Младшего из нас звали Скайн

Скайн словно прятался от меня — он не пришёл до самого вечера, заглянул, лишь когда света в комнате не осталось, только блики каминного пламени иногда озаряли сгустившийся мрак. Но темнота не означала сон. Я ждал Скайна, внутренне чувствовал, что он постарается избежать разговора, оттянуть его, однако обязательно захочет видеть меня, и не собирался позволить ему хранить молчание. Когда приотворилась дверь, я выждал, чтобы он прислушался к моему ровному дыханию и сделал вывод, что я забылся сном. Едва же он вошёл и закрыл створку за собой, прозвучал мой вопрос: — Зачем ты пригласил сюда Аннэ? — Магия повинуется мне, но не всё понятно, — уронил Скайн, остановившись у постели в растерянности. — Я не знаю другого учителя. Вардери не может помочь мне с драконьими силами, потому… — Это не всё, ведь так? — я сел на постели и указал ему место рядом с собой. Он опустился слишком близко и слишком далеко одновременно, будто не мог точно выбрать, хочет ли коснуться меня. Я продолжал: — В каждом из нас по тайне, и ты считаешь, Аннэ расскажет, можно ли раскрыть их друг другу. Скайн, сощурившись, вгляделся в меня. Лицо его приобрело странное выражение. — Сдаётся мне, что только тебе нужно её позволение, — вдруг заметил он. И на этот раз мне нечего было ответить. Похоже, желая подтолкнуть его к беседе, я выдал свои мысли, собственные сомнения. Скайн же был совсем не тем мальчишкой, которого я никак не мог забыть, за эти дни он возмужал и превратился в воина и повелителя, каким должен быть всякий из нашей семьи. Покачав головой, я тяжело вздохнул. Мне трудно было сдерживать чувства, но обещания, данные раньше, пусть и сдавливали горло, но не позволяли вот так просто отбросить их. — Хочешь знать, что произошло? — спросил он, когда молчание затянулось. — Желаешь хотя бы услышать, каким был мой последний разговор с источником? Мечтаешь вызнать, что такое драконьи крылья? Он не требовал от меня ответа, но каждый вопрос отзывался внутри меня. Я почти уронил: «Да», когда он отвернулся, а пламя в камине вспыхнуло ярко, будто поглотив драконью ярость. Языки огня вычертили его профиль, южные черты, столь прекрасные и непривычные для меня. — Хорошо же, я не стану ждать позволения Горной леди. Если уж и нужно кому-то рассказать об этом, то только тебе. И лишь мне выбирать, когда прозвучат признания, — Скайн поднялся и отошёл к окну, вгляделся невидящим взором во мрак. — Ты же понимаешь, что умер тогда?.. — голос его надломился, будто он всё ещё переживал о смерти, унёсшей меня совсем ненадолго. — Одурачил меня, признал себя жертвой, открывая мне слишком многое разом. Достоин ли я был подобного дара? — Понимаю, — согласился я. — И сделал бы снова, потому что… — Подожди! — Скайн коротко взглянул на меня и опять отвёл взгляд. — Твоя жертва позволила мне обретать истинный облик, — признался он, и горечь, что звучала в этих словах, заставила моё сердце сжаться. — Драконье племя до недавнего времени умело это, но лишилось подобных сил, когда источник закрылся. Видишь ли, если нет истинного наследника, магия отворачивается от драконов, и тогда сменять обличья, воспарять к облакам, ликующей песней возвещать восход солнца уже не получится. Остаются лишь проклятья и мечи. Магия, как я понимаю, признает наследников по крови или… или тех, кто сумеет принести в жертву наследника по крови. Я должен был стать такой жертвой. — Помню. Мой кивок Скайн не заметил. На мгновение он закрыл лицо ладонями, с силой провёл вниз, точно хотел сбросить застилавшую взор пелену. — Источник признал меня и открылся, потому что жертва, которую я принёс, была подобна дракону. Наша семья… кровь нашего отца ничуть не уступает, пусть в корне иная. И когда я осознал, что источник забрал твою жизнь, я потребовал вернуть её, — он сглотнул. — Вернуть, — вспомнил я то, что слышал, когда уже не должен был слышать. Мой голос прозвучал, как отголосок эха. «Верни мне его», — потребовал Скайн, и раз я жив, то источник