Селим
С утра пораньше Селим выехал на стройку нового отеля, где имело место неприятное происшествие, чтобы лично допросить каждого сотрудника строительной бригады, а также их непосредственных начальников. Однако, как показала практика, большинство работников перебрасывали ответственность за случившееся друг на друга, уверяя господина Карахана в своей душевной чистоте и высоком профессионализме. Мужчина с разочарованием отправил допрошенных на обед, но предпочёл прислушаться к наставлениям Гёкхана и удержать полицию подальше от разбирательств. Всё-таки на карту была поставлена репутация его компании, которую трижды признали лучшей в этой сфере. Селим отдал своему помощнику обязательные к выполнению распоряжения насчёт выплат денежных компенсаций пострадавшим и их семьям, изымаемых из его личных банковских средств, а также указал на острую необходимость улучшить контроль безопасности строительного объекта, чтобы предотвратить возникновение похожих чрезвычайных ситуаций. От сказочной щедрости и благородства босса у ассистента чуть ли глаза не вылезли на лоб, но он быстро взял себя в руки и умчался осуществлять отданный свыше приказ. Селим же осторожно спустился вниз по незавершённому каркасу металлической лестницы, самостоятельно оценив возможный риск падения без наличия дополнительной подстраховки и сделав жёсткий выговор трудящимся наверху прорабам. Когда мужчина направлялся к припаркованной сзади машине, то услышал гул приближающейся толпы, которая, словно следуя зову какого-то транса, повторяла: - Долой несправедливость! Долой угнетателей! Да здравствует истина! - Это что ещё такое? - озадаченно прошептал Селим, не сводя глаз цвета миндаля с надвигавшихся прямо на строящееся здание гостиницы людей. Их количество не превышало трёх десятков, но решительность, прописанная на лицах митингующих, совсем юных, зрелых, пожилых, подмывала припасть к земле и притвориться бездушным камнем, лишь бы избежать грядущей расправы. Несколько охранников, стороживших объект, кинулись толпе наперерез и немного приостановили движение. - Бессовестные, - выкрикнула невысокая женщина, стоящая в передних рядах, - Столько человек пострадало, а они спят спокойно в своих королевских кроватях. - Мы пожалуемся, куда следует, - воодушевлённо подхватил молодой человек рядом с ней, - Не надейтесь, что вам удастся выйти сухими из воды. - Ваши грязные деньги не заткнут нам рты, - пропищала старушка с укутанной в блестящий платок головой, - Довольно наживаться на страданиях народа. Её воинственные слова утонули в одобряющих возгласах остальных собравшихся. Селим поправил галстук и шагнул вперёд: очевидно, что масштаб скандала грозил разрастись до невероятных пределов, поэтому срочно нужно было что-то предпринять, чтобы утихомирить разгневанную публику. Но тут крепкая рука одного из руководителей стройки, который успел поравняться с главным начальником, легла на его локоть: - Господин Селим, не надо. Охранники разберутся. Разгонят наглецов по домам, и дело с концом. Нахмурившись, мужчина стряхнул с себя руку невоспитанного сотрудника и ровным тоном произнёс: - В этом ваша проблема: вы стремитесь сбросить свою вину на чужие плечи и считаете за норму, когда невинные несут наказание за ваши промахи и отвечают за допущенные вами ошибки. Кажется, я проявил слабость, оставив проявленную халатность безнаказанной. И хоть я и не господь бог, но впредь я постараюсь воздавать каждому по заслугам, насколько это возможно. Подчинённый тут же втянул голову в плечи, точно трусливый страус, зарывающийся в песок. Селим же, смело подняв голову, преодолел положенное расстояние и предстал перед возмущёнными. Подав знак охранникам отойти подальше, мужчина обратился к толпе громогласным басом: - Уважаемые, меня зовут Селим Карахан. Я являюсь генеральным директором строительной фирмы "Карахан Экспресс". - Да покарает тебя Аллах! - долетело