Пейкер
После нелепой ссоры, виновниками которой послужили тщедушные попытки Нихата уберечь близких от суровой правды и доказать всем, что он умел справляться с трудностями самостоятельно, минуло целых две недели. Пейкер, которая поначалу старалась проявлять благоразумие и смиренно ожидала, когда супругу надоест жалеть самого себя и прятаться от реальности за бетонными стенами многоэтажного офиса, постепенно начала злиться на звонки, оставленные им без ответа, проигнорированные сообщения и нежелание искать благотворный компромисс для, признаться, довольно маловажного конфликта. Нихат, конечно же, не забывал о детях и предпочитал встречаться с ними на нейтральной территории городского парка, детских площадок или кафе быстрого питания, намеренно избегая прямого контакта с женой. Устав от нелогичного поведения сорокалетнего мужчины, Пейкер отменила традиционные хлопоты в галерее и помчалась на работу супруга, где, согласно её личным умозаключениям, он обитал не первый день. Женщина твёрдо вознамерилась свести все семейные распри на нет и убедить Нихата прекратить это затянувшееся безумие под названием "жизнь врозь". На первом этаже располагался стол общего секретаря фирмы, который обычно всегда был в курсе перемещения и степени занятости того или иного сотрудника. Поравнявшись с чёрной стойкой, Пейкер вежливо осведомилась: - Добрый день, не подскажите, где можно найти кабинет господина Нихата? Секретарь, тощий субъект с лысиной, сияющей неестественной белизной, и маленькими очками в классической оправе, отозвался в тот же миг: - Сожалею, госпожа, но он ещё не приехал. - Вы уверены? - недоверчиво спросила Пейкер. Если Нихат ночевал на рабочем месте, то наверняка приступил к обыденным обязанностям уже давно. Может, мужчина просто не хотел отвлекаться от значимых дел и попросил секретаря нарочно дезинформировать незапланированных посетителей? Или же Нихат всего-навсего стыдился своего положения, поэтому не спешил раскрывать его перед коллегами и подчинёнными. - Да, господин Нихат не появлялся в дверях компании, - решительно заверил работник фирмы, - Если он нужен вам очень срочно, можете подождать в холле. Пейкер сказала секретарю "спасибо", но всё-таки вышла на улицу, чтобы не упустить появление мужа из вида. Именно в эту секунду к зданию офиса, грозно ревя мотором, подлетел красный бентли. Через мгновение его двери распахнулись, выпуская наружу высокую женщину, от которой веяло какой-то пугающей потусторонней энергией, словно от мрачной колдуньи. Наверное, это была Ягмур Коган, непосредственная руководительница холдинга, потому что большая часть сотрудников состояла из мужчин. Следом из машины вышел Нихат. Под его бледно-голубыми стеклянными глазами залегли глубокие тени, выдавая усталость и отсутствие здорового сна, а усы в форме французской вилки, переплетавшиеся с бакенбардами, отросли больше положенного и явно нуждались в незамедлительном бритье. Пейкер не понравился внешний вид супруга, а также то, что он приехал в офис в компании своей начальницы, которая, кажется, недавно лишилась любимого. Чтобы не позориться и не выдавать укол ревности, резко пронзивший самые чувствительные участки души, женщина медленно приблизилась к Нихату и, по-хозяйски ухватив его за руку, чмокнула в щёку. Ягмур прищурила широко посаженные глаза цвета разбавленного виски: - Здравствуйте. Как я понимаю, вы Пейкер, жена Нихата. То, что она опустила слово господин, едва не разрушило крепкое основание натренированного годами самообладания Пейкер. Женщина натянула улыбку учтивости, стараясь не зацикливаться на брошенной ей в лицо провокации: - Да, вы очень наблюдательны. - Пейкер, зачем ты приехала? - вмешался Нихат. - Чтобы узнать, не надоело ли тебе проводить ночи в офисных стенах? - проведя ладонями по лацканам тёмно-синего пиджака, спросила Пейкер. Она знала, что начальница мужа не сводила с них глаз, и оттого специально демонстрировала заслуженные права на стоявшего перед собой мужчину. Впрочем, прямых оснований для ревности у Пейкер не было. Она вообще не могла взять в толк, почему присутствие Ягмур мелькало серьёзной угрозой в её мозгу. Хотя лучше бы данный вопрос вовсе не вспыхивал в сознании женщины. - Нет, тут, на удивление, мягкий диван, да и горячая вода есть. - Когда планируешь возвращаться домой? Бихтер тебя заждалась. - Мне нужно время, - несмело промямлил мужчина. Ягмур откашлялась и вклинилась в разговор: - Вообще-то, Нихат, милый, не стоит вводить жену в заблуждение. Диван в моём доме не такой уж и мягкий, а горячая вода отключается ровно в полночь. Но я надеюсь, у госпожи Онал нет