Взаперти

      Минсок падал, пока чёрная бездна поглощала его своим огромным ртом. Если бы это было бы дно океана, он бы не мог дышать, если бы это была невесомость космоса, он бы видел звёзды, больше похожие на дырки в дуршлаге если его поднести к солнцу. Но вокруг не было ничего, и он сам казался пустой упаковкой из-под чипсов, внутри которой — только воздух.       Бездна незваных гостей не жаловала, поэтому, спустя бесконечно долгие часы падения, вокруг всё начало сокрушаться. Невидимые стены падали, обрушиваясь гигантскими кусками прямо Минсоку на голову. Он не успевал даже прикрываться — руки тянулись к голове медленно и неторопливо, пока очередной бетонный осколок врезался в голову, сердце, уродовал бледное лицо…       В какой-то момент Минсок понял, что его трясут за плечи, в нос ударил резкий запах сухой травы. Он чихнул.       — Будьте здоровы, Ваше Благородие, — отозвались одновременно несколько голосов, и Минсок, наконец, разлепил глаза, морщась от яркого света.       Двое омег держали его подмышки, а другой, совсем ещё ребёнок, держал трясущимися руками пучок сухих трав. Минхёк, подошедший только что, взял в руку шёлковый платок и вытер им нос Минсока.       — Доброе утро, Ваше Благородие, — сказал он, убирая испачканный платок в карман своего фартука. — Извините, что так рано, но сегодня у вас много дел.       — Дел? — переспросил Минсок, распутавшись в коконе из четырёх рук, после чего тут же упал на кровать. Четверо омег тут же подбежали к нему, тихо переругиваясь меж собой.       Минсок упал очень неуклюже — вчерашняя причёска упала ему на лоб вместе с остатками украшений, а полы его одежд помялись и путались под ногами.       — Всё верно, Ваше Благородие, — терпеливо объяснил Минхёк, проводя влажным, шерстяным платком по чужому лбу, одновременно убрав с него волосы. Все остальные помогли Минсоку аккуратно улечься на кровать, раздевали его на ней же.       — Какие дела, ты можешь мне объяснить? — спросил Минсок, задыхаясь от слёз. Их хладнокровно вытерли той же тряпкой, что и лоб.       — В этот дворец приедут важные гости, послы из другой страны. До вчерашнего… инцидента, вы готовили это мероприятие вместо мужа императора.       — Так это правда… — на выдохе начал самый младший омега, но двое других, которые только что держали Минсока, пренебрежительно на него шикнули.       — Вам нужен отдых, а не работа, — нацепив улыбку, больше похожую на оскал, улыбнулся один из этих омег.       Минсок завертел головой, не желая и дальше слушать то, что они говорят. Он всё ещё находился в сознании, но уже не в своём теле, и вся эта ситуация беспощадно его топтала и плевала прямо под ноги.       — Помолчал бы лучше, Кёнсу-я, — ополчился на него омега, стоящий рядом.       — Кихён прав, — был вынужден согласиться Минхёк. — Ваше Благородие?       Омеги снова удержали его, когда тот был в попытках подняться с постели на локтях. Минсок смотрел на раскрытую настежь дверь в соседнюю комнату, и слёзы полились с его щёк с новой силой. Вчера он так и не дождался, когда Чанёль ляжет рядом с ним или хотя бы запрётся в другой комнате. Он только сел рядом с кроватью, после чего там же и заснул. Но прямо сейчас его не оказалось ни там, ни в любой другой части покоев.       — О господи… Чанёль, — плакал Минсок, прижав ладони ко рту в попытках унять рыдания. — Прости меня…       Боковым зрением он видел кровавое пятно на полу — прямо возле дверей, ведущих в коридор, и из-за этого ещё сильнее не хотелось поворачиваться.       — Ваше Благородие, успокойтесь, пожалуйста, — сказал Минхёк, поймав чужие щуплые руки, пытающиеся его ударить. — Эта истерика ни к чему, поверьте мне…       — Да что ты несёшь? — заорал Минсок, больше не пытаясь себя сдерживать. — Я не могу успокоиться, потому что я люблю его. Как я могу успокоиться, когда вижу кровь самого дорогого человека на всей этой чёртовой планете?       Слуги бросали друг в друга ошарашенные взгляды и удивлённо шептались, не обращая внимания на приказы Минхёка заткнуться.       — С ним всё в порядке, прошу, поверьте мне, — твердил он, испуганно бегая глазами с одного удивлённого лица на другое. — Приведи лекаря, — приказал он самому младшему из омег, и тот в этот же миг бросился к выходу, не переставая сжимать пучок пахучих трав.       — Ты сумасшедший, — сказал Минсок, глядя в потолок немигающим взглядом. — Вы все здесь… Отбитые на голову! Отпустите меня, чёрт вас всех…       Слуги окружили его, когда он был готов упасть на пол. Во второй раз подхватили его под руки в попытках успокоить. Минсок чувствовал необычную слабость. Его тело стало голубиным пёрышком и в любой момент могло подняться над полом и унести его далеко от этих людей, этого мира; вернуть в свой, родной дом, где Чанёль надевал очки-обманки, когда читал; где не было странных законов и длинной одежды; где Минсок никогда не досаливал еду, но всегда стирал обувь. Но этот мир был так далек и недоступен, что Минсоку захотелось исчезнуть хотя бы из этого, в котором было тошно и одиноко, невзирая на количество окружающих его людей.       — Его кровь, — шептал Минсок, обмякнув в объятиях двух пар рук. — Это его кровь.       — Он жив, Ваше Благородие, — сказал Минхёк, поменявшись с Кёнсу, который уже не мог держать подмышками господина. — Не пугайте нас, умоляю. С ним всё хорошо — я своей жизнью готов поклясться!       Зацепившись за эти слова, Минсок направил на Минхёка расфокусированный взгляд и прищурился, пытаясь разглядеть его лицо, больше напоминающее рябь в воде.       — Клянись.       Кихён и Кёнсу переглянулись меж собой, но Минхёк непоколебимо положил руку на сердце и напрягся, понимая, что держать Минсока одной рукой очень трудно.       — Клянусь своей жалкой жизнью; своей покойной семьёй и именем, которое даровал мне папа — Чанёль жив.       Минсок кивнул, и Минхёк в это же мгновение снова взял его двумя руками, и Кихён, держащий Минсока с другой стороны, благодарно выдохнул.       — Тогда что это за бурое пятно? — спросил Минсок, пошатнувшись в сторону кровати, на которую его в то же мгновение и посадили.       Проследив за его взглядом, Кёнсу подошёл к углу возле двери и осмотрел его.       — Здесь нет крови, Ваше Благородие.       Минсок недоверчиво посмотрел в его большие глаза, но спорить совершенно не было сил. Он повернулся к Минхёку.       — Отведи меня к Чанёлю.       — Но как же так, Ваше Благородие?       — Я не успокоюсь, пока не увижу его, — повысил голос Минсок, после чего тут же зашёлся сухим кашлем.       — Правда, Минхёк, — сказал Кихён, — а то будет ещё хуже…       — А мы прикроем, — сказал Кёнсу, и в этот момент дверь в покои открылась.       Молодой омега семенил следом за альфой, держащего двумя руками сундук.       — Ваше Благородие, — поклонился альфа, после чего сделал шаг вперёд.       — Нет, — сказал Минсок, неверяще смотря за тем, как дверь за незваным гостем закрывается. Вокруг него стало слишком много людей, появившихся будто бы по щелчку пальцев. — Сначала я увижу Чанёля, и ни один из этих уников меня не остановит.       

