Джемиле
Женщина нетерпеливо постукивала каблуком по ближней ножке стола, не сводя напряжённого взгляда с входных дверей кафе. Ферхат назначил встречу на двенадцать часов пополудни, но задерживался уже на целых тридцать минут. Джемиле и так с горем пополам удалось отпроситься у привередливой госпожи Бахар, сославшись на срочный визит к зубному, и, если не поторопиться, то она не сможет уложиться в отведённый срок и вернуться в особняк вовремя. Хотя хозяйка всегда отличалась напыщенной манерностью и высокомерными замечаниями, с которыми смирилась не только новоявленная шпионка, исполняющая обязанности прислуги для прикрытия, но и большая часть семейства Эрдалов-Караханов. Впрочем, в последние дни чопорность и раздражённость Бахар достигла максимальных пределов. Бенсу уверяла напарницу, что скверному расположению духа госпожи послужил разлад в отношениях с мужем и переезд в отдельную спальню. Сам же Салих Эрдал расценил поведение супруги как капризы несмышлёного подростка и воспринял её упрямое стремление к свободе как призыв к ужесточению режима её нахождения под крышей совместного дома. Мужчина, и без того обладавший тяжёлым характером, всё сильнее поддавался вспышкам агрессии и неконтролируемого гнева, вступая в грозные дебаты даже с собственным отцом. К тому же, если бы Бахар не отселилась от супруга в отдельную комнату, он бы не проводил длительные часы за рабочим столом своего кабинета, пока Джемиле протаптывала запутанные дорожки томительного ожидания в коридорах верхнего этажа. Ей пришлось прилежно дежурить полночи, прежде чем Салиха наконец потянуло в сон, и он закрылся в одинокой спальне. Женщина сразу метнулась в кабинет, чтобы открыть злосчастную шкатулку, наверняка таившую грязные секреты мрачного господина. По крайней мере, Джемиле очень на это надеялась, поскольку не желала затягивать с ролью послушной марионетки для ненавистного деверя и стремилась поскорее выполнить условия договора, чтобы увидеться с сыном. Благодаря фотографии замка, которую ей удалось сделать неделей ранее, Ферхат достал связку ключей, по мнению его знакомого мастера, идеально подходящих к устройству для запирания. Трясущимися от страха и волнения руками женщина перебирала один ключ за другим, молясь, чтобы никого из домочадцев не занесло в кабинет посреди ночи. Она знала, что, застигнутая с поличным, точно не избежит сурового наказания обозлённых господ и с треском провалит возложенную на неё миссию. Когда четвёртый ключ не вошёл в скважину, Джемиле прошиб холодный пот. Неужели все её старания оказались напрасными? А, может, шкатулка не содержала ничего преступного и представляла собой обычную семейную реликвию? В любом случае, ей нужно было заглянуть внутрь, чтобы убедиться в справедливости собственных предположений и успокоить совесть. Женщина готовилась к худшему сценарию, когда с упоительным щелчком седьмой ключ, наконец, отворил замок. - А вот и моя любимая невестка! - донеслось с противоположного конца кафе. Углубившаяся в воспоминания Джемиле вздрогнула, услышав приближающийся мужской голос, и, наткнувшись глазами на деловито вышагивающего Ферхата, недовольно нахмурилась: - Ты, как всегда, сама пунктуальность. Мужчина поравнялся со столиком, за которым сидела былая родственница, и, разгладив пряди чёрных-пречёрных волос, в которые словно вплели тонкие нити зимнего инея, с горестным вздохом опустился на крайний стул: - Раньше ты встречала меня горячими пирожками и вкусным чаем, а не монотонным бурчанием. Как же я тоскую по тем славным дням. - А я тоскую по мысли, в которой вместо моего Неджата в Берлинской подворотне находят твой труп. - Пора бы записать тебя в кружок "Обидчивых и мелочных", - с насмешливым блеском в круглых глазах протянул Ферхат. Его что, забавляла взрывная реакция собеседницы? Какой же самодовольный мерзавец! Вцепиться бы ему в глотку и разодрать шейные мышцы своими ухоженными длинными ногтями.... - То, что я пережила по твоей вине, вовсе не мелочь, - пренебрежительно сощурившись, проговорила Джемиле. Пусть это подобие самоуверенного мачо поймёт, что не представляет для неё никакой ценности. - Сколько раз я должен извиниться за Хасана? - Конечно, это всё твои гнусные дружки. А ты у нас святая невинность. Я не дура, Ферхат. Я прекрасно знаю, кто отправил меня на встречу с Хасаном в качестве основного откупа, прикрывшись деловой встречей. Якобы ты старался мне помочь справиться с утратой мужа и найти нормальную работу. Ну что, три миллиона евро, которые ты украл у бандитской группировки, стоило шести лет моих стенаний в объятиях мужиков, от которых меня чуть не выворачивало наизнанку? - К твоему сведению, не я, а Неджат увёл у своих подельников кругленькую сумму прямо из-под носа. Но братец всегда отличался особым везением: отделался легко. Теперь расслабляется на том свете. А мне пришлось расхлёбывать мерзкое варево из его ошибок. - Если бы ты не водился с всяким уличным отребьем и не подбил Неджата на лёгкий и быстрый заработок, познакомив его с наркодилером, ничего бы не было. Ещё и вместо того, чтобы рассказать мне правду или найти деньги честным путём, ты предпочёл отдать живую жертву. Действительно, весьма благородно: наслаждаться жизнью, пока твои долги отдают другие, - саркастически завершила Джемиле. - Тебе же удалось благополучно вырваться, - ровным тоном заключил Ферхат, - Учинила отменный пожар, всё здание полыхало, точно неистовый костёр в преисподней. - А что толку? - вспылила женщина, - Я не могу увидеть собственного ребёнка! Вынуждена скитаться по свету, как неприкаянная. Не в состоянии идти вперёд, не оборачиваясь и не опасаясь, что вот-вот кто-то из банды выскочит и схватит меня вновь. Душу Джемиле разрывало от противоречивых эмоций. Скорбь утраты дорогого человека, печаль разлуки с любимым сыном, вынужденность подчиняться чужим прихотям и невозможность вырваться из порочного круга, - всё это словно сковывало её движения прочными цепями, мешая нормально дышать. Она чувствовала себя жалкой букашкой, за которой безотрывно следила стремящаяся полакомиться уродливая жаба. Когда её щеки бережно коснулась грубая мужская ладонь, женщина прокляла себя за неосторожность и чрезмерную чувствительность, проявившуюся так некстати: надо же было ей расплакаться перед чудовищем, воплотившим её самые страшные кошмары. - Перестань, дорогая. Сильным не идут слёзы. Женщина отшатнулась от деверя и отвернулась к окну, стараясь оттереть с лица потёки туши при помощи влажной салфетки, выловленной с безграничных просторов сумки: - Мы пришли обсуждать дела. Ни к чему тратить время на препирательства. Ферхат согласно кивнул и с серьёзным видом таинственного заговорщика вымолвил: - По поводу той девочки я пока ничего не нарыл. Но зато выяснил куда более интересные факты из биографии господина политика. - Например? - в порыве любопытства Джемиле снова обратила свой взор на неприятного напарника. - Связь с Эсмой Бейгу, которая трудится ассистенткой Бахар Эрдал. Да, а ещё она была старшей приёмной сестрой Бенсу, которая прислуживала их семье. Джемиле хватило один раз столкнуться с болтливой блондинкой, чтобы навсегда разлюбить сплетни. - Откуда ты знаешь, что между ними что-то есть? - Может, уже и нет. Но однозначно было. За два года до этого