с дальних рядов. - Вот, кто должен ответить за гибель моего мужа! - грозно топнула ногой невысокая женщина, судя по всему, занимавшая лидерскую позицию среди угнетённых. - И моего сына! - вытирая слёзы краем платка, присоединилась старушка, - Мой Угур совсем молоденький парень был. Ему ещё и двадцати пяти не исполнилось. Мы с мужем двенадцать лет ждали, когда ребёночек появится. А теперь он гниёт в земле. Пожилая женщина разрыдалась, уткнувшись в плечо Селима. Мужчина смущённо постучал ей по спине подушечками пальцев, до изнеможения стиснув зубы, чтобы сохранить здравый смысл и не поддаться эмоциям. Ему всегда удавалось выбирать холодную расчётливость и благоразумие, при этом запирая чувства на самый прочный замок. Однако история молодого парня, чья жизнь была загублена из-за глупой неосмотрительности, задела стальные струны непреклонного сердца Селима. - Я сочувствую вашему горю, поверьте, я бы никому не пожелал столь ужасной участи, - продолжил мужчина, и, кажется, бунтовщики слегка посмирнели, - Понимаю, что погибших уже не вернуть. Но я клянусь, что сделаю всё, чтобы исправить оплошность моих работников, поскольку не могу отрицать, что как начальник разделяю их ответственность за произошедшее. - Такое не подлежит исправлению, - вмешался высокий мужчина, чья чёрная макушка мелькнула в середине, - Врач сказал, что мой брат останется инвалидом. Как вы это исправите? Купите ему новые ноги? Или восстановите сломленное достоинство? На какой работе его теперь примут, искалеченного? - Да что вы его слушаете? - протиснувшись к началу сборища, гаркнул толстяк с выпирающим на метр пузом, - Этот богач просто заговаривает нам зубы. Раз заткнуть нам рты шантажом, угрозами и деньгами у них не получилось, решили умаслить добрыми обещаниями. Пораскиньте мозгами, друзья, ему же тоже невыгодно подставлять партнёров. Подадим жалобу в органы. Пусть упекут всех, чтоб им пусто было! - Верно-верно! - согласились другие. - Постойте-постойте, - вставил Селим, внутри которого всё закипело от негодования: неужели Гёкхан ослушался его и предпринял неподобающие действия за спиной, - что значит "заткнуть рты шантажом, угрозами и деньгами"? - Вы ещё спрашиваете? - снова заговорила невысокая женщина, - Всю неделю после трагедии к нам в дома стучались ваши доверенные и предлагали по сто тысяч лир, чтобы мы не приплетали сюда полицию. Когда же мы отказались, они стали сыпать угрозами. Обещали превратить жизнь оставшихся близких в ад, если мы хоть кому-нибудь сообщим о случившемся. - Поверить не могу, - задумчиво потерев бороду, протянул Селим, - Я об этом ничего не знал. Честно. Но мы вот как поступим: я уже попросил своего помощника снять в банке положенную сумму. Дайте мне пару дней, чтобы урегулировать наши разногласия. Шумом, возмущением и обвинениями вы ничего не добьётесь. Я же обязуюсь лично проконтролировать, чтобы каждому пострадавшему оказали высококвалифицированную помощь за счёт компании, выплатили положенную страховку и компенсацию за ущерб, а также обеспечили всем необходимым на долгий период времени. Каждый из собравшихся переглянулся со стоящим рядом соседом и на неуверенность в его печальном взгляде ответил одобрительным кивком. Толстяк довольно хлопнул себя по пузу: - Мне кажется, это по совести. - Да, по крайней мере, не придётся ломать голову над тем, как дальше кормить семью, - подтвердила невысокая женщина. Селим облегчённо выдохнул, сумев построить мир. - Спасибо огромное, сынок, - улыбнулась старушка, - сразу видно, что ты не такой, как эти гнилые и продажные начальники, которые думают только о себе. У тебя доброе и милосердное сердце. Не позволяй им его очернить, хорошо? - Хорошо, - утешил несчастную мужчина. Толпа умилённо охнула, в точности как в дурацких ретро-шоу, где все зрители следовали указаниям режиссёра, прописанным на огромных плакатах и досках, которые со временем сменились