с этим проблем? Глаза Пейкер взметнулись к лицу Нихата в поисках истины. Наглая и бесцеремонная госпожа посмела нетонко намекнуть на то, что, вопреки выведенным Пейкер предположениям, её супруг не только катался на автомобиле начальницы, но и уютно расположился на её жилплощади. Женщина не могла найти ни одного оправдания подобного безобразия и низости. Нихат, прочувствовавший настроение супруги, мёртвой хваткой вцепился в её запястье и бросил Ягмур: - Дайте мне пять минут. Нам с Пейкер необходимо обсудить кое-что, не терпящее отлагательств. Руководительница безразлично пожала плечами, по-видимому, насытившись утренней игрой, и молча вошла в офис. Перетащив Пейкер на противоположную сторону улицы, Нихат буквально затолкал её в ближайшее заведение общественного питания. - Ай, - с разбега плюхнувшись на свободный стул, вскрикнула женщина, - Не очень-то нежно. - Прости, - склонился над супругой Нихат, - за то, что причинил тебе боль, когда задумал скрыть правду, за то, что сорвал на тебе злость, когда ты обо всём узнала, за то, что ушёл и долго отказывался выходить на связь. Я наломал столько дров, что кучи обеими руками приходится разгребать. Но мне стало невыносимо стыдно... Я не мог посмотреть тебе в глаза после того, как потерял бизнес и едва не оставил тебя с детьми на пороге бедности. - Богатство и роскошь ничего для меня не значат, - обиженно возразила Пейкер, - Я не похожа на свою мать. - Я знаю. Но ты записала Дурука и Джема в одну из лучших образовательных организаций. Мне хорошо известно, какую плату обычно взимают в таких школах. А Бихтер... Сколько денег тратится на уход за маленькой девочкой. И после этого ты продолжаешь утверждать, что богатство ничего не решает. - Но ты же устроился на работу, - умело аргументировала Пейкер, - Да, ты стоишь не совсем во главе компании, но полноценная зарплата тебе гарантирована. К тому же, имеется хороший шанс на повышение. - У меня скопилась уйма долгов. Полагаешь, зарплата способна покрыть их все? - Ладно, мы в финансовом кризисе. Надеюсь, что временно. Мы со всем справимся, если будем держаться друг друга, несмотря ни на что. Это то, что делает нас семьёй. - Я тебя не заслуживаю, - уткнувшись лбом в лоб жены, прошептал Нихат. - Не неси чушь, - слегка вытянув голову вперёд и потеревшись курносым кончиком носа по крючковатому носу мужа, также шёпотом проговорила Пейкер. - Я обещаю, что вернусь домой. Но не раньше, чем завтра. - Что ты делаешь рядом с этой женщиной, Нихат? - от осознания, что супруг планировал провести очередную ночь вблизи коварной начальницы, Пейкер пробирала мелкая дрожь. Мужчина отстранился, уперев вытянутые руки в столешницу: - Я подозреваю, что она является любовницей Хильми Онала, но хочу лично убедиться в своих подозрениях. - Нас не должна волновать личная жизнь твоего отца. - Ты права. Но вся ситуация не внушает мне доверия. Ягмур всегда действовала, исходя из своих корыстных целей. Не думаю, что старик привлёк вдову сногсшибательной привлекательностью или неудержимой харизмой. - Что это значит? Как давно вы знакомы? - нервно заёрзала Пейкер. Нихат только что перечислил основные качества женщины со знанием заядлого возлюбленного, что не могло остаться незамеченным. - Мы учились в одном университете, - не стал увиливать мужчина, - Даже пробовали встречаться по молодости, но потом ей подвернулся Дженк, и Ягмур с радостью переключилась на сына косметического магната, состояние которого оценивалось по тем временам как половина стоимости короны Святого Эдуарда из сокровищницы Тауэра. - Похоже, она действительно меркантильная особа, - с горечью заключила Пейкер, - Боже, Нихат, почему ты согласился работать именно на неё? - Я не знал, что они с Дженком поженились, - признался мужчина, - и, тем более, что он умер. Многие из старых знакомых отказали мне в какой бы то ни было материальной помощи, поэтому я возлагал самые большие надежды именно на Дженка. Но когда я оказался в офисе, в кресле генерального директора восседала его вдова. И она единственная, кто согласилась предоставить мне шанс исправить допущенные ошибки. - Она могла нанять тебя чисто из благородных порывов? - честно говоря, Пейкер совсем не ждала, что Нихат опровергнет её опасения, но всё равно съёжилась, едва он произнёс: - Вряд ли. - Неужели твой отец, наступив на горло своей безмерной гордыни, упросил Ягмур принять тебя в фирму её покойного мужа? - Или же заключил с ней сделку. Но одно другому не мешает. Чую какой-то подвох. Возможно, зря я столь опрометчиво ухватился за первый вброшенный спасательный круг. Как бы моя работа не обернулась