она работала помощницей его пресс-атташе. - И что с того? - Слишком часто её ловили в компании Салиха. Она буквально следовала за ним по пятам. Да и когда почти круглосуточно находишься рядом с человеком, волей-неволей начинаешь привязываться. А если верить добытым тобой слухам о плачевном браке Эрдалов, который трещит по швам, можно смело утверждать, что мужику просто-напросто захотелось ласки. Однако намного интереснее совсем другое. Эсма могла добиться огромных успехов на политическом поприще. Многие представители партии хвалили помощницу за трудолюбивость и исполнительность. Почему вдруг она уволилась и перебежала в офис к супруге Салиха? - Потому что поняла, что политика её не интересует? - неуверенно выдвинула свою версию Джемиле. - Потому что их отношения закончились не совсем так, как она предполагала. Или же, наоборот, Эсма настолько приглянулась господину, что он отправил её на сближение с женой, чтобы отвести от себя любые подозрения на измену. - То есть ты полагаешь, она либо решила действовать ему на нервы, либо следить за Бахар? - И докладывать обо всём Салиху, да, - подтвердил Ферхат. - Но как ты можешь быть стопроцентно уверен? У тебя же нет доказательств. Ты руководствуешься лишь чутьём и догадками. - Иногда этого достаточно, чтобы докопаться до истины. - И что ты намерен делать? Губы Ферхата искривила довольная усмешка, как будто он весь день готовился ответить на заданный вопрос: - Сблизиться с Эсмой. Если она действительно спит с мужем своей начальницы, у меня есть неплохие шансы подобраться к его рабочему офису. - С ума сошёл? Все члены партии в основном собираются в Анкаре. А там охраны не меньше, чем в Форт Ноксе. - Но иногда Салих предпочитает работать вдали от многолюдной толпы. Ему предоставили небольшое бюро в центре. Мне туда подступиться гораздо проще, а ему хранить важные вещи удобнее поближе к себе. - А что насчёт содержимого шкатулки? Ты просмотрел присланные мной файлы? Джемиле пришла в неописуемый ужас, когда в сундучке для хранения ценных предметов обнаружила множество фотографий маленьких девочек в возрасте от трёх до семи лет. К ней в голову мгновенно полезли дурные мысли, а в груди поселилось гнетущее предчувствие чего-то очень плохого. Женщина готовилась увидеть в потайном миниатюрном хранилище какие-нибудь бумаги, свидетельствовавшие об акте мошенничества, злоупотребления должностными полномочиями и принятия взяток или что-то в этом духе. Но Джемиле никак не ожидала наткнуться на изображения невинных детей. Её затрясло ещё сильнее, и женщина едва не выронила из рук телефон, пытаясь наспех заснять высунутые из шкатулки кадры, чтобы переслать их Ферхату. Она жалела, что упустила случай переманить Бехлюля на свою сторону и обрести союзника, способного принести ей немалую пользу. Например, он мог бы занять наблюдательную позицию у кабинета, чтобы помочь служанке спрятаться или предупредить о грядущем вторжении и избежать незапланированного столкновения с хозяевами. Но сокрушаться о том, чему не суждено было случиться, не имело никакого смысла. С другой стороны, благополучно выбравшись из рабочего помещения Салиха Эрдала и при этом ни разу не попавшись, Джемиле позволила пузырю гордости немного вырасти в размерах. Однако его мгновенно лопнули неутешительные слова Ферхата: - Тут тоже порадовать тебя, увы, нечем. Ни одна из девочек не фигурировала в новостях, связанных с Эрдалами, и не участвовала в детских благотворительных показах, которые традиционно устраивает госпожа Бахар. - Но какое-то отношение к Салиху они должны иметь, иначе всё это теряет всякий смысл. - Возможно, одна из этих малюток - его внебрачная дочь, и он ищет её, чтобы узаконить права наследницы. - Вряд ли. В разговоре по телефону чётко проявилось его стремление избавиться от девочки вместе с назойливой мамашей. - Наверное, потому что в итоге он выяснил, что она не его. Вдруг наш Салих - тот ещё ловелас и кинулся выискивать всех бывших любовниц, чтобы вычислить дочурку? Но те ради материальной выгоды прибегнули к хитрым уловкам, чтобы выдать чужих отпрысков за кровных родственниц именитого политика. А девочки на фотографиях лишь потенциальные кандидатки на эту роль. Или он задумал устроить акцию милосердия и удочерить одну из сирот? Дети вполне могут происходить из детдома. - Нет, - твёрдо возразила Джемиле, - Салих не относится к числу мужчин, которые допускают подобные ошибки. Он бы никогда не стал заводить ребёнка на стороне. По крайней мере, это бы дорого ему обошлось: тяжело постоянно скрывать от семьи и общественности результаты своих похождений. Кроме того, господин достаточно трепетно относится к своей репутации и не решился бы подвергать её риску. А история с сиротами вообще не о нём. Салих Эрдал не похож на человека, который с лёгкостью бы согласился взвалить на себя воспитание абсолютно чужого ребёнка. Даже ради привлечения новых избирателей и внушения доверия сомневающейся публике. - Тогда мы повторно забрели в тупик. Сколько бы Джемиле ни размышляла над значением спрятанных под замком снимков, у неё тоже не получалось вывести логическое решение неразрешимой загадки. Но женщина возлагала непомерные надежды на напарника с криминальным прошлым, которое, как ей казалось, впервые могло пригодиться для свершения более-менее хорошего дела. И плевать, что сперва Джемиле пробралась в кабинет господина, вскрыла его собственность без разрешения и передала сведения о содержимом постороннему лицу. Салих выступал чистым злом в её личной сказке по освобождению фантомного заказчика от пут вопиющей несправедливости. - Прошу прощения, - вежливо поклонившись, вклинился в бурные обсуждения посетителей подошедший администратор кафе, - вы находитесь здесь уже около часа и ничего не заказываете. - Ну да, потому что нам ничего не нужно. Мы сюда поговорить пришли, - дерзко отозвался Ферхат. Джемиле закусила нижнюю губу, чтобы не расплыться в ехидной улыбке. Для деверя не существовало правил приличия, а об этикетке вежливого общения он вообще никогда не слышал. Лицо администратора приобрело пугающее выражение надвигающейся эмоциональной бури, хотя тот явно прилагал героические усилия, чтобы сохранить образ невозмутимой благовоспитанности. - Если вам ничего не нужно, я вынужден попросить вас уйти, - более настойчиво добавил управляющий, - В правила нашего заведения не входит предоставление столиков для случайных прохожих. Ферхат расправил плечи и нарочито медленно размял шею попеременными наклонами головы, негласно предупреждая принципиального работника о той трагедии, с которой ему не поздоровится столкнуться, когда мужчина встанет из - за стола. Джемиле не рассчитывала на благоразумие деверя, привыкшего мериться силами с неугодными слабаками, но всё же предприняла попытку удержать его от ввязывания в бесполезные разборки. - Дорогой, - женщина приветливо позвала Ферхата, опустив ладонь на сгиб его локтя, прикрытого тёмной кожей куртки-косухи, - мы всё обсудили. Нам не стоит задерживаться. Мужчина удивлённо поднял брови, но послушно поднялся на ноги, потянув Джемиле за собой: - Ты права: нам пора идти. Двое конспираторов быстро покинули кафе и разошлись в разные стороны, договорившись созвониться, как только кому-то из них посчастливится продвинуться дальше в захватывающем расследовании, которое с каждой секундой приобретало всё более неожиданные повороты, точно лихо закрученный сюжет шпионского детектива. И как Джемиле угораздило попасть на его свеже написанные страницы, оставалось совсем непонятным.Бахар