вставленными за кадром записями. - Хорошо-то хорошо, а что станет с теми, по чьей вине мы лишились родственников? - перекрикивая успокоенных единомышленников, встрепенулся рыжеволосый юноша лет четырнадцати. - Я займусь ими сам и накажу тех, кто позволил себе лезть в дела без моего ведома, - уже предвкушая, какую бурю обрушит на головы мерзавцев, поучаствовавших в грязной миссии по оказанию давления на народ, дал слово Селим. Теперь точно никому не спастись от его праведного гнева. Успешно разрешив конфликт и выслушав искренние благодарности пришедших, мужчина немедленно отправился в офис, чтобы приступить к исполнению данных клятв. Однако он не смог сосредоточиться на вождении, пребывая в возбуждённом состоянии, которое вызвали новости о предательском поступке Гёкхана. Проезжая по набережной на низкой скорости и нарочно портя нервы недовольно сигналящим сзади водителям, Селим вдруг перестал обращать внимание на уличный шум, увлёкшись силуэтом девушки в длинном летнем сарафане, ярко-красный цвет которого почти сливался с её морковно-оранжевыми локонами. - Айсун, - просиял мужчина, не в силах отвезти взор от девушки, которая озорно хохотала, танцуя под песню, исполняемую уличными музыкантами. Её движения были пластичны и грациозны, но при этом выдавали нетерпение, таящуюся в столь хрупком теле мощную энергию и тягу к свету. Вокруг собралось несколько человек, восхищённо аплодировавших Айсун и бросавших мелочь в открытый чехол для гитары. Ах, если бы весёлость и жизнерадостность девушки хотя бы в небольшом количестве передалась и Селиму. - Аллах, пусть бы и меня хотя бы раз накрыла волна позитива, - полумольбой-полуупрёком бросил мужчина. Он подъехал чуть ближе, остановил мерседес у обочины и направился прямиком к девушке. Её карминовые губы растянулись в приветливой улыбке, показывающей, что Айсун сразу же узнала Селима. Не спросив позволения, она схватила мужчину за руку и потянула за собой. Он не успел толком сориентироваться, как оказался вовлечённым в зажигательный танец. Сперва мужчина растерянно оглянулся по сторонам, словно ища команду спасения, которая бы выловила его из круговорота непривычного счастья. - Расслабься, - посоветовала Айсун, - иначе ты умрёшь от серьёзности. Этих слов хватило, чтобы напряжённость Селима спала, и он полностью отдался зажигательному ритму. И едва мужчина сделал это, как его захватил детский задор джайва. Пружинистые подскоки ног, быстрые перевалы с пятки на носок, нарастание скорости переходов от одной позы к другой, неугомонный стук обуви по асфальту, точно выбивающий искры из-под подошвы, лёгкие касания рук, случайные и неловкие встречи мерцающих взглядов, игривое вскидывание бёдер, - всё представлялось идеальным, переливаясь сотнями оттенков ярких эмоций. Танец вытянул из Селима ликование, блаженство, доверие, изумление, умиление, бодрость, увлечённость, наслаждение, очарованность, которые он старательно откладывал в коробку с пометкой "недоступно к применению", но которые заставили кричать каждую клетку его тела: "Мы живы, и это здорово!". Достигнув апогея, музыка смолкла. Число праздных зрителей заметно увеличилось, и теперь они встретили танцующих громкими возгласами восторга. - Это было потрясающе! - сквозь сбившееся дыхание пропела Айсун, - Где ты научился так танцевать? - В детстве отец заставлял ходить меня на уроки по бальным танцам, - признался Селим, отдаляясь от довольных неожиданным выступлением гостей, - Оттуда, наверное, по-прежнему помню. Айсун последовала за ним: - Но у тебя явно повышенная доза озабоченности. От такого можно и духом заболеть. - Какая же ты маньячка, право. И как только тебя твой парень выносит? - выпалил Селим и тут же закусил губу, надеясь услышать отрицание или опровержение высказанной гипотезы относительно наличия молодого человека в жизни девушки. – А у меня его и нет. Был, конечно. Но