ещё большей бедой. Пейкер погладила мужа по плечу, стараясь разогнать накрывшее его беспокойство неторопливыми движениями своих пальцев: - Пожалуйста, не думай о плохом. Всё наладится. А господин Онал, наверное, постыдился давать тебе ссуду в открытую, поэтому обратился к Ягмур. - В таком случае, он мог обратиться к кому угодно. Почему отец выбрал её? - Не стоит заострять внимание на пустяках, - подбодрила Пейкер, хотя соображения супруга вовсе не казались ей ничтожными и второстепенными. Если он не доверял госпоже Коган, значит, к ней действительно следовало присмотреться повнимательнее и при любом взаимодействии оставаться начеку. Разделив с супругом поздний завтрак, состоявший из лепёшки гёзлеме, яичницы с пряной колбасой и сыра пейнар, который представлял чуть ли не национальную гордость страны (но, правда, вкус у него был неповторимый), Пейкер отправилась в свою галерею, где собиралась продолжить семейный портрет, который она готовила в качестве подарка к годовщине Эрдалов. Основную композицию женщина успела проработать, но чёткая детализация требовала больше времени и концентрации. Особенно ей тяжело давалась прорисовка лицевых черт господина Салиха, потому что то, каким Пейкер его видела, и то, как передавала свои впечатления на холсте, делало из мужчины тёмного и мрачного колдуна, словно насильно державшего в плену восточную принцессу Бахар, которая напрасно храбрилась и доказывала окружающим свою внутреннюю силу. А вот маленькая Селин поистине напоминала хрупкую, наивную и немного пугливую ромашку, выросшую в саду, полном хищных растений и ядовитого плюща. Не успела Пейкер закрыться в кабинете и накинуть на плечи рабочий халат, как одна из работниц галереи прошла без стука и сообщила хозяйке, что новый портрет с успехом доставили. - О чём ты говоришь? - недоумевала женщина, - Все заказанные картины привезли ещё на прошлой неделе. Пейкер прекрасно помнила, что с тех пор ни с кем не договаривалась о привозе новых полотен. Работница несколько опешила, растеряв былую уверенность: - Но грузчики, занёсшие картину внутрь, сказали, что её доставили по вашей особой просьбе. - Ладно, покажи мне эту загадочную картину, - не выдержала женщина и последовала за сотрудницей галереи в дальний угол большой залы, где между двух удивительных натюрмортов было втиснуто изображение трёхлетней девочки. Она походила на слишком идеальную восковую куклу мультяшной героини Жасмин. Чёрные густые волосы были собраны в трёхъярусный хвост крупными кольцами, плечи скрывала полупрозрачная накидка цвета морской волны, огромные карие глаза смотрели с немыслимой чистотой, отражаясь в крупном камне диадемы, а в расслабленном и естественном полуповороте детской фигуры читалась подлинная невинность. Пейкер нахмурилась: она впервые в жизни видела этот портрет и точно не могла оформить заказ на его доставку сюда. Однако ради спокойствия своих сотрудников женщина притворилась, будто бы всё шло как по маслу: - Да, верно, я просила привезти картину в ближайшие сроки. Только не думала, что она окажется у меня настолько быстро. Работницу удовлетворила наспех сочинённая отговорка, поэтому она тут же вернулась к исполнению непосредственных обязанностей. А вот Пейкер застыла на месте, ощущая, как любопытство наравне с необъяснимой тревогой прожигали в груди необъятную дыру. Кому и зачем понадобилось отправлять портрет маленькой девочки в галерею без согласия владелицы помещения? К тому же, художественный музей и без того претерпевал множество проблем, в связи с чем Пейкер пришлось повысить типичную арендную плату за хранение картин для молодых и амбициозных живописцев. Однако тот, кто прислал изображение девочки, даже не удосужился оплатить начальный взнос. Пейкер осторожно сняла картину и внимательно оглядела заднюю часть. У самой рамки в левом верхнем углу чётко выделялась надпись, заключавшая последовательность из семи цифр, которые навевали мысль о том, что таинственный отправитель любезно предоставил номер своего телефона, чтобы всё-таки наладить контакт со здешним персоналом. Пейкер, не теряя время на ненужные раздумья, набрала указанный номер, намереваясь отчитать невоспитанного человека, но приветливый голос оператора возвестил о том, что абонент недоступен. Сбросив вызов, женщина помрачнела. Если кто-то из окружения Пейкер хотел вручить ей ценный подарок или устроить сюрприз, то предпочёл довольно странный метод, от которого дыра в груди разрасталась всё сильнее.Бехлюль
