Младшего из нас звали Скайн

Пробуждаясь, я словно вынырнул из-под толщи тёмной воды, которая не позволяла вздохнуть. Веки отяжелели, и долго не получалось открыть глаза. Наконец я сумел рассмотреть высокий потолок, изукрашенный сценами охоты на лис. В картине было что-то знакомое, но поначалу память отказывалась подсказывать, где я нахожусь. Совершенно точно не в храме, где, кажется, должен был умереть. «Верни мне его», — откликнулось внутри. Холодный и решительный голос требовал от магии невозможного. Но, похоже, ему удалось добиться своего?.. Или всё это лишь приснилось мне, и на самом деле храм отверг мою жертву, а остальное стало лишь плодом воображения? Вернулась чувствительность, но я был слаб настолько, что даже движение губ казалось непомерно трудным, почти невозможным. Тело ощущалось бесполезным и громоздким, точно я окаменел. — Проснулся? — зашелестела ткань рядом, и вскоре потолок закрыло лицо. Я едва сумел сфокусироваться, но узнал говорящую задолго до того, как совладал с собственными глазами. Вардери. То была моя сестра. — Где?.. — прошептал я, зная, что она поймёт меня и по обрывку вопроса. — Во владениях Скайна, — чуть улыбнулась она. — Прежде они принадлежали Мэнселю, но теперь… мы решили многие вопросы без тебя, прости… — она чуть пожала плечами. — Скайн принёс тебя сюда на руках, и никто не решился расспросить, как он так быстро пересёк пустошь, отделяющую владения Мэнселя от земель драконов, где стоит храм. Ты был без сознания и не приходил в себя… слишком долго. — С… сколько? — слова не давались мне, словно внезапно стали огромными булыжниками, которые мне приходилось закатывать на скалы прежде, чем они соглашались прозвучать. — Началась зима, — просто ответила сестра. — И за это время нам пришлось самим вывести на чистую воду Лайну и передать Скайну владения Мэнселя. Раз уж он — полноправный хозяин драконьих земель, это показалось нам правильным решением. Однако Лайна содержится здесь под стражей, потому что только с тобой вместе мы имеем право решить её судьбу. Она не упомянула казнь, но и без того было ясно. Казнить Лайну за то, что она предала нашу семью, было можно, только если такое решение принято единогласно. Пока я болтался между жизнью и смертью, они терпеливо ждали. — Верно, — прохрипел я в ответ. Но у меня был и ещё один важный вопрос: — Где… Скайн? — Сегодня он отправился охотиться в одиночку, — вздохнула Вардери. — Вижу, тебе тяжело говорить. Мне хотелось узнать, что произошло с тобой в храме, но это подождёт. — Кто ещё… здесь? — заинтересовался я, хотя уже почти обессилел. — Только я, — Вардери убрала отросшие за время беспамятства волосы с моего лба. — У всех есть свои обязанности, но я не могла оставить Скайна одного. Он… он… — покачав головой, она мягко улыбнулась. — Не бери в голову, лучше отдохни. Он придёт к тебе, как только вернётся с охоты… Внезапно створка двери распахнулась так резко, что в комнате словно заклубились вихри сквозняков. Я не мог и головы повернуть, чтобы посмотреть, кто же вбежал так стремительно. — Скайн? — удивилась Вардери. — Как ты узнал? Она ведь даже магией не успела его коснуться! — Рэйнэль! — Скайн не заметил её восклицания и не стал отвечать ей, в одно мгновение он оказался со мной рядом и подхватил слишком слабую, слишком безвольную руку, покоившуюся без движения поверх одеял. — Наконец… Я смотрел на него и удивлялся. Впервые увидев его, я обратил внимание, что он уже не подросток, а юноша, но теперь надо мной склонился мужчина, полный сил. Он будто ещё вытянулся, в руках появилась особая твёрдость, во взгляде — властность, так отличавшая нашу семью. Он был совсем, совсем другим, а чувства мои остались неизменными. Сердце сжалось болезненно, когда я понял, что так и не успел ничего сказать ему. Что даже не знаю, имею ли право сказать об этом теперь, или есть иные цепи магии, иные пути, которые неосторожное признание нарушит, тем самым принеся лишь разрушения. — Рэйнэль, — выдохнул Скайн, отвлекая меня от сумбура мыслей, и внезапно поднёс пальцы к губам, прикоснулся к ним с неожиданной робостью, согрел дыханием. Вардери поднялась — я услышал, как прошуршало её тяжёлое зимнее платье — и покинула нас, мягко прикрыв дверь за собой. Скайн даже не повернул головы. Он не сводил с меня глаз. Нам, вероятно, действительно нужно было уединение, но теперь я не знал, что