Метаморфозы

Немец украдкой провёл ладонью по её хвосту, часть которого находилась в зоне его досягаемости, подушечками пальцев чувствуя рельеф пластинок брони. Задумался, сам не заметил, как начал мять в руке кончик её лапки, поглаживая большим пальцем. Азиатка дрогнула, двинулась, утыкаясь носиком рядом с тем местом, где бьётся сердце, от неожиданности он повернулся по направлению её движения, теперь лежал не боком, а на спине, она же мирно посапывала на нём сверху, так и не проснувшись. «Какое облегчение, вроде не разбудил… Не хотелось бы прерывать её сон, она слишком сильно страдала последние несколько часов, » — он осторожно приобнял её, подтянул повыше, заключив в крепкие объятия, согревая, — «по крайней мере, я смог обеспечить ей тёплое место, это уже хорошо, мёрзнуть она не будет, а значит быстрее окрепнет. Надо было бы ещё покормить… Чёрт, у меня нет совсем никакой еды. Пока она не жаловалась на голод, но скоро это должно произойти. Она такая приятная на ощупь… Ведёт себя совсем не так, как та ЯИ, которую я знал. Она мучилась почти умирая уже два раза, это сломит кого угодно, так что я даже не удивлён, что она больше не способна хладнокровно и спокойно справляться с ситуацией. Теперь ЯИ такая… Мягкая и ранимая, вроде, больше подходит слово «нежная»? Да, нежная… И плаксивая, дурочка… Всплакнула над моей историей, хотя сама тоже пережила подобный ад. Без моей помощи она точно долго не протянула бы, если я просто замкнулся в себе, то она другая, очень болезненно переживает своё обращение, срывается. И всё-таки, она последнее, что у меня осталось. Я чувствую, что хочу быть рядом, защитить.». Парень осторожно провёл по её затылку, опустился к плечикам, спине. Сейчас она выглядела действительно хрупкой. Если раньше он не обращал внимание на её телосложение, так как его волновала, по большей части, только её боеспособность, просто фоном замечал, что тогда она выглядела крепкой и способной сражаться, теперь на контрасте со старым образом более утончённые, нежные черты особенно бросались в глаза. Её ладонь лежала на плече, будто слегка приобнимая, дыхание, ровное и спокойное, лёгким дуновением касалось кожи. Он прикрыл глаза и тоже начал потихоньку засыпать, хотя до этого бессонницы на нервной почве могли мучить его сутками, изматывая и не давая возможности отдохнуть от происходящего хотя бы во сне. Чужое тело в объятиях действовало как успокоительное, что в прошлый раз, что сейчас, Рейх без труда смог отключиться, так как убедился, что она в безопасности и удобно устроилась. Звук шагов. Японская Империя резко проснулась, с напряжением вслушалась в эти тревожные звуки. Она приподняла голову, отрывая щёку от грудной клетки парня, оглянулась через плечо на дверь, сонно щуря глаза. Он уже тоже не спал, но смотрел на на выход, а на её хвост, оценивающе и с едва уловимой тревогой. Она немного пришла в себя попыталась приподняться, покачнулась, но Нацистская Германия подставил свою руку и она смогла удержать равновесие, опираясь на него. — Ты слышишь? Это сюда, я уверена, то что это сюда… Кто это? Что они хотят сделать? Это за мной? — Тише, всё будет хорошо. Ты в безопасности, тебя никто не тронет. Хорошо хоть, что пластинки уже потемнели, значит ты уже не так легко травмируешься. Они пришли… Как жаль, я надеялся, что успею научить тебя хоть чему-то, прежде чем… — раздался шум, о дверь что-то ударилось, звякнуло, немец дёрнулся, с поразительной скоростью сменил позу, очень осторожно опустил девушку на пол, мягко придерживая под локоть. Торопливо заговорил вполголоса: — Пожалуйста, тихо посиди тут, пока я не вернусь. Всё будет в порядке. — Я тут, как я и обещал, тварь! Где ты там? Вылезай из своего угла сам, а то придётся сделать как обычно. Хотя, впрочем, когда это ты меня слушал. Немец с животной ненавистью посмотрел на вошедшего, потом мельком оглянулся на союзницу, его зрачки дрогнули, расширились, во взгляде проскочило несколько тёплых эмоций. ЯИ уловила изменение в его настроении, почувствовала ноющую тяжесть в области груди, схватилась за руку, пытаясь удержать, не дать отстраниться. Не говоря больше ни слова, он наклонился, коротко коснулся губами её лба, ладонь девушки дрогнула и разжалась. Парень как-то грустно улыбнулся, резко отстранился, быстро направился в противоположный от неё угол. Услышав шорохи, США резко включил яркий фонарь, направил его в сторону звуков. Рейх замер, закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от света, ощетинился. — Попался. Снова будешь сопротивляться? В руке мужчины щёлкнул пистолет. Парень утробно зашипел, прикрывая глаза рукой, невольно бросил короткий взгляд в ту сторону, где осталась девушка. Её не заметили, это самое