Проснувшись и испытав немыслимую головную боль и сухость во рту, мужчина с жадностью накинулся на бутылку с прохладной водой, которую наверняка предусмотрительно оставил Селим. Бехлюль не помнил, на какую длину развязался его язык и что именно он успел разболтать приятелю относительно конкретных деталей прошлого, которые старательно пытался скрыть. Мужчина лишь надеялся, что не сболтнул о чём-то по-настоящему важном. Чтобы не показаться чересчур наглым и не злоупотреблять щедро предоставленным гостеприимством, Бехлюль вынес рюкзак с вещами к выходу. Однако друг не пожелал слушать глупые отговорки и настоял на том, чтобы он остался жить в его доме, и даже предоставил одну из комнат, предназначенных для прислуги, на нижнем этаже. Бехлюль пообещал в скором времени найти себе постоянное жильё, потому что чрезмерная опека со стороны Селима вгоняла в краску и непривычно смущала несостоявшегося беглеца. Приятель с лучезарной улыбкой на лице отмахнулся от ненужной скромности как от надоедливого роя мошек и поспешил на работу. Бехлюль последовал его примеру и, с неимоверным трудом преодолевая тяжесть во всём теле, переместился поближе к объекту наблюдения. Госпожа Бахар по-прежнему держалась со своим телохранителем холодно, подчёркивая глубокое недоверие к его нижайшей персоне. Однако мужчину беспокоили вовсе не вошедшие в привычку высокомерные выходки работодательницы, а мысль о передаче Нихал, острым кинжалом пронизывающая вены. Бехлюль терялся в догадках, спрашивая себя, открыла ли конверт Бахар и теперь со змеиным коварством вынашивала в своей темноволосой голове жестокий план расплаты, отложила ли столь торжественное действие на неопределённый срок или же напрочь забыла о существовании загадочной посылки. Доставив женщину в центральную часть города по каким-то неотложным делам, Бехлюль быстро вернулся в особняк Эрдалов. В его распоряжении было не больше часа, чтобы обследовать хозяйскую спальню и найти злосчастный конверт. Без особых усилий прошмыгнув мимо охраны, рассредоточившейся по периметру зелёного газона, мужчина пронёсся на второй этаж и очутился в комнате Бахар. Несмотря на приоткрытые окна, свежий воздух почти не ощущался, сливаясь с лёгкостью цветочного шлейфа женских духов. На мгновение Бехлюль потерялся в пьянящем аромате белой фрезии, глубоко вдыхая носом и пропуская далеко внутрь, чтобы он навечно осел в стенках лёгких. Спустя секунду мужчина вздрогнул, укорив себя в небывалой дурости и решительно настроился на то, чтобы вскрыть пугающий подарок Нихал. Конечно, странно, что непонятный клочок бумаги внушал неистовый ужас вполне взрослому мужчине, но он должен был удостовериться, что его дальнейшей работе ничего не угрожало. И когда это Бехлюль успел так мощно прикипеть к обязанностям телохранителя? Впрочем, невзирая на совершённый смелый шаг, некоторые сомнения всё же пробирались сквозь густую чащу решимости: откуда произрастало это жгучее желание вызвать доверие у Бахар, убедить её в своей безоговорочной преданности и в то же время удержать в благотворном неведении относительно его связи с Бихтер и её неблагоприятных последствиях? Нет, мужчина не стыдился того, что натворил десять лет назад, или тех чувств, что подвели его к обрыву. Он боялся, что стоит Бахар узнать о способности Бехлюля к предательству собственной семьи, как её потрясёт немое разочарование, и женщина вообще ему никогда не поверит. Отогнав неприятные мысли встряской головы, Бехлюль сосредоточился на обыске. Кажется, Бахар велела Бенсу положить конверт в шкатулку. Предвкушая быструю победу и заранее упиваясь благоприятным исходом, мужчина открыл сверкающую прозрачными камнями крышку, но злобно выругался, когда наткнулся на кучу цепочек, кулонов, браслетов, серёжек, брошей и прочих драгоценностей, среди которых не оказалось ничего, хотя бы отдалённо напоминающего конверт. Тогда Бехлюль бросился к маленьким ящикам письменного стола, многочисленным шкафным полкам и деревянным поверхностям туалетного столика. Вообще, это не бросалось сразу в глаза и не маячило ярким бельмом, но сама комната словно была разделена на две части невидимой лентой. Вот, справа стены утопали в пастельных оттенках, по которым стеснительно сползали вниз изящные веточки нежно-розовой сакуры, мебель из дорогих древесных пород бежевых, выбеленного оливкового и персиковых тонов выдавала лживую жизнерадостность и нежность, которые наверняка приходились довольно редкими гостями здешней хозяйки, поворотное окно, прикрытое воздушными шторками из струящейся органзы, впускало внутрь немало естественного света, резные двери, ведущие в гардеробную и отдельную ванную и расписанные причудливыми узорами, поддерживали атмосферу чистой благодати, а мягкие изломы у изголовья