Не тот папа

Неро всё ещё кашлял: он откусил слишком большой кусок пирога. И всё равно, запивая его свежевыдавленным соком апельсина и манго, продолжал говорить с набитым ртом: ― Нгхе-кхе... Прашещная... уше отхрыша? Вергилий отпустил его плечи и припомнил: самые новые книги по медицине хоть и изъяснялись с отсылкой на знакомую латынь, но увы, советами о том, как научить сына думать о безопасности не блистали. Это была борьба с последствиями, а вот сохранить своё тело более крепким и целым уже не по людским меркам... Неро приходилось учить такому без устали. Как, впрочем, и вовремя отвечать на посыпавшиеся вопросы. ― А что ты сегодня относишь туда? А почему ты выбросил ту рубашку, там же только твоя кровь? А в ателье пойду я с Данте? Последний оказался самым неприятным ― к нему Вергилий был не готов. ― А почему я сам не ношу туда свою форму? Я же прогнал от себя тех хулиганов! Вергилий отошел на миг. А затем резко отодвинул стул и сел напротив Неро: ― Хулиганы не так страшны, как демоны. А я предпочитаю заплатить один раз и заодно успеть сделать остальные дела. Вечером у нас... Судя по ёрзанию, Неро опять болтал ногами под столом. Даже не притронувшись к мелкому демону, которого, перемолов в фарш, Вергилий сделал начинкой пирога в дорогу. ― Да помню я, пап! Покажи мне дорогу, я что, потеряюсь? Вергилий оглядел его. Итак, предстояли капризы, жажда, место для дневного сна, просьбы в туалет и хорошая обувь, чтобы вечером Неро был бодрым для тренировки. Всё это обычно требовалось детям даже в школе ― так писали многие, и тут пришлось довериться по-настоящему новейшей книге. Это он уже понял. Затем кивнул. Демонятину можно было оставить на полдник.

***

Они правда шли долго. Неро то и дело порывался схватить отца за руку, но в итоге засовывал кулачки в карман куртки: всё равно тому как-то не очень нравилось, когда его трогали выше запястья. Увы, бредя за ним в толпе, Неро не всегда успевал это отследить, поэтому часто забегал вперёд: всё равно Вергилий трогал его за плечо. А потом пошли перекрёстки, парки, улочки с кучей магазинчиков и отец, широкими шагами меривший тротуры как для обычной прогулки. И в конце пути, у самой вывески прачечной Неро не выдержал: ― Ты и маму так долго водил? Отец лишь непонимающе взглянул на него, ну а потом... Неро скривился, словно проглотил тухлятину. Опять не отвечает! Недовольный, он забежал в приоткрытую перед ним дверь, обогнул стойку с ящиками, откуда пахло едой и вываливались скатерти для вроде ресторанов и побежал к рядам стиральных машинок величиной с него самого. И тут же заметил знакомую причёску и апельсинового цвета платок: ― Тётя Глория! Отец за ним не шёл и Неро, обрадовавшись возможности не быть отчитанным, плюхнулся на лавку: ― А папа снова ничего мне не сказал! Тётя Глория медленно повернулась и Неро снова смотрел, как завороженный: смуглая, всегда в светлых платьях и оранжевых платках или колье, она казалась актрисой из фантастического боевика. Ну или с обложек журналов, который папа разрубил в клочья, снова за что-то отругав при этом дядю Данте. ― А ты не менее упрямый, малыш. «Ш-ш» в таком обращении не походило на дразнилку, хотя Неро в первые разы обознался. Скорей на «тише, а то рядом отец». Неро, хихикая, зашептал: ― Папа вообще из-за тёти Триш что-то недовольный! А дядя говорит, что ему и так уступили с гостями и их видом... Тётя Глория заулыбалась и, поправив светло-серый джинсовый пиджак, села напротив Неро. В тени от пиджака извечные сиреневые блики на её светлом сарафане из странной ткани засверкали ещё ярче: ― Вот видишь, тут он и попался. Кое-кто не нравится ему не за облик, а за воспоминания. В которых, к слову, она не участвовала. Неро насупился: ― Он что, путает её с бабушкой? Дядя Данте, конечно, не любит об этом говорить, но я что сделал? Тётя Глория бархатно рассмеялась: ― О нет, он всё слишком хорошо понимает. И ты тут просто начал расспрашивать, а он всё никак не покажет, что ему это не нравится. Так было бы лучше для тебя, но не... Внезапно она произнесла тем же голосом: ― А ещё у тебя хватает сил так долго идти! Неро, не спеши, ты ещё увидишь этот город. К слову, тебе понравится ходить не только по делам, но если хочется гулять ― тут уже спроси отца. Умение не уставать у вас точно есть, а он тебя научит. Неро отсчитал про себя до трёх. Но в итоге всё равно обернулся. Ну вот, там стоял отец. Наверняка теперь не разрешит ходить и к тёте Глории, раз они тут как-то секретничали или опять будет молчать. Явно же он что-то натворил, а ему догадываться! Вергилий приветственно кивнул тёте Глории и сказал: ― Нам пора в ателье. Неро нехотя поплёлся, помахав на прощание. Тётя Глория кивнула им обоим, поправляя оранжевую сумочку на плече. Отчего-то Неро припомнил, что никогда не видел её в чём-нибудь теплее осеннего плаща и что на неё никогда не нападали из-за такой легкой добычи в виде тонкого ремешка между пальцев. И кажется, на лавке лежала томатного цвета куртка, прямо как у тёти Триш или похожая. Но они вышли на улицу, и Неро спросил: ― Так кем же всё-таки была моя мама? Почему я не рыжий, как она? Отец молчал. Неро повторил: ― Она умерла, почему ты не показываешь её могилу? Почему мы с Кирие ходим к Кредо, а к маме ― нет? Вергилий слегка поморщился: ― Не сейчас, Неро. Но увы, он уже понял, что идти им было далеко. А в голове у Неро так и роились вопросы: про маму, про тётю Триш, которая по родству им не тётушка, про то, почему она так похожа на бабушку Еву, про маму, о которой он знал лишь дом и цвет волос. Про то, что же с ней случилось и почему папы не было рядом. Про то, почему папа не пришёл, когда Неро был маленьким, зная, что тот сирота. Про приемных родителей, которых не знал ни по имени, ни в лицо. Про то, почему он не говорит, что ему нравится, а что нет. ― Ну расскажи! Отец молчал. Отворачивал лицо. Хмурился. ― Позже. Но это Неро уже не останавливало. Всё равно он это узнает. Он упорнее и сильнее, чем думает даже тётя Глория.