший Тенген, опустивший клинки, стоял ни жив, не мертв. На подоконнике открывшегося окна палаты творилась какая-то суматоха. Дьявольской красоты девушка в медсестринском халате, крепко держа за горло мальчишку, пыталась спихнуть его вниз. Блондин и так уже наполовину свисал из окна, но чертовка почему-то никак не могла закончить начатое. Словно бы мальчик, находящийся без сознания, сопротивлялся. – Зенитсу! – пришедший в чувства Узуи ринулся вперед, чтобы в случае падения хотя бы оказаться под окнами и попытаться что-нибудь сделать. У него в голове не было ни единой мысли о том, как смягчить падение с такой высоты, однако он все равно бежал туда, непонятно, на что надеясь. – Ну и что ты вытворяешь, Даки?! Столкни его уже! – прикрикнул на девушку демон с кама, очевидно устав наблюдать эту мышиную возню. – Я не могу, Гютаро! Он держится своим клинком! – отозвалась та и в следующую же секунду громко вскрикнула. Ренгоку и Камадо затаили дыхание, наблюдая, как сцепившаяся пара вдруг вывалилась из окна больницы, камнем направившись к земле. Тандзиро отчаянно закрыл рот руками, чтобы не закричать – внутри все похолодело от ужаса. «Зенитсу разобьется!» – эта мысль бешено билась об стенки черепной коробки в его голове. Он краем глаза видел, как огненным вихрем дернулся под окна Ренгоку-сан, как вслед ему полетели черные лезвия, как Узуи-сан, суматошным движением отбросив от себя клинки, не зная, что предпринять, просто простер руки, наплевав на последствия своего необдуманного решения. Ведь такой удар в лучшем случае сломал бы ему конечности, плечевой пояс и, может быть, даже шею. Однако неожиданно вдруг раздался оглушительный громовой раскат: ярко сверкнула молния, озарив мрачный фасад здания, и истошно вопившую девушку разрезало пополам.       Тандзиро ошарашено смотрел на то, как легко босыми ногами приземлился на траву Зенитсу, держа в руке сверкающий золотой клинок. Подул свежий, ночной ветер. Старший сын Кие несколько раз протер кулаком глаза, но странное видение не исчезло. Это был тот самый Агацума Зенитсу, его одноклассник и хороший друг, с привычной блондинистой, чуть отросшей шевелюрой, однако одетый в больничные рубашку и штаны. Ренгоку и Узуи, изумленные произошедшим, застыли как вкопанные, смотря на мальчика. Когда в воздухе в руке падающего Зенитсу вдруг сверкнула катана, а следом разразился гром, и раненную девушку-демона отбросило в сторону, двое старшеклассников сначала отказались верить в реальность происходящего. Агацума применил прием. Агацума, который еще несколько часов назад лежал на больничной койке без сознания. – Это было дыхание! Вот это да! – тут же восторженно воскликнул Кёджуро, смотря в спину выпавшего из окна парнишки. – Так он наконец-то очнулся! Прекрасная новость!       Но Тенген до сих пор не мог произнести ни слова. Он стоял напротив блондина и мог видеть его лицо. И как раз видел то, что Кёджуро ошибался – Зенитсу не приходил в сознание. Нет, он произвел прием, ни на секунду не открывая своих глаз, не видя противника, ничего не ведая о том, что происходило вокруг. «Возможно ли, – думал удивленный, но и напуганный этим открытием Узуи, – что он даже не понимал, что падает с высоты?.. Что это еще за блестящий феномен?» – Зенитсу… – неуверенно позвал он, сделав шаг к нему навстречу. Прекратился ветер, а воздух был свежим, разряженным, как после долгой и сильной грозы. Хорошо чувствовавший это Тандзиро поднял удивленный взгляд к небу: там светила ясная луна и не было даже ночных облаков. Сплошные странности – молнии попросту не откуда было бы взяться! Время для всех точно застыло. – Спасибо, что навещал меня, – установившуюся ночную тишину вдруг нарушили тихие, сказанные непривычно спокойно для Агацумы слова. Старшеклассник вздрогнул и замер на месте: теперь мысли не клеились совсем. Зенитсу, находясь без сознания, говорил. И что он говорил. Неужели он каким-то образом запомнил то, что происходило с ним все это время? Но тут глаза мальчика наконец-то распахнулись. – Простите, что заставил беспокоиться и… Узуи-сан, я тоже люблю тебя, – стойка его изменилась. Каждое движение было уверенным, отточенным, что не могло не восхищать. Мальчик, взяв катану наизготовку, повернулся к демонам. У старшего Камадо аж холодок прошелся по спине – так великолепен он был в своей серьезности. – Дыхание Грома. Первая ката: «Молниеносный громовой раскат».       