широкой белой кровати напоминали изгибы женского тела. Однако слева комната утопала в беспросветной тьме: глухая стена с тёмно-синими обоями, тёмный шкаф, почти чёрные детали интерьера. Всё это создавало впечатление, что спальню делили совершенно противоположные по духу личности, которые предпочитали как можно более длительный срок не пересекаться друг с другом, даже обитая в едином пространстве, или вынужденного заточения противоборствующих стихий добра и зла. Но что самое удивительное, разделение уходило гораздо глубже, выдавая отдаление супругов не только на духовном, но и физическом уровне, о чём свидетельствовала строго разграниченная на тёмный и светлый прямоугольник цветовая гамма постельного белья. Неужели Салих Эрдал тоже не испытывал особого желания к своей жаждущей внимания жене? Или стремление провести черту исходило главным образом от госпожи Бахар? Бехлюль с нескрываемым омерзением к ходу собственных мыслей передёрнул плечами и, обругав предприятие, которое не принесло положительных результатов, обозлённо выдал: - И куда можно было запихнуть его? Едва осознав безоговорочное поражение, мужчина небрежно смял пряди на затылке пятернёй. - Не это, случайно, ищешь? - неожиданно раздался женский голос за спиной, вынудив неудавшегося воришку пережить слабое подобие инфаркта. Медленно, словно действуя в каком-то заторможенном темпе, Бехлюль обернулся и увидел Джемиле, которая с ехидным блеском маленьких глаз держала тот самый конверт. - Как он у тебя оказался? – Я работаю здесь горничной. Ты что, забыл? Вытирала пыль в комнате, когда обнаружила это в верхнем ящике туалетного столика. – Зачем ты его взяла? – Мне стало любопытно. Для меня здесь нет ничего ценного, но я подумала, что для тебя содержимое конверта будет представлять немалый интерес. – Отдай его мне. Или хотя бы скажи, что внутри. Прошу, Джемиле, - взмолился Бехлюль. Желание заполучить конверт настолько сильно овладело им, что мужчина не постеснялся бы пасть к ногам служанки, лишь бы достичь желаемого. – Я Мелек. Не произноси моё старое имя, - грозно пробурчала женщина. – Хорошо- хорошо. Только отдай мне конверт. – Давай выйдем, пока кто-нибудь не застал нас тут. Поговорим у меня в комнате, - предложила служанка и, не дожидаясь ответа мужчины, вышла вон. Послушным хвостом засеменив следом, Бехлюль очутился в затхлой комнатушке первого этажа. Атмосфера кричащей роскоши и несметных материальных благ, витавшая во всём доме, напрочь потерялась среди простых и незамысловатых предметов и вещей. Джемиле опустилась на край кровати и посмотрела на мужчину снизу вверх, протянув ему вожделенный свёрток бумаги, точно подавала заслуженную косточку преданному псу. И когда она научилась так дерзить и с достоинством королевских особ унижать взмахом тонких ресниц? Осмелилась подражать самой Бахар Эрдал? Ну, с её грациозными манерами ядовитой мегеры никто не сравнится. Хотя раньше за Джемиле водились совершенно другие, более мелкие грехи вроде излишней болтливости, зависти и злословия. Впрочем, вспоминать былое совсем ни к чему. - Так и будешь глазеть или наконец заберёшь конверт? - заметив замешательство мужчины, поинтересовалась Джемиле. Бехлюль тут же выхватил удачную подачку из рук, чтобы не дать женщине время на переигровку. Дрожащими от возбуждения пальцами мужчина вскрыл конверт, и из него бумажным дождём посыпались вырезки из газет и журналов. Гладкие глянцевые страницы, свёрнутые вдвое или втрое, пестрили унизительными заголовками и свадебными фото зарёванной невесты. Кое-где даже проскальзывал великий труд мастеров фотошопа, предшествуя развёрнутым обличительным статьям и открывая взору совмещённые между собой фотографии Бихтер и Бехлюля, которые просто не могли существовать в реальности. Буря из смешанных чувств боли и стыда разразилась в сердце. Самые страшные опасения мужчины оправдались: Нихал намеренно отослала подарок Бахар, чтобы просветить несчастную госпожу. Но насколько же нужно было погрязнуть в прошлом, чтобы на протяжении десяти лет неустанно и с жутким маниакальным трепетом коллекционировать новости о свершившейся трагедии? Долбануться и не встать. Похоже, Бехлюлю вовремя удалось свинтить от невинной невесты, которая бы незаметно накинула на него тугие путы брака и готова была расстреливать за неверно совершённые шаги. - Ты должен благодарить меня за оказанную помощь, - ровный тон Джемиле прервал стремительно несущуюся к обрыву колесницу дум. – Но… почему ты мне помогла? Ты же явно ненавидишь меня. – Послушай, Бехлюль, прошло уже много времени. Не скажу, что моё отношение к тебе изменилось за минувшие