***

      Минхёк вёл его по тёмным коридорам, придерживая за локоть. Минсок не был против — его всего штормило и трясло, словно он оказался посреди морской качки. И уж тем более его не волновало, почему вокруг было так темно, если полчаса назад на дворе было раннее утро.       — Когда слуги ещё не встали, я зашёл в ваши покои и разбудил его, — заговорил Минхёк очень тихо. — Отвёл его на склад, постелил ему там в самом дальнем углу, за сломанными досками. Сейчас он находится в моей комнате — туда всё равно никто не зайдёт, пока меня нет.       Минхёк увидел недоверие и тревогу во взгляде Минсока и, чуть отстранившись, достал из-под слоя одежды верёвочку, обвязанную вокруг шеи, и ключ от комнаты, который свисал с неё.       Минсок удовлетворённо прикрыл глаза, еле перебирая ногами. Раньше он никогда не ощущал такой слабости, как сейчас. Это больное тело отнимало все ресурсы. Если Набин ощущал эту слабость каждый день, то Минсок искренне им восхищался.       — Простите меня за мою дерзость, но… — начал Минхёк и, не увидев во взгляде Минсока приказа замолчать, продолжил: — Другим слугам не нужно знать о том, что произошло. Могут пойти отвратительные сплетни, которые точно нанесут удар по вашему статусу.       — Мне плевать, Минхёк, — сказал Минсок. — Я только хочу жить и знать, что жив Чанёль… Мне больше ничего не нужно.       — Раньше вы говорили мне совсем о другом, — внезапно мягко улыбнулся Минхёк, подставляя своё плечо, чтобы Минсок смог упереться об него и перешагнуть через две ступеньки, ведущие в более узкий коридор. — Вы хотели стать великим, мечтали о власти и никогда не показывали свои слабости.       — Я совершенно другой человек, — признался Минсок, на что Минхёк только покачал головой, видимо, находя в этой фразе некую философию.       — Мы почти пришли.       Он снова достал из-под слоя одежды ключ и, оставив Минсока на одну долгую минуту, открыл дверь невзрачной на первый взгляд двери, тяжело повернув ключ в дверном проёме шесть раз.       Чанёль стоял посреди комнаты, готовый в любое мгновение нанести удар деревянной ложкой, но, увидев, кто вошёл, опустил её обратно на стол.       — Я оставлю вас, — сказал Минхёк, после чего учтиво добавил: — Я буду неподалёку.       Минсок облокотился ладонью о стоящую рядом стену и схватился другой рукой за сердце. Растрёпанный Чанёль, стоящий перед ним, выглядел живее всех живых. При каждом движении на нём колыхалась ткань грязно-белого накрахмаленного халата, и Минсок едва смог удержаться, чтобы снова не провалиться в небытие.       «Я только хочу жить и знать, что жив Чанёль… Мне больше ничего не нужно».       — Чанёль…       Минсок охнул, когда горячие, сильные руки обхватили его за пояс и притянули ближе к себе. Минсок уложил голову Чанёлю на плечо, боясь сделать резкое движение или спугнуть.       — Я скучал по тебе, так боялся, что ты умер. Я видел кровь, твою кровь, — тараторил Минсок, крепче вжимаясь в родное тело.       — Прости меня, — всхлипнул Чанёль, не стыдясь своих слёз. Минсоку сложно было представить, что испытал альфа, вынужденный скрываться от посторонних глаз. — Мне было так одиноко без тебя. Чёрт…       Новая волна слёз обрушилась на него, и Минсок едва сдержался, чтобы не заплакать с ним вместе — ему всё ещё нужны были силы, чтобы выйти отсюда своим шагом, а не на чужих руках.       — Я понимаю, — сказал Минсок, выдыхая сквозь зубы тяжёлый воздух. Его клонило в глубокий сон без сновидений.       Чанёль отстранился и пристально вгляделся в лицо напротив. Минсок, не без усилия, поднял руку и провёл большим пальцем по складке между бровями.       — Состаришься быстрее.       — Да ты цветом, как простыня, — сказал Чанёль, и в его взгляде всё чётче вырисовывались зачатки паники. — Сядь.       Минсок позволил ему схватить себя за плечи и усадить на застеленную койку в самом углу маленькой комнатушки. Чанёль ненадолго скрылся за дверью, чтобы позвать Минхёка, но Минсоку хватило этого времени, чтобы снова увидеть перед собой бездну, улыбающуюся ему насмешливо, с оскалом во взгляде. Он закрыл глаза, больше не в силах ей сопротивляться.       

