Бахар
Бахар сидела у ночного столика и степенно расчёсывала свои длинные тёмные локоны, пока младшая сестра Нилюфер, устроившаяся на краю широкой кровати, развлекала её рассказом о бесцеремонном и невоспитанном парне, с которым ей довелось столкнуться на неделе. - Я из-за него чуть велосипед не разбила, а он на меня ещё и наехал. Болван. - Это всего лишь велосипед. Сломался, купила бы себе новый. - Его мне подарил отец на тринадцатилетие, - сразу же надулась Нилюфер, - поэтому этот велосипед мне очень дорог. Бахар недовольно поджала губы: Халит Караэль был недостоин даже маленького намёка на упоминание. Жаль, что истинное лицо он показал только старшей из дочерей. Нилюфер же по-прежнему продолжала превозносить образ заботливого и жертвенного отца, готового на всё ради благополучия своей семьи. - А что за история с новым водителем? Слышала, он немало подпортил тебе нервы, хотя проработал не больше семи дней, - младшая сестра резво перескочила на новую тему. Бахар тяжело вздохнула и отложила расчёску в сторону, приступив к косметическим процедурам. - Обычный самовлюблённый тип, - ровным тоном проговорила женщина, нанося крем на тыльную сторону ладони, - не знаю, откуда Селим его откопал. Но, если он продолжит мне надоедать, долго не продержится. - Селин его полюбила. А наша девочка неплохо разбирается в людях. Может, и тебе не мешало бы повнимательнее присмотреться к водителю. Кто знает, возможно, он внесёт разнообразие в твою пресную замужнюю жизнь, - поддразнила Нилюфер и, заметив уничижающий взгляд голубых глаз в зеркале, громко рассмеялась. Бахар повернулась к сестре лицом: - Не неси чушь, Нилюфер. - А что? В этом доме только мне достоверно известно, насколько сильно ты обожаешь своего благоверного супруга. Или за то время, что он отсутствовал, ты успела соскучиться? Бахар быстро закрутила тюбик из-под крема, обдав сестру ледяным молчанием оскорблённости. Иногда эта девятнадцатилетняя озорница замечала больше, чем ей следовало. Тут дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге показалась статная мужская фигура в тёмно-сером костюме. - Я так и знал, что моя прелестнейшая супруга не ляжет в постель без меня, - снимая пиджак, улыбнулся Салих. Нилюфер мгновенно подскочила с кровати: - Мне уже пора спать. Всем спокойной ночи. Бахар резко встрепенулась: - Мы же так хорошо беседовали... - Уже поздно, дорогая. Позволь своей сестре отдохнуть, - миролюбивым голосом, в котором читалась открытая угроза, произнёс Салих. Нилюфер согласно кивнула и поспешила покинуть комнату. Как только за сестрой бесшумно затворилась дверь, Бахар почувствовала, что ей вдруг стало трудно дышать. Она словно оказалась запертой в кислородонепронициаемом помещении наедине со своим самым беспощадным страхом. Салих скинул с себя рубаху и принялся расстёгивать ремень брюк. Бахар рефлекторно прикрыла пеньюар из фиолетового шёлка ночным халатом. Губы мужчины накрыл зловещий оскал: - Не изображай из себя недотрогу, Бахар. Я отсутствовал больше недели. Я имею право истосковаться по своей жене. - Почему ты вернулся так рано? - неуверенно спросила госпожа Эрдал. Внезапно сильная и независимая женщина превратилась в маленькую, пугливую девочку, - Мне казалось, твои дела продлятся до конца месяца. - Не забывай, что, помимо политической компании, на моих плечах лежит управление крупным холдингом. Я стараюсь совмещать, как могу. Освободившись от брюк, Салих теперь стоял в одних лишь хипсах, не сводя с Бахар кофейных глаз, похожих на оружие, способное уничтожить врага одним взмахом тяжёлых век. Похолодев от ужаса, женщина вжалась в спинку стула: - Прошу тебя, Салих. Я очень устала. Вскочив на ноги, Бахар кинулась к кровати. Однако Салих опустил тяжёлые руки ей на плечи, уткнувшись носом в волосы и заявив: - Я устал от бесконечных встреч с деловыми партнёрами, съездов партии. Мне надоело ждать, когда пройдёт твоя усталость, головная боль, проблемы благотворительного фонда. - Но я действительно... Бахар не успела поделиться наскоро сочинённой отговоркой, потому что Салих перебил жену: - Сегодня ночью я хочу только тебя. У Бахар всё внутри похолодело. Её сердце упало куда-то вниз, точно отчаянный самоубийца, бросившийся со скалы в ледяную воду. Женщина попыталась увернуться от настырных рук мужа. Но мужчина, потеряв терпение, ударил Бахар грозными словами, бьющими хуже кнута: - Я - господин этого дома. И твой господин. Благодаря мне ты носишь дорогую одежду, покупаешь роскошные украшения, ездишь на лучших автомобилях. Это заслуживает хотя бы какой-то благодарности, не находишь? - Ты отвратителен, - сквозь плотно сжатые зубы процедила Бахар. Салих провёл пальцами по её дрожащему от сдерживаемых слёз подбородку: - Похоже, я дал тебе слишком много свободы. Но ничего, в следующий раз я не допущу подобную ошибку. Бахар не успела опомниться, как очутилась придавленной к жёсткому матрацу сильным телом Салиха. Заломив её руки за голову, он задрал ночную сорочку и, вцепившись зубами в лёгкую ткань, стянул бельё с её напряжённых ног. Бахар зажмурила глаза, осознав всю беспомощность перед несгибаемой стеной животного желания, и обессиленно сдалась во власть опьянённого первозданными инстинктами существа. Он врывался в неё бесцеремонно. Нахально. Властно. Его руки до боли сжимали её груди. Его зубы яростно впивались в её соски. Его рот остервенело терзал её губы и шею. Бахар не испытывала ни капли удовольствия. Лишь омерзение. Из её горла вырывались не стоны наслаждения, а жалобный скулёж суки, загнанной в угол ненасытным кобелём. Когда Салих рывком перевернул её на живот, Бахар заткнула уши, чтобы не слышать звонкие шлепки плоти о плоть и заворожённое рычание мужа. Его пальцы прошлись по её спине и ухватились за ягодицы. Да, Бахар не сопротивлялась и даже не помышляла этого делать. Салих был её супругом, властелином особняка, в котором она жила, повелителем её жизни, которую Халит Караэль продал за слияние двух холдингов и пяти миллиардов долларов в