Младшего из нас звали Скайн

Уже ночью мы встретились с Лютейном — он тайным ходом пришёл в мои покои. — Мне нужно снять личину, — объяснил я ему. — Наши отношения со Скайном становятся слишком доверительными, что не нужно сейчас. — Опасаешься, что он всё-таки может водить тебя за нос? — усмешка брата вышла не слишком весёлой. — И да, и нет, — я прошёлся по комнате. — Знаешь, в нём есть нечто странное… Это не червоточина, напротив. В нём будто живёт… дивный свет. Но глядя на этот свет, можно забыть обо всём остальном. Понимает ли он сам, насколько может чаровать и околдовывать?.. — Да уж, от девушек не будет отбоя, — проворчал Лютейн. — Это не только такое влечение, — заметил я в ответ. — Правитель, полководец… Он был бы величайшим. — Если не окажется отравителем, — Лютейн вздохнул. — Что ж… Но как по-твоему, он невиновен или?.. — Сколько бы я ни смотрел на него, я не увидел ни капли вины. Но именно потому мне нужно отдалиться — я стал желать, чтобы он был невиновен. И Лютейн понял меня. Тяжело поднявшись с моей постели, он сказал: — Тебе приготовят коня, спустишься до деревеньки, а вернёшься на другом безо всякой личины. *** Но в тот час, когда утро высветлило небо, готовя его к восхождению солнца, а я вышел из покоев, намереваясь воплотить в жизнь план, из тёмной ниши выступил Скайн. Усталый, он явно сторожил меня всю ночь, оставалось лишь порадоваться, что Лютейн приходил и уходил тайным коридором. — Я… пришёл попрощаться, — сказал он грустно. — Возможно, мы видимся в последний раз. — Никогда ничего нельзя знать заранее, — ответил я уклончиво. И тут он обнял меня, сжав плечи так крепко, что я удивлённо выдохнул. — Я невиновен, поверь. Пусть это живёт в твоём сердце. Я не желал зла своему брату. Но я понимаю, что происходит, и за это… за это я буду проклят. Он отступил и, быстро развернувшись, побежал прочь. Как ни хотелось мне тут же помчаться к Лютейну, но пришлось спокойно спуститься во двор и оседлать уже готового в путь крепкого коня. Я выехал в туман, клубящийся за воротами словно в страхе пересечь границу замка, и конь медленно потрусил по дороге к деревне. Этот тракт всегда содержался в идеальном порядке, и я рассчитывал подремать в седле, но теперь мысли мои ворочались слишком быстро, и ни о каком сне не могло быть и речи. Скайн знает что-то, знает больше, чем мы. И хранит в себе, точно ядовитое зерно. Как выспросить его, как заставить раскрыться? Может ли помочь тут магия?.. Я почти удивился, когда вдали замаячил частокол деревеньки. На самом деле прошло порядочно времени — и солнце поднялось из-за гор, и небо стало высоким и синим, да и конь мой притомился, хоть я и не понукал его. Но кружение мыслей так увлекло меня, что я будто только минуту назад выезжал из замка. Сняв перстень, я повесил его на цепочку и спрятал ту за ворот рубашки. Пусть местные удивятся, что я путешествую на коне такой неприметной масти, но им вовсе не стоит волноваться о внезапно пропавшем путнике. Ворота оказались закрыты, на мой стук из-за маленькой калитки выглянул юнец лет тринадцати и недобро сощурился. Чумазый и встрёпанный, он, видимо, спал прямо тут же, ни о чём не заботясь. — Кто? — гаркнул он, отчаянно стараясь казаться старше. В ответ я лишь показал ему кулон с родовым знаком. Таких не было у простых людей, только члены семьи могли носить их. Парнишка попятился, и через минуту ворота распахнулись. — Постоялый двор там, — указал он, едва заметно дрожа. — Подержать вашу лошадь? Я качнул головой и направил коня вдоль по улице. Мне ещё не хотелось есть, но я решил хотя бы выпить немного местного мёду, чтобы не сразу пускаться в обратный путь. Приземистый постоялый двор уже приветливо распахнул двери, хоть ещё было рановато для его обычных посетителей. Оставив коня на попечении бойкого мальчонки, я нырнул в полумрак и подошёл к стойке, за которой деловито начищала медные пивные кружки девица. — Мёду? — спросила она, подмигнув. — Держите путь к брату? — А ты остра на глаза, — улыбнулся я. — Так и есть. Она чуть зарделась и поставила передо мной полную кружку светлого напитка, аромат которого был мне хорошо знаком и всегда казался немного волшебным. Во власти его было увести меня в те дни, когда я ещё не покинул эти места… Отпив глоток, я задумчиво уставился на девушку. Она ни секунды не стояла — оставив кружки, занялась винными чарками, потом помешала похлёбку, медленно кипевшую в печи позади, а затем развернулась к столу, где ждал своей участи ощипанный гусь. — Завтрак? — окликнула она, ловко разделывая тушку. — Нет, пожалуй, скоро поеду, — ответил я. — Вот только коня бы сменить. — Для вашего брата здесь держат лошадей, — она глянула через плечо. — Вам нужно к старосте, да только он спит ещё. — Не ранний уже час, — удивился я. — Вчера он горланил песни здесь до тех пор, пока его не вынесли прочь, — усмехнулась она в ответ. — Так что ещё пару часов он будет спать, а потом придёт прямиком сюда — промочить горло. Да и похмельное зелье лучше меня никто не сготовит. — Что же, может, и стоит попробовать твоё коронное блюдо, — я прищурился. — И что предложишь? — Тушёная крольчатинка уже почти готова, — она снова хитро посмотрела на меня. — Выбирайте место, сейчас всё принесу. Я подхватил