закончилось. – Почему? - обрадовавшись до неприличия, поинтересовался мужчина, - Не выдержал твоей энергии? – Просто испил чашу моего терпения. Но я не унываю. Раз не получилось, значит, моя судьба пока меня не нашла. – Ты веришь в судьбу? То есть в то, что у каждого человека в мире якобы существует родственная душа, с которой он обязательно должен воссоединиться? – Не совсем так, но близко к тексту. Да. А что, ты в такое не веришь? – Не знаю. У меня не было времени подумать. - Давай на оставшуюся часть дня отключимся от проблем и побудем детьми, - внезапно предложила девушка. - Ам, - замялся Селим, ведь зов долга вступил в свои прежние права, обволакивая сознание навязчивой идеей о том, что в офисе накопилась куча неотложных дел, - Меня ждут на работе. - Всего на один день. Пожалуйста, - попросила Айсун. Естественно, у Селима не хватило сил противостоять обаянию сказочной феи, которое витало над локонами девушки точно ангельский нимб. - Ладно. Но только на сегодня. Согласие мужчины прогуляться по городу и оставить позади все невзгоды и терзающие разум тяжёлые думы вознесли девушку на седьмое небо, судя по выражению невыразимого триумфа, пробежавшему по лицу в форме сердца. Требовательный внутренний голос, твердивший о срочном возвращении в компанию, был переведён в беззвучный режим благодаря настойчивости эндорфинов, поселившихся в организме Селима. Он окончательно убедился, что не ошибся, уступив девушке. Вместе Селим и Айсун поели уличную дондурму, попробовали сладкую вату, попрыгали на батутах, хотя владелец сперва не пустил их ввиду превышающего рекомендованные границы возраста. Молодые люди не растерялись и, вспомнив о минутах наивного детского баловства, пробрались на батуты, не заплатив за вход. Когда же владелец застал взрослых среди малышей, то погнал нарушителей тапками. Но его злобные проклятия, брошенные вслед, не испортили настроения Селима и Айсун. Они отправились в парк аттракционов, где покатались на колесе обозрения и загадали желание на пущенный в небо воздушный шарик. Время пролетело незаметно, и когда наступила пора прощаться, Селим ощутил сильную тоску. Айсун ещё не ушла, а он уже скучал по ней. Мужчине не понравилось новое ощущение, покуда раньше он с подобным не сталкивался. Селим привык сортировать девушек, встречавшихся ему на пути, в две категории: самовлюблённые эгоистки или амбициозные стервы. Оттого он слишком быстро сходился с ними и позже расставался без тени сожаления. Эксцентричность Айсун не подходила под вышеупомянутые параметры и не вмещалась в скудное описание, состоящее лишь из двух слов. Что, опять же, настораживало мужчину. - Увидимся, - произнесла Айсун и наклонилась вперёд, оставив робкий поцелуй на щеке Селима. Да, самоорганизованный день детства закончился, но, похоже, мужчина влип совсем не по-детски.Бахар
Бахар стояла в ванной перед зеркалом с опущенной головой словно готовящийся к вынесению смертного приговора заключённый. Её глаза были прикованы к тесту на беременность, который она сделала пару минут назад. Хотя положенный срок ожидания ещё не истёк, но на его белой поверхности уже отчётливо проявились две полоски. Будь проклят Салих Эрдал и его ненасытность! Женщина ведь просила его повременить с близостью, потому что тщательно следила за своим циклом и опасалась, что в тот отвратительный вечер была высокая вероятность зачатия. И вот что вышло. Если не считать лютую злость, которая разгорелась в сердце Бахар, то женщина восприняла полученное неблагоприятное известие вполне спокойно. Она не металась из стороны в сторону взбудораженным маятником, не рвала волосы на голове, не плакала от бессилия и усталости. Бахар лишь холоднокровно распланировала, что избавится от ребёнка этим же днём. Женщина и так слишком затянула с сомнениями и поддалась неуверенности, когда ощутила первые признаки нежеланного положения. Да, Бахар родила малютку Селин от