годы. Но с другой стороны, мне лично ты никаких страданий не причинял. Поэтому, тщательно всё взвесив, пришла к выводу, что мы могли бы помочь друг другу. – Помочь? В чём? – Ну, если бы госпожа Бахар увидела эти вырезки, никто бы не поручился за твою дальнейшую судьбу. Скорее всего, тебя бы незамедлительно выставили из дома, не поднимая лишнего шума. А так госпожа наверняка запамятует о конверте, не увидев его перед глазами. - Чего ты хочешь? - прямо спросил Бехлюль. Похоже, в голове Джемиле созрела по-настоящему опасная просьба, раз она рискнула пойти против хозяев и потянуть самого доверенного человека в особняке за собой. - Мне нужен ключ от сундука, который хранится в кабинете господина Салиха. - Зачем? - напрягся мужчина. Ох, интуиция ведь с первого дня твердила, что эта штучка неспроста появилась в особняке. Может, кто-то её специально подослал. Но для чего и с какой целью? Какому безбашенному психу вообще могла прийти идея о том, чтобы посылать лазутчика в дом, принадлежащий одному из влиятельнейших людей страны с кишащей повсюду охраной? Разве только жадному до сенсаций журналисту, который не только продаст свою душу дьяволу, но и заложит её в аренду по самой высокой ставке. - Не задавай вопросы, на которые лучше не знать ответов. Не придётся лгать, когда прижмут. Вай, у Джемиле прорезался бандитский гонор. Где она успела нахвататься всякой дряни? Да, прошедшие годы поистине изменили всех до неузнаваемости. - Прости, но я оставляю за собой право отказа, - продерзил в ответ Бехлюль. - Уже испугался? - Не хочу впутываться в ещё большие неприятности. Да и раз мне не светит выяснить причину внезапной конспирации, подставляться явно нет резона. - Даже поразмыслить не желаешь? - Не над чем тут мыслить, - отчеканил мужчина. Он не просил Джемиле доставлять ему тайную посылку. Она добровольно передала чужой конверт ему в руки, чтобы подбить на ответную уступку. Но не на того напала. Бехлюль по-прежнему дорожил своей жалкой шкурой. К тому же, Бахар бы не одобрила перебежнеческие наклонности сотрудника. Проклятье, пора положить конец умозаключениям, неконтролируемо возвращающимся к ненавистной работодательнице. - То есть ты уверен? - продолжала наседать Джемиле. - Окончательно и бесповоротно. Мой ответ - нет. Но не волнуйся, выдавать твои намерения я не стану, как и мешаться на пути. Джемиле, очевидно, надеявшаяся на иной расклад, слегка понурила плечи и словно на автомате промолвила: - И на том спасибо. Кажется, на этом разговор был исчерпан.Бахар
Обрадовавшись очередным новостям о продлении сверхсекретного и невероятно важного заседания по решению вопросов социальной защиты и обеспечения, проходящего в Анкаре, Бахар едва не ринулась танцевать. Пока Салих находился от женщины на таком внушительном расстоянии, прутья её клетки ненадолго проседали, заполняя небольшое пространство духом свободы. С невероятным упоением вкусив плоды воли, Бахар приказала прислуге перенести все её вещи в пустовавшую напротив комнату для гостей, заявив, что теперь она будет принадлежать только ей одной. Разумеется, когда Салих вернётся домой, то попытается надавить на жену всеми доступными методами, чтобы вновь пробудить в ней покорную затворницу. Однако до тех пор, пока он пребывал в полном неведении её импульсивных распоряжений, Бахар предпочла наслаждаться моментом. К тому же, закрыв тему развода, он сам подтолкнул женщину к столь радикальным и бесстрашным мерам. Она не собиралась мириться с супружеством, навязанным обстоятельствами и безжалостным и алчным до чужого богатства папочкой. Если выпросить официальное расторжение брака у Бахар не получилось, значит, надо было действовать более хитро, вынуждая Салиха склониться в сторону нужного ей решения и доводя его мелкими пакостями до безудержного гнева. Оставалось только гадать, насколько хватит терпения и упрямства супруга. Но главное, чтобы и Бахар не растеряла весь свой первоначальный запал и ни в коем случае не прогнулась под тяжестью мужских амбиций и привычки беспрестанно удерживать пальму первенства. - Дорогая, что ты творишь? - обеспокоенно выпалила Мине Караэль, ворвавшись в комнату для гостей. Бахар как раз следила за тем, как недавно купленные ею платья раскладывали по вычищенным до блеска полкам, и даже не шелохнулась, чтобы ответить матери. Вцепившись в плечо дочери своими наманикюренными ногтями, госпожа постаралась привлечь её внимание, что, без сомнения, удалось на славу. - Не вмешивайся в мои дела, - стряхнув с себя руки матери, усыпанные пигментами, холодно отозвалась Бахар. - Глупо переезжать в другую спальню. Это не спасёт