И как если бы небеса вдруг разверзлись – словно ударила настоящая молния! Зенитсу рванулся с места столь стремительно, что Камадо показалось, будто он просто растворился в воздухе. Та самая Даки, тело которой уже срослось воедино, даже не успела вскрикнуть. Положение спас ее напарник, вновь применивший свою странную технику многочисленных черных лезвий. И тогда пронесшаяся мимо девушки ослепительная вспышка отсекла ей руку вместо того, чтобы снести голову. – Узуи! Поддержим парнишку! Попробуем снести обоим головы одновременно! – у Тандзиро от восхищения занялось дыхание, когда Кёджуро, окруженный раскаленным, точно плавящимся воздухом, ринулся в атаку. За ним невозможно было уследить, и каждое движение его точно повышало температуру окружающей среды на несколько градусов сразу. Образ его дышал недюжинной силой и благородством. – Гляди в оба! Здание не должно пострадать! Дыхание Пламени! Пятая ката: «Пламенный тигр»! – Да без тебя знаю! Это было бы слишком ярко! – подхватив с земли свои клинки, с усмешкой ответил ему друг. – Дыхание Звука! Первая ката: «Гром»!       Устоять на ногах, когда земля под ними ходила ходуном, было чертовски не просто: старший сын Кие благоразумно опустился на колени, ни на секунду не отводя глаз от происходящего. Это было настоящее буйство стихий, словно древние боги вдруг спустились на землю и начали грандиозное сражение между собой. Земля содрогалась как от подземных толчков, бушующие языки пламени вспыхивали до небес, яркими зигзагом била молния – здание больницы дрожало от страшного грохота. И от переполняющих его чувств и эмоций Тандзиро хотелось плакать: как многого он, занятый своей повседневностью, не видел и не замечал! Какие глубины этот мир еще таил в себе! У мальчика кругом шла голова. Удивительная ловкость и даже некоторая изящность ударов Узуи-сана просто поражала, Зенитсу в своем новом мужественном образе был великолепен и держался прекрасно, ну а Ренгоку-сан… Камадо не сомневался в том, что равного ему было попросту не сыскать. Ни смертоносные лезвия кама того парня по имени Гютаро, ни странный, оживший шелковый пояс девушки Даки не могли остановить этот разрушительный натиск. Катана Кёджуро повторно отсекла голову омерзительного демона, а клинки Тенгена легко разрезали мягкую шею его спутницы. Два тела безвольно упали наземь, начиная осыпаться пеплом, и в зареве красного пламени взволнованному Тандзиро показалось, что он увидел один из пережитков феодализма – гордых, непоколебимых самураев. – Ренгоку-сан… Узуи-сан… Зенитсу… – он поднялся с колен, желая подойти ближе, но не сдвинулся с места. Будто бы сомневался в том, что, увидев, как невероятны эти люди, он может стоять с ними рядом и напрямую к ним обращаться. Однако один герой из этой гордой троицы вдруг пошатнулся – у Тандзиро от этого сердце пропустило удар. Быстро среагировавший Тенген заботливо поймал Зенитсу в свои объятия, прижимая к крепкой груди. – Можно я посплю… еще немного… – устало прошептал тот, теряя силы и закрывая глаза. Дыхание его постепенно делалось тише и спокойнее, но пальцы руки, которой он держал катану, по-прежнему не разжимались. И старший Камадо готов был поклясться: на лице Узуи в тот момент он увидел необыкновенно нежную и ласковую улыбку. – Разве что немного. Ох и заставил же ты нас ярко поволноваться, глупый малыш, – наклонившись к нему, Тенген легко коснулся приоткрытых губ. Улыбающийся Кёджуро, стоявший рядом с ними, понятливо отвернулся и не спеша направился к Тандзиро. У того только от одного взгляда на Тенгена и Зенитсу алым загорелись щеки, и он тоже поспешил отвести от них глаза. – Мальчик мой! С