Не тот папа

― Опять пацана под себя ломаешь, ― крикнул Данте, прежде чем выбежал навстречу лужам и промозглому вечеру. Неро поглядел на испорченную рубашку и вспомнил про раненый палец. ― Ателье уже закрыто, ― заявил Вергилий. С силой прижатая к рычагу, трубка от телефона жалобно звякнула, но не сломалась: значит, отец что-то надумал. Неро, может, и понимал, что Данте гораздо чаще влипает в неприятности, которые нужно расхлёбывать им вдвоём. Но именно дядя учил его очень полезному навыку: различать эмоции отца. Особенно когда тот любил скрывать их с утроенной силой. Сейчас, например. Может, у этого умения была ещё какая-то польза. Кирие вот, приезжая в гости, говорила, что теперь он лучше разбирается в играх и да... кажется, она даже упомянула, что это классно и... мило? ― Хм. Нет, он слишком отвлекается! ― А?.. Неро попытался сделать вид, что не улыбается. ― Завтра тебе в школу. Ну конечно, это вроде бы как не обсуждается. Болеть понарошку всё равно не выйдет, как бы его ни учили так делать. ― Ну... уроки я почти сделал. Ага, почти. Лучше дорешать примеры попозже, чем ждать очередную тетрадь для заданий и слушать фыркание Вергилия ― тому часто не нравились то постановка задачи, то объяснения, то почерк Неро. ― Рубашка, ― с нажимом произнёс Вергилий, ― испорчена. Неро нахмурился. Так, ателье и новых рубашек ему не шьют, эта в уже темнеющих пятнах крови... Вергилий кивнул в сторону ступенек: ― Умойся и жди меня внизу. Отец смотрел в сторону лежавшей поперек подлокотников кресла катаны и совсем не обращал внимания на то, что Неро, сидя на ковре, «пачкает» свои форменные штаны. Удачный момент, чтобы избежать нотаций. Именно тогда Неро и поспешил наверх: смывать кровь, оглядывать сросшийся перелом и медленно втягивавшиеся чешуйки на руке и конечно же, корчить рожи в старательно натираемое отцом зеркало. А вернувшись с футболкой под мышкой, застал лишь синие искры портала ― отец снова не взял его с собой! Нет, конечно, это было недолго: Неро успел надеть футболку, дотянуть стул и посмотреться в отражение автомата, заметить кучку пылинок на бильярдном столе, затанцевавших в свете лампочки, вспомнить, что его снова заставят переодеваться, если он начнет бегать по дому, переодеть футболку, потому что та была надета задом наперед... На третьей попытке поставить пластинку отец хмыкнул из-за плеча: ― Сначала примерь то, что я принёс. Пластинку он держал снизу, вовремя не дав ей упасть, но и не вытягивая из рук Неро. А от свёртка в его руке пахло старостью и дождём. Странно, но нашивка на рубашке оказалась той же. Неро не понимал, откуда это, но послушно слез со стула и путаясь в кедах, встал с отставленными назад руками. Вергилий закряхтел, словно это было для него в новинку, но надел рубашку. К запаху затхлости прибавился запах порошка. ― Она ведь старая, пап, ― понюхав рукав, попытался понять происходящее Неро, ― Но нашивка такая же, просто... бледнее. Вергилий молчал минуту, пока нахмурившись, не проговорил: ― Значит, подойдёт. Застегнись и посмотри, удобно ли в ней. Неро медлил. Но вот уже в который раз отец не желал признаваться, откуда берёт такие старые вещи. И лишь вечером, когда хмурый Данте принёс его отглаженный пиджак, услышал: ― Твоя, что ли? Точно, школьная! Вёрджи, никогда б не подумал, что пацану ты готов забрать даже те вещдоки из архива!