банке. В конце концов, он был отцом её малютки-дочери, которой Бахар дорожила больше всего на свете. Она привыкла исполнять супружеский долг, как и положено благочестивой супруге: без тени упрёка, стыда и желания. Ни в одну близость женщина не ощущала притяжения, ни одно прикосновение Салиха не воспламеняло жар в её сердце, ни одно его слово ни возбуждало её тело. Вся страсть, о которой писали в книгах и снимали фильмы, оставалась для Бахар упоительным миражом, до которого ей не суждено было дотянуться. Измучив женщину низменной похотью, Салих сразу же завалился на правый бок и уснул. Она тихо поднялась с постели и, заперевшись в ванной, долго и старательно смывала с себя грязные следы. Когда с мытьём было покончено, Бахар одарила безмятежно сопящего мужа взглядом ненависти, а затем направилась в детскую, где осторожно пристроилась рядом с дочерью. От неё веяло запахом непорочности, сердечности и беззлобия, который мгновенно усыпил измаявшуюся госпожу. Утро наступило чересчур быстро, и Бахар, с трудом отходя ото сна, демонстративно не спустилась к завтраку. Она разбудила Селин ласковым поцелуем в лоб, помогла ей собраться и, когда девочка задорно поскакала вниз по лестнице, снова уютно устроилась в детской постели. Салиху, естественно, не понравилось своеволие супруги, но из-за срочных дел он отложил её перевоспитание на другой раз. Однако обеспокоенность матери её состоянием вынудили Бахар, хоть и с опозданием, но всё же присоединиться к семейному завтраку. На протяжении всей трапезы она избегала вмешательства во всеобщий разговор, сосредоточившись на безмолвном поедании овощной нарезки. Проводив дочь, свёкра, мать и госпожу Кюгю, Бахар облегчённо выдохнула, усаживаясь в плюшевое кресло, занявшее центральную часть гостиной. Она старалась не думать о прошедшей ночи и целенаправленно блокировать любые воспоминания, связанные с ней. - Бенсу, завари мне успокаивающий чай, - крикнула Бахар, завидев служанку в дверном проёме. Девушка учтиво поклонилась и уже собиралась метнуться на кухню, но хозяйка остановила её одной фразой: - Что с тобой, Бенсу? Почему ты не переоделась в рабочую форму? - Госпожа Бахар, - начала служанка, развернувшись к хозяйке лицом, - мне очень жаль, но вы, кажется, забыли. Позавчера я отпрашивалась у вас на сегодняшний день. Моя мать приболела, и я должна заменить её в доме Зиягилей. – Ах, точно, - согласилась Бахар. Ночной кошмар заставил её забыть обо всём на свете. Нет, так не пойдёт, нужно немедленно взять себя в руки. Выпрямив спину, Бахар дала одобрение: - Ладно, иди. – Спасибо большое, госпожа, - заулыбалась девушка, - Да будет Аллах доволен вами. Служанка направилась к выходу, но на полпути замерла на месте и спросила: - Так мне нести вам чай или как? - Не стоит. Я лучше прогуляюсь. - Как знаете, - вежливо отозвалась девушка и покинула дом. Чтобы не упустить ещё что-то, Бахар тут же набрала номер Эсмы и потребовала найти вторую горничную как можно скорее. Разобравшись с утренними проблемами, женщина переоделась в более удобную одежду и отправилась на прогулку, решив посвятить весь день праздности и ничегонеделанию. У ворот она застала Бехлюля, переминающегося с ноги на ногу и с неподдельным восхищением рассматривающего огромный особняк, раскинувшийся на склоне. - Доброе утро, госпожа, - заметив Бахар, мужчина вытянулся по струнке. - Можешь гулять. Я никуда не поеду сегодня, - проходя мимо Бехлюля, почти безразлично бросила Бахар. - То есть как это? - поразился мужчина и последовал за госпожой, - Вы же говорили, что будете предупреждать об отклонении в расписании. - Ну вот, сейчас ты предупреждён. Или я что-то непонятно говорю? Ты свободен. Водитель мне сегодня не понадобится. – Я слышал. Но у меня рабочий день, - вымуштрованным солдатом маршируя следом, отозвался Бехлюль. Бахар тяжело вздохнула: неужели ей уже никогда не представится шанса отдалиться от бесконечных кругов суматохи? – Твой рабочий день начинается и заканчивается тогда, когда я пожелаю. Ясно? Сейчас я желаю, чтобы ты сгинул. – Ууу, госпожа включила жёсткий режим. Дойдя до ближнего поворота, Бахар резко остановилась: – У тебя что, своих дел нет? Бехлюль поравнялся с женщиной и тоже встал посреди дороги, задорно сверкнув своими голубыми глазами: – Нет, госпожа. Бахар наградила приставучего водителя полным неодобрения взором. Ладно, если ему действительно нечем заняться, пусть таскается послушным хвостом. Миновав три линии дорогих коттеджей, Бахар увидела на развилке примостившийся к недавно отстроенному в районе супермаркету магазин стройматериалов. И кто додумался установить это на улице, переполненной высшей элитой? Краем глаза женщина уловила, что Бехлюль проявил упрямство и не отстал ни на шаг. Стараясь сдержать победную ухмылку, она специально зашла внутрь магазина. - О, надо же, не знал, что у вас имеются тайные увлечения. Наверное, по ночам скворечники сооружаете, - посмеялся Бехлюль. Бахар неторопливо прошлась вдоль витрины, на которой были выставлены лучшие образцы настенной плитки. - Вы не подумайте лишнего, но я просто не понимаю, что такой высокосветской даме делать в обычном магазинчике стройтоваров? Продолжая игнорировать надоедливое жужжание водителя, Бахар молча осмотрела прилавки с рулонами обоев и красок. - Я, признаться, совершенно не разбираюсь в подобных вещах. Я вообще мало в чём разбираюсь... - Ты всегда так много болтаешь? - наконец не выдержав пустых восклицаний, вспылила женщина. Ещё одно слово, и её голова взорвётся как атомная бомба. Бехлюль загадочно улыбнулся и собирался ответить, но со стороны кассы донёсся командный голос: - Давай быстрее, папаша, вываливай всё, что у тебя есть! - Что там такое? - насторожившись, Бахар проследовала к выходу. Напротив ошалелого от ужаса продавца в сине-жёлтой спецодежде стоял какой-то подозрительный тип, беспечно тряся в воздухе пистолетом. На нём болтался комбинезон, покрытый нечистыми разводами и следами от жирной пищи, а лицо прикрывала бандана, туго