тобой все нормально? – старшеклассник внимательно осмотрел парнишку на предмет повреждений. – Лучше не бывает, Ренгоку-сан! – Волной не задело? – Вовсе нет! – Вот и прекрасно! – Кёджуро привычно лучезарно улыбнулся ему, и Тандзиро почувствовал, как что-то внутри него благоговейно затрепетало лишь от одного вида этой улыбки. Словно у сердца вдруг появились маленькие крылышки, и оно захотело тут же вылететь из груди. – Ренгоку-сан! Это было невероятно! Вы просто мой герой! И Узуи-сан, и Зенитсу! Это была какая-то фантастика! Я!.. У меня даже нет слов выразить, что я испытал сейчас! Я восхищаюсь вами! – Благодаря «наказаниям» отца мои навыки улучшились! Я знал, что он нагружает меня с какой-то целью! Но, Камадо, ты меня перехваливаешь! Вот твой друг – это действительно просто нечто! А ведь по виду и не скажешь! – старший сын Кие быстро сократил между ними расстояние и сразу же оказался в его надежных объятиях, вдыхая запах каленой стали, которым была насквозь пропитана одежда Ренгоку. Кёджуро горячими губами звонко поцеловал его в щеку, прижимая подростка за плечи теснее к себе. – Я придумал, мальчик мой! Если, с твоих слов, я был так хорош сегодня, тогда, может, ты побалуешь меня как-нибудь? Я бы ни за что не отказался, пригласи ты меня к себе на ночевку! Мы даже могли бы принять ванну вместе! Все равно твоя семья, должно быть, уже спит! А еще мы могли бы попробовать что-нибудь новое и интересное! Как ты на это смотришь? – Ре-Ренгоку-сан! Ведь Узуи-сан все слышит!       Кёджуро громко хохотал над его смущенным выражением лица, а Тенген, недовольно отвлекшись от губ Зенитсу на этот хохот, настойчиво просил друга заткнуться. От двух демонов не сохранилось даже и горстки пепла. До нового майского рассвета оставался час. И снова с наступлением утра кошмары ночи должны были кануть в небытие.       С крыши больницы на парк, где несколько минут назад грохотала битва, открывался превосходный вид. Здесь, среди громоотводов, сложив мощные руки на груди и наблюдая за смеющимися юношами, стоял он. Насмешливая улыбка опять растягивала тонкие губы, в покрасневших глазах азартно плескались бесовские искры. Одежда была местами перепачкана свежей кровью – запах ее до сих пор щекотал ноздри, а сладкий привкус оставался на языке. Глаза с полопавшимися кровяными сосудами внимательно следили за одной фигурой. – Кё-джу-ро, – весело почти пропел он, чувствуя, как подрагивают губы. Возбуждение било через край, демоническая кровь в жилах бурлила – как же невыносимо было стоять здесь, быть так близко, но и одновременно с тем так далеко от желаемого. Ринуться бы вниз, перебить лишних свидетелей, вспороть эти чертовы глотки, посмотреть, как захлебнется горячей кровью щенок из средней школы со шрамом на лбу – вот ведь было бы зрелище! Аказа закусил губу, чувствуя, что желание плоти понемногу затмевает разум – он хотел этого человека до потемнения в глазах, до дрожи в руках и ногах, до мурашек на загривке. А там внизу тот, кого он так отчаянно мечтал заполучить, беспечно обнимал этого чертового парнишку со шрамом. – Эти бесполезные куски мусора Даки и Гютаро все-таки сгодились хоть на что-то. Ну что же, Кёджуро, – он поднес к лицу татуированные пальцы, слизывая с них кровяные разводы. Глаза его ярко вспыхнули, – теперь ты точно придешь ко мне. Надеюсь, сюрприз придется тебе по вкусу. Да...       Он вдруг резко упал на одно колено и схватил себя за лицо рукой, короткими ногтями впиваясь в кожу и раздирая ее, оставляя кровавые борозды. Голова шла кругом, как будто бы внутри бил огромный набат. Возбуждение давило так сильно, что терпеть становилось невыносимо. Его желание уже было болезненным. Ногти сильнее впились в татуированное лицо. У Аказы подгибались ноги. – Кровь, что я получил сегодня, и ненависть, что получишь ты, многократно усилят нас. Кёджуро Ренгоку, ты станешь моим, и мы будем биться вечно! Снова и снова! Я буду любить тебя до изнеможения! Мы будем брать друг друга и рвать зубами на куски, Кёджуро! Ты мой, Кёджуро!