Младшего из нас звали Скайн

Следующие три дня я почти не видел Скайна, магическими путями Аннэ собирала нашу семью, и замок словно ожил, хоть природа вокруг, напротив, начинала засыпать. Я волновался, что большинство из нас захотят скорой расправы и не станут ни в чём разбираться, но оказалось, что все слишком удивлены, чтобы однозначно вынести Скайну приговор. И когда мы впервые собрались вместе, но ещё без младшего, стало ясно — против него выступила только супруга Мэнселя. — Это о многом говорит, — заметила Вардери. — Мы отослали Скайна сюда, потому что заметили признаки разрушающей болезни, — она замолчала, потому что взгляды всех собравшихся в круглой гостиной обратились на Вэрра. Он и сейчас выглядел не слишком здоровым, хотя пребывание во владениях Тэйса — самых южных, расположенных на берегу светлого моря — явно пошло ему на пользу. — Что это была за болезнь? — спросила Аннэ, чуть подавшись вперёд. Она сидела в самом дальнем углу, в тени, и мало кто заметил сразу, что она здесь. Теперь же свет камина упал на её лицо, вызолотил косы, хищно блеснул в глазах. — Силы точно утекали, — заговорил Вэрр. Дыхание у него было неровным, словно он готов раскашляться. — Стало трудно дышать, но на простуду было совсем непохоже. В груди словно что-то ожило и стало терзать мои внутренности… — Магия рассказала мне, что ему срочно нужно покинуть это место, — Вардери дотянулась и погладила ладонь брата. — Это всё, что я смогла узнать. Аннэ поднялась со своего места и подошла к Вэрру, шурша одеждами. Она положила ладонь ему на лоб и сама прикрыла глаза. Никто не смел прервать её, шелохнуться или же заговорить. Спустя несколько томительных мгновений колдунья опустила руку и сказала: — Так и есть… Проклятье. — Проклятье? — удивилась Вардери. Шёпот пролетел по залу, каждый из нас едва не вскочил. — Но кто же наложил его и зачем? — Кто и зачем — нам ещё только предстоит выяснить, — Аннэ развернулась и оглядела всех нас. — Семя его носит в себе Скайн, кто-то хотел сжить его со свету, да только не сумел верно составить формулу. — Почему же тогда пострадал Мэнсель? — почти хором спросили Лаксейн и Риксель. — Пострадает всякий, кто будет близок к Скайну, — вздохнула колдунья. — Только Рэйнель может этого избежать. Его мать — наследница горных ветров — дала ему силу сопротивляться магии. Удивлённо я оглядел братьев, взгляд мой замер на лице сестры, словно чуть просветлевшем. — Брат ли нам Скайн? — спросил вдруг Лютейн. — Только ты знаешь, Аннэ. Она улыбнулась, медленно прошла обратно и села, словно и не собиралась отвечать. Ошарашенно молчали все остальные, а Лютейн встал и будто собирался потребовать ответа, но ещё медлил. — Ты зря сомневаешься в чистоте его матери, — сказала она чуть погодя. — Из славного рода взял её ваш отец, и Скайн — его сын. — Но время… — Скайн — дитя двух рас, — улыбнулась Аннэ. — Думаю, это и есть причина проклятья. Кто-то не хочет, чтобы он взошёл на трон и владел тем, чем должен владеть по праву крови. — Едва ему исполнится восемнадцать, и он получит свои земли, — заметил Риксель. — Если он не убийца, что же тому помешает? — Не земли отца вашего — его истинный трон, — колдунья лишь качнула головой. — Но кто же он? — Приведи его, Рэйнель, — сказала она. — Приведи, и я открою вам тайну. *** Я нашёл Скайна в саду, он снова кормил рыб, уже не таких бойких, как раньше — подступали холода, карпы стремились на дно, в ил, чтобы уснуть до весны. Он чуть вздрогнул, услышав мои шаги, на мгновение взгляд его стал светлее, но затем снова помрачнел, точно звук обманул его и он ждал кого-то другого. — Мы приглашаем тебя на совет, брат, — сказал я, протягивая ему руку, чтобы помочь подняться, но он лишь упрямо качнул головой