подчинился, храм покорился ему. Или?.. — Храм предложил мне сделку, — теперь голос Скайна стал совсем тихим. — Если только… если только ты — мой супруг, — он не поворачивался, и пламя погасло. Казалось, его слова появляются передо мной из темноты, окутывают, как шепчущие тени. — Но мы смешивали кровь, а браки драконов заключаются на переплетении крови. И я… я люблю тебя, Рэйнэль. Этого оказалось достаточно, чтобы храм признал наш брак. Потому что только во имя супруга или собственного ребёнка дракону позволено отказаться от крыльев и вернуть жизнь. — Отказаться от крыльев? — повторил я. — Ты отказался от крыльев? — осознание чудовищности подобного на миг лишило меня дыхания. Рванувшись из постели, я преодолел разделявшее нас расстояние в два шага и порывисто обнял его. Чья жертва была страшнее? Моя ли? Но ведь я был к ней готов, согласился заранее. По мне, отказаться от того, к чему едва успел прикоснуться, гораздо печальнее, болезненнее. Почти невозможно. С какой же силой тогда он любит меня, если совершил подобный поступок? И отчего я прямо сейчас не могу сказать ему, не могу… словно слова заперты внутри меня, отчего не в силах признаться ему, что чувства взаимны? — Но ты — не мой супруг. Мне пришлось обмануть магию, пришлось и тебе солгать, насильно связывая нас… — он вздрогнул в моих объятиях. — Ты спрашивал, что была за охота? Я выслеживал тех из драконьего племени, что жаждали добраться до меня и снова провести ритуал. Жаждали вырвать из меня источник магии. Для них я недостойный полукровка. И не только… — Не только?.. — нахмурился я и развернул его лицом к себе. — И кто же ещё? — Глупец, отдавший крылья, — он покачал головой. — Сила источника способна вернуть к жизни, чтобы драконья кровь не исчезла совсем. Никто и никогда не отдавал свои крылья вот так. За жертву, открывшую источник. Меня назвали сумасшедшим. Так что же, Рэйнэль, скажи, сошёл я с ума? — Нет, — я провёл кончиками пальцев по его лицу, а после с силой надавил ему на затылок, привлекая к себе и целуя. — Не сошёл. С ума сходил я. Мне хотелось узнать его с той жадностью и жаждой, что только может таиться в сердце дракона. Однако он отстранился после поцелуя, отступил от меня, вырываясь из объятий. — Нет, — уронил он. — Нет, такая благодарность мне не нужна. Я пригласил Аннэ, чтобы узнать, как освободить от брачных уз драконьего племени и сохранить тебе жизнь. А вот теперь я почти согласился, что мы оба не в себе, только возразить Скайн мне не дал. Стремительно развернувшись на месте, он покинул комнату. Накатила слабость, и я едва добрался до постели, тяжело опустившись среди подушек. Мне показалось, что сердце стало чересчур большим и тяжёлым, будто бы переполнилось болью. Никогда прежде я не задумывался над тем, что и взаимные чувства могут оказаться нелёгким бременем. *** Магическое послание от Лютейна пришло на следующий день. Он обещал уладить дела и прийти к нам магическими путями, уговаривал Скайна не делать поспешных выводов и не торопиться. «Драконы — могущественные противники, и получить преимущество в таком противостоянии важно, но они — твой народ, — сообщал он Скайну. — Разве не стоит принять их, встать над ними? Не в том ли смысл наследования? Зачем тебе война, если ты можешь стать законным правителем?» Скайн лишь бессильно скривился. — Не хочу такого народа и не желаю им править. Они отняли у меня возлюбленного брата, едва не убили ещё одного, чуть не добрались и до тебя, Рэйнэль… Вардери посмотрела на меня с надеждой. Она молчала, не желая вмешиваться, но не потому, что опасалась ярости Скайна. Кажется, она уже растратила все слова. Мне приходилось только догадываться, как долго она уговаривала его задуматься не о мести, а о будущем. — Ты ведь убил тех, кто наложил проклятье, ещё в храме, — напомнил я. — В чём смысл мстить тем, кто к подобному не причастен? — Все они причастны, — дёрнул плечом Скайн. — Если знали и не остановили, если желали мне зла, если… — он покачал головой. — Кто