завязанная на затылке. Кассир, очевидно впав в ступор при виде направленного на него оружия, вывел злоумышленника из себя. - Глупый старик, - гаркнул вор и ударил несчастного по голове. Кассир жалобно застонал, схватившись за ушибленное место. - Давай деньги, или я пристрелю тебя! - В-вы не можете... Одумайтесь... это б-большой грех, - заикаясь, протараторил старик. Терпение злоумышленника иссякло, и он нанёс кассиру новый удар. Мужчина качнулся и с перекошенным от неожиданности лицом рухнул на пол, лишившись чувств. Бахар, внезапно осмелев, приблизилась к вору и крикнула: - Как ты смеешь? Этот мужчина тебе в отцы годится. Невоспитанный мерзавец! Вор, обнаружив присутствие ненужных свидетелей благодаря воинственной ремарке госпожи, перенаправил пистолет на неё. - Надо же, у нас, оказывается, появились зрители. - Ради Аллаха, не говорите больше ни слова, - встав у женщины за спиной, прошептал Бехлюль. Бахар не послушала совета своего нового водителя и смело шагнула навстречу вору: - Ты - гнусный подонок! Убирайся отсюда, пока я не позвала полицию. Она не испытывала и тени страха, стоя напротив дышащего предсмертной агонией дула. В ней даже затеплилось желание, чтобы пистолет непременно выстрелил. Может, тогда её мучения закончатся. Глаза вора налились гневом. Рванув вперёд, он с нескрываемой жестокостью схватил Бахар за волосы и со всего размаху швырнул её на пол. Женщина приземлилась на живот, но быстро привстала на коленях: - Аллах тебя покарает! - А я покараю тебя, - возведя курок, предупредил вор. Бахар умолкла, готовясь без промедления упасть в объятия небытия. Там, в мире, лишённом красок, чувств и животворящей энергии, нет ни обязанностей, ни правил, ни забот. По ту сторону горизонта не существует страданий, терзаний, слёз. Лишь покой. Такой манящий и долгожданный. Как же душа Бахар истосковалась по всему этому. Тут из-за полок с образцами плитки выскочил Бехлюль. С рвением разъярённого тигра он набросился на злоумышленника. Застав вора врасплох, мужчина расшиб ему локтем нос, затем переместил всю мощь на живот. Вор начал защищаться, стараясь прикрыться руками от молниеносных ударов, однако его реакция явно запоздала и не привела к действенным результатам. Бехлюль вцепился вору в глотку и, прижав к стене, выбил пистолет из его рук. - Чувак, что с тобой такое? Я просто зашёл прикупить кое-что для дома, - невинным барашком заблеял преступник. Бехлюль не стал слушать лживые излияния непрошенного гостя и уложил его на пол, скрутив его руки за спиной. - Думаю, на самом деле пора вызвать полицию, - обратился мужчина к ошарашенной Бахар. Женщина была настолько поражена бесстрашием водителя и его своевременным героизмом, что несколько секунд удивлённо таращилась на него. Вор, почувствовав слабину противника, задёргался, предприняв последние попытки вырваться на свободу. Но Бехлюль сильнее придавил его лицо к холодному паркету, наступив ботинком ему на спину. - Ну же, госпожа Бахар, не уверен, что смогу продержаться в таком положении долго. Бахар согласно кивнула и поспешила набрать номер правоохранительных органов. Спустя некоторое время, когда вора усадили в полицейскую машину, а пострадавшего кассира - в автомобиль скорой помощи, Бехлюль подошёл к прислонившейся к голой стене Бахар, которая провожала суетившуюся толпу людей, одетых в тёмную форму и белые халаты, затуманенным взглядом. - Вы в порядке? - опустив руку на плечо женщины, поинтересовался Бехлюль. – Кажется, да, - сказала Бахар, и голос её при этом надломился, точно тонкий сучок ивы.Бехлюль
После проявленного Бехлюлем героизма, который он не ожидал от самого себя, памятуя о собственной склонности к щепетильному зализыванию своих ран и острой нерешительности в самые ответственные моменты, Бахар упрашивала его никому не рассказывать о случившемся. Однако, посоветовавшись с Селимом, мужчина посчитал нужным сообщить обо всём Салиху Эрдалу. Узнав свежие новости, именитый политик позвал Бехлюля к себе в кабинет, чтобы лично выразить благодарность. - Не стоит, господин Салих. Я не заслуживаю таких почестей, - твёрдо сказал Бехлюль. Как ни странно, но чрезмерные проявления признательности вовсе не тешили его самолюбие, а, наоборот, смущали и вызывали брезгливое чувство неловкости. Сам Бехлюль до сих пор не понимал, с чего это вдруг ему вздумалось идти на столь сомнительные жертвы, чтобы спасти вечно недовольную работодательницу, которая не вызывала в нём ничего, кроме неприязни и дискомфорта. Наверное, когда навсегда теряется смысл жизни, незачем за неё цепляться с особым рвением. - Не говори глупостей, ты ведь не просто защитил мою супругу от мерзкого воришки, но ещё и предотвратил серьёзное преступление. Так что ты славно послужил этому городу, - Салих дружественно похлопал Бехлюля по плечу. - Я всего лишь исполнил свой долг, - тихо бросил мужчина, и его губы едва не скривились в насмешливой ухмылке. Ради всего святого, какой ещё к чёрту долг? Что за бред только что вылетел из его рта? Бехлюль никогда не питал слабости к альтруизму и не волновался за судьбы других людей. С другой стороны, стыдно признавать свои слабости перед грозным лицом видного политического деятеля родной страны. - Кстати, я полагаю, ты не ждёшь того, что моя благодарность останется на словах, верно? - Ну что вы, мне и этого вполне достаточно. Вы слишком раздули ситуацию, честно. - Нет-нет, поскольку ты доблестно проявил себя в схватке с тем вором, я вдруг осознал, что не могу доверить жизнь госпожи Эрдал никому другому. - Что это значит? - недоумённо выдал Бехлюль. Ему не доводилось тесно контактировать с мужем ненавистной работодательницы, но, стоя теперь напротив него, мужчина улавливал какую-то тёмную, почти мистическую энергетику, которая исходила от статного господина, одетого в синий костюм высшего класса и качества. Его коротко стриженные волосы цвета вороньего крыла обрамляли овальное лицо, укутанное пухом густой бороды. Кофейные глаза метали стрелы из надменных, пренебрежительных