делать. Наконец память подсказала: он получил второй облик. Я видел тогда, как он становился иным — белым и золотым, серебряным и алым… Но тогда, в кружении магии, мог ли я рассмотреть его достаточно? Мог ли я вообще насмотреться на него?.. — Ты… обрёл… крылья, — выдохнул я, растрачивая последние силы. — Хотел… увидеть. Я ждал, что он улыбнётся моим словам, что радостно и с гордостью согласится со мной, а может, даже сразу покажет мне их — свою гордость и магию, свидетельство его прав и сил. Но взгляд Скайна потух, едва он разобрал мои слова. — Нет, — он на миг отвернулся. — Нет, это… это всего лишь образ, Рэйнэль, не… более, — он заговорил торопливо, сбиваясь, словно стараясь как можно скорее спрятать от меня что-то. Что-то, без сомнения, важное. — Ты уже устал? Тебе… нужно поспать, чтобы восстановиться. Вардери не жалела магии, чтобы призвать твою душу обратно в тело. Звала и днём и ночью… — он затих неожиданно, как бывает, если к горлу подступают слёзы невысказанных чувств. — Это был… твой голос, — возразил я. И он замер, пожирая меня взглядом. Наверняка он хотел тотчас же узнать, что я помню, но моя память была причудливой — то обнажала множество образов, то прятала их все до последнего в глухом тумане. Однако я точно знал одно — если кто и звал меня сквозь темноту, окружавшую, сдавливающую со всех сторон, если кто и жаждал моего возвращения — так только он. И братья, и сестра прекрасно понимали, что, отдавая себя в жертву, мы можем не вернуться. Они приняли бы мой уход, и только Скайн, что был одновременно одним из нас и совсем другим, на нас не похожим, хотел бы дозваться меня. «Верни мне его»… Он посмел приказывать магии храма. Я запоздало нахмурился. «Крылья, хах? Такие крылья?» — сколько бы он ни отрицал, я помнил то, что помнить не должен. Крылья были, и их видели те, что остались бездыханными на камнях храма. — Храм… что-то отобрал у тебя? — очень медленно произнёс я. — Из-за меня? Отве… чай. — С чего ты взял? — чуть отступил от постели Скайн, но пальцы мои всё ещё не отпустил. — Иначе… как? — спросил я, и силы полностью меня покинули. Снова нахлынула темнота, на мгновение напугав. Впрочем, я вскоре понял, что она — уютная, мягкая… темнота дремоты, а не смерти, и после этого моё сознание перестало цепляться за реальность. *** В следующий раз открыв глаза, я убедился, что наступила ночь — сцена охоты на потолке почти скрылась в тенях. Полагая, что рядом со мной по-прежнему Вардери, я попытался позвать её, но в тот же миг губ коснулась чашка с водой. Держал её Скайн. Взгляд его был тревожным и тёмным, но голос звучал на удивление ровно и спокойно. — Это вода из горного родника, — сказал он. — Из того, что дарует драконам силу. Она сама по себе как целебный отвар. Влага была прохладной и сладковатой, она действительно помогла, и вскоре я сумел сам сесть на постели, хоть и опираясь на подушки. Скайн не сводил с меня глаз. Он хотел помочь, но остановился, заметив, как я качнул головой. — Расскажи мне, — вместо того попросил я. — Расскажи, что случилось после того, как ты отомстил за смерть Мэнсэля наславшим проклятье. Скайн глубоко вздохнул, тяжело опустился в придвинутое к постели кресло. Где-то в глубине комнаты потрескивали поленья в камине, в окна ветер кидал снежную крошку, и оттого наступившая тишина казалась особенно глубокой. — Ты… ты был мёртв, — наконец произнёс он. — Я слышал, как вы сражались. Наши взгляды скрестились как клинки. Он не желал отвечать, будто соглашение, что он заключил с храмом, не должно было стать мне известным. В конце концов я опустил веки. Нечестно было требовать от него ответа, когда я сам обещал Горной леди не открываться до последнего. — Прости, — наконец уронил я. — Рассказывай, что пожелаешь, утаивай, что нужно. В глазах его была боль, но, отвернувшись, он заговорил, и вскоре события обрели ясность. Каким бы ни был его договор с храмом, он не рассказал мне о нём ни слова, зато объяснил, что владеет магическими путями, а потому может почти мгновенно переместиться из одного места в другое. — …вошёл в дом Мэнселя с тобой на руках и почти сразу увидел Лайну. Она забыла о трауре, что должна была носить ещё несколько недель, и явно собиралась бежать. Возможно, у неё был артефакт, который помог узнать, что я убил её любовника, а может, ей хватило и собственных догадок, и потому она