того же самого монстра, который теперь мог стать отцом во второй раз. Однако тогда родственники женщины жили отдельно от Эрдалов, и она испытывала невыносимое одиночество, проводя бесконечные дни заточения в золотой клетке именитого супруга. Бахар не забыла те времена, когда помышляла лишить себя жизни, наглотавшись таблеток или повесившись в спальне, чтобы навсегда избавиться от мучений. Когда же врач сообщил женщине о том, что она скоро станет матерью, первой эмоцией вышел страх. Затем последовала брезгливость, неприязнь и отрицание свершившегося факта. Но то ли в силу юного возраста и пока не угаснувшей мечтательности, то ли из-за чересчур убедительных внушений со стороны Мине Караэль, которая уверяла дочь в том, что малыш принесёт ей невероятную выгоду, то ли ввиду несгибаемости характера, о наличии которой Бахар и не предполагала, она всё-таки решила родить. Об этом решении женщина ни разу не пожалела, ведь Селин стала для неё тем крошечным, но необходимым смыслом, который удержал её в мире живых. - Госпожа Бахар, - послышался голос Бенсу из-за двери, - меня отправили передать, что завтрак готов. - Я скоро спущусь, - одним махом сгребя валявшийся в раковине тест в косметичку, отозвалась женщина. Умывшись, одевшись, проведя короткие тепловые физиопроцедуры и прикрепив к травмированной лодыжке специальный бандаж, (хотя доктор настоятельно заверял, что это необязательно) Бахар спустилась в столовую. Сухо поприветствовав всех членов семьи, она заняла привычное место и почти не притронулась к дурманящим свежими ароматами блюдам. Селин отправили в детский сад раньше, чтобы подготовиться к пробам в театральный кружок, поэтому ничто и никто больше не мог сохранить разум женщины в реальности. Её голову обволокли перины густого тумана, отчего Бахар походила на страдавшего от неполадок в системе робота. Впрочем, собравшимся до её задумчивого состояния, казалось, не было совершенно никакого дела. Над столом витали тучи сплетен, судя по звенящему эху, проносившемуся по зале и происходившему от голосовых связок двух неразлучных подруг, Мине и Кюгю. Когда лимит промывания костей ближним исчерпал себя, а за столом появилась младшая сестра Салиха, он с торжествующим оскалом направил язвительные нападки в её сторону: - Вай, госпожа Севиль решила наконец-таки почтить нас своим присутствием. Что, сестрица, устала от ночной жизни, перешла на дневной рацион? - Завидуй свободным людям молча, дорогой братец, - огрызнулась Севиль, - Я бы проявила понимание к твоей загнанной в тиски монотонного брака душе, если бы в ней хотя бы раз промелькнуло что-то, помимо эгоизма и высокомерия. - Похоже, ты растеряла все хорошие манеры в ночных клубах, коль без стеснения хамишь старшим. - Ах, простите, господин Салих, - открыто насмехаясь над важностью брата, сказала Севиль, - но у вас появились проблемы с памятью, ведь я не вхожу в число ваших личных рабов. Так что вымещайте свой накопившийся гнев на ком-нибудь другом. Стук столовых приборов резко стих, возвестив о нарастающем напряжении. К счастью, перепалка взрослых не успела умножиться до глобальных масштабов, потому что Волкан Эрдал прервал склоки: - Закройте рты! Не вынуждайте меня наказывать вас как малых детей. А иначе не видать вам свободного доступа к банковским счетам и акциям компании. Салих бросил на Севиль кишащий ядом ненависти взгляд и уткнулся в тарелку с салатом. Младшая госпожа Эрдал гордо выпрямилась и безразлично поднесла к губам стакан апельсинового сока. - Кстати, об акциях компании, - вдруг заговорила Мине, - Зятёк, ты столько лет трудишься на благо семьи. Но разве Бахар не позволено также занимать руководящую должность? У неё имеется высшее образование в области международного бизнеса и делового администрирования. Не просто так ведь получила. К тому же, после смерти Халита вы присоединили его фирму к своей, а мою дочь оттеснили в