и уничижающих взглядов. Когда Бехлюль сталкивался взором с этими мрачными глубинами, ему казалось, что они проникали в самую душу, наводя неистовый ужас на трусливого водителя. Неторопливым и лёгким движением змеи, медленно подбирающейся к своей жертве, Салих придвинулся к гостю и вкрадчиво добавил: - Дорогой Бехлюль, не переживай ты так. Я всего-навсего веду к тому, чтобы сделать тебя не просто водителем, но и телохранителем моей прелестной жены. Я уже отдал приказ охране, чтобы по завершении нашей весьма приятной беседы тебе выдали пистолет. Надеюсь, ты умеешь обращаться с оружием. Служил в армии, скорее всего. - Нет, вообще-то я... - Ах да, ты был избалованным дядюшкиным хулиганом, поэтому отлынивал от службы, как только мог. Бехлюль нервно сглотнул: похоже, трещотка-Эсма, предупреждавшая его о господине Эрдале, которого следовало бояться, не болтала попусту. Он успел выведать факты из его прошлого, которое Бехлюль всеми силами старался скрыть. - Я действительно не умею пользоваться оружием. - Ничего страшного, Зафер, наш семейный менеджер по безопасности, поможет исправить это досадное недоразумение. Класс, теперь Бехлюлю ещё придётся играть в стрелялки с местными охранниками. Как он вообще сможет взять в руки этот холодный механический аппарат, погубивший его любимую? - Но ты должен понимать, Бехлюль, - продолжил Салих, - что совмещение двух обязанностей требует неимоверной концентрации. Кроме того, не забывай, что, хоть Бахар и наняла тебя без моего позволения, длительность твоего пребывания на новой должности зависит исключительно от меня. Вот оно что: господин Эрдал, оказывается, возомнил себя султаном Сулейманом, повелевающим судьбами никчёмных рабов и без тени сочувствия рубящим головы неугодным. - Разумеется, - нехотя согласился Бехлюль, чтобы не лишиться своей драгоценной головы раньше продиктованного свыше срока. - Отлично, - обрадовался Салих, - я знал, что мы договоримся. - Могу я уже идти? - изнывая от нетерпения подвести начинающий нагонять тоску разговор к долгожданному концу, выпалил Бехлюль. - Нет, - мягко, но предостерегающе возразил господин, - есть ещё кое-что. Как личный телохранитель Бахар ты обязуешься докладывать мне о каждом её шаге: что делает, с кем встречается, о чём говорит, что ест, что пьёт. - В целях безопасности? Глаза Салиха тронул лукавый блеск, и он отозвался полным невозмутимости голосом: - Безопасность моей супруги, конечно, ценна. Однако не менее важно для меня контролировать издалека её перемещения, круг общения и действия любого рода. Ради сохранения репутации. Политикам в наши дни приходится нелегко, знаешь ли. Бехлюль закусил правую щеку изнутри. Ясно, господин уже настолько зазнался, что позволил себе вмешиваться в личное пространство своей жены без её ведома. Это уже перебор. - Простите, но я здесь не для того, чтобы служить шпионом и доносчиком. Это дело не по мне. Салих долго и внимательно всматривался в лицо Бехлюля, который с замиранием сердца ожидал следующего приговора. Но, к величайшему облегчению водителя, господин достаточно разумно воспринял его неповиновение. - Хорошо. Ты против тайных игр. Я понимаю. - Спасибо, - жалостливым тоном вымолвил Бехлюль и, не дожидаясь реакции господина, выскочил за дверь. Мужчина мчался без оглядки, точно его преследовала свора безжалостных церберов, готовая с жестоким остервенением разорвать беглеца на куски. Сердце Бехлюля бешено колотилось. Он чувствовал себя счастливчиком, который встретился с дьяволом и остался в живых. На лестнице Бехлюль столкнулся с эффектной женщиной, от которой веяло требовательностью и высокомерием. Он мгновенно признал в ней капризную выгульщицу собак. - Не могу поверить, - удивлённо воскликнула женщина, - Ты же тот голубоглазый, который выманил у меня пятьсот лир за испорченные джинсы. - Точно, - подтвердил Бехлюль. Честно говоря, он не предполагал, что запечатлелся в памяти столь несносной особы, - Надеюсь, ты нашла себе принца, который покрыл все твои расходы. - Следи за языком, - оскалилась вдруг женщина, - Ты не знаешь, с кем говоришь. - Да мне всё равно. В этом доме полно господ, так что трудно разобрать, кому угождать, а у кого можно и взбунтоваться, - высказал глубокое недовольство Бехлюль и, оставив очередную госпожу в полном недоумении, вышел вон. Со следующего дня мужчина приступил к навязанным требовательным Салихом обязанностям телохранителя, из последних сил стараясь совместить их с трудом водителя, что далось ему совсем не легко. Ведь мужчине не только приходилось вставать ещё раньше, чтобы успеть на совершенно не нужные, на его взгляд, уроки по стрельбе. Также он мотался по городу: то доставляя украшения для места проведения «Июльской ночи», то забирая наряды, то перевозя официантов. Кроме того, предостережения светловолосой ассистентки относительно внушающей подозрения личности господина Эрдала вынудили Бехлюля всё-таки тщательно изучить папку, содержащую информацию обо всём многочисленном семействе, на которое он работал. Благодаря этой папке мужчина выяснил, что высокомерная выгульщица собак являлась младшей сводной сестрой Салиха и носила имя Севиль. Когда наступил благотворительный вечер «Июльская ночь», которую с нетерпением ожидала госпожа Бахар, Бехлюля обязали сопровождать её, несмотря на его тщетные надежды на вожделенный выходной. Пока Бахар наряжалась к вечеру, он был вынужден топтаться у лестницы, нервозно высчитывая шорох секундных стрелок настенных часов. Наконец, спустя триста четыре секунды, госпожа спустилась вниз в сопровождении Севиль. Едва Бехлюль поднял глаза на Бахар, как у него перехватило дыхание. Её стройную фигуру обрамляло сверкающее серебристыми переливами платье в пол, оголяя струящееся атласной белизной левое плечо и прикрывая правое длинным рукавом-погоном. Густые волосы по обыкновению были собраны в элегантный пучок с выпущенными у виска двумя холодноцветными прядями. Бахар бросила на застывшего в взволнованном оцепенении мужчину