Калейдоскоп

«Дочка, запомни, безопасность превыше всего. Я понимаю: ты молода, хочется авантюр, веселья, но… Я так беспокоюсь за тебя, и, не дай Бог, что-то случится. Вики, будь осторожна». Слова отца выцарапались в мозгу, подобно древним письменам на месопотамских скрижалях. Она безукоризненно следовала этому простому правилу всю жизнь. В словах, жестах, взглядах, отношениях. Вики выбирала только «правильных» подруг, девочек из церковных хоров и полных семей; встречалась только с «правильными» парнями, которые вместо вечеринок и ночных вылазок шли домой, а после – на утреннюю пробежку. Она откровенно скучала, но продолжала дружески улыбаться, поддерживать незначительные разговоры и целовать гладко выбритые щеки будущих юристов или врачей. Ведь в груди становилось чуть теплее от мысли, что просьба отца выполнялась. А потом произошла авария. Даже после смерти дрожь вины, отчаяния пробивала Вики, в глазах набухали слезы, а в голове бились истеричные мысли: «Ужасная дочь, омерзительная дочь, ужаснаяужаснаяужасная». Но годы притворства окупались: лицо оставалось спокойным, безмятежным; краснота пряталась за умелым макияжем, и лишь выпадающие на землю перья крыльев выдавали бушующее в душе беспокойство. Вики играла мастерски, изображая душу чистую, принявшую свою смерть. Но каждую ночь водоворот, быстрый и тонкий, раскрывался под нею, и Вики падала. Падала долго и мучительно, пока не прояснялся родной край, дом и любимое отцовское лицо. Просыпалась она резко, с липкой от пота кожей и холодными руками. «Высшим созданиям не снятся сны. Я ещё слишком человек». Другие стали что-то подозревать: перешептывались, поглядывали с недоверием, демоны же прямо обвиняли в безволии, и созданная Вики маска рассыпалась, точно флорентийская фреска. Она с ужасом осознавала, что ей необходима твердыня, безопасность. Энди подходил по всем параметрам. Непризнанный, заботливый, внимательный, а главное, он тот, за отношения с которым наказывать не станут. Они гуляли по двору школы рука об руку, болтали без умолку и перелетали с крыши на крышу: Энди – уверенно, с легкостью присущей птицам, Вики – неловко, но с упорством, достойным уважения. Сидя на одной из них и провожая взглядом пушистые облака, Вики думала, что делает всё как надо и ей можно, наконец, успокоиться и отпустить отца. «Я в безопасности, как он и желал». И когда Энди коснулся её губ своими, она не оттолкнула его, а прижала ближе, буквально говоря «спасибо». Стоило наступить тиши в жизни, как её взбаламутила новая проблема – красноокая, с вечной издевательской ухмылкой. Вики старалась игнорировать Люцифера, действительно старалась, но её естество тянулось к нему с пугающей силой. «Он хам, наглец, опомнись!» – предупреждал внутренний голос и замолкал через секунду: Люци появлялся рядом. Тогда Вики крепче прижималась к Энди, цеплялась за него, повторяя, как мантру: «Ты в безопасности». Когда она провалила экзаменационное задание и согласилась на игру Люцифера, сознание захлестнуло желание тотчас сброситься вниз со скалы. Невозможно умереть второй раз, хотя хотелось. Всё слишком неправильно, рискованно! Но губы у него были такие горячие, такие мягкие, невозможно оторваться. И впервые за многие годы Вики ощущала эйфорию, неподдельное удовольствие, забытое, погребенное горем и самоконтролем. Через день последовал стыд, сжигающий её изнутри. «Тебе было хорошо, разве это плохо? Разве ты недостойна быть счастливой? Ты всегда была острожной, позволь же себе хоть после смерти насладиться чем-нибудь». И Вики позволила. Не сразу, медленно, предельно аккуратно. Апогеем стал бал. Она явилась в одиночестве: с болью в душе отказала Энди, с которым согласна была только дружить; напилась глифта; поднадоела Дино, но важнее – вновь уединилась с Люцифером. Его дыхание щекотало ей шею, ухо, губы, и Вики нетерпеливо поддавалась вперед. Люци усмехался и продолжал дразнить. Она не выдержала: сама поцеловала страстно, жадно, наплевав на все запреты. Её даже не устрашил раздавшийся неподалеку голос Фенцио. «Не позволю больше сковывать себя, ни за что! Папа, прости, но теперь-то я хочу ощутить жизнь».