***

      В очередной раз запахло травами. Минсок не успел разлепить глаза и до конца осознать тот факт, что к горлу подступает тошнота. Но заботливые руки приподняли его голову, и через секунду на языке появился противный привкус желчи.       — Ну-ну, всё хорошо, — сказал кто-то совсем рядом, и Минсок почувствовал улыбку в этом голосе. — Не нервничай, Набин-а.       Влажная тряпочка коснулась его губ и щёк, а после его поцеловали в потный, солёный лоб сухие губы. Минсок открыл глаза, едва сумев сделать это из-за слипшихся вместе ресниц. На этой крохотной кровати, прямо рядом с ним, сидел Бэкхён. Минсок долго вглядывался в его лицо, пока не убедился в этом — да, это определённо был он. И только спустя полминуты пристального разглядывания Минсок понял, почему сразу его не узнал: от Бэкхёна в этом человеке осталось только лицо. Всё остальное: неестественные морщины на молодом лице, бледная кожа и волосы, полностью седые, — было совсем не Бэкхёном.       — Кто ты? — спросил Минсок, не решаясь называть этого человека именем друга.       — Ваше Величество, — донеслось откуда-то сбоку, и Минсок повернул к этому человеку голову.       Жухлый, старый омега, держащий руки впереди в полупоклоне, неприязненно дёрнул щекой.       — Зовите Его Высочество уважительно, Ваше Благородие.       — Ничего страшного, — сказал седой омега. — Брат потерял память, нужно было учесть, что он меня, скорей всего, не вспомнит.       — Соглашусь, это так удобно…       — Я сказал — ничего страшного, — с нажимом заключил омега, после чего повернулся к Минсоку и взял его руку в свои. — Я Тэян, твой старший брат, Набин-а. — Он коснулся щеки Минсока, и тот вздрогнул от прикосновения ледяных пальцев. — Прости, что напугал.       — Брат… — произнёс Минсок, смакуя это слово на языке, на котором всё ещё ощущалась желчь. — Муж императора?       Они с Тэяном встретились взглядами, и последний разочарованно выдохнул.       — Неужели, вспомнил?       — Мне нечего вспоминать, — отмахнулся Минсок, во второй раз осматривая комнату. — Где Минхёк?       Старик в углу фыркнул, но никто не обратил на него внимания. Тэян коснулся чужой груди и отточенными движениями нащупал под слоями одежды биение чужого сердца.       — Когда-нибудь ты научишься обходиться без этого паренька, — заверил он Минсока.       У него был мягкий, льющийся, словно горный ручей, воздух. Легко можно было закрыть глаза и представить себя в безопасности, заснуть. Но, как только Минсок подумал об этом, взгляд Тэяна начал суроветь, наливаться непонятной строгостью. Минсок увидел в его глазах пламя, жидкий металл.       — Но помни — чем ближе к тебе человек, тем смертоноснее становится оружие в его руках.       — Какое оружие тогда в твоих руках? — спросил Минсок, искренне испугавшись этого взгляда и странного наставления.       Если Минхёк был слугой Набина, то Тэян — его братом. Соответственно, он был намного ближе любой прислуги. Был даже ближе императора.       Тэян улыбнулся снисходительно, как улыбаются родители неуклюжему ребёнку, который в очередной раз что-то разбил.       — В моих руках нет оружия, — сказал Тэян, убрав с чужого лба мокрые от пота пряди.       