вопросительный взгляд, и он, откашлявшись, неожиданно принялся осыпать комплиментами Севиль, которая надела чёрное платье древнегреческого кроя, сделанное из лёгкой струящейся ткани с проймой на левом плече и резким стилевым смешением на животе в виде корсета, точно пошитого из склеенных между собой тёмных лепестков. - Госпожа Севиль, вы просто великолепны, - расплылся в обольстительной улыбке Бехлюль. - Я это и так знаю, - отозвалась Севиль, игриво поправив накрученные локоны у правого уха. Бахар резко одёрнула кокетливого водителя: - Ради приличий не забывайте, что вы не одни. Кстати, Бехлюль, ты можешь быть свободен. Я поеду с Салихом, так что твои услуги сегодня больше не понадобятся. - Как бы вы ни хотели избежать моего общества, госпожа Бахар, однако мне поступил приказ от господина Эрдала. - Вот как? И что за приказ? - Я обязан играть роль вашего сопровождающего. К тому же, и вам забывать не следует, что я теперь ещё и ваш телохранитель. А эта должность, согласно словам вашего мужа, чуть ли не круглосуточная. - Дорогая, ты слишком задержалась, - ступив в гостиную, Салих поспешил навстречу жене, чтобы одарить её лёгким поцелуем в лоб. - Салих, сегодня мой вечер. Я лично проследила за тем, чтобы не возникло никаких непредвиденных ситуаций. Поэтому я считаю, что сегодня нет необходимости в охране. Салих непреклонно парировал: - А я считаю иначе. Этих слов было достаточно, чтобы вынудить Бахар умолкнуть. После этого все расселись по машинам и отправились в путь. Благотворительный вечер проходил в стенах дорогого ресторана, стены которого были выложены из прямоугольных окон и утопали в цветочных украшениях, разносящих приторный запах по просторной зале. Подгоняемые капризными аккордами блюза, всюду сновали официанты в ослепляюще-белых костюмах, с проворством диких кошек протискиваясь между небольшими стаями праздных гостей. Бехлюль чувствовал себя неуютно, подпирая стену и со стороны наблюдая за светским раутом. Когда он издалека следил за тем, как Бахар танцевала с мужем и позировала для фотографов, его отчего-то одолевала неконтролируемая неприязнь. Каждый раз ловя себя на внимательном рассматривании холодной улыбки, слабым дуновением ветра касавшейся губ хозяйки вечера, мужчина порывался отвернуться. Но как только Бехлюль поворачивался ко всем спиной, начальник охраны, общавшийся с остальными телохранителями, рассредоточенными по периметру ресторана, при помощи беспроводного коммуникатора, заставлял его вернуться в прежнее положение и не сводить глаз с госпожи. Мучения Бехлюля приобрели особую силу, когда среди броско разодетых гостей объявился Нихат и Пейкер Онал. Невзирая на беззвучные мольбы мужчины, их столик оказался слишком близко к нему, и Нихат сразу же узнал раздражающего человека из прошлого. - Поверить не могу, он до сих пор жив, - озадаченно прокомментировал Нихат. - Кто? – заинтригованно полюбопытствовала женщина. Нихат указал на одиноко стоявшего у правого окна гостя. Пейкер, посмотрев на источник его резкой заинтересованности, тоже признала Бехлюля. - Господин беглец, трус и предатель собственной персоной, - Нихат почти выплюнул с отвращением произнесённые слова изо рта. Пейкер принялась разубеждать мужа: - Милый, ты, наверное, обознался. Что ему здесь делать? - Возможно, - не совсем уверенно подтвердил Нихат и подозвал официанта, чтобы сделать заказ. Бехлюль нервно потеребил галстук, который вдруг обернулся варварской удавкой, сдавившей горло. Пока супруг диктовал официанту список требуемых напитков, Пейкер едва заметно кивнула гостю в знак приветствия. Он ответил ей тем же, а потом бросил мимолётный взгляд на вход и тихо выругался. В дверях появился Хильми Онал. Его только тут не хватало. Бехлюль опустил голову, чтобы вновь вошедший даже не обратил на него внимание. Хильми пулей пронёсся мимо изнывающего от неловкости Бехлюля и поравнялся со столиком четы Онал. - Добро пожаловать, господин Хильми, - вежливо поприветствовала Пейкер. - А ты, Нихат, не желаешь поздороваться с отцом? – выждав минутную паузу, грозно задал вопрос старик. - Ты по-прежнему считаешь меня своим отцом? Как странно, - с издёвкой выдал Нихат, - кажется, ты давно отказался от меня. Вычеркнул из своей жизни. Стёр из памяти. В общем, выкинул свои отцовские права и требования на помойку. - Здесь не время и не место, чтобы изображать обиженного и обделённого судьбой. - Я всего один-единственный раз обратился к тебе за помощью. А что ты сделал, а? Ничего, - поджал губы Нихат. - Каким ты олухом был, таким и остался. Я что ли виноват, что ты профукал собственное состояние? Но этого следовало ожидать. К тому же, ты уродился в свою мать. Она такая же мягкотелая и ограниченная. - Даже не смей, - враждебно сверкнув глазами, выдавил Нихат. Пейкер непонимающе нахмурилась: - О чём вы говорите? Что за состояние? С твоей компанией случилось что-то плохое, Нихат? Уж явно случилось, мысленно заключил Бехлюль. А иначе с чего бы ему умолять о помощи и унижаться перед противным стариком? Своим видом Хильми Онал напоминал настоящего огра с болотными выпуклыми глазами, у которых хитро приспущены уголки, грубым обрубленным куском роговицы вместо носа и тонкой ниточкой губ. Тёмные волосы едва тронула седина, припорошив пряди у висков. Нихат попытался увернуться от расспросов жены и увести её подальше от отца. - Дорогая, мы не поздоровались с господином Эрдалом и его супругой. Как невежливо и некрасиво, - схватив Пейкер за локоть, Нихат потащил её по направлению к паре хозяев вечера, которые принимали поздравления от других приглашённых. Однако им не пришлось далеко идти, так как Салих, заприметив чету Оналов, подался навстречу им. - Какой замечательный вечер, не правда ли? – начал он. - Действительно замечательный. Сервис и декор на высшем уровне. Блюда и напитки тоже прекрасны, - восторженно подхватила Пейкер. - Это всё благодаря Бахар, - приобняв проходившую мимо жену и придвинув к себе, похвалился Салих, - Она – мастер своего дела. Бахар