сторону. Отчуждённость Бахар от общих бесед испарилась, и женщина вперила в мать бушующий негодованием хрусталь глаз: - Что за глупости ты несёшь, душа моя? Мне хватает работы в организации и заботы о Селин. Ясно, что госпожа Караэль уже давно размышляла над тем, как бы отобрать у Эрдалов часть их дел, чтобы воссоздать полную картину безбедного будущего. Даже заранее заучила сложные наименования университетской специальности дочери, чтобы звучать более интеллигентно и убедительно. - Благотворительность не окупается, и, не стоит лукавить, траты на Селин оплачиваются финансами Салиха, - недовольно сжав рот, пожаловалась Мине, - Я стала вдовой с двумя детьми в молодом возрасте. Слава Аллаху, мне попался щедрый зять. Но если бы этого не случилось, мы бы с Нилюфер остались без средств к существованию. Страшно представить, как бы сложилась судьба младшенькой без получения согласия на слияние двух прибыльных проектов. Браво, какая душещипательность. У Бахар аж зубы свело. Жаль, что мать забыла упомянуть, что самым прибыльным проектом всей истории выступила её старшая дочь. И почему Салих до сих пор не пресёк наглые поползновения тёщи на львиную долю в его процветающем холдинге? Обычно он воспринимал чужое вмешательство как сигнал к нападению. - Если вы не желаете отдавать Бахар руководящее кресло компании, она вполне потянет управление рестораном, бутиком, отелем. Чем угодно. Бахар одёрнула мать, пока её фантазии не зашли слишком далеко: - Перестань, это неприлично. И я ни о чём подобном вовсе не прошу. Правда, я и так всем довольна. Последние слова были чистейшей ложью и преимущественно обращены к добропорядочному свёкру, которого женщина не имела права огорчать, уступая жадным материнским стремлениям к заполучению больших благ. Но у Волкана Эрдала имелось иное мнение насчёт вовлечения невестки в бизнес-круги: - Я поддерживаю Мине, дорогая Бахар. Твоя мать права. В наши дни нельзя полагаться лишь на заработок мужа, каким бы внушительным он ни представлялся. Рынок - своего рода живой, преобразующийся организм. Он то увеличивается в размерах, то сжимается до мелкой, едва заметной крошки. Если его сотрясёт очередная волна кризиса, и Салих потерпит неудачу, ты не сможешь помочь семье в экономическом плане. Ну нет, не хватало Бахар встреч с заискивающими друг перед другом лицемерами на благотворительных празднествах, так теперь ещё для них придётся устраивать ежедневные деловые обеды. Женщину передёрнуло от столь красочных образов. С другой стороны, если ей разрешат строить собственную карьеру независимо от предпочтений властного супруга и наставлений наблюдательных родственников, Бахар перепадёт немного свободы. Накопив приличную сумму денег, женщина, возможно, даже получит шанс встать на ноги и уйти от домашнего тирана навсегда. - А что ты скажешь, милый? - преобразовав приятные звуки в стальную броню, Бахар повернулась к Салиху. Он наверняка не станет возиться с заморочками тёщи и сейчас поставит её меркантильную личность на место. Однако надежда, как говорится, умирает последней. Отпив немного кофе, Салих противно сощурил свои кофейные неприветливые глаза: - По-моему, это неплохая идея. Я уверен, что Бахар наскучили вечные посиделки подруг в ассоциации. Пора бы заняться чем-то более продуктивным. Я скажу Озепу, он подыщет нужный вариант. Мине Караэль мгновенно расплылась в надменных комплиментах: - Я же говорила, что мой зять - самый лучший. Бахар скрыла рвущуюся наружу улыбку ликования за бумажной салфеткой, притворившись, что вытирала губы от остатков пищи. Она сомневалась, стоило ли ей прямо в столовой пуститься в победный пляс или же насторожиться вдвойне, поскольку любое благодеяние супруга влекло за собой непомерную плату. И минутку... он только что заявил, что финансовая поддержка фонда, которым она руководила, не приносила пользы? и что работа предоставится женщине исключительно на