***

      — Скоро накроют на стол, Ваше Благородие, — сказал Минхёк, когда увидел пришедшего с закусками Кёнсу. Минсок сразу вцепился в яблочную дольку. — Не портите себе аппетит.       Минсок всё ещё находился в другой части дворца, где за ним ухаживал старый ворчливый старик по имени Шивон и молодой альфа по имени Чонин, который пришёл в его покои с сундуком наперевес. Чуть позже Минсок узнал, что в них были лекарства.       — Я очень давно не ел, — сказал Минсок, почему-то чувствую себя не в своей тарелке. — Не думаю, что это трагедия.       — Да, вы правы, — согласился Минхёк, после чего добавил: — Но я получил приказ накрыть стол на ещё две персоны. Император и его муж придут сегодня сюда, чтобы отужинать вместе с вами.       Шивон, проходящий мимо с очередной охапкой трав и точно желающий выведать что-то интересное, презрительно фыркнул, но никто ему ничего не сказал.       Минсок перестал жевать яблочную дольку и покрутил в руках другую, которую собирался отправить в рот. Снова посмотрел на Шивона. Если всё произойдёт так, как объяснил ему Минхёк, еду ему будут готовить лекари — на основе полезных для него круп и овощей. Но, что-то подсказывало, что старик Шивон Минсока не очень-то и любит (если точнее — не любит он человека, в теле которого оказался Минсок), поэтому последний очень сильно волновался по поводу собственных приёмов пищи. И, пусть логика и здравый смысл подсказывали, что вряд ли Шивон станет травить его, когда он сидит вместе с императором и его мужем, всё равно попросил:       — Чонин мой лекарь, пусть он готовит мне.       Шивон чем-то загремел и вышел из комнаты, даже не посмотрев в сторону Минсока.       — До чего же он раздражает, — сквозь зубы прошипел Кёнсу, стоящий рядом с кроватью. — Совсем из ума выжил старик.       — Это точно, — согласился Минхёк, даже не собираясь затыкать своего подопечного — поведение главного лекаря и правда переходило все границы.       — Чем я ему так не нравлюсь? — спросил Минсок, смотря на дверь, за которой только что скрылся Шивон.       — Он целиком и полностью считает, что вы не заслуживаете своего титула, Ваше Благородие, — хмыкнул Кёнсу. — Он, как и многие во дворце, больше любят Его Величество. Шивон, Сехун, многие военные… Все они недооценивают вашей хитрости и способностей к власти.       Минсок прикрыл глаза. Он-то надеялся, что сможет получить хоть какую-то информацию и адаптироваться к местной жизни, но получил только совершенно неуместную похвалу.       Минхёк устало вздохнул — выходки слуг стало очень сложно контролировать.       — Кёнсу, отнеси закуски обратно на кухню, скоро принесут ужин.       Кёнсу сконфуженно опустил голову и, попрощавшись коротким поклоном, взял поднос и вышел.       Минхёк подошёл к Минсоку и аккуратно ощупал его лоб.       — Не слушайте его, — сказал он. — Его Высочество все любят больше — это правда. Но его титул и влияние абсолютно ничего не значат, потому что в народе его считают калекой. Люди возлагают надежды на вас. Слуги, военные, ваша молодость — все на вашей стороне. Нужно только не показывать слабости и… — Он задумался — говорить или нет. — Родить наследника.       Минсок зажмурился, как от удара — всё снова сводилось к детям. Одна ошибка, как большой снежный ком, начала наваливаться на него — сначала они с Чанёлем совершили ошибку, не предохранившись; потом у Минсока не началась течка, и через неделю — тоже. Теперь Минсок вынужден слушать разговоры о том, что ему нужно родить для того, чтобы все остались довольны. Но никто не спросил, нужно ли это ему самому?       — Чанёль голодный? — спросил Минсок, стараясь не думать о плохом — у него и так появилась куча проблем.       — Нет, я приносил ему еды перед тем, как мы к нему пришли. Но вот мои старые халаты… Ему совершенно не подходят по размеру.       

***

      Император и Тэян пришли чуть раньше, чем планировалось. Кихён как раз пронизывал аккуратный пучок на голове Минсока шпилькой, когда они вошли. Слуги, накрывающие на стол и раскладывающие на полу подушки, бросили свои занятия и поклонились. Кихён помог Минсоку подняться с постели и проделать такой же поклон — не настолько глубокий, каким он себе его представлял сначала.       Император махнул рукой и все вокруг продолжили заниматься тем, чем занимались до его появления.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, убрав руки за спину. Невзирая на возраст, император был очень высоким, а с убранными в более строгий пучок волосами он выглядел ещё выше.       — Намного лучше, Ваше Высочество, — заплетающимся языком ответил Минсок, боясь поднять голову.       Император кивнул, но в его взгляде отчётливо проскользнуло то, что он не поверил ему. Тэян медленно отвёл взгляд от Минсока и спросил что-то в самое ухо императора, для этого ему пришлось встать на носочки. После положительного ответа, Тэян в спешке направился к Минсоку, стараясь не задеть стол и не наступать на подушки в этом узком пространстве. Он сел совсем рядом с тем, кого считал своим братом и взял его руку в две свои и сжал.       — Ты такой бледный, честное слово, — сказал он на одном дыхании, с некоторой укоризной. — Вряд ли мы пришли, если бы не волновались.       Минсок смотрел в одну точку, чувствуя, как становится намного лучше от этого крошечного бунтарства — не ответить самому мужу императора.       Прежде, чем Тэян снова заговорил, в комнате появился Минхёк и объявил о начале ужина.       