сделала полшага вперёд, и рука мужа осторожно слетела с её талии. - Да, мы наслышаны о труде, который вложила госпожа Эрдал в сегодняшнее мероприятие, - откликнулся Нихат. - А мы наслышаны о творчестве госпожи Пейкер, - вовремя переключился Салих, - С нетерпением ждём открытие старой галереи в Стамбуле. И заранее желаем удачи. - Благодарю вас, - смутилась Пейкер, - Но об открытии пока рано говорить. - Понимаю, вы, должно быть, хотите устроить настоящий сюрприз. Но, простите за бестактность, я начал этот разговор с одной тайной целью. - Неужели? – безэмоционально спросила Бахар. Она совершенно не поддерживала бурный энтузиазм господина Эрдала, со скучающим видом вглядываясь в мрачные тени за окном. Её сбивчивые постукивания туфель друг об друга словно намекали на то, что женщина утомилась играть роль внимательной и обходительной хозяйки и рвалась на свободу, прочь от нескончаемого потока людей, рассыпающихся в неискренне-хвалебных речах. - Дело в том, что я как раз подыскивал профессионального художника, который бы выполнил семейный портрет. В честь грядущей годовщины, - поцеловав руку жены, поведал Салих. - Правда? Это же чудесно, - воодушевилась Пейкер, - Я могла бы взяться за портрет. - На самом деле? - Почему бы и нет? Тем более, что в последнее время я не занималась ничем серьёзным: лишь рисовала карикатуры для детских книжек, иллюстрации к литературным журналам и пару раз присоединялась к реставрационным работам в других выставочных залах. - Тогда я сообщу своему помощнику. Завтра же он обо всём договорится, – рассудил Салих. Тем временем среди гостей промелькнул образ Пелин, которая чинно вышагивала под ручку с загадочным мужчиной. Его чёрная щетина стаей настырных мух вилась вокруг правдолюбивого рта, косматые брови перистыми тучами проплывали над лазурными колодцами приветливых глаз, смотрящих сквозь толстые стёкла очков. Кучерявые локоны оттенка чернейшего оникса поэтичными барашками разбежались по голове. - Да что ж такое? – тихо возмутился Бехлюль. Он предпринял отчаянную попытку выйти на улицу, чтобы его больше никто не увидел, но Зафер ненавязчиво напомнил ему, что он должен был находиться только там, где и госпожа Бахар. В душе мужчина обрушил проклятья на весь мир, но, смиренно склонив голову, остался на месте. Пелин, уже успевшая распрощаться со своим спутником, подошла к столу с закусками и встретилась с Бахар, которая с изяществом виртуозного дипломата отдалилась от светских бесед. - Наконец-то, хоть одно по-настоящему приветливое лицо, - облегчённо выдохнула Бахар, - А где Левент? Бехлюль сосредоточил всё внимание на двух женщинах, радостно обнявших друг друга. - Побежал к старшему брату. Но я вообще-то три дня изнывала от нетерпения. - Я тоже. Поверить не могу, что мы дожили до этих дней. - Да я не про этот вечер, - махнула рукой Пелин, - Лучше расскажи мне о том инциденте с вором и героем-водителем. - О боже, - усмехнулась Бахар, - Как ты узнала? - Ты ещё спрашиваешь? У прислуги не только длинные уши, но и язык. Хотя от Бенсу я такого не ожидала. Ну да ладно… Кто твой спаситель? Как давно он у тебя работает? - Пелин, давай обсудим это завтра за чашкой кофе. Я как раз давно не навещала тебя. - Обязательно приходи. А то, пока Левент допишет очередной роман, я помру от тоски. Бахар не удержалась от тёплой и лишённой притворства улыбки, от которой у Бехлюля перехватило дыхание второй раз за вечер. - Хотя, если ты очень жаждешь познакомиться с моим спасителем, то я могу это устроить. - Что, здесь? Прямо сейчас? – в шокированно-возбуждённой манере выпалила Пелин. Госпожа Эрдал вдруг устремила на Бехлюля свои круглые глаза, заключившие в себе голубизну горного хрусталя. Мужчина напрягся всем телом. Неужели она действительно намеревалась представить его Пелин? Нет, нет, нет. Лучше пусть разверзнутся небеса, чем он предстанет перед бывшей подругой своей неудавшейся невесты. Когда самый страшный кошмар Бехлюля всё же материализовался и Бахар подвела Пелин к телохранителю, он с трудом удержался на ногах, чтобы не потерять сознание. - Бехлюль Хазнедар и есть тот самый спаситель, - лицемерно-торжественным тоном провозгласила Бахар. Как же эта женщина умела менять маски и перевоплощаться из миролюбивой и простодушной Золушки в фальшивую и двуличную Горгону, - Но не стоит тешить его самолюбие, а то улетит так высоко, что не поймаем. Увидев перед собой Бехлюля, Пелин мгновенно впала в ступор. Несколько минут она пристально смотрела на мужчину, боясь издать хотя бы звук. Бехлюль проследил за реакцией Бахар и уловил в её серьёзном лице следы феноменальной читки ситуации. Очевидно, от госпожи не укрылся факт былого знакомства только что представленных ею людей. Отлично, Бехлюль снова угодил в ловушку, созданную хитросплетениями коварной судьбы. Почему он не отказался от предложения Селима, когда всё не стало слишком поздно? И угораздило же его вступиться за супругу самого Салиха Эрдала. Пусть бы тот вор спокойно вычистил кассу до последнего куруша и пристрелил глупую госпожу. Бехлюлю вовсе не следовало тогда высовываться. Возможно, преступник не заметил бы его присутствия и просто ушёл, завершив свои злодеяния. Так нет же, мужчину вдруг потянуло на невероятные приключения. Опомнившись, Пелин проявила удивительную вежливость по отношению к человеку, который когда-то разбил сердце её подруге. К тому же, затянувшееся замешательство спасла основная часть мероприятия, которая успела начаться. Женщины молча проследовали к рядам, расположенным у самой сцены. Там демонстрировали разные ценные и раритетные вещи из коллекции Бахар Эрдал, которые она решила продать. По большей части к ним относились старинные пластинки, граммофоны, киноплёнки и киноленты со старыми турецкими фильмами. По указу старшего из охраны Бехлюль протиснулся сквозь стену любопытных гостей и встал у Бахар за спиной. - Что, вам не понравились фильмы и музыка? – сказал Бехлюль с такой громкостью, чтобы его услышала лишь хозяйка вечера. Бахар откликнулась не сразу, и мужчине в какой-то момент показалось, что она опять решила проигнорировать его замечание. – Нет, просто с ними связаны не очень приятные воспоминания. А от плохих воспоминаний нужно избавляться. Бехлюль резко поднял голову и обнаружил, что госпожа успела повернуться к нему лицом. Его голубые глаза на секунду встретились с горным хрусталём в глазах Бахар, в глубинах которого отражалась невообразимая печаль. Бехлюль отшатнулся, в панике соображая: «Моя печаль перекочевала в её глаза?» Расположившаяся по соседству Севиль тронула сноху за локоть, шепнув ей что-то на ухо. Но Бахар даже не переменила позы, чтобы вслушаться в её слова. – Как ни стараешься избавиться, а боль так быстро не унимается, - с тяжёлым сердцем промолвил Бехлюль и отодвинулся подальше, пропуская вперёд очередную порцию любознательных посетителей.Пейкер