кружку и двинулся в угол, откуда открывался отличный обзор на остальной зал. Раз уж приходилось дожидаться старосты, я решил заодно и посмотреть на местный люд. В этот раз я был в плену воспоминаний, и, пожалуй, мне это даже нравилось. Спустя четверть часа передо мной оказалась деревянная миска с внушительным куском тушёного кролика с овощами, щедрый ломоть хлеба, солонка, в которой дожидались очереди чищеные зубцы чеснока. Подождав, пока кролик немного остынет, я с аппетитом принялся за еду. *** Только к вечеру я вновь прибыл в замок. Вороной, которого мне выделил староста, был слишком горяч, и всю дорогу я придерживал его и успокаивал. Спешка была ни к чему. Стоило мне въехать в замковый двор, как появился Лютейн и поприветствовал меня излишне громко и бурно: — Брат! Наконец-то приехал! — почти выкрикнул он, и эхо голоса разнеслось далеко-далеко. Краем глаза я заметил Скайна. Он, видимо, любопытствуя, стоял в галерее второго этажа, у одного из тех окон, что на зиму закрывались деревянными ставнями, чтобы не впустить в замок ветер. — Лютейн, — я спешился и обнял брата, похлопывая по спине. — Давненько не виделись, брат. — Что ж, скоро ужин, а пока что дай мне рассказать тебе, в чём тут дело, — и Лютейн повёл меня прочь, пока невозмутимые конюхи уводили вороного. Я заметил, что Скайн рассматривал меня с любопытством, даже немного высунувшись из узкого окна, но затем резко отпрянул, наверняка посчитав, что это слишком явный интерес. Мне самому очень хотелось узнать, как на самом деле он отреагирует на меня, но пришлось отложить это до лучших времён. Лютейн собирался отпустить меня быстро, но я вспомнил об утренней сцене и поспешил рассказать ему. — То, что произошло, что происходит, — подчеркнул я. — Не делается его руками, это очевидно. Но он понимает, кто в этом замешан. Или думает, что понимает. — Почему же ему не сказать об этом нам? — удивился Лютейн, нервно вскинув голову. Я знал это его настроение, но если раньше он бы ринулся прочь, чтобы отыскать Скайна и заставить его обо всём рассказать, то с годами он стал более рассудительным и не тронулся с места. — Хочу знать, брат ли он нам по крови, — сказал я, больше желая его отвлечь. — Аннэ может сделать это, может проверить, но ей нужны все мы под одной крышей, — ответил на это Лютейн. — Я тоже просил об этом. — Когда она приведёт остальных? — Трое суток… Завтра придут Вардери и Тейс, послезавтра Лаксейн и Риксель. И потом она приведёт Вэрра. — Ведь он болен? — Она обещала выяснить и это… Мы замолчали. Загадка нам не давалась, сложно подобрать ключ к головоломке, у которой не отыскать всех частей. Но я вспоминал отчаяние в глазах Скайна, и сердце ныло от боли. Я привязался к нему больше, чем должен был, и не мог оправдать это тем, что он мой брат. Было что-то ещё, то, чему я не давал названия. — Отдохни с дороги, — подал голос Лютейн. — Твои покои рядом, всегда можешь прийти ко мне. — Благодарю, — я ободряюще улыбнулся брату. *** Замок уже кутался в темноту, осенние сумерки наступали здесь внезапно, погружая во мрак длинные коридоры. Факелы зажигались лишь по необходимости, и когда я вышел из кабинета Лютейна, тьма навалилась на грудь. Она не пугала меня, я слишком хорошо знал и чувствовал замок, потому улыбнулся ей, как старой знакомой. — Рэйнель? — голос Скайна был чуть испуганным, точно он не знал, чего от меня ожидать. — Скайн? — ответил я, глядя, как он осторожно выходит из тёмной ниши, где прятался, пока высматривал меня. Он остановился напротив, чуть опустив голову. Нелегко было понять, как теперь говорить с ним, как не выдать, что уже слишком многое известно о нём. Я напомнил себе, что вижу его впервые со смерти отца. — Ты возмужал, — пришли на ум первые слова. Брат сказал бы так младшему. — Наверное, — усмехнулся он печально. — Ты… — он осёкся, но я не стал поправлять его, хотя знал, что с Лютейном он более почтителен. — Не настроен против меня? — Я желаю разобраться в произошедшем, и если ты можешь помочь, я рад тебя выслушать. Дорога была нелёгкой, если ты не хочешь объяснить мне прямо сейчас, то позволь отдохнуть, — я похлопал его по плечу. — Я не желаю тебе зла. Но хочу знать, что случилось. Ты знаешь? — Нет, — он отвёл взгляд. — Прошу прощения. Мне только… нужно было удостовериться… — Что ж, брат, тогда подождём общего совета. Но если хочешь поговорить со мной, я готов выслушать. Он мотнул головой и почти поспешно отошёл от меня, канув во мраке коридора. Я же отправился в свои покои. Меня не оставляло ощущение, что он изучал меня иначе, что он не просто искал поддержки или выяснял моё отношение к нему, а чувствовал что-то большее, будто бы узнал меня под личиной и теперь удивлялся… Разве такое возможно? Пути магии были мне неясны, но раз за разом сталкиваясь с ней, я всё больше жаждал разобраться. Только с этим нельзя было прийти к сестре, она — владеющая чистой женской силой, что спала в нашей крови, дожидаясь достойнейшей, могла научить только девушку. Отчего-то мне вспомнилась фигура Аннэ в тумане. Стала бы такая колдунья учить такого, как я? Вопрос, который на самом деле волновал меня уже очень давно, едва ли не с детского возраста, когда я случайно увидел, как старшая сестра упражнялась с нею в чтении рун…