Метаморфозы

Тело чувствовалось как-то странно, по мышцам разлилась слабость, в груди кололо и было как-то тяжело. Он осторожно поднялся, придерживаясь за стену, всё было будто в тумане. Внезапно немец развернулся и резко ударился лбом о твёрдую поверхность. В глазах потемнело, боль отдалась острым спазмом по всему телу, но это нисколько не помешало ему снова с силой удариться. Голова была самым уязвимым местом, так что не имея никаких подручных средств и идей, он решил просто проломить себе череп. Да, больно, да, сложно, но сейчас это не сильно его волновало. Брызнула кровь, на стене остался подтёк, маленькие, красные капли украсили поверхность. Ещё удар. В ушах зазвенело, а зрение стало каким-то размытым, дикая головная боль мешала сконцентрироваться, став единственным, что он чувствовал сейчас. Рейх покачнулся, едва не потеряв равновесие, но сумел не упасть. Ещё удар. На этот раз снова поднять голову оказалось куда сложнее, горячий, окровавленный лоб прислонился к холодному и твёрдому бетону. Алая полоска медленно поползла по вертикальной поверхности, тёплая, густая жидкость потекла по его лицу, от лба к носу, по щекам, начала капать на пол, залила глаза, так что теперь перед взором стояла сплошная красная пелена. Дурманящий запах крови заполнил нос, на языке появился едва различимый солоноватый привкус, боль уже перестала так сильно ощущаться, став чуть ли не привычной, непрерывным спазмом будто бы сдавила голову железным обручем. Сделав над собой усилие, парень дрожащими, непослушными руками оттолкнулся, снова собрался удариться. Вдруг кто-то крепко схватил его под руки, зафиксировав положение корпуса. Он попытался извернуться, но координация движений окончательно покинула арийца, так что он только неловко дёрнулся и безвольно повис, не в силах больше сопротивляться из-за шума в голове и нарастающей боли. — Oh shit! Что за бес в него вселился?! Придётся связывать. — Америка схватил подопытного под мышки, сжал, не позволяя вырваться. Кровь с запрокинутой головы текла по затылку нациста, капала, пачкая белый халат. — Это из-за девки, я уверен. И что теперь делать? При таком раскладе, больше не получится оставить его одного в помещении, где он хоть как-то может себе навредить. Хотя, с другой стороны, навредить себе он может своими собственными руками, даже если стены мягкими будут. Как говорится, было бы желание. — И что теперь, будешь обвинять меня в том, что раздраконил его и не уследил? Ты, между прочим, его подружку сам убил, так что не я один тут облажался. Я без понятия, как теперь поступить, всё время привязанным его держать тоже нельзя, кто знает, что произойдёт с его телом, если не давать размяться. — А я как будто так просто сейчас возьму и решение тебе выдам. — СССР нервно потёр переносицу, нахмурился, потом резко дёрнулся, толкнув коллегу. — Ты что, слепой?! — Да чт.?! Едва не задохнулся от возмущения его собеседник, но так и не успел договорить. Нацистская Германия в тот же момент начал извиваться, как-то припадочно, слишком резко. Штаты едва смог его удержать, благо Союз среагировал быстрее, чем он, и уже спустя несколько мгновений придавил хвост, иначе незадачливый мужчина мог бы сейчас получить серьёзную травму. Не было понятно, контролирует ли себя Рейх, или движения непроизвольные, он выглядел как загнанный в угол, умирающий зверь, получивший серьёзные травмы и из последних сил старающийся нанести как можно больший ущерб противнику, калеча себя ещё сильнее. Вдвоём у них получилось кое-как его скрутить, даже несмотря на сбитую координацию движений и практически полную слепоту, он всё ещё представлял опасность. Парень дышал с трудом, его глаза закатились, тело время от времени сводила судорога, плюс ко всему, он очевидно получил сотрясение. — А ведь возможно, что она всё ещё жива. — внезапно прервал затянувшееся безмолвие коммунист, затянулся, выпустил облачко сигаретного дыма. — Типа, знаешь, никто