условиях господина Эрдала? А на что она рассчитывала? Что Салих из вездесущего чудовища внезапно перевоплотится в благородного рыцаря, желающего выпустить заточённую в клетке пленницу на волю? Какая злая шутка. И без того слабый аппетит женщины вконец испортился. Она с трудом высидела последние минуты утренней трапезы, прежде чем поочерёдно спровадить всех членов большой семьи и позвонить в клинику, чтобы назначить срочную встречу с врачом на одиннадцать часов. Также Бахар вынужденно предупредила Эсму, чтобы её не ждали в фонде до двух пополудни, потому что госпожа поедет в больницу. Всё-таки личная ассистентка заслуживала знать хотя бы полуправду относительно происходящего, чтобы прилежно выполнять свои обязанности. - Что-то серьёзное случилось, госпожа? Проблемы с ногой? - забеспокоилась Эсма. - Нет-нет, - сдержанно, без излишней паники ответила Бахар, - Обычный плановый осмотр. Не более. - Хорошо. В таком случае, доброго дня. - Удачной работы, Эсма. Завершив телефонный разговор с помощницей, женщина заказала такси. Она надела привычные солнечные очки и укутала волосы в тёмную шаль, чтобы выглядеть неприметно. Когда Бахар вышла на улицу, Бехлюль последовал за ней: - Я подвезу вас до фонда. - Нет необходимости, - закатив глаза, бросила женщина. И как она не предусмотрела факт наличия следующего по пятам проныры? - Ты останешься в доме. - Если мои услуги как водителя вам не требуются, я всё равно обязан вас охранять. Поэтому от меня вы просто так не отделаетесь. Когда жёлтый автомобиль подъехал к воротам, мужчина издевательски ухмыльнулся: - О, вы вызвали такси. Не чересчур ли по-бедному? Бахар не стала тратить нервные клетки на споры с телохранителем, и не успел он возразить, как женщина распахнула заднюю дверцу такси и уехала прочь. Процедура искусственного прерывания беременности прошла без осложнений, после проведения которой Бахар перевели в отдельную палату, чтобы она окончательно оправилась от наркоза. Женщину не терзали муки совести за совершённое преступление против природы, так как ни одно живое существо на планете не заслуживало наказания пронести через поколения дурную наследственность Салиха. Хвала небесам, что Селин уродилась в Караханов, поэтому за её душу Бахар вовсе не переживала. Но зато женщину одолевала жалость к малышу, которому не повезло с отцом, но с которым она столь легко простилась. Перед тем как покинуть больницу, Бахар навестила доктора в его кабинете, чтобы увесистой пачкой денег напомнить ему о надлежащем молчании. И в миг, когда женщине казалось, что тяжкий груз был жестоко скинут с её плеч, на айфон поступило сообщение от Салиха: Пересылаю тебе важную геолокацию. Приезжай по адресу как можно скорее. Это срочно и не терпит отлагательств. Даже в обычной СМС-ке он умудрялся проявить свой командный тон. Бахар дважды за сутки отправилась куда-то на пассажирском транспорте. Едва она прибыла на место назначения, то увидела перед собой здание, напоминающее заброшенный ресторан, использующийся фоном для съёмки постапокалиптических фильмов. Его стены находились в достаточно неплохом состоянии, если не брать во внимание потрескавшуюся у потолка краску, но деревянные полы прогнили насквозь, а столы и стулья были небрежно свалены в одну кучу. - Что всё это значит, Салих? Мужчина, рассматривавший соседние улицы сквозь запылённые окна, повернулся к вошедшей, заложив руки за спину: - Добро пожаловать, дорогая. Как тебе здесь? Уютно, правда? Но с профессиональным ремонтом станет ещё лучше. - Зачем ты вызвал меня сюда? – Надо же, дорогая жёнушка, какая ты недогадливая. Я собирался сделать тебе сюрприз. Выкупил прекрасное место, хотел подарить его тебе. Но, оказывается, сюрприз был у тебя. - О чём ты? - нахмурилась женщина. - О том, что ты откуда-то набралась храбрости действовать независимо от желаний своего супруга и заимела наглость утаивать от меня важную информацию. Кто