тебя от исполнения супружеского долга. Бахар подала знак служанкам покинуть комнату и, дождавшись, когда они исполнят негласный приказ, повернулась лицом к матери: - Я по-хорошему просила Салиха дать мне свободу. Он воспротивился. Что ж, теперь пусть пеняет на себя и сносит всё, что неминуемо последует за этим отказом. Потому что моё терпение иссякло, мама. - Из твоей затеи ничего не выйдет, - проворчала Мине, - капризные выходки лишь усугубят ваше плачевное положение. Если бы ты не растеряла разум и воспитанность, сейчас бы спокойно тратила денежки Эрдалов и ни о чём не волновалась. Но нет же, тебе захотелось свободы. Думаешь, это весело остаться без гроша в кармане и проводить бессонные ночи, раздумывая над тем, где бы найти работу? Ладно, скажем, подвернулось кое-какое занятие. Но связи Салиха доходят до самого президента. Он не спустит позор просто так, не даст тебе житья. - В таком случае, пусть лучше пристрелит меня на месте, - грозно сверкнув голубыми глазами, решительно проговорила Бахар. Если Салих и вправду опустится до того, чтобы окончательно её унизить и втоптать в грязь, отобрав Селин, женщина навечно утратит смысл жить. - Ты чернишь имя своего отца, - разочарованно качнула головой мать, - Халит Караэль был достойным и уважаемым человеком. Он столько вытерпел, чтобы обеспечить нам всем безбедное будущее. – Он сам себя опозорил, когда завёл ребёнка на стороне и продал собственную дочь. По-твоему, таким образом добывается уважение и добропорядочность? – Идиотка, благодаря ему ты купаешься в деньгах и ни о чём не тужишь! - явно выйдя из себя, прокричала Мине. – Не о чём ли, матушка? - с издёвкой переспросила Бахар, - Впрочем, ты ненамного отличаешься от покойного, ведь ты присутствовала на той сделке и не проронила ни слова. Ты даже не пошевелила пальцем, чтобы отговорить отца, не попыталась понять, чего хотела я. Для тебя было достаточно чека в пять миллиардов, чтобы похоронить своё материнство глубоко под землёй. - Неблагодарная, - оскорблённо охнула Мине, - Ты знаешь, какие трудности мы проживали, когда партнёры твоего отца, которого ты так презираешь, чуть не пустили его фирму по миру? - Его ошибка, - сухо заключила Бахар: она не была расположена выслушивать хвалебные речи в честь великого Халита Караэля. Хотя, пожалуй, женщину никогда не прельщала тема бессмертных подвигов никчёмного бизнесмена, - Нечего было перебрасывать на них все дела и развлекаться в компании марокканской модели. Раскосые серые глаза матери округлились, и она позволила дикому возмущению вырваться наружу: - Что ты себе позволяешь? Интрижки отца не имеют никакого значения. А вот то, что он уступил компанию Эрдалам, чтобы ты и твоя сестра никогда ни в чём ни нуждались, действительно похвально. Ну да, ведь святой папочка тогда ещё и про свою смертельную болезнь узнал, надо было срочно определять судьбу дочерей, которые, по его мнению, самостоятельно ничего не могли добиться и абсолютно ни на что не годились. Бахар распахнула дверь, намекая матери, что ей следует удалиться: - Доброго вечера. Мине обиженно поджала губы: - Мы слишком избаловали тебя. Вместо послушной девочки вырастили вздорную бунтарку. Ах, если бы Мине Караэль приложила хотя бы каплю усилий, чтобы вообще вырастить Бахар, её наигранное огорчение не выглядело бы сейчас нелепым фарсом. - Не затягивай, - более сурово бросила женщина, ненавязчиво выпроваживая мать за дверь. К счастью, той хватило ума не настаивать на своём и молча покинуть комнату. После случившейся склоки с Мине, оставившей неприятный осадок, Бахар переоделась в спортивный костюм и отправилась на пробежку. Она не входила в число любителей спорта, но всё же старалась поддерживать форму. Странно, другие замужние женщины из кожи вон лезли, чтобы их благоверные не махнули налево: нанимали личных тренеров, не вылезали из спа-салонов, чуть ли не ночевали в косметических центрах, не представляли жизнь без омолаживающих процедур и специальных диет. Бахар же ограничивалась здоровым питанием, прогулками на свежем воздухе, верховой ездой и редкими беговыми упражнениями, но делала это исключительно из заботы к себе, а не ради прихотей Салиха. Сумерки опустились на город, и улицу озарил яркий свет фонарей. Пройдя по пустынной дороге вдоль ряда огромных особняков, своим вычурным дизайном словно соревнующихся в уровне достатка хозяев, женщина ощутила себя одинокой куклой, нервно вышагивающей по неустойчивому подиуму, утопающему в ослепляющем мерцании софитов. А ей неимоверно хотелось скрыться во мраке ночи, сузиться до размеров незаметной песчинки и, подгоняемой неугомонным