Сквозь боль к Счастью.

NF - Real       Юнги сидит в своем кабинете в компании, неосознанно стуча ручкой по столу. Мысли снова всё витают возле одного омеги. Вместо кого он должен гнить в земле? Почему он считает, что не заслуживает на счастье и жизнь? Что именно его сломало? Вопросов много, ответов ноль. За мыслями он не слышит как в дверь настойчиво стучат. Приходит в себя только, когда его правая рука стоит напротив него. «Черт, опять выпал с реальности. Интересно, сколько он уже так стоит.» — Намджун. — Простите, я стучал, но Вы… — Я не слышал, ничего страшного. Что-то произошло? — безэмоционально спросил альфа. — Нет. Я просто принёс вам то, что Вы просили. «А что я просил?» — Мин пытается вспомнить. Намджун, кажется, видит, что босс не понимает о чем он, потому продолжает. — Вы просили найти информацию о Пак Чимине. — Мин Чимине, — неосознанно рычит альфа. Ким Намджун от неожиданности даже вздрогнул. Иногда его босс пугал. — Простите, да, Вы правы. Но… Я искал информацию о его прошлой жизни.       За что Мин Юнги уважал и любил свою правую руку, так это за то, что он единственный не боялся высказать свои мысли и возражать ему. Даже сейчас. Конечно, что он прав. Но Юнги этого вслух не скажет. Потому что он мудак. Такую оценку в мыслях дал себе глава корпорации Якудзы. — Хорошо. Что-то нашел? — теперь он был более, чем заинтересован. — Да, вот, что я нашел. — А…можешь в двух словах сказать, есть ли там что-то интересное? — Конечно. Когда Чимину было девять лет, его с братом похитили. Их две недели держали взаперти, даже не кормили. Они попытались сбежать, и когда это случилось его брата убили у него на глазах.       Юнги тяжело сглотнул. Вот оно что. Его брат. Значит он до сих пор винил себя в его смерти. Но они же были маленькими. — А почему их так долго держали? Разве Пак Сону их не искал? Что похитители хотели? — Они хотели, чтобы Пак Сону отдал всё свое состояние. — Ааа. Вот оно что. А тот значит не хотел расставаться со своей властью и деньгами. — Получается, что да. — А брат, как его звали? — Тэмин и он был альфой. — Так вот почему Пак Сону возненавидел Чимина. Он винил его. — Да. Как говорят источники, после того он сильно возненавидел сына, всячески его унижал и бил. Когда тот подрос, он купил ему квартиру и отправил подальше, чтобы не видеть. Он отрекся от него, — с сожалением в голосе сказал Джун.       Ким Намджун был не просто его правой рукой, он был его другом. Мин, конечно, много чего ему не рассказывал, но это и не было нужно, он видел и понимал слишком много. Обычно расчётливый и холодный, сейчас он выглядел тоскливо, как будто это он о своей жизни рассказывал. И Мин понимал его чувства, потому что чувствовал тоже самое. Злость, ярость, тоску и боль. — Есть что-то что ты мне намеренно не рассказал?       Намджун замялся, и Юнги почувствовал, что сейчас узнает то, что может его не убить, но смертельно ранить. — Говори. Я должен знать. — Вы не первый кому его продали. Пак Сону использовал его как подстилку. Отправляя своего сына как шлюху к своим партнёрам или врагам, чтобы возобновить мир.       Юнги под столом больно сжал кулаки. Но это боль ничто по сравнению то, что он чувствовал внутри. Боль и ярость сжигала всё изнутри. Намджун все это видел. Поэтому он не спешил это рассказывать. Он вообще не собирался этого говорить. Даже ему было больно это слышать, а что говорить о Юнги, который теперь был его мужем. — Откуда у тебя вся эта информация? — Я нашел бывшую служанку, которая проработала в их семье почти двадцать лет. Она все видела на собственные глаза. Именно поэтому она и оставалась там, чтобы приглядеть за Чимином, но как только он переехал, она уволилась. — Как ее зовут? — Чон Сонмы. — У тебя есть ее контактные данные? — Да. — Устрой мне с ней встречу. И желательно побыстрее. — Хорошо. — Спасибо тебе. Можешь быть свободным.       Ким Намджун поклонился и вышел с кабинета, оставляя Мина один на один со своими чувствами и мыслями. А их было много, слишком много. Ему надо было с кем-то об этом поговорить. Альфа резко встал, взял ключи от машины, телефон и покинул кабинет. Через час он уже сидел на диване в доме матери и рассказывал то, что узнал. Мать как всегда молча слушала, и выглядела спокойной как удав. Но Юнги слишком хорошо знал эту женщину. Он видел, как ходили у нее желваки, как они сжимала кулаки, видел как слезы выступали. — Боже, его отца мало просто убить. Но ты же не собираешься? — взволнованно спросила Бора. — Нет, я сделаю лучше. Я заберу у него всё. Я сделаю то, что он сделал с Чимином, я его сломаю и уничтожу.       Женщина вздрогнула. Она очень хорошо знала своего сына. Знала, когда он только хотел припугнуть, и знала, когда он был решительно настроен. И сейчас он не шутил. Она тоже видела как играют его желваки, как сильно сжаты кулаки, как в его глаза горит синим пламенем злость и ярость. Она только однажды видела что-то похожие. Когда ее муж хотел отобрать у него его любимую собаку.       Он тогда своей яростью напугал и ее мужа, и ее саму. Он сражался до последнего за то, что принадлежит ему. Муж тогда восхищался сыном, и оставил собаку. Чимин не собака, поэтому он будет бороться только яростнее. — А ещё он мой истинный, — тоскливо, но счастливо улыбнулся Юнги. — Пиздец, — не сдержалась женщина, округлив глаза. — А ещё у него недавно была течка, и мы провели ее вместе. — Так это же отлично…ты же ничего плохого ему не сделал? — Ну если не считать то, что я поставил ему метку и кажется, сделал беременным, то даааа.       Мин Бора широко открыла рот и не мигая смотрела на своего сына. Кажется, жалея, что он вообще ее сын. — Ты…ты… — Мудак? Возможно. Но я всё равно бы не отпустил его. Он мой. Только мой. А ребенок, если он будет, возможно даст ему смысл жить. — А если он тебя только больше возненавидит и когда узнает, что беременный решиться на самоубийство и убийство ребенка? — Ещё больше возненавидеть он меня не сможет. Некуда больше. А самоубийство и убийство я ему не позволю. Я покажу ему жизнь. Я научу его жить. — А тебя-то кто научит? Ты все это время только убивал, командовал, пил и менял омег, как носки. Кто тебя то научит? — истерила женщина. — Он. Мы научим друг друга. И несмотря на боль, будем счастливы. Сквозь боль к счастью, — уверенно сказал Юнги, посмотрел на мать, и увидел слезы на ее лице.       Мин Бора быстро поднялась и крепко обняла сына. Не часто они разрешали себе нежности. Юнги не любит такое, а женщина и не настаивала. Видя, что сыну так лучше. Но сейчас не сдержалась. Она так им сейчас гордилась, а ещё боялась. Боялась, что у него ничего не выйдет, и она потеряет и его. Ведь не слепая, видит, что он не будет жить без своего омеги. — У тебя всё получится. Я верю в тебя. Я верю в вас, — прошептала Бора. А альфа только крепче ее обнял.