и встал сам. — Решаете мою судьбу? — горько спросил он. — Кто отравил твоё сердце? — не выдержал я. — Почему ты считаешь, что нам не важно узнать суть, а всего лишь хочется наказать тебя без вины? — Разве… разве Лайна не приехала обвинить меня? — Это семейный совет, а Лайна хоть и была супругой брата, но по крови — не нашего рода, — пояснил я терпеливо. — Идём, все заждались тебя. Мы шли по коридорам замка молча, только ветра завывали высоко под потолками. Я знал этот звук — в двух днях от нас затевалась первая в этом году снежная буря. Осенние леса ещё не успели скинуть листву, а снег уже был на подходе. Только перевал сдерживал его, но и то ненадолго. Скайн ёжился от холода, южная кровь его матери давала о себе знать. И я бы обнял его, согревая, но вряд ли бы он это позволил. Наконец мы вошли в круглую гостиную, натопленную жарко, чуть освещённую факелами на стенах. Приветствуя брата, все поднялись со своих мест, только Вардери и Аннэ остались сидеть, как того требовали наши традиции. — Здесь все свои, — объявил Лютейн на правах хозяина. Скайн — бледный и немного испуганный — стоял рядом со мной, не в силах опустить взгляд. Я заметил, что его пальцы дрожат. Он был совсем мальчишкой, и сердце моё не могло перенести его душевных терзаний. — Пойдём, — сказал я ему и увёл к своему столу, где усадил рядом с собой. — Что ж, теперь все в сборе, — голос Аннэ разнёсся по комнате. — Многие из вас знали Мийлу. Она была хорошей женой вашему отцу, но умерла родами, подарив жизнь Скайну. Что ещё вы знали о ней? Южное племя, где она была дочерью повелителя, несло в своей крови древнюю тайну. Скайн смотрел на колдунью так внимательно, что не трудно было догадаться — он хотел узнать о своём рождении больше, да не знал, у кого спросить. — Что за тайну? — спросил Вэрр и закашлялся. Скайн мельком глянул на него — тревога отразилась в его глазах. — Они не были людьми, — качнула головой Аннэ. — Все они были драконами. Тишина повисла в комнате, и только шорох и потрескивание дров в камине нарушали её. А затем поднялся Скайн, ещё бледнее, чем прежде. — Драконами?.. — переспросил он. — Моя мать — дракон?.. — Мийла — принцесса драконов, — колдунья кивнула. — А ты — её сын — принц драконьего племени, но полукровка. И кому-то очень не нравится, что ты ещё жив. Проклятье, что частично забрал на себя Мэнсель, было наведено на тебя. Вот только кровь твоя сильнее многих. Мать — дракон, а отец — наследник великой магии… Сила вашего рода открывается в женщине, но не тогда, когда часть крови нечеловеческая. Рождённый в любви, ты унаследовал и от матери, и от отца сполна. — И это наследство убило моего брата?! — он почти выкрикнул, и я увидел, как сжались его кулаки. — Брата, что был мне ближе всех?! — Нет, он пал жертвой тех, кто мечтает убить тебя, — урезонила его Аннэ. — Племя Мийлы не было радо её браку с человеком. Они мечтали, что ты погибнешь… — Они предъявляли на Скайна права, — снова заговорил Вэрр. — Мэнсель отказался отдавать им брата. Об этом никто больше ничего не знал, и мы теперь обратили на Вэрра удивлённые взгляды. Ему было трудно говорить, но он нашёл в себе силы кратко пересказать историю, которая случилась буквально на вторые сутки после похорон отца. К Мэнселю приходили люди из южного племени и требовали вернуть их кровь. Но брат отказался. — Вот оно что, — колдунья подняла руку, прося тишины. — Тогда они и навели на него проклятье, что должно было свести его с ума и уничтожить Скайна. — Мне не нужно то племя, — прошептал Скайн, но вряд ли кто-то услышал его, кроме меня. — Мне ничто не нужно… — У тебя есть семья, — поймал я его холодную ладонь и сжал в своих, стараясь согреть. — У тебя есть мы, и мы не дадим тебя в обиду. — Лайна