Всю дорогу до дома Нихат с напускным весельем рассказывал Пейкер разные казусные истории своей молодости, о которых ему не довелось поведать за двенадцать лет брака. Она слушала мужа с троекратным вниманием, чётко различая между его ревностным усердием размытые следы какой-то тайны, которую ему хотелось бы скрыть. По возвращении домой супруги застали детей, уже сморенных крепким сном, поэтому сразу же отправились в комнату, чтобы не наделать излишнего шума и ненароком разбудить их. - Как же выматывают эти светские рауты, - устало вздохнул Нихат, опустившись на кровать и степенно стягивая с ног лакированные кожаные туфли. Пейкер, представ перед зеркалом во весь рост, принялась вытаскивать шпильки из волос: - Да, казалось бы, мы вращаемся в элитных кругах чуть ли не с самого детства, а примириться с подобными сборищами так и не сумели. - Зато у тебя, судя по всему, появилась отличная работа. Уверен, когда господин Салих познакомится с волшебством твоих умелых рук, которое ты с лёгкостью переносишь на чистейший холст, не поскупится на похвалы. В денежном эквиваленте. Пейкер распустила локоны и с изрядной осторожностью пробирающегося на ощупь слепца задала вопрос: - С каких пор тебя стала интересовать материальная сторона моей работы, Нихат? - О чём это ты? - с вытянувшимся лицом пролепетал мужчина, - Ты на что-то намекаешь? Пейкер тихо присела рядом с мужем, стараясь посмотреть ему в глаза: - Что имел в виду господин Хильми, говоря о состоянии твоей фирмы? У тебя правда появились какие-то проблемы в бизнесе? Ты ведь не влез в долги? Не выдержав пристального взора супруги, Нихат тут же вскочил на ноги: - Ты собираешься меня допросить на ночь глядя? Мой отец, как всегда, несёт всякий вздор, а ты ему веришь. Что за чушь! Пейкер тоже поднялась с кровати и, придвинувшись к мужу, опустила свои тонкие руки ему на плечи: - Милый, я просто хочу знать правду. В последнее время ты слишком напряжён и взвинчен. Я не стала расспрашивать тебя о делах, когда впервые это заметила, полагая, что всё утрясётся само собой. Но... - Ты действительно намерена продолжать этот бессмысленный разговор? - вспылил Нихат, грубо сбросив руки Пейкер со своих плеч, - К тому же, даже если бы в моей фирме возникли трудности... Это тебя совершенно не касается. - Мы семья, Нихат, не забывай об этом, - твёрдым тоном отчеканила женщина, - Естественно, всё, что связано с тобой, так или иначе касается и меня. Нихат устало потёр усы, которые, переплетаясь с бородой, отходили от бакенбард и закрывали обе щеки: - Прости, я не это хотел сказать... - Я знаю, что что-то произошло. Но отчего-то ты не желаешь делиться случившемся со мной, - оскорблённо проговорила Пейкер. Неужели те благополучные дни брака, полные взаимопонимания, доверия и участия, канули в вечность? - В бизнесе всегда что-то происходит. Рынок не стоит на месте. Сегодня фирма процветает, а завтра наступает кризис. - Значит, твой отец сказал правду. Мы что, обанкротились? Нихат поднял выпученные от ужаса бледно-голубые глаза на Пейкер, как будто перед ним вдруг очутилось жуткое чудовище, но ничего не ответил. Женщина, прочувствовав не свойственную мужу обеспокоенность, не спешила сдаваться, пока не получит хотя бы крошечную подсказку к разгадке: - Просто скажи: да или нет. - Я очень устал, Пейкер, - обессиленно простонал мужчина, - Неужели это не может подождать до утра? - У тебя нет никого ближе меня, - оставив вопрос супруга без ответа, продолжала упорствовать женщина, - Ты можешь рассказать мне всё, знаешь? Нихат схватил с кровати подушку и сердито бросил: - Если хочешь и дальше копаться в несуществующих подробностях, пожалуйста. У меня на девять часов назначена важная встреча, на которую я должен явиться свежим, бодрым и отдохнувшим. Так что спокойной ночи. Нихат направился к дверям. - Но, милый, - Пейкер ухватилась за рукав его пиджака, как за спасительный круг. Стиснув зубы, мужчина отцепил её длинные пальцы от прочной ткани и молча вышел из комнаты. Пейкер провела ночь в беспокойных метаниях по постели, поскольку не привыкла оставаться одна. Однако напрасно она надеялась, что гнев и упорство супруга утихнут, как только за окном забрезжит яркий рассвет. За завтраком Нихат вёл себя довольно отстранённо и холодно, не обделяя при этом лаской детей. Пейкер тоже отмалчивалась, опасаясь усугубить ситуацию дальнейшими комментариями. К счастью, звонок от ассистентки госпожи Бахар ненадолго отвлёк Пейкер от нескончаемых мучений. Договорившись о встрече с семейством Эрдал, поцеловав резко отстранившегося Нихата на прощание и оставив детей на попечение бабушки Айнур, женщина заехала в ближайший магазин для художников, чтобы купить необходимые для портрета материалы: акрил, гуашь, лак, растворитель, специальную бумагу, кисти колонок и соболь, палитру из белого оргстекла, тубус, лиру и несколько этюдников. Добравшись до роскошного двухэтажного особняка, Пейкер, ведомая пламенным вдохновением, немедленно приступила к работе. Пока Салих, Бахар и Селин готовились к процедуре написания портрета, приводя себя в надлежащий вид, служанка по имени