дал тебе право избавляться от моего ребёнка, не посоветовавшись со мной? Вот теперь всё прояснилось словно небо, окрасившееся в яркие краски после продолжительной бури. Но каким образом Салих узнал об аборте? Наверняка кто-то из окружения Бахар вступил в двойную игру, чтобы угодить великому господину Эрдалу. - Если ты знал, почему же не помешал, а? Не потому ли, что и тебе этот ребёнок не очень-то нужен? Салих, почти не касаясь подошвой ботинок пола, в одно мгновение преодолел расстояние, разделявшее супругов, подобно вампиру, обладающему сверхъестественными способностями, и со звериной жестокостью вцепился в локоть Бахар. Давление его грубых пальцев на её нежную кожу ощущалось очень болезненно, отчего женщина сразу представила, как наутро там образовывается огромный синяк. - Ты никчёмная, неблагодарная тварь! - бешеным удавов прошипел мужчина, - Я осыпаю тебя богатствами, о которых мечтает каждая женщина, обеспечиваю пропуск в светское общество. Благодаря моему имени любая уличная шавка готова исполнять твои дурацкие капризы. И, что самое главное, благодаря мне ты по-прежнему занимаешься воспитанием Селин. Вся твоя жалкая и бесполезная жизнь сосредоточена в моих руках. Одного моего слова будет достаточно, чтобы превратить её в сущий кошмар и ад. - Я и так горю в аду с того самого дня, как вышла за тебя замуж. - Не смей винить меня в своих несчастьях, - ослабив хватку, вставил Салих, - Я пытался стать хорошим и достойным мужем, но из-за твоего упрямства все мои благие намерения и старания рассыпались песочными замками. - Если ты действительно полагаешь, что дорогие подарки и роскошные приёмы способны сделать меня счастливой, то ты просто глупец. Рука Салиха соскользнула с локтя женщины и удавкой переместилась ей на шею: - Моё терпение на исходе, Бахар. На многие твои выходки я закрывал глаза. Но очередную оплошность я не прощу. - Катись ты к чёрту! - отшатнувшись от мужа, завопила женщина, - Он уже тебя заждался. Бахар боролась с рефлексом зажмурить от страха глаза, потому что грозный оскал, в котором застыл рот Салиха, не сулил миротворного разрешения конфликта. Однако мужчина резко отпустил её и, не проронив ни слова, покинул здание. Высчитав примерное время, которое бы понадобилось супругу, чтобы уехать, Бахар последовала его примеру. У выхода из ресторана она наткнулась на Бехлюля, смиренно стоявшего у её машины марки Etox. Вот, значит, кто проследил за ней и доложил Салиху. - И тебе, выходит, нельзя доверять, - с горечью заключила Бахар, - Тоже продался за деньги? Когда до телохранителя повысили или с самого начала? – Простите, госпожа, но я понятия не имею, на что вы намекаете,- растерялся Бехлюль. - Брось, твой шпионский заговор раскрыт. И притворяешься ты неважно. - Госпожа, я на самом деле ничего не понимаю. - Конечно-конечно. И когда ты спешил сообщить своему господину, куда и для чего я отправилась на такси, ты тоже ничего не понимал. - В чём бы вы меня ни обвиняли, я клянусь, что не имею к этому никакого отношения. Согласен, когда вы сели в такси, я попытался проследить за вами, но упустил из вида на развилке. Тем не менее, в этом не было ничего преступного, ведь я всего-навсего выполнял свою работу. - К сожалению, ничто уже не убедит меня в твоей непричастности. Так что лучше нам закрыть эту тему. Отвези меня домой, - как всегда последней поставив точку в разговоре, приказала Бахар. Заняв водительское кресло, Бехлюль посмотрел на госпожу через зеркало дальнего вида и явно собирался что-то добавить к трогательному монологу святой невинности. Но его мысли замерли на стадии невысказанности, так как нажатие маленькой кнопки, встроенной в дверь, подняло экран между передней и задней частью автомобиля, перекрыв обзор водителю того, что творилось в пассажирской зоне салона. А там, свернувшись в позе эмбриона, одинокая и сломленная госпожа предавалась тихим рыданиям.