не в себе, — продолжала тем временем Аннэ, — Вардери, я научу, что делать… Вам всем нужно отдохнуть, скоро мне потребуются все ваши силы, чтобы провести обряд, который пресечёт действие проклятья и очистит Скайна от его печати. Больше обсуждать было нечего. Скайн, удивлённый и даже немного напуганный, всё не мог поверить, что ему больше не угрожают расправой. Пока все расходились, он стоял у кресла и смотрел в пол, а лицо его казалось невероятно измождённым. Я подошёл ближе и положил ладонь ему на плечо. — Хэйс? — спросил он, не повернувшись, но увидев меня, а не личину, смущённо покраснел. — Прости… брат… — Ты прав, — не стал я лукавить. Кто знает, вдруг кровь дракона давала ему силы опознавать людей под личинами? Разве много мы понимали в его способностях?.. — Это был я, скрывшийся под личиной. — Но… зачем? — может, он и хотел разгневаться, но у него ничего не вышло. — Никто из семьи не мог подойти к тебе близко, а чужака ты принял и открыл ему своё сердце достаточно, чтобы в нём можно было увидеть твою невиновность. Но сдаётся мне, ты знал больше, чем говорил, разве не так? В комнате уже больше никого не осталось, и Скайн прикрыл глаза, точно решался на отчаянный шаг. — Я знал, что проклятье нацелено на меня, но будет убивать всех, кто мне близок, — сказал он чуть погодя. — И я волновался… За Хэйса… За тебя. — Что ещё ты знаешь о нём? Он приблизился, его дыхание опалило мне щёку. Казалось, я вот-вот смогу услышать биение его сердца. — Ко мне приходил странный человек, — прошептал он. — Угрожал. Говорил, если не откажусь от своей матери, то умрёт тот, кого я больше всего люблю. Мэнсель мёртв… Я смотрел на Скайна, на потемневшие от злости и боли глаза, на хрупкую юношескую фигуру, сжатые в кулаки ладони. Мне казалось, весь его облик превратился в живое воплощение гнева. — Почему же ты никому не рассказал об этом? — Я говорил Лайне, — выдохнул он. И тогда в голове моей сложилась целая картина. Стало кристально ясно, что Лайна — с горя или из злости — не поняла, что говорил ей Скайн, что именно стало причиной болезни Вэрра. Старшие братья пестовали младшего, конечно, он был к ним привязан. Чистый сердцем, он никого ещё не успел полюбить, кроме своей семьи. Где-то рядом бродит враг, наславший проклятие. И враг этот имеет лицо и облик. Конечно, едва прибыв к Лютейну, Скайн мучился утратой, вот у брата и создалось ощущение, что тот причастен к смерти. Да и сближаться с ним Скайн не желал — тем самым оберегая, но Лютейну виделось иное. — Не волнуйся теперь об этом, мы всё сумеем исправить. — Но Мэнсель уже никогда… — Скайн замолчал, оборвал себя. Так я и не узнал, насколько глубоко старший брат запал в сердце самого младшего из нас, но мне достаточно было и того, что моя собственная душа приняла его без остатка. Мы вместе покинули зал. Коридор слабо освещался факелами, было зябко, а где-то высоко гудели ветра. Осень оборвалась слишком скоро, я знал, что уже завтра лягут снега. Только магические пути позволят всем вернуться в свои владения. — Не слишком ли простая мишень мы теперь? — спросил Скайн, словно слышал мои мысли и сразу же увидел в них слабое звено. — Те, кто стоит за проклятьем, думаешь, настолько сильны? — я задумчиво глянул на него. — Если это драконье племя?.. В том был резон. Нахмурившись, я решил тут же отправиться к Лютейну, но нам навстречу выступила из тени Аннэ. — Ты прав, мальчик, — сказала она тихо-тихо. — Но не стоит волноваться. Я позабочусь о гостях. — Как велика твоя сила, разве она сильнее драконьего гнева? — удивился Скайн. Колдунья недобро усмехнулась и ответила не сразу: — Здесь — моя земля, а драконье племя южных кровей. Снега и горы — мои союзники. Я призову их, и они защитят меня. А