главное. Лучше пусть они и дальше будут считать, что она убита. Смысла сопротивляться больше не было, даже не так, был смысл поскорее сдаться. Чем быстрее они уйдут, тем лучше. Обычно каждая такая «прогулка» сопровождалась попытками отбиться, убежать, всячески помешать экспериментаторам, хотя это всегда заканчивалось одинаково: Яркий сноп света в глаза, чтобы сбить с толку, доза успокоительного или самая обычная пуля, желательно в наиболее уязвимое место, и всё, подопытный обездвижен от лекарства или же боли. — США, давай уже быстрее. Меня так раздражает, что ты всё время с ним возишься, — раздалось из-за двери. СССР недовольно заглянул тому через плечо, — поторопись. — Он какой-то вялый сегодня, не пытается убежать, я даже свет включать не буду, — Штаты будто не слышал того, что ему сказали, со странным интересом рассматривал замершего немца, всё время меняя положение фонаря, чтобы подсветить тому под руки и попасть светом в глаза, — хотя, пожалуй, это вполне ожидаемо. Собственными руками убить ту, с кем раньше сражался бок о бок… Ты теперь не человек, животное, хищная тварь и уже осознал это в полной мере. Не двигайся. Не сводя яркого луча с его лица, Америка медленно приблизился, держа оружие наготове. Нацистская Германия, сделав над собой усилие, как можно сильнее втянул клыки в десну, показывая, что не намерен сопротивляться. Штаты рывком приблизился, схватил его за голову, обездвижил, мгновенно вынул из кармана шприц. Немец зашипел, почувствовав, как игла вошла под кожу, практически мгновенно отключился, безвольно повиснув мешком муки под действием мощного транквилизатора. Империя сидела в углу затаив дыхание, пульс стучал в ушах, зрачки сузились от страха. «Я должна что-то сделать… Хоть что-то… Его же сейчас заберут…» — девушка попыталась подняться, но не смогла этого сделать, упала, замерла, побоявшись, что её услышали. Всё ещё не получалось удерживать равновесие, хвост плохо слушался, двигаясь то слишком быстро, то слишком медленно. — «Как поступить? Привлечь к себе внимание? Нет, тогда и меня тоже… Он сказал мне просто сидеть тихо, стоит ли послушаться?». Тем не менее, прежде чем азиатка успела что-то предпринять, немца вытащили из комнаты. Дверь с громким стуком захлопнулась, оставив её в темноте и одиночестве. Она не знала, что теперь делать, шумно выдохнула, приподнялась, чувствуя, как горечь собирается в груди, клокочет, будто бы царапая тело изнутри. Он в очередной раз её спас, отвлёк внимание на себя. Конечно, вероятно, что и без её присутствия он поступил бы так же, но ведь он мог дать её обнаружить и тогда их забрали бы вдвоём. Тогда, возможно, часть опытов провели бы на ней, а не на нём, и ему было бы куда легче. ЯИ медленно поднялась, выпрямив руки, сейчас она была в позе, похожей на позу отжимающегося человека. Неуверенно попробовала повернуть корпус в вертикальное положение. Это оказалось чертовски сложно, всё время кренило то на один бок, то на другой. «Теперь понятно, почему он уделял столько внимания лапкам… Самый эффективный способ передвижения, это быстро ими перебирать, протаскивая хвост по полу, а чтобы держаться ровно, надо опираться ими и фиксировать наклон корпуса.». — она снова легла, повернулась животом вверх, обвела тоскливым взглядом своё новое тело. Лапки были неподвижны и плотно прижаты к корпусу, похоже, что она сама не заметила, как сжалась. Японская Империя попробовала пошевелить ими. Новые мышцы слушались охотно, но координировать движения совсем не получалось, все они были спонтанными и чересчур резкими. По крайней мере, она начала лучше ощущать себя, если не останавливаться, то можно научиться хоть как-то передвигаться, к тому моменту, как Рейх снова будет рядом. Это значительно облегчит жизнь, она будет уже не такой бесполезной, как до этого, не будет усугублять и без того плачевное положение. Немец очнулся связанным, сразу же зажмурился от яркого освещения комнаты. Он больше не чувствовал той ненависти и желания убить всех вокруг, а затем умереть самому, скорее лёгкое раздражение от того, что его забрали от ЯИ, навязчивую потребность вернуться, физически выражающуюся зудом в конечностях. Тем не менее, ближайший час это вряд ли достижимая цель. Экспериментаторы, как обычно, обсуждали что-то, пытались разговорить нациста, но тот ни разу за всё время после обращения не проронил ни слова в ответ на их реплики. — Да ну, я же уже знаю, что ты умеешь и говорить, и понимать речь, не прикидывайся, — США больно ткнул его локтем в бок, пытаясь то ли зло пошутить над ним, то ли привлечь к себе внимание. Подопытный никак не отреагировал на это, пустым взглядом смотря в стену. — Ты сегодня слишком вялый, так не пойдёт. Союз, уже готово? — Почти.