После типичного завтрака Бахар принялась раздавать указания Бенсу и Мелек по поводу проведения генеральной уборки верхних помещений, потому что собиралась на весь день зарыться в горах обращений за материальной помощью, пришедших на электронную почту благотворительного фонда за прошедший месяц. К счастью, Бенсу была смышленой прислугой, и ей не требовалось повторять дважды, чтобы добиться желаемых результатов и необходимого порядка и чистоты. Мелек, конечно, не действовала столь уверенно, но, возможно, она просто побаивалась суровой госпожи, которая не любила распыляться по пустякам и заниматься панибратством со своими сотрудниками. - "К чему это лицемерие, дорогуша, - вдруг озадачил хозяйку внутренний голос, - Буквально недавно ты была готова броситься на шею своему телохранителю. Выходит, твои принципы знатно похерили". Бахар всю неделю старалась не замечать близкого присутствия Бехлюля, которое отчего-то оказывало на её сердечно-сосудистую систему неприятно-будоражащий эффект. Однако её усилия привели далеко не к тому результату, на который она рассчитывала изначально. Вместо того, чтобы перестать донимать работодательницу искренними беседами и избитыми комплиментами, смущавшими женщину до глубины души, охранник всё больше мирился с со спасительной холодностью госпожи и превращал её едкие замечания в весёлую шутку. Но если Бахар могла с лёгкостью объяснить свою непозволительную тягу к постороннему мужчине, внезапно появившемуся в её унылой и безрадостной жизни, то что Бехлюль пытался добиться от неё своим странным вниманием, оставалось настоящей тайной. Замужней страдалице просто не верилось, что на выцветших страницах её мрачной новеллы, полной беспощадных демонов и чёрствых чудовищ, очутился благородный рыцарь, способный разделить с ней прелести взаимной любви. Нет, минутку, что за глупости? Какая ещё к дьяволу любовь? Лучше бы женщина не смотрела на ночь романтические мелодрамы зарубежного производства, чтобы не мешать кашу из восторженных киновпечатлений и собственных переживаний. - Бахар, милая, задержись на секунду, - окликнул невестку свёкор, когда она стремительно неслась к дверям своей новой спальни, ставшей спасительным клочком свободы в стенах золотой тюрьмы. Странно, что Салих лишь недолго поворчал, а потом махнул рукой на капризы супруги. Видимо, бесконечные политические собрания и акции выжали из него последние силы на взаимную борьбу. Или же муж запланировал грандиозную вендетту, требующую тщательную подготовку. Пусть планирует, сколько хочет, но Бахар больше ни за что не уступит его подавляющей со всех сторон личности. - Слушаю, господин Волкан, - сухо отозвалась женщина, остановившись в нескольких метрах от гостевой комнаты, которой ей удалось завладеть благодаря ошеломляющему неподдельной смелостью порыву. Свёкор поморщился, словно хлебнул горький уксус: - Вы с Салихом много лет женаты, скоро будете праздновать первый супружеский юбилей, а ты меня по-прежнему господином зовёшь. Я же тебе почти как отец, милая. Честно, Бахар не отказалась бы от такого добропорядочного и немного наивного родителя, который всегда видел в своих детях исключительно хорошее. Да только судьба, эта коварная интриганка и безжалостная гадюка, вновь распорядилась по-своему. - Вы хотели о чём-то со мной поговорить? - нетерпеливо спросила Бахар. Старик начал издалека, поэтому неизвестно, сколько потребовалось бы тем и реплик, чтобы добраться до сути сквозь дебри его лирических отступлений. Волкан Эрдал окинул невестку сочувствующим взглядом и горько вздохнул: - Я понимаю, что не должен лезть в ваши дела, да и Салих бы не одобрил моё вмешательство, но... Бахар, что между вами происходит? Ты отселилась от мужа, мой сын стал ещё более дёрганным и напряжённым, чем обычно. Что могло такого случиться, чтобы вы разъехались по разным комнатам и настолько охладели друг к другу? Интересно, что бы ответил блаженный старик, если бы женщина сейчас призналась, что между ней и его обожаемым отпрыском никогда не возникало глубоких и пылких чувств. Наверное, его бы хватил удар. Не стоило рисковать здоровьем благодушного свёкра в угоду неискоренимой правды. - Как вы и сказали, вы не должны лезть в наши дела, - ловко выкрутилась Бахар, чтобы не давать неуместный отчёт перед отцом супруга. - Если ссора незначительная, я бы поговорил с Салихом и уладил бы ситуацию, - совсем ненавязчиво предложил господин Волкан. - Спасибо, но мы сами разберёмся. Хорошего вам дня, - твёрдо заключила Бахар и скрылась за резной дверью спальни. Скорее всего, свёкра оскорбило нежелание невестки идти на более тесный контакт, чтобы спасти брак, но ей действительно надоело угождать старшим, потакать чужим прихотям и заботиться о репутации семейства, в которое её вписали против воли, точно никчёмное имя должника в денежный контракт. Бахар и так ощущала себя, словно ничтожная рабыня, отрабатывающая совершённые прегрешения перед всемогущим господином. Хотя её единственной провинностью являлось молчаливое согласие на брачную кабалу. За это женщина расплачивалась с самой с собой. Перед тем, как отправиться в город, чтобы заняться распределением собранных средств, Бахар зашла в соседский дом. Ей очень не хватало общения с младшей сестрой, которая сутками пропадала, выполняя практические задания для научных работ. Но женщина всё равно надеялась хотя бы пожелать Нилюфер удачной учёбы, прежде чем та начнёт собираться в университет. Проходя мимо просторной обеденной зоны, Бахар встретилась с матерью. - Доброе утро, дорогая, - чмокнув дочь в щёку, Мине уселась за стол и налила себе бодрящий напиток из позолоченного кофейника. - А где остальные? - озадаченно оглядев пустующие места, поинтересовалась Бахар. - Месут с Селимом умчались в офис ни свет ни заря. А твоя сестра даже не спускалась к завтраку. Избалованная девчонка. Наверняка решила брать пример с тебя. - Ты поднималась к ней? Может, ей нездоровится, - забеспокоилась Бахар. Нилюфер никогда не пропускала семейные завтраки, ведь с детства девочкам из семьи Караэль привили обязательное присутствие на каждом из них. - Сама посмотри, я, что ли, за ней бегать должна? - пожала плечами Мине и отпила немного горячей жидкости, прикрыв глаза с наслаждением неисправимого кофемана. Бахар со злостью сжала челюсти, чтобы не выплюнуть какое-нибудь проклятье в адрес эгоистичной мамаши. Однако зная, что её не затронет даже самое гнусное ругательство, женщина последовала дальше. Войдя в комнату сестры, она застала девушку в довольно расслабленной позе, и невыразимые тревоги относительно её состояния тут же отлегли от сердца. Нилюфер распласталась на животе и попеременно сгибала ноги, обтянутые широкими пижамными штанинами, не сводя заворожённого взора с экрана айфона, который лежал прямо перед ней и беспрестанно вспыхивал, возвещая об очередном поступившем сообщении. Бахар приблизилась к кровати и аккуратно присела на край шёлкового покрывала: - Ты не едешь на учёбу сегодня? Нилюфер вздрогнула, осознав, что