кто защитит чужаков?.. Драконы владеют природными силами, но для того должны заключить договор с источником этих сил. Но я поила местный источник своей кровью столько долгих лет, что он уже насквозь пропитался ей. Мне он не откажет, а чужаков отвергнет. — А меня? Тоже отвергнет? — Скайн вздрогнул. — Тебя защитит кровь отца, — сказала она серьёзно. — Но будет лучше, если ты принесёшь клятву верности роду. Я дам тебе эту возможность. — Благодарю, — на мгновение он прикрыл глаза, точно от облегчения, а потом взял меня за руку. — Пойдём? И я повёл его полутёмными коридорами, сам не понимая, отчего мне так отчаянно хочется защищать его. Снова вспомнились пути магии, неужели они совсем непостижимы для меня? Но я чувствовал громаду замка, ощущал, как собираются снеговые тучи, и видел в этом силу Аннэ, а не чужеродную власть. Это она призвала зимние ветра, укрывая ими замок, которому была предана без остатка. Оставив Скайна в его покоях, я отправился к Лютейну, но он уже всё знал. Задумчивый и точно постаревший, он вглядывался в ночь. Падал снег, рискующий к утру превратиться в снежные вихри. За пеленой снегопада уже не видно было ни леса, ни гор. Замок словно завис в ледяной пустоте и тишине. — Должен сказать тебе, — начал Лютейн, так и не повернувшись, — я и Аннэ… Близки. Удивлению моему не было предела, но я ничего не сказал, чувствуя, что брат будет продолжать. Так и вышло. — Я не возьму супругу, у меня не будет потомков — за магию такого уровня слишком дорого платит колдунья… Но, хоть и не в силах мы взрастить ребёнка, зато сумели умножить магическую силу стократно. Здесь никому ничего не угрожает. — Вы смешали кровь, — понял я. — Смешали, потому что кроме неё… Никого я не вижу с собой. Странны пути любви, но я понимал брата. Разве не вдвоём мы восхищались колдуньей, ещё когда были детьми? И раз уж она ответила ему взаимностью, холодная северная колдунья, будто сотканная из силы, то почему брат должен отказаться от этого? — Понимаю тебя. — Я верил, что ты примешь. Он наконец-то посмотрел на меня. Мы снова были близки, как в детстве, никаких тайн больше не было между нами. И миг этого братского единения наполнил меня безграничной любовью к семье. — Можно ли как-то помочь Аннэ, встать на защиту? — сорвался с моих губ вопрос. — Она возьмёт сама, когда будет нужно, — отвечал Лютейн. — А теперь тебе пора отдохнуть. — А ты сам? — А я сегодня буду смотреть на снегопад, — он печально усмехнулся. — Аннэ заметила первые признаки проклятья в твоей груди. Но сказала, что кровь нашей матери защитит тебя. — Разве мать наша обладала не только красотой, но и магией? — удивился я. — Аннэ говорила, что сама учила её. У матери не было дара, но она могла бы стать хорошей жрицей. Отец взял её против местных правил, но духи простили его, — Лютейн чуть качнул головой. — Духи Севера любят жизнь, если та умеет им противостоять. Сеют смерть, если кто-то уже лишился стержня внутри. — Почему же… — но я не договорил, ведь всё и так стало ясно. Духи призвали свою жрицу, когда она подарила двух сыновей тому, кого любила. Это, как они посчитали, была справедливая плата. И сердце захолодело от такой справедливости, но я не мог её не принимать. За окном всё сильнее сыпался снег, и я знал, что духи здесь, читают мои мысли, проникают в самую душу. Мог ли я сейчас позволить себе не принять их? Нет. И я принимал. — Отправляйся к Скайну, — вдруг отрывисто бросил Лютейн. — Нужно, чтобы ты был с ним этой ночью. — Отчего? — Ты станешь его защитником. Я тотчас же вышел и едва сдержался, чтобы не побежать. Вокруг творилось колдовство, путей которого мне было не понять, но я испугался, что оно заденет тяжёлым крылом младшего, и от мысли этой всё внутри похолодело.