Калейдоскоп

Прохлада вечернего Парижа отличается от прохлады того же Нью-Йорка. Первое – запахи. Франция богата ароматами, недаром же зовется королевой парфюмерии. Помимо роскошных лаванды, розы и фиалки, в воздухе витают также нотки жаркого, крепкого кофе, сигарет, ярких, но легких – от них не заходишься в приступах кашля – и, конечно, кальвадоса. Нью-Йорк же беден; всё, что он подарит: вонь канализации, тухлость мусора, копоть от многочисленных автомобилей. И смрад этот оседает пылью внутри носа, от него не избавиться ни мылом, ни водой, хоть сотри пальцы в кровь. Второе же отличие – звуки. Париж поет: то тихо, то громко, но мелодично, без фальши, а Нью-Йорк надрывно кричит, точно обезумевший, и в вопле его теряются собственные мысли. И третье – люди. Вечером в Париже на улицах царит удивительное малолюдье, только около кафе, баров, ресторанов и клубов ютятся какие-то компании. А в Нью-Йорке движение никогда не угасает, и толпы не рассасываются: они стадами кочуют из одного района в другой. Ванесса улыбается и вертит головой, запечатывая в памяти маленькие улочки, приглушенный свет из окон, горшки с цветами на балконах, старинные фонари. Сзади стучит чемодан, зашитый-перешитый и переживший несчетное количество поездок. Купить бы новый, но столько дел, столько дел… Джастин не врет, здесь, в Париже, действительно чудесно. При воспоминании о высоком красавце невольно хочется радостно запищать. Ванесса смеется вслух, прикрывает рот ладонью и чуть ли не бежит в сторону отеля. Она до сих пор не может поверить в происходящее. В США Джастин был отстранен, вежливо холоден с ней. «Познакомься, это моя девушка…» Как её звали? Николь? Мариз? «Мишель», – судорожно подсказывает мозг. Точно, Мишель. Не красавица, но и не откровенная уродина; так, середнячок с хорошей фигуркой. Ванесса тогда была обескуражена, расстроена и немного зла. Посмотрела их выступление, но ушла, когда Джастин прилюдно поцеловал своего хореографа. Несколько недель её развлекали подружки, однодневные свидания и «Амаретто». А потом тот судьбоносный звонок… Маленький, но уютный отель встречает Ванессу успокаивающим гудением кондиционера и уставшим, но доброжелательным администратором. – Avez vous réservé une chambre, mademoiselle? Ванесса непонимающе хлопает утяжеленными тушью ресницами, но головой в знак согласия качает. Администратор посмеивается и переходит на ломанный английский, растягивая гласные. – Мадмуазе-ель брони-ировала номе-ер? – О, да-да! – она достает паспорт и облокачивается на стол. – Взгляните на имя… Француз резво вбивает её данные, всматривается в экран и удовлетворено произносит что-то на своем кошачьем языке. – S'il vous plaît, mademoiselle. Ключ от номера приятно холодит руку подобно маленькому осколку льда. Уголки губ Ванессы приподнимаются, и она воодушевлено направляется к лифту. Комната размером с кладовую, но Ванессу это нисколько не смущает: главное – душ с кроватью есть, и тараканы по полу не бегают. Она раскрывает чемодан, берет шампунь, косметичку, чёрное платье, прекрасно подчеркивающее, по заверению многих, её тонкую талию, и спешит в ванную, готовиться. На сайте европейского конкурса танцев красуется список мест, где выступают команды. Ванесса быстро находит Джастина и его ребят. Записывает адрес в блокнот и выдвигается на улицу ловить такси. Таксист мигом довозит до площади Шарля де Голля, ловко маневрируя среди запутанных, сплетающихся меж собой дорог. Изредка, с хитрецой поглядывает в зеркало заднего вида. Денег, наверное, содрать побольше хочет. Ну и чёрт с ним, Ванессе слишком хорошо, чтобы обращать внимание на обман. Она платит в два раза больше, чем нужно, и ищет взглядом Джастина. Пустота, лишь Триумфальная арка грозно высится, пугая ещё сильнее, чем при свете дня. Туристов же можно пересчитать по пальцам одной руки. Кровь отхлынивает от сердца, но Ванесса крепко жмурится, внутренне подавляя панику. «Они недалеко», – шепчет интуиция. Стоит поверить. Она с упоением идет в неизвестность, доверяя только инстинктам. Загадочные улицы проплывают мимо, точно в мираже, пока глаза не фокусируются на знакомой высокой фигуре, маячащейся рядом со зданием какого-то посольства. – Джастин! Ванесса подбегает, льнет к широкой груди ласковой кошкой и в порыве чувств целует уголок поджатого рта. – Как же я рада тебя видеть! Джастин молчит – брови его изумленно подняты. – Ванесса?! Что… что ты тут делаешь? Он не кажется счастливым, как она, а растерянным и… испуганным? Ванесса слегка прищуривается. – Ты мне так красиво описывал Париж, что я просто не смогла сдержаться. Хотела сделать сюрприз. – Тебе удалось, – хрипло проговаривает он. Джастин пятится, выставив вперед руку, и оглядывается через плечо. Ванесса обиженно выпячивает губы, не понимая столь странную реакцию. – Джастин, ты чего? Где же твоё радушие? – слышится позади него ехидный голосок. Ванессу словно окатывают ледяной водой. В ушах бьется кровь, а горло царапает невидимая когтистая рука. Быть того не может… Неужели это из-за неё? Но они же расстались! Он сам жаловался на измену, как ему плохо и обидно, и какая она, Ванесса, чудесная девушка. Ложь?.. – Мишель, я не ожидал и… – Джас, все хорошо, – Мишель искренне ему улыбается, отчего он облегченно выдыхает. Это бьет Ванессу под дых. – Ванесса, ты же недалеко остановилась, да? – тон у Джастина виноватый. – Лучше возвращайся, а я тебе вечером позвоню, хорошо? Прости, но дел многовато. Ванесса с неимоверным усилием кивает и тотчас же разворачивается, уходя поступью пьяницы. Голове делается тяжело, будто на неё густыми каплями падает расплавленный свинец. Поможет старый друг «Амаретто». В вечерней тиши Парижа идет Ванесса и с горечью плачет, как любой обманутый человек.