Бенсу, обходительная и вежливая девушка, сопроводила Пейкер на лужайку, раскинувшуюся перед искусственно созданным водоёмом. Женщина подготовила бумагу, разложила художественные принадлежности, уже сделав пару набросков фонового пейзажа на одном из этюдников. - А-а, какая красота, - раздался восторженный женский голос позади. Пейкер, вынырнув из удивительного мира живописи, повернулась на звук и увидела немолодую высокую, стройную женщину с каштановыми волосами в стрижке каре. Её кожа была настолько неестественно гладкой, что создавалось впечатление, будто бы её отлили из воска и маской натянули поверх лицевых мышц, и пропитана загаром, который наверняка создан искусственными лазерами солярия. Очевидно, что без хирургических манипуляций тут явно не обошлось. - Меня зовут Мине Караэль, - представилась обладательница больших раскосых серых глаз, с по-хитрому лисьей ужимкой смотрящих на окружающих с продолговатого лица, которое походило на вытянутую дыню сорта «торпеда». - Здравствуйте, - скромно отозвалась Пейкер. - Ты, видимо, та даровитая художница, слава которой отзывается в стенах этого дома со вчерашнего вечера. - Да, я - Пейкер Онал. Господин Салих заказал у меня портрет к их грядущей годовщине с госпожой Бахар. - Ах, их браку уже почти пять лет, верите ли? Как быстро летят года, - с поэтичной меланхолией проворковала Мине, - Мы с моим покойным Халитом могли бы прожить больше тридцати трёх лет, если бы болезнь не забрала его у меня. - Мне очень жаль, - полушёпотом подхватила Пейкер, не имея понятия, как ещё утешить печальную вдову. Однако спустя мгновение лицо Мине вновь просияло весёлым светом: - Впрочем, я довольна своим положением. У меня есть крыша над головой, а главное, - мои девочки всегда рядом. Из дома вышла ещё одна пожилая дама, но более привлекательной наружности, и крикнула, обращаясь к Мине Караэль: - Дорогая, поспеши. Мерт сказал, что нашёл для нас потрясающий вид. - Кюгю, милая, ты же в курсе, что мне не надо повторять дважды, - позабыв о гостье-художнице, Мине тут же побежала навстречу родственнице. Обнявшись и обсуждая с жаром эмоций свежие новости, женщины сели в элегантный автомобиль и уехали прочь. К тому времени основные члены семьи Эрдал успели высыпать на лужайку. - Должно быть, отправились выгуливать новые наряды. Ничего необычного, - с отвращением передёрнув плечами, заметила Бахар. Пейкер поразилась заносчивости и враждебности, проскользнувших в манерах хозяйки дома, но не решилась зацикливаться на особенностях её характера, а занялась более важными делами. Встретив господ дома дружелюбной улыбкой, женщина принялась рассаживать и располагать каждого представителя семьи Эрдал, чтобы получить наиболее удачную композицию. По её замыслу Селин следовало усадить на колени отца, который расслабленно устроился в плетёном кресле, наполовину укрытым тенью густых деревьев, а Бахар должна была встать у него за спиной с солнечной стороны. Однако задумка Пейкер не увенчалась успехом, так как девочка тут же заупрямилась, едва её отец протянул к ней свои руки. - Я не пойду к тебе, - попятившись, твёрдо заявила Селин. - Милая, у меня немного времени. Не упрямься при посторонних, не показывай свою невоспитанность, - улыбаясь, сказал Салих, но при этом в его кофейных глазах застыл грозный блеск. На Пейкер накатила неведомая волна беспокойства, и она, стараясь угодить обоим упрямцам, изменила намеченную концепцию. Для Бахар принесли второе плетёное кресло и усадили её рядом с мужем. Селин же встала справа от матери, держа её за руку. Далее начался долгий и кропотливый процесс создания настоящего произведения художественного искусства. По крайней мере, Пейкер, которая годами не практиковалась в написании портретов, надеялась, что её талант не запылился на дальней полке, лёжа без надобности. Расположив на огромном холсте точные детали лиц каждого из позирующих, женщина заложила основу для дальнейшей работы. После этого она выделила самые крупные, глубокие и важные детали, акцентировав внимание на прорисовывании силуэтов и вида одежды. Пейкер была благодарна своим терпеливым моделям, которые смиренно замерли в одной-единственной позе и не отвлекали её ненужными разговорами. Однако, будучи матерью троих детей, она чувствовала, что скоро покорность Селин исчерпает свой лимит. Едва эта мысль мелькнула в голове Пейкер, как девочка упрямо затопала ногами, потянув госпожу Бахар на себя, чтобы заставить её встать. - Ромашка, что ты делаешь? – задалась вопросом мать девочки. - Я устала и хочу пойти домой. Моя кукла Ширин уже меня заждалась. - Думаю, нам на самом деле пора заканчивать, - вмешался Салих, застёгивая роскошный двубортный пиджак на две пуговицы, - Меня ждут дела в офисе. Продолжим в следующий раз, госпожа Онал. - Постойте, - почти отчаянно выкрикнула Пейкер, заметив, как Салих приготовился покинуть кресло. Мужчина вперил в её лицо недоумевающий взгляд: - Что такое? - Позвольте мне сфотографировать ваши позы, чтобы я смогла продолжить портрет у себя в галерее. - Конечно-конечно, - снова заулыбался Салих, но и на этот раз улыбка не коснулась его хищных глаз, - Селин, милая, постой ещё минутку. Так нужно. - Но я, - хотела было девочка опротестовать приказ отца, как Бахар ласково погладила дочь по щеке: - Ромашка моя, чем больше ты упрямишься, тем дольше ты остаёшься там, где тебе вовсе не хочется оставаться. Надо же, её голосовые связки словно пропитались сладкой и нежной нугой. Новый образ молодой и заботливой матери никак не соотносился с той высокомерной особой, которая вышла в сад около двух часов назад. - Вы фотографируете или как? – поторопил Салих, и Пейкер, очнувшись от странных умозаключений, предусмотрительно сделала пару снимков, а затем свернула принадлежности для художника и отправилась в галерею на осмотр новой коллекции пейзажей, которые доставили ещё в девять утра. - И всё же…. Что-то есть в них подозрительное, - задумчиво проговорила Пейкер, садясь в подъехавшее к заднему ходу дома такси.