ветром, вырваться в неизведанные дали. Спустившись с бугра, Бахар направилась вглубь лесной чащи, а затем резво побежала вперёд. Ловко огибая высокие деревья и перепрыгивая муравьиные кочки, она впитывала каждой клеточкой разгорячённого движением тела все звуки природы: робкий шелест осеннего ветра, шорох опавших листьев при касании подошвы кроссовок, хруст еловых веток. Погрузившись в своеобразный транс и полностью слившись с вечерней тьмой, женщина быстро перебирала ногами, ускоряя ритм. Бахар не боялась потеряться или заблудиться, потому что знала окружающую местность как свои пять пальцев и могла с закрытыми глазами определить своё место положения. Однако сердце женщины пропустило пару гулких ударов, когда позади раздался подозрительный шелест, возвещая о том, что кто-то следовал по пятам. Не оборачиваясь, Бахар выжала из себя максимальную скорость, на которую была способна после двух недель расслабленного режима. Но чем быстрее она двигалась, тем отчётливее чувствовала приближение преследователя. Неужели на неё начал охоту какой-нибудь дикий зверь? Или по земле скакала шаловливая птичка, у которой неожиданно разыгралась бессонница? Нет, что за идеи десятилетнего ребёнка? Это декоративный лес, в котором ни за что не встретить хищное животное. Да и все птицы, исключая сов, обычно засыпают в ночное время суток. Забежав за ствол ближайшего дерева, Бахар схватила с земли палку и принялась высчитывать секунды до того момента, как застанет врасплох злоумышленника. Как только он поравнялся с притаившейся в тени густой кроны женщиной, она выскочила из засады и нанесла болезненный удар. - Что за чертовщина? - выругался злодей, и его голос необыкновенно напомнил приставленного к Бахар телохранителя. - Бехлюль? - удивилась женщина. Она никак не ожидала столкнуться с мужчиной посреди леса, хотя мысль о том, что именно он шёл за ней, казалась наиболее логичной. Бехлюль включил на телефоне фонарик и направил его прямо на Бахар: - А что, вы желали угодить в лапы ненасытного маньяка? Каюсь, похоже, я испортил столь атмосферное рандеву. - Зачем ты за мной следишь? - прошипела женщина. – Вы что же, запамятовали, госпожа? Я же ваш верный охранник и обязан следовать за вами по пятам. – В отсутствие моего мужа я разрешаю тебе не слишком усердствовать. Бахар обошла Бехлюля кругом и зашагала в обратном направлении. Мужчина не отставал, освещая обоим путь. - Отойди подальше, - спрятав руки в кармане спортивной кофты, скомандовала женщина, - не маячь возле меня. - Лучше смотрите перед собой, - любезно посоветовал Бехлюль, - а то на что-нибудь напоритесь. – Только я могу тебе, - начала Бахар, но, оступившись на крутом спуске, едва не покатилась вниз. Сильные мужские руки тут же прочным кольцом сомкнулись на её тонкой талии и резко потянули назад, помогая вернуть равновесие. Однако, очевидно, спаситель немного перестарался, приложив максимум силы, поэтому мощный рывок буквально впечатал женщину в крепкую грудь телохранителя. Бахар вздёрнула подбородок, готовясь отчитать работника за излишнюю резкость, но, наткнувшись на затуманенный взгляд его голубых глаз, лишилась дара речи. По спине вдруг пробежала нервная дрожь, а запылавшие щёки привели женщину в неописуемое смятение. Выровнявшееся после бега сердцебиение отчего-то снова ускорилось, пустив по телу удушливую волну. Разум подсказывал Бахар, что нужно срочно вырваться из объятий, которые мужчина также не спешил разнимать. Но мышцы неистово бунтовались и впервые отказывались повиноваться. Пока женщина вступала во внутреннее противоборство с сигналом мозга и неразборчивым порывом тела, пытаясь понять, чему зову стоило внять, Бехлюль слегка нагнулся и втянул носом запах кожи у левой мочки её уха. - Вы здорово пахнете, - прошептал он. – Ага, потом и сухой землёй, - дёрнувшись, закатила глаза Бахар и оттолкнула мужчину. Не раздумывая, она рванула к дому, надеясь обрести там вероломно нарушенный покой и испорченный душевный комфорт. Не удосужившись убедиться в том, что телохранитель безропотно следовал сзади, и отвергнув несвоевременные расспросы свёкра о переезде и приветливую болтовню младшей сестры, женщина влетела в новую спальню и затворила дверь на ключ. Сердце по-прежнему выписывало непостижимые трюки в груди, разгоняя по крови судорожный трепет и волнение, к которым постепенно примешивался острый страх. - Успокойся, ничего не произошло. Всё в порядке, - сквозь сбившееся дыхание бормотала Бахар, - Ничего нет. Успокойся. Это просто нервы. Ничего нет. Но ведь есть же, - сквозь настырное самовнушение женщины пробивался слабый ропот интуиции.