***

      Чонин стоял совсем рядом, помогая Минсоку разбираться в тонкостях еды, приготовленной специально для него. Она не слишком отличалась от той, которую ела супружеская пара, но, так как Минсок всё равно считался «потерявшим память», ему помогали.       — …да, Набин? — закончил говорить Тэян, и Минсок не сразу понял, что обращаются к нему — его никогда не называли чужим именем.       — Извините, — сказал он, отставив ложку в сторону. Есть хотелось невыносимо, но пристальные взгляды императорской семьи и слуг, расставленных по стеночке, не давали ему лишний раз вдохнуть. — Я не расслышал, Ваше Величество.       — Мы говорили о том, что твоему брату стало лучше, и он сам сможет заняться подготовкой к приезду иностранных послов, — ничуть не обидевшись, сказал император, после чего подхватил палочками жирный кусок рыбы с соседней тарелки.       Минсок посмотрел на Минхёка и тот кивнул. Да, кажется, они как-то вели об этом разговор…       — Извините, — снова сказал Минсок, не найдясь с лучшим ответом. Он мало представлял себе общение с императором.       — Из дворца пришла весть, — произнёс Тэян, отвлекая всеобщее внимание от смутившегося Минсока, который наконец смог зачерпнуть ложкой тыквенный суп, на себя. — Сехун передал мне письмо — в городе снова появились бандиты, которые хотят смерти семье Ли.       — Ты же знаешь, — сказал император, — я не отдам вас с Набином этим варварам.       — И, тем не менее, — мягко настоял Тэян. — Это происходит не в первый раз, а этот дворец защищён не так хорошо, как в столице.       — Да, Кэгён славиться своей охраной.       — Пока генерала Пака нет в столице, много ли от них толку? — спросил Тэян, замолчав под взглядом императора. Но омега не почувствовал себя сконфуженно — невозмутимо взял ложкой рис из тарелки.       Минсок посмотрел на Чонина, стоящего рядом с ним, и мысленно перед ним извинился за ужин, к которому он практически не дотронулся.       — Прошу прощения, — сказал Минсок, и на него уставились все имеющиеся в маленькой комнате пары глаз. — Мне что-то нехорошо, разрешите мне выйти на воздух?       — Да, конечно, — разрешил император, и Минсок уменьшился под его взглядом, готовым поймать каждую эмоцию. — Только возвращайся скорее.       Чонин помог ему встать, и Минсок, поклонившись, вышел из комнаты. Если побег вообще можно было так назвать. Несколько слуг пошли за ним следом.       — Не нужно за мной идти, я правда воздухом подышать, — буркнул Минсок, прежде чем скрыться за поворотом под непонимающими взглядами прислуги.       Свежий воздух наполнил его лёгкие. Минсок опёрся о тонкие деревянные перила и впервые за несколько дней почувствовал себя живым человеком. Вот он — дышит, и в любой момент его жизнь может прерваться или продолжиться. Всё зависит только от него. Мысли о жизни постепенно стали превращаться в мысли о Чанёле. Нужно было найти ему хотя бы один комплект одежды, ещё раз покормить — на ночь. Он целенаправленно обходил стороной тему их пребывания здесь — то, как они сюда попали и то, как им отсюда выбраться.       — Ваше Благородие, — поздоровался очень знакомый голос прямо у него за спиной. Настолько знакомый, что Минсок подавился воздухом, пока поворачивался.       — Чанёль, — ахнул он, рассматривая жадным взглядом знакомое лицо.