находилась в комнате уже не одна, и быстро перевернула мобильник экраном вниз: - Бахар? Ты разве не в фонде? Женщина оставила вопрос сестры без ответа и настойчиво принялась добиваться её честных признаний по поводу неожиданного затворничества: - Ты не завтракала с матерью и даже не переоделась к выходу. А, насколько я правильно помню, тебя ожидают целых четыре пары. Так почему ты до сих пор здесь? Нилюфер перекатилась на спину и с нескрываемой тоской уставилась в потолок: - У меня нет настроения заниматься социологией и прогнозированием. Бахар подползла ближе к сестре, стараясь не помять гладкую ткань покрывала: - Что это ещё за осенняя хандра? Ты не пропустила ни одного дня за предыдущий курс, и тебе не следует начинать новый учебный год с пропусков. - Ничего не случится, если я один раз останусь дома, - отозвалась потухшим голосом девушка. Несмотря на вполне здоровый вид, Нилюфер явно терзали какие-то мысли, и Бахар как заботливая сестра была обязана выяснить причину её нечаянной меланхолии. - Я же вижу, что дело не только в плохом настроении. Экран современного устройства всемирно известного бренда опять загорелся яркими красками. Нилюфер протянула руку, чтобы убрать его подальше от любопытных глаз старшей сестры, но та оказалась проворнее и опередила девушку, схватив телефон раньше неё. Бахар вскочила на ноги и разблокировала систему. К счастью, Нилюфер не поставила супернепробиваемую защиту и не установила сверхсложный пароль, не предполагая, что кому-то придёт в голову копаться в её любимой технологичной игрушке. - Пожалуйста, отдай, - подавшись вперёд, взмолилась Нилюфер. Женщина отрицательно цокнула языком и посмотрела на высветившийся квадратик. Вверху чётко отобразилось имя адресанта. - Самоуверенный болван, - прочитала вслух Бахар и лукаво улыбнулась, - Возможно, он и есть основной источник твоего подпорченного настроя, а? Сестра не ударилась в отрицание и не стала придумывать бесполезные отговорки, как можно было бы ожидать. Напротив, Нилюфер припала к низкому изголовью и смущённо пробубнила: - Надо было заблокировать его. Теперь возомнил себе невесть что, и нет шанса отделаться. - А ты уверена, что хочешь от него отделаться? Бахар пробежала глазами по перечню входящих СМС, которых насчитывалось около тридцати, и наткнулась на весьма занятные отрывки: Паоло Коэльо утверждал, что "любовь - это дикая сила. Когда мы пытаемся её контролировать, она нас уничтожает. Когда пытаемся её постичь, она приводит нас в смятение." Нилю, перестань пытаться, пусть побеждает поэзия чувств. Мне снилось, как ты прижималась ко мне, а я вдыхал необычайный запах твоих волос. Всё было настолько реалистично, что, проснувшись, я думал, что ты вот-вот покажешься из ванной и присоединишься ко мне. Ладно-ладно, не смущайся. Мы дойдём и до этого. Но не сразу. Я не намерен спешить. С тобой нужно наслаждаться каждым мгновением, ведь любое из них прекрасно. Брось, нахмуренные брови портят твою неземную красоту. А я уверен, что ты хмуришься, когда пытаешься убедить себя в том, что я тебе нисколько не нравлюсь. Хватит упрямиться, я ни за что не перестану называть тебя так. Для меня ты - Нилю, и никто больше. Чем дольше ты молчишь, тем сильнее я желаю тебя разговорить. Конечно, если ты того и добиваешься, я абсолютно не против. Игра в неприступную гордячку мне по вкусу. Не игнорируй меня, Нилю. Я же просто стремлюсь пообщаться. В общем, Нилю, жду тебя сегодня в восемь на Silivri Sahili. Отказы не принимаются. Если не приедешь, я ворвусь в твой дом и устрою настоящий скандал. Или украду тебя как-нибудь ночью ;) Унесу к себе, пока ты спишь. Уверен, во сне ты выглядишь сладким ангелом. - Настойчивый парень, - оценила Бахар. - То, что он пишет, - сплошное притворство и манерность, - с обидой констатировала Нилюфер, - Сам крутится вокруг дам постарше, а меня засыпает лживыми дифирамбами. В мозгу Бахар щёлкнул механизм, отвечающий за быструю сообразительность, и женщина выдала: - Погоди, этот парень имеет какое-то отношение к нашей Севиль? Сестра злобно фыркнула, подтвердив предположения родственницы: - Он набивается в её кавалеры. Даже с дядей Волканом знакомился. Ты же ужинала вместе с ними. - Значит, твой загадочный воздыхатель не кто иной, как Бюлент Зиягиль. Но, правда, по его затравленному виду во время ужина, мне показалось, что не парень выступал инициатором знакомства с семьёй Эрдалов. - Мне плевать, кто там и что инициировал, - с достоинством вздёрнула подбородок Нилюфер, - Бюлент - болтун и бабник. Ему невозможно доверять. Бахар отложила айфон сестры на прикроватную тумбочку со словами: - Так ведь он прав, считая, что тебе небезразличен. Прошу, только не отпирайся. И если имеется хотя бы крошечная возможность вашего воссоединения, не упускай его из-за чрезмерной неуступчивости и строптивости. Нилюфер одарила Бахар ошеломленным взглядом, которому смело можно было бы присудить посыл вроде "ты точно лишилась рассудка": - Не верю, что ты реально настаиваешь на том, чтобы я сошлась с парнем, для которого любые проявления привязанности - сплошная игра. - Если бы он не питал к тебе совсем никаких чувств, то не строчил бы по десять сообщений в секунду, стараясь привлечь твоё внимание. - Много ты понимаешь в любви, - язвительно бросила девушка и охнула, едва поняла, что задела сестру за живое. - Ты права, - с горечью призналась Бахар, - Мне не довелось пережить любовную историю. Я даже никогда ни в кого не влюблялась. А к мужу не питала ничего, кроме неприязни и отвращения. Но и от меня никто из мужчин голову не терял. - Потому что Салих открутил бы всем головы, посмей они хотя бы дыхнуть в твою сторону. Но моя ситуация иная. - Милая, ты очень молода. Конечно, у тебя впереди целая жизнь, и на Бюленте Зиягиле свет клином не сошёлся, но небеса не часто преподносят приятные сюрпризы. Не отворачивайся от протянутой награды, пусть и в лице легкомысленного парня. Неизвестно, как всё сложится между вами, но, если ты не попробуешь, никогда этого не узнаешь. К тому же, я бы отдала многое, чтобы мне вот так запросто отправляли игривые послания с предложением о свидании. - Что? - подскочила с постели Нилюфер, чуть не запутавшись в всколыхнутых простынях, - Он позвал меня на свидание? - Аллах-Аллах, какое волнение, - по-доброму рассмеялась Бахар. Сестра трясущимися пальцами сжала новомодный дорогостоящий смартфон и, убедившись в том, что новости о встрече не относились к великому розыгрышу, мгновенно побледнела: - Нет, я не пойду. - Страшишься остаться с ним наедине? - Бюлент встречается с другой. Это неправильно. И вообще, я уже много раз повторила ему лично, что он мне не нужен. А теперь, когда я появлюсь в назначенном месте, получится, что я отказалась от собственных слов. Я буду выглядеть как ветреная дурочка, которая понятия не имеет, чего хочет. - Брось, Севиль не претендует на серьёзную связь с Бюлентом. Он для неё словно увлекательный эксперимент. Стоит тому подойти к логичному завершению, как золовка накинется на следующую жертву. А насчёт твоих опрометчивых изречений... Думаю, когда парень сутки напролёт гадает, что ему ждать от потенциальной возлюбленной, это прибавляет некой остроты. - Ага, в твоём списке не хватает лишь изумительной стратегии по возбуждению