торопилась. Так или иначе, остановить её не составило труда. Связав её магической клятвой, я устроил тебя здесь и обратился к Горной леди… Скайн перевёл дыхание и покачал головой. Лицо его омрачилось, и он снова молчал слишком долго, отчего мне стало казаться, что тени становятся гуще, отделяются от стен и подходят к постели. Однако Скайн снова посмотрел мне в глаза, и иллюзия исчезла. — Пока Аннэ занималась магическими путями, я… оберегал твой сон. — Сон? — чуть наклонив голову, я сощурил глаза. — Это не было сном. Но он продолжал, точно не обратил внимания, а возможно, потому, что понимал — я не выдержу спора, слишком слаб пока: — Лайна рассказала нам всё — тот, кто пал от моей руки, был моим троюродным братом по матери. Единственная наследница, она должна была представить племени собственного сына как преемника верховной ветви, но умерла. Источник закрылся сразу после этого, и драконам пришлось тяжело. Они слишком долго решали, как заставить магию вновь покориться, приносили жертвы храму, искали иные пути, пока наконец не подумали, что только моя кровь сможет открыть источник и вернуть им силы. Он пожал плечами, будто так и не понял до конца, насколько они были правы в своих убеждениях. Я же не стал торопить его — картина и без того складывалась понятная. Скайн поправил одеяло, снова предложил мне родниковой воды и вернулся к рассказу: — Магия дракона… способна очаровать любого, если дракон того пожелает. Лайна попалась в эти сети, доверилась и отдалась другому, забыв о супруге, который искренне любил её. Ей была обещана корона драконов, если она выдаст меня племени… так или иначе. В итоге с её помощью они наслали на меня проклятье — она пронесла артефакт в мои покои. Мэнсэль погиб, сожжённый магией, отравленный ею. — Это… не твоя вина, — сказал я, заметив, что он всё ещё горюет. — Драконы собирались убить Лайну, им была не нужна простая женщина, лишённая и магии, и чести, способная на предательство, — Скайн посмотрел на меня. — Теперь она ждёт приговора от семьи, но Вардери уже говорила тебе об этом. — А ты… тоже владеешь магией, что очаровывает? — спросил я, больше чтобы отвлечь его, да и самому отвлечься от тягостных раздумий о судьбе Лайны. Можно ли было считать её виноватой в том, что она поддалась чужим чарам?.. Или в её помыслах немалое место занимал расчёт? Но разве Мэнсель не дал ей всё, чего она желала?.. Услышав меня, Скайн вскочил, глядя изумлённо. Он даже отвернулся, и лицо его скрылось в тенях. — Какая… разница? — прозвучал вопрос. — Или ты… или ты считаешь, что я стал бы… — Хотел бы я увидеть, как это, — вздохнул я, запоздало понимая, как это, должно быть, выглядело с его стороны. — Но, кажется, только оскорбил тебя. Прости, — мне было больно, что он мог предположить, будто я готов обвинить его в таком использовании природного дара. — Увидеть?.. — голос его переменился, но нотки недоверия всё ещё звучали в нём. — Ты понятия не имеешь, о чём попросил. — Пусть так, — согласился я в ответ. — И всё же… Тут он обернулся и посмотрел на меня очень долгим и странным взглядом. Зрачок его совсем не походил на человеческий, а губы вдруг изогнулись в лёгкой улыбке. Он показался мне притягательным, настолько, что в тот момент всякие чувства к нему взыграли во мне, едва не вырвались слова, которые я не смел произнести. Мне захотелось коснуться его, но тело не поддавалось — чересчур уставшее, измотанное, лишённое и ловкости, и сил. Поневоле я представил, что сделал бы с ним, если бы мог подняться, и жар бросился в лицо. Скайн закрыл глаза, и наваждение исчезло. Я понял, что тяга, объявшая меня, была иной природы, совсем не то влекло меня к нему на самом деле. Мои чувства ничего не имели общего с этими чарами. — Понравилось? — горько бросил Скайн, не дождавшись от меня ни слова. — Удивительное ощущение, — признал я. — И любой окажется пленником твоего взгляда? — Не знаю, — дёрнул плечом Скайн. — Мне не нужны пленники, — он сощурился. — Мне… Тебе… тебе пора поесть, я распоряжусь. Он стремительно умчался из комнаты, оставив меня с ночью наедине. И в тенях я снова увидел бесплотные силуэты. Теперь мне совсем не верилось, что это только игра воображения. Пусть Скайн и заставил источник признать его наследником, но что стало с драконьим племенем и как они восприняли его?.. Я не успел спросить, а тени сгущались, и в них чудилась угроза.