не стал её добивать, не до неё было, мы только этого взяли, а её так и оставили. Мне кажется, что ещё есть вероятность, что девка жива. — Да ну, ты дыру в её животе видел?! Конечно, сразу от этого она вряд ли откинулась, но с таким долго не живут, даже если регенерация быстрая, как у неё. Помнишь, похожая рана у фрица была, но в другом месте? Несколько дней мучился, пока затянулась, и потом ещё очень долго корчился, стоило случайно задеть. Кишки у них очень долго заживают. Тут без вариантов. — Напомню, заживало несколько дней потому, что никакой медицинской помощи для чистоты эксперимента ему не было оказано. Они куда живучее, чем кажется, хотя бы проверить стоит… Ну или труп убрать. Снова это отвратительное чувство, конечности немеют, кровь под корпусом скопилась в лужу, уже успела подзасохнуть и остыть. Холодно, опять очень холодно, пальцы рук уже совсем не слушаются, в горле пересохло, голова гудит, на языке металлический привкус. Снова прикусила… Империя постепенно приходила в себя, сознание после удара об пол возвращалось к ней медленно. Она попыталась приподняться, особенно ни на что не надеясь. Руки согнуть получилось, но вот дальше дело не пошло. Боль пульсировала в области живота, всё никак не утихая. Жизнь медленно, но необратимо уходила из тела вместе с теплом, даже дышать становилось будто бы всё труднее и труднее. «Это конец?» — появилась первая, смутная мысль. — «Хотя бы теперь, всего один раз я повела себя как союзник, достойный быть рядом с Рейхом, перестала быть слабой и бесполезной. Теперь он точно не разочаровался бы во мне, не посчитал обузой. Только вот… Отчего-то так больно…». Слёзы выступили в уголках глаз, но она не заплакала, в полной тишине чувствуя, как солёные капли стекают по щекам, немного щекоча кожу. В конце концов, ЯИ сама выбрала себе такую судьбу. Она уже перестала бороться, неподвижно смотря в пустоту, смиренно ожидала смерти, всё равно силы уже покинули тело, не оставив возможности сопротивляться. Это уже второй раз, когда она умирала? Или, может, даже третий? Забавно. Азиатка невольно хмыкнула, грустно улыбнувшись. По крайней мере, в этот раз в её смерти действительно будет смысл. Хотя… Посчитал бы так ариец? Наверняка нет. Теперь он снова останется в одиночестве, а это, пожалуй, даже хуже смерти. Выходит, что даже сейчас, совершив последний, отчаянный поступок, японка не была действительно полезна ему. От этого вдруг стало ещё больнее, собственная жертва перестала казаться хоть сколько-нибудь значимой. «Похоже, что я врала себе, когда считала, что делаю это чтобы стать той, кого он хотел бы видеть рядом с собой, кем-то действительно полезным. Как глупо. В конце концов, я в очередной раз просто усложнила ему жизнь.» — она чуть поморщилась, силясь вспомнить, что так страстно хотела шепнуть в тот момент, когда видела немца в последний раз в своей жизни. Удар головой всё ещё давал о себе знать, мысли спутывались, вспомнить, что происходило за последние несколько часов получалось с трудом. Прежде чем упасть, она изо всех сил старалась что-то сказать, может даже крикнуть, но так и не успела этого сделать, разве что зашевелив губами в немом порыве высказаться. — «Нет… Я сделала это не из желания показать себя хорошим союзником… Я сделала это потому, что хотела защитить, может даже ценой собственной жизни, не думая о последствиях. Потому, что я… Что я чувствую что-то.». Прозрачная капля шлёпнулась на пол, издав едва различимый, тихий стук. Сожалеть уже было бессмысленно. Империя почувствовала, что не может двинуть хвостом, её сил сейчас хватало только на то, чтобы оставаться в сознании. Что же, похоже, что конец уже совсем близко. Она прикрыла глаза, вспоминая все самые приятные моменты из своей жизни, умереть хотелось не в отчаянии, боли и с привкусом разочарования, а хотя бы так. Веки безвольно закрылись, сердцебиение было совсем медленным. Тело девушки начало остывать.