жгучей ревности для взрывоопасной реакции, которая сделает обычный поход в кафе незабываемым, - подшутила Нилюфер. За взаимообменом искромётного юмора сёстры провели около часа, и Бахар удалилась исключительно после того, как родственница поклялась принять приглашение парня и не наряжаться к важному мероприятию без её участия. У машины женщину встретил Бехлюль, который поспешил услужливо отворить заднюю дверцу: - Дайте угадаю, мы направляется в фонд. - Не нужно красоваться наличием хорошей памяти и тратить моё время на бесполезную болтовню, - резко отрезала Бахар, пока самонадеянность мужчины не запустила его эго в космос. - Ясно, вы опять встали не с той ноги. - Наверное, это, потому что мой сотрудник стелется перед господином Салихом и докладывает ему о каждом моём шаге. - Вы всё ещё на той теме зависли? - разочарованно качнул головой Бехлюль, - Я же неоднократно повторил, что ничего ему не рассказывал. Хотя я понятия не имею, о чём таком сверхсекретном узнал ваш муж... Почему вам так сложно мне поверить? Что ж, раз его распирало от желания раскрыть загадку разрушенного доверия работодательницы, которое и без того сохраняло редкостную хрупкость, ей не следовало тянуть с разъяснениями: - Нихал Зиягиль передала мне весьма ценную посылку. Я не настолько глупа, чтобы не распознать мелкого воришку, затаившегося прямо перед моим носом. Привлекательное лицо Бехлюля, обычно излучавшее раздражающую непоколебимость, стремительно исказилось невообразимым страхом: - Причём тут госпожа Нихал? - Если бы она не была причастна к твоему прошлому, которое ты старательно скрываешь, её подарок не исчез бы мистическим образом. Мужчина нервными движениями пригладил бороду: - Если бы я мог, я бы ничего не скрывал. – Что же тебе мешает? – Вы не готовы это услышать. Не признаете такую правду. Вознамеритесь избавиться от неё в ту же минуту, как услышите. Глупец, Бахар было достаточно одного звонка, чтобы исследовать всю подноготную телохранителя. И Салих, без сомнения, успел ознакомиться с деликатными деталями его биографии, прежде чем принять на охранную должность. – О моём прошлом ты уже кое-что знаешь. Было бы нечестно с твоей стороны не поделиться своим в ответ. Губы Бехлюля искривились в болезненной ухмылке. Разумеется, переступить через прочный внутренний барьер и вывалить наружу затаённые обиды казалось ему сродни исступлённым мукам. – Это не то, чем обычно делятся со своими работодателями, госпожа Бахар. Да и, сдаётся мне, я отнял слишком много вашего драгоценного времени. Нам пора выезжать. – Хорошо, - согласилась Бахар и медленно опустилась на свежевычищенные кожаные кресла. Следом захлопнулась дверца, издав раздражённый стук. Женщина недовольно проследила за тем, как Бехлюль порывисто ринулся к водительскому месту и с размаху плюхнулся впереди. Губы Бахар уже раскрылись в безотчётном стремлении отчитать распоясавшегося сотрудника, стоящего из себя оскорблённую невинность, как из её сумочки, аккуратно уложенной рядом, донеслась любимая мелодия 70-х годов. Госпожа, не раздумывая ни секунды, подняла панель, ограждающую пассажиров от докучливого внимания передних рядов, и уверенно приняла вызов: - Слушаю. На противоположной линии раздался интригующий взрослый голос, скорее всего, принадлежащий женщине около тридцати лет: - Доброе утро. Вас беспокоит доставка чрезвычайно значимой информации относительно деяний великого Салиха Эрдала. - Вас это удивит, но мне совершенно наплевать на его занятия, - встрепенулась Бахар, покосившись на набор скрытых цифр. Либо тупоголовые журналисты затеяли какую-то несмешную шутку, либо у Салиха появились серьёзные недоброжелатели, осмелившиеся беспокоить его неприкасаемую госпожу. - Ваш муж – настоящий дьявол во плоти. Если желаете воочию узреть все его грехи, посетите открытый Волканом Эрдалом приют для детей. Уверена, в его стенах было усыплено много тайн, которым пора пробудиться. Бахар нервно стиснула свободную руку в кулак: – Кто вы? Зачем всё это говорите мне? – Вы – мать. Вы одна способны понять горе этих детей. – Как мой супруг связан с бедными сиротами? Не несите чушь. Я позвоню полиции, и они быстро вычислят ваш номер. – А вы проверьте, чушь ли это. Если не боитесь напороться на грязь и сорвать безопасные шоры с глаз. Вероятно, собеседница испытывала проблемы со слухом, раз не удосужилась воспринять признания Бахар о её безразличии к делам Салиха всерьёз. Она бы наорала на незнакомку и послала бы её к чёрту, если бы звонок не прервался в самый неподходящий момент, оставив госпожу утопать в невыносимой агонии тягостных сомнений и неприятных предчувствий.Элиф
На кухне был выключен свет, и уши сводило от угнетающей тишины. Элиф стояла у окна и наблюдала за ворохом слепящих огней, отражавшихся от стеклянных панелей деловых высокоэтажек и отдельных новостроек. Женщина и не предполагала, что за столько лет, проведённых в другой стране, истосковалась по вечерним пейзажам родного города, хотя именно в ту секунду красочные вывески и яркие фонари, которые оживляли погружавшиеся в полудрёму улицы, не пробуждали в ней дикого восторга. Возможно, виной тому была затаённая в душе обида на близкого человека, который позволил себе распоряжаться её судьбой, словно доверенный посланник Всевышнего. Сзади послышались неторопливые шаги, и через секунду на плечо Элиф легла тяжёлая мужская ладонь. - Ты снова ничего не скажешь, mon ami? - тихо спросил Венсан. После предательства, до которого опустился её любимый супруг, минуло почти семь дней, а она никак не могла смириться с тем, что карьера успешной модели на просторах бескрайнего востока ей больше не светила блистающими софитами, не ободряла восхищенными улыбками и не вдохновляла оглушительными аплодисментами. - Что ты хочешь, чтобы я сказала? - даже не шелохнувшись, отозвалась Элиф, продолжая безотрывно следить за мерцающими красками Стамбула. - Брось, милая, у тебя наладилось тесное сотрудничество с Парижскими домами моды. Зачем тебе дался ненадежный контракт со здешними агентствами? К тому же, когда твой гнев утихнет, я уверен, ты сумеешь оценить мою помощь. - Вот как? - скинув с плеча руку Венсана, ощетинилась женщина, - Значит, манипуляции и стремление контролировать ты называешь помощью? - Элиф, мы ходим по кругу. Я предупредил, что не хочу, чтобы ты скакала по подиумам в положении. Хорошо, сейчас ты чувствуешь себя превосходно, но я читал, что беременность переносится по-разному. Вдруг завтра тебя начнёт одолевать сильный токсикоз и усталость, и как отреагируют твои работодатели? Они не станут возиться с твоими капризами, которые затормозят всю их прибыльную enterprise и не раздумывая отправят тебя на покой. - То есть тебя совершенно не волнует, насколько для меня важна моя деятельность? Венсан ядовито ухмыльнулся: - Я никогда не считал виляние бёдрами и позирование перед камерами почти без одежды стоящей профессией, но, тем не менее, старался поддерживать тебя во всех начинаниях. Почему же теперь, ты не хочешь отплатить мне тем же? - А почему ты не хочешь задержаться в Стамбуле и настырно склоняешь меня к необходимости возвращения во Францию? Мужчина нетерпеливо закатил глаза, как будто до его жены, точно до тупоголовой куклы, слишком долго доходила подлинная суть его мотивов: - Это не подлежит обсуждению. Мой ребёнок должен родиться там же, где и его отец, в знакомой культуре и среди людей, говорящих на языке его предков. - Турецкий тоже является языком его предков по материнской линии. Но и этот факт, как я понимаю, тебе по боку. Видимо, всё, что связано со мной, перестало нести хоть какую-то значимость для тебя. Венсан издал странный всхлип и опустился перед женщиной на колени, заискивающе глядя на неё снизу вверх: - Любимая, прости, я не имею ничего против того, чтобы наш малыш гармонично соединил в себе два разных мира, но мой бизнес нуждается в дальновидном руководителе. Я не могу сбросить всё на своих заместителей. И не могу бросить тебя здесь одну. Конечно, если ты сочтёшь мою идею неправильной, я не решусь перечить тебе, но... - Судя по твоим последним поступкам, - не сдержавшись, перебила его Элиф, - мне не следует верить твоим обещаниям. Венсан заботливо погладил пока ещё плоский живот супруги, пытаясь усмирить её злость бережными касаниями: - Я люблю тебя, Элиф, и желаю тебе только лучшего. Никогда не забывай это. Грозные бури, бушевавшие внутри женщины, действительно усмирились под покровительством умелых поглаживаний, и она ненадолго прикрыла глаза, наслаждаясь мгновениями обманчивого умиротворения. Наверное, Венсан неосознанно прибегнул к неверным методам, чтобы придержать Элиф поближе к себе, но излишняя предусмотрительность и боязнь оставить любимую без защиты и внимания не довела до вожделенного добра, к которому мужчина столь отчаянно стремился. И женщина бы с удовольствием уступила супругу, отказалась бы от показов, которые вымолила с невероятным трудом, и отправилась бы с ним в Париж, если бы её не держало одно маленькое, но беспокойное дело, касавшееся плачевного состояния пятилетней девочки, впавшей в кому после перенесённого стресса. Конечно, Элиф не имела никакого отношения к трагедии, подорвавшей здоровье малютки, и не была обязана спасать её мать от полного погружения в депрессию и прострацию, но, однажды увидев почти бесцветное детское личико, женщина не смогла отказаться от затеи вывести на чистую воду всех ответственных за скосивший её недуг. Следующим утром Венсан, твёрдо убеждённый, что его жена просто нуждалась в дополнительной консультации относительно правильного питания для беременных, довёз Элиф до больницы, в которой лежала девочка. Да, женщина не привыкла врать мужу, но вряд ли бы он одобрил её благородный порыв. Усыпив совесть подобными доводами, Элиф попрощалась с любимым, который несколько раз порывался довести её до врачебного кабинета, и поднялась в роковую палату под номером сто тридцать четыре. Если бы Венсан не напросился сопроводить её до места назначения, она бы купила какие-нибудь вкусности для поднятия материнского духа и настроя или бы приобрела букет благоухающих цветов, чтобы отогнать скверные зловония несчастья, пропитавшие светлые стены палаты. Едва приоткрыв дверь, Элиф различила протяжный вой, от которого тут же сжималось сердце и закладывало уши. Женщина медленно прошла вглубь и охнула от ужаса. Посредине комнаты, повиснув на двух руках совсем молодых медсестёр, в истерике билась мать Сылы. - Нееееееет! – вопила она, интенсивно тряся немытой головой, - Сыла, моя милая доченька, ты не можешь покинуть меня!!! - Госпожа, пожалуйста, не усложняйте нашу работу, - взмолилась одна из медсестёр. Врач, солидный мужчина лет пятидесяти, со стальной выдержкой проигнорировав неконтролируемые припадки страдалицы, продолжил нажимать на кнопки оборудования, отвечающего за поддержание жизнедеятельности человеческого организма. Неужели он настолько холоднокровен, что решил отключить все аппараты, обеспечивающие восстановление жизненно-важных функций девочки, в присутствии её матери? - Не приближайтесь к ней! – вырвавшись из захвата работниц клиники, несчастная ринулась к постели дочери и с яростным рыком самки, из последних сил защищающей своего детёныша от стаи свирепых хищников, отпихнула доктора в сторону, - Отойдите! Никто больше не притронется к моей девочке! - Послушайте, госпожа Эзги, - устало начал врач, - Мои коллеги и я вам уже всё объяснили: Сыла пролежала в коме больше месяца. Её анализы ухудшаются, общие показатели тоже не внушают надежд. Как бы нам ни было жаль вашу дочь, поймите, мы бессильны перед её слабостью и вынуждены попрощаться с ней. Увы, девочке ничем уже не помочь. Не цепляйтесь за тщетные ожидания. Отпустите. - Моя дочь будет жить! Только Всевышний вправе забрать её у меня. Не вы или ваше начальство. - Вы усугубляете положение, - более суровым тоном выдал доктор; похоже, чересчур бурная тяга оградить маленькую Сылу от его вездесущих рук вконец выбесила работника больницы, - Если не прекратите этот балаган, мне придётся вызвать охрану. - Зовите, кого хотите, - бесстрашно ответила женщина, - Я не передам свою девочку в лапы смерти. Элиф приблизилась к растерянной госпоже и, притянув её к себе, прошептала: - Успокойтесь, всё будет хорошо. Я не допущу такого произвола. Обещаю. Заметив нежданную гостью перед собой, светило медицины гневно вспыхнул: - Почему посторонние врываются в палату без разрешения? Это не частная клиника, а проходной двор какой-то! - Извините, я просто услышала шум и зашла проверить, всё ли в порядке, - как можно более невинным голосом пролепетала Элиф, аккуратно продвигая намучившуюся мать к выходу. Видимо, приступ бешенства истратил запас её внутренней силы, поэтому та не проявила никакого сопротивления. - Выполняйте свою работу, мы подождём в коридоре, - бросила Элиф, прежде чем покинуть помещение и усадить госпожу Эзги на лавку для ожидания. - Это он во всём виноват, - пробубнила женщина, вцепившись пустым взглядом в полимерный пол, - Подослал свою крысу. А тот уж нашёл способ избавиться от моей Сылы. – Постойте, - напряглась Элиф, - О ком вы говорите? Есть кто-то, кто желает вашей семье зла? – Есть. Ещё как есть. О Аллах, спаси и защити. Наверняка Озеп постарался. При упоминании нового персонажа, Элиф напряглась ещё больше. Очевидно, он был связан с ужасным инцидентом, из-за которого маленькая Сыла оказалась в столь плачевном положении, иначе бы бедная мать не назвала неожиданное имя, пусть и непреднамеренно. – Кто такой этот Озеп? Тот, кто надругался над девочкой? – Нет, что вы. Но он очень плохой человек. – Вы знаете его полное имя? Как выглядит? Чем занимается? На мгновение женщина глубоко задумалась, и Элиф показалось, что сейчас она точно выложит драматичную историю как на духу, но страдалица разочаровала собеседницу, промолвив: – Вы, конечно, меня простите, но мы уж сами разберёмся. Спасибо вам за участие. Правда. Но это лишнее. Не стоит влезать в это дело. Потом и вас ведь заденет. По последовавшей тишине Элиф поняла, что большего от матери пациентки ей не добиться, поэтому быстро попрощалась с несчастной и на всякий случай передела свою визитку, чтобы та обращалась к ней за любой помощью. И хотя женщина уверила её, что обязательно свяжется с ней при необходимости, Элиф всё равно засомневалась. Госпожа Эзги вполне способна согласиться чисто из вежливости и затем выбросить носитель контактной информации в ближайшую урну. Впрочем, не стоит оказывать давление на бедняжку, так как она натерпелась сполна. Спустившись в