из них сейчас мечтает, чтобы я вернулся на драконий трон? Они хотят только моей смерти. Им не нужен пришлый правитель, а они видят меня таковым. Им не хочется, чтобы над ними встал полукровка, пусть магия десяток раз признает моё право на это. — Быть может, стоит узнать, так ли это? — мягко поинтересовался я. — Ты видел не всё племя, а лишь тех, кто желал добраться до власти. Неужели все они таковы? Сколько их вообще? — Пока ты не встанешь на ноги, — Скайн бросил на меня горячий взгляд, — я не стану ничего узнавать. Не покину этого дома, этих владений, чтобы оберегать тебя и днём, и ночью. Сколько бы их ни было, они сейчас заперты в горах — магия не выпустит их за границу, так я велел ей. — Ладно, — я поднял руки в примиряющем жесте, — пусть придут Аннэ и Лютейн, пускай помогут разобраться в этом клубке. Нужно взвесить все «За» и «Против», прежде чем мы окунёмся в противостояние. — Так будет лучше, — добавила и Вардери. — Полный совет сейчас собирать не стоит. Зима — время непростое, отрывать других от забот — последнее дело, но Лютейн и Аннэ найдут мудрые слова, отыщут подходящий путь. — Ты права, — согласился я. — И для войны сейчас плохое время, — я перевёл взгляд на Скайна, но он пропустил мои слова мимо ушей. Оставалось только вздохнуть. — Давай я сопровожу тебя на прогулку? — предложила Вардери. — Так ты быстрее окрепнешь. В саду почти нет снега, но зато мы сможем любоваться на вечнозелёную аллею, которой когда-то так хвалился Мэнсель. — Я сам покажу ему, — вмешался Скайн. — Ведь ты не слишком устал от нашего бесплодного разговора? — Прогулка по саду меня не убьёт, — усмехнулся я. Вардери кивнула и покинула комнату, предоставив Скайну подставить мне руку. *** Для прогулки Скайн одолжил мне собственный, мехом подбитый плащ. Как и говорила Вардери, погода стояла морозная и ясная, и в солнечном свете насыщенный тёмный цвет хвои, слегка посеребрённой инеем, был особенно прекрасен. Аллея вела прочь от дома, и мы неспешно шли по ней. Скайн поддерживал меня, хоть я не слишком в этом нуждался. — Вечером я отправлюсь к источнику, — сказал Скайн, когда я остановился перевести дух. — В храм? — переспросил я, взволновавшись. — К роднику, — поправился Скайн. — Чтобы принести тебе ещё драконьей воды. В прошлый раз я встретил там тех, кому пришёлся не по душе. Возможно, и в этот раз кто-то из них будет там. — Приведи его сюда, — предложил я. — Зачем? — насторожился Скайн. — Мне нужна только вода, чтобы восстановить твои силы. Говорить с теми, кто достоин смерти, я не желаю. — А мне хотелось бы расспросить такого, — улыбнулся я. — Приведи его сюда. Скайн отвёл взгляд, точно сражаясь с собой. Наконец он кивнул, и солнечный свет на мгновение вспыхнул в его радужке языками пламени. — Будь по-твоему. «Магия дракона способна очаровать любого, если дракон того пожелает», — внезапно вспомнил я. Безусловно, я был очарован Скайном, пусть и не из-за этой магии, и солнце только что напомнило мне об этом. Но воспоминание подсказывало посмотреть на ситуацию ещё под одним углом. Я снова остановился. — А сможешь ли ты очаровать другого дракона, если встретишь его у родника? — Хм, — Скайн нахмурился. — И зачем мне заниматься подобным? — Так можно обрести союзника, который расскажет тебе всё, что ты захочешь услышать, добровольно, — я задумчиво провёл ладонью по подбородку. — Ты не пробовал такого раньше. — Мне казалось, это не сработает, — покачал головой Скайн. — И в этом нет никакого благородства. Только меч позволяет рассудить честно. — Но первое оружие дракона — не меч, — напомнил я. Скайн задумчиво отвёл взгляд, но я и не ждал немедленного ответа. Я даже не вполне осознал, в чём суть пришедшей мне в голову идеи. Сияло солнце, и мы стояли в саду, в окружении припорошенных снегом вечнозелёных деревьев. И я смотрел на Скайна и пытался осознать, вместить в себя мысль, что на самом деле мы признаны супругами. Так сказала магия, а нам приходилось жить в мире, где за ней оставалось последнее слово.