Проклятие Леоне

—…наш. — Что? — Я говорю, ты знал, что Кендрик Ламар — первый неклассический исполнитель, получивший Пулитцеровскую премию? — Ты увлекаешься старой школой? И вообще-то я отчётливо услышал слово «наш». — Тебе послышалось. Be humble. На самом деле Миста (да и Джорно) не различал старую и новую школу, просто его прикалывало, что рэпер получил ту же престижную премию, что и Эрнест Хемингуэй, который, как известно, написал самый маленький грустный рассказ. Премию, правда, он получил за «Старика и море», а не за: «Мне бы такого парня как ты. Только не тебя». — Заседание объявляю открытым! — торжественно объявил Наранча. — Мне так батя говорил, когда я надолго в туалет уходил. — Пошёл нахуй, Миста. Компания собралась рядом с Макдональдсом. На то чтобы зайти внутрь у них не было денег, потому что со всех стрясли по три тысячи на фотосессию в выпускной альбом. А у Наранчи их просто никогда не водилось. — Вот мой выпускной стоит полторы тысячи и это на… Раз, два, три… На троих! То есть полторы тысячи разделить на три… — Мы скажем ему, что нас четверо? — шёпотом спросил Джорно. — Не, пусть считает, — ответил Миста. — На три делить легче. — Ну, получается тысяча рублей с каждого. — Ты либо малолетний коррупционер, либо считать не умеешь, — внезапно сказал Леоне, задымивший сигареткой и «случайно» стряхнувший пепел в золотые космы Джорно Джованы. — Ты что тут делаешь? — Ты смотрел «Бешеных псов»? — Ага. Люблю Тарантино, — Наранча улыбнулся. — Вот сейчас мы замутим Тарантиновский диалог в ресторане о музыке. Но поскольку сейчас не модно слушать Мадонну, мы поговорим о более насущных вещах. — Только мы не в ресторане, а на парковке Макдональдса, а ораторский дар присутствует только у… Никого. — Иди нахуй, Джорно. Не ты ли толкал речи о своей мечте? Джорно смутился. Что правда, то правда, было дело. — Что это у тебя? — Это? Пиджак Фуго. — Зачем он тебе? — Мы идём на рыбалку, детки. Раз кое-кто не хочет делать реверанс в сторону великого режиссёра. — Если ты спиздил у Фуго его сраный дырявый пиджак, то не значит ли это, что ты изначально хотел пойти рыбачить? — Нет, не значит. Точно так же не значит, что когда твой батя надевал такой дырявый презерватив, — Леоне потряс пиджаком, — он хотел, чтобы ты появился на свет. Просто в жизни бывают неудачи. — Ладно, пошли рыбачить. Рыба, естественно, в реке не водилась. Они просто сели на берегу и каждый открыл свою баночку — пива, энергетика, сидра. Леоне кинул в реку пиджак Фуго на манер сети — даром что обе вещи дырявые и крайне привлекательны для безмозглых существ. — А где сам Фуго? — Что-то химичит. Вы лучше скажите, по какому поводу у вас заседание. — О, ну ты знаешь, эти подростковые штучки типа ебли и бухла, — покраснев, сказал Наранча. Отчасти он говорил правду, но вот момент с еблей относился скорее не к подросткам, а к вполне взрослому Леоне. — Слушайте, — Миста даже приподнялся. — Насчёт Бруно Буччеллати… Никто не хочет заметить слона в комнате? Редкого директора школы можно было заподозрить в разврате, и Леоне приходилось признавать, что Бруно в известной степени существо фригидное, а на мужской лад — импотент. Не потому, что у него не стоит, а потому, что Бруно, видимо, не желал свой стояк демонстрировать. Ни один даже самый пошленький умишко не мог выдумать человека, на которого Бруно Буччеллати мастурбирует по ночам (ну или не по ночам, у всех свои вкусы), а оттого всякий план подкатов к директору разбивался о простейшие вопросы: что делать? как выглядеть, как подать себя? Никто не знал. — Не смей сравнивать его со слоном, мелкий гад! Бруно… Самое изящное существо, которое я видел. — Типа как олень. — Сам ты олень! Лань! Изящный как лань! — Ладно. Допустим. Какую музыку любят слушать лани, любитель Тарантино? Все замолчали. Наранча непроизвольно напевал: «Цветы в вазе, говно в унитазе, пиджак в реке, Бруно вдалеке…» — А? — Бруно же у реки живёт. Вы не знали? — Ты предлагаешь нам следить за ним? — с нескрываемым предвкушением сказал Леоне. — Знаете что? — подключился к разговору молчавший Джорно. — Почему бы нам не попробовать споить Бруно? — Одно предложение охуительней другого. — Реально. Давайте уже похитим его, чего стесняться. Леоне странно посмотрел на Мисту. — Давать тебе Джорно будет. А мы возьмём и сделаем. И они взяли и сделали хуле.