приёмную, Элиф подметила, что за стойкой регистрации крутилась особа неприметной наружности, но довольно юркая и энергичная. Она раскладывала какие-то документы по папкам, периодически отвечая на стационарные звонки и указывая направления появляющимся рядом посетителям. При этом компьютер, расположенный у левого края фронт-офиса, явно был включён, потому что свет монитора отражался на стеклянной поверхности потолка. Элиф прошлась взад-вперёд, перебирая возможные варианты того, как бы ей подобраться к электронным архивам, в которых наверняка хранились данные обо всех больных, а также о лицах, оплачивающих здешние медицинские расходы. Если госпожа Эзги не обладала высоким финансовым достатком, то кто-то же должен был покрыть астрономические счета частной клиники, которая оказывала платные услуги её малютке на протяжении нескольких десятков дней. Весьма вероятно, что тот самый Озеп стал денежным спонсором страждущих. Оставалось лишь придумать более искусную уловку, чтобы вынудить девушку-регистратора покинуть рабочее место на длительный срок. - Минутку, вы не очень заняты? – поравнявшись с красочным ресепшеном, полюбопытствовала Элиф. - А что такое? – оторвавшись от бумаг, спросила сотрудница больницы. - Дело в том, что моя матушка, у которой назначен приём к кардиологу на два часа, плохо ориентируется в длинных и слишком просторных помещениях. Старая женщина, что с неё взять? К тому же, тяжело передвигается, несмотря на бессменный костыль. Я бы проводила её до кабинета доктора сама, но мне срочно позвонили с работы. Там такой аврал… А начальник – просто демон. Он меня уничтожит, если не появлюсь через полчаса. Вы спасёте меня, если доведёте матушку до нужного кабинета. - Попросите кого-нибудь из медсестёр. - Они всегда заняты. Не хотелось бы отрывать их от спасения чужих жизней. - Хорошо, а где же ваша мама? - Ой, она, наверное, зашла в туалет. Вы, пожалуйста, поищите там. У неё тёмно-синяя кофта и седые волосы, собранные в пучок. - Ладно, не беспокойтесь. Доставлю вашу маму к врачу в целости и сохранности. - Огромное спасибо. Я – ваша должница. Изобразив спешащую по важным делам труженицу, Элиф бросилась к лестнице, ведущей на первый этаж, но не спустилась вниз, а притаилась у перил. Выждав, пока сотрудница скроется в широком проходе, женщина вернулась обратно и примостилась у компьютера. Открыв поисковую систему, она вбила интересовавшее её имя. Однако в реестре больницы не обнаружилось ничего похожего. Тогда Элиф набрала имена госпожи Эзги и её дочери и отследила данные тех сумм, которые поступили в качестве основной платы за лечение Сылы. Вот тут уже информационная база выдала кое-что занимательное: общая стоимость составляла около двадцати пяти тысяч долларов, причём финансы были разделены на более мелкие доли и списаны с разных счетов, принадлежавших четырём мелким компаниям. Элиф сфотографировала их названия, закрыла вкладки и спешно покинула здание, чтобы не нарваться на недоумённую регистраторшу, которая не обнаружила никакой старухи в уборной и коридорах больницы и, скорее всего, уже неслась на всех парах к своему небольшому офису, сетуя на беспутную посетительницу. Поймав такси и устроившись на заднем сидении, Элиф принялась продумывать дальнейшие действия. Если она выяснит, кто является владельцем указанных организаций для получения прибыли при помощи производства определённых товаров, то сумеет распутать клубок тайн, которые крепко сплелись воедино. К сожалению, достижение цели потребует от женщины конкретных жертв вроде обращения к Венсану, поскольку супруг обладал безграничными связями и с лёгкостью достал бы ей сведения о каждой из существующих корпораций и нужных людях. Заодно он бы в короткий срок нашёл загадочного Озепа. Не беда, если Элиф опять прибегнет ко лжи. Муж заслужил откровенное недоверие своими опрометчивыми поступками и неуёмной жаждой контроля. Хотя, она, вроде, проявила благосклонность к его ошибкам и простила не свойственную ему недалёкость. Главное, чтобы нечто аналогичное не повторилось, а проблема госпожи Эзги разрешилась как можно скорее. Иначе Элиф не хватит наглости полететь во Францию и в полной мере отдаться ожиданию малыша со знанием того, что ей предоставили изобилие ресурсов, а она не помогла обездоленной и безутешной матери наказать обидчиков её единственного ребёнка.Айсун
Чёрные траурные одеяния, душеразрывающие стенания и вопли, ровные ряды безжизненных камней, под которыми покоились сотни мертвецов, окружили растерянную девушку со всех сторон, словно непобедимое войско тёмных сил. Она стояла у самого края тропинки ведущей к свежевырытой могилке, куда совсем недавно поместили тело незадачливого Ясина Демиркола, двадцати трёхлетнего парня, которому не повезло пережить аварию на мотоцикле, и придерживала за руку свою лучшую подругу Эдже. Её молодая, обычно сияющая здоровьем кожа превратилась в болезненно-бледный покров, а под красиво-кукольными нефритовыми глазами залегли угрюмые тени. Айсун присутствовала на похоронах впервые за последние восемь лет, и мрачная аура смерти, нависшая над обширной территорией, навевала горестные воспоминания о самом дорогом человеке. Девушке едва исполнилось тринадцать, когда мать, всегда жизнерадостная и энергичная женщина, которую отец часто называл своим личным солнечным зайчиком, постепенно начала угасать из-за быстро прогрессирующей болезни. Буквально за три месяца от лучащейся бесконечным счастьем родительницы остался лишь безмолвный призрак. Поначалу отец позволял младшей дочери подолгу играть с матерью, рисовать для неё ободряющие рисунки прекрасного будущего, развлекать забавными рассказами о школьных приключениях, но стоило её состоянию вконец ухудшиться, как девочку всеми способами огородили от стремительно надвигавшейся трагедии. Чтобы Айсун не видела мучения больной, её отправили в специальный лагерь с очень строгим распорядком дня и набором нерушимых правил. Однако старший брат Эрдем не смог скрыть от сестры важную информацию и выдал ей точную дату, время и место похорон скончавшейся матушки. Девушка сбежала из лагеря и появилась на кладбище как раз вовремя, чтобы, обливаясь слезами, наблюдать издалека за тем, как женщину, подарившую ей жизнь, опустили в тёмные недра земли. Позже, узнав о самовольной вылазке дочери, отец безумно разозлился. Но у него не хватило сил и совести наказывать девочку за то, что она должным образом попрощалась с матерью. Хотя она так и сумела окончательно расстаться с мыслью о том, что любимого человека больше нет среди живых. - Я до сих пор не верю, что всё это происходит на самом деле, - дрожащим голосом высказалась Эдже, - Как я теперь посмотрю сыну в глаза? Как объясню ему, что его отец больше никогда не придёт, не прижмёт его к сердцу, не прочитает сказку перед сном, не возьмёт к себе на выходные? И что будет с бедной Эсмой? Девочка и так потеряла родителей в юном возрасте. А теперь ещё и лишилась своей единственной поддержки и опоры в лице старшего брата. Да, по сравнению с злоключениями, лавиной обрушившимися на семнадцатилетнюю школьницу, горести Айсун казались почти пустяковыми, ведь она потеряла только мать. В семье Эсмы же умерло оба родителя. И вот, спустя пару лет, совершенно несправедливо Ясин ушёл вслед за ними, подгоняемый устрашающей косой смертоносной госпожи. - Если не найти выход, то вскоре её увезут в приют, - расстроенно рассуждала подруга, - Конечно, Эсму продержат всего год до совершеннолетия, но ей и так несладко пришлось, боюсь, она не справится со стрессом. Да и не хотелось бы девочку одну оставлять. Айсун проследила за скорбным взглядом Эдже и едва не разревелась, наткнувшись на беззащитную фигурку, съёжившуюся у могильной доски и причитавшую в полный голос: - На мою семью будто наложили проклятье. Я не смогу без мамы и брата. Аллах, забери меня к себе! Позволь мне встретиться с родными! Сонгюль, невеста скончавшегося, отличавшаяся округло-привлекательным телосложением, а также чистой и простой красотой сердцевидного лица и тёмных густых волос, поднесла несостоявшейся золовке бутылку воды, вытирая уголки заплаканных зелёно-карих глаз краем платка: - Выпей, дорогая, и успокойся. Может, тебе полегчает. - Почему… Почему Он отобрал у меня… всех, кого я любила? – захлёбывалась рыданиями Эсма, - Сначала отец… умер от сердечного приступа… Потом… мама попала под колёса автобуса… А сейчас и братик… погиб. Некоторые женщины в траурных одеяниях, приехавшие из старого бедняцкого района специально, чтобы утешить юную соседку, окружили девушку, подхватив её жалобы бездумным поддакиванием. - Ты могла бы навещать её по выходным или забирать к себе на праздники, - предложила Айсун, - В конце концов, девочку не съедят в детском доме. Я надеюсь. - Я собиралась поговорить с мамой. Возможно, она согласится оформить опекунство над Эсмой. Всё-таки Демирколы пострадали не без её вмешательства. Госпожа Фазилет им многое задолжала, - с горечью выплюнула подруга, словно у неё на языке вдруг появился привкус прогорклого масла. У Эдже сложились весьма натянутые отношения с матерью, несмотря на то, что женщина перестала лезть в дела дочерей, предоставив им полную свободу действий. Видимо, подруга по-прежнему не простила ей прошлые ошибки и стремления окунуть своих отпрысков, по её мнению, походивших на несмышлёных котят, в вожделенные богатство и роскошь против их воли. - Мне кажется, в таком вопросе нет места спешке, - сделала вывод Айсун, - И пусть Эсма сама решит, как ей будет лучше. - Какие решения она способна принять в столь юном возрасте? – печально усмехнулась Эдже, - Я в свои семнадцать таких глупостей наворотила… Хотя не знаю, кто же больше виноват: моя мать или я сама. Следовало ли мне позволять старшим вмешиваться в мою жизнь или надо было до последнего вздоха отстаивать собственные мечты и стремления? Иногда я осуждаю юную себя за то, что ей не хватило смелости сражаться за любовь, от которой, увы, не осталось и горстки пепла. - Я верю в понятие «не твой человек», - отозвалась Айсун, - Ты не сразу можешь его отличить от других, с первой секунды вашего знакомства тебе мерещится, что вы созданы друг для друга. Но спустя какое-то время ты понимаешь, что ваши отношения – сплошная ошибка. Тут главное, вовремя признать оплошность и отпустить его, чтобы не прозевать шанс встретить «своего человека». На мгновение подруги умолкли, погрузившись каждая в тайные, понятные только им самим размышления. - Я тоже подумывала оформить опеку над Эсмой, - приобняв Эдже со спины, вступила Сонгюль и неожиданно вернула всех к вопросу заботы об обездоленной сироте, - Но получится ли у меня справиться со всем навалившимся? Айсун тяжко вздохнула: если семнадцатилетней девушке просто не повезло, то на её золовку свалилась настоящая груда несчастий. Недавно пострадала её племянница Сыла, которая пролежала в больнице больше месяца в бессознательном состоянии. Хотя врачи никак не обнадёживали переживавших родственников, но и не спешили с преждевременными соболезнованиями. А потом, когда ничего не предвещало беды, целый докторский консилиум из лучших специалистов клиники внезапно поставил крест на дальнейшей судьбе малышки и захотел отключить её от медицинского оборудования. Сестра Сонгюль, которую, вроде, звали Эзги Эргин, закатила истерику и убедила медработников отложить незаконную экзекуцию невинной девочки. Однако и без её пустых попыток изменить ситуацию, становилось ясно, что, если Сыла не очнётся в ближайшие дни, Азраил с распростёртыми объятиями примет её душу в своих холодных покоях. Тем не менее, Сонгюль не заслужила потерять возлюбленного, которого обрела непосильным трудом. Точнее, ей и Ясину пришлось преодолеть немало препятствий в виде неодобрения её родни и осуждения окружающих из-за того, что невеста оказалась старше суженого на четыре года. Странно, человечество просуществовало более двух тысячелетий и претерпело множество эволюционных изменений, а древние предрассудки не выветрились из голов общественности. Айсун искренне сочувствовала Сонгюль, и её пробивала лихорадочная дрожь, стоило девушке представить, как Селим, к которому она успела знатно привязаться, отправился в мир иной. Ужас, нельзя подобное допускать даже в мыслях! Они ведь ещё даже не насладились волнующими свиданиями, не придали официальный статус своим встречам, не признались друг другу в любви… Ой, погодите, Айсун знакома с мужчиной без году неделя, не рановато ли поднимать настолько серьёзные темы? Звонкая трель мобильного вынудила большинство присутствующих бросить на Эдже уничижительные взгляды заядлых моралистов. Смутившись от шквала недовольных прицокиваний языком, подруга отошла от группы скорбящих подальше и ответила на звонок: - Хазан? Вы приготовили халву? Церемония погребения уже закончилась, скорее всего, скоро приедем в район…. Что??? О Аллах, почему ты сразу не…? Подруга резко схватилась за горло, точно ей разом перекрыли доступ к кислороду, и покачнулась. Айсун быстро среагировала и подхватила её под локоть: - Милая, что стряслось? - У Озгюра резко поднялась температура. Его тело горит, и малыша всего колотит… Но я же тщательно следила за тем, чтобы его нигде не продуло, чтобы он не заболел… Хазан вызвала скорую… - Тогда почему мы до сих пор здесь? Поехали скорее! Айсун вцепилась в руку подруги и потащила её к входным воротам. Эдже в миг обессилела от горя и спотыкалась на ходу, с каждым шагом всё ниже и ниже оседая на землю и вынуждая Айсун сильнее тянуть её на себя. - Я не вынесу, если с сыном что-то случится! Клянусь, я умру! – повторяла девушка. - Перестань, - оборвала её Айсун, - всё будет хорошо. Хватит с вас страданий. - Такси ждать долго. А до автобусной остановки идти пешком ещё дольше. Что же делать? Мы не успеем! - Селим должен приехать за мной с минуты на минуту. Не волнуйся, мы успеем домчаться до больницы быстрее машины скорой помощи. - Ты уверена? - Если бы я не была уверена, то не сказала бы этого. - Спасибо тебе, Айсош, - крепко обняв подругу, шмыгнула носом Эдже. А Айсун пожалела, что у неё нет особого исцеляющего дара или сверхспособностей, которые бы залечили все сердечные раны и избавили от самых болезненных ударов судьбы. Ей оставалось молиться о благополучии двухлетнего Озгюра, которого девушка видела не больше трёх раз, но которого постоянно заваливала дорогими подарками, окружала заботой и вниманием, словно хлопотливая тётушка. Ведь о кровных племянниках Айсун не смела мечтать, зная неразрешённую любовную историю Эрдема, не дававшую ему ни секунда покоя.