All is fair in love and war

       — Я бы хотела поесть. Можно? — спросила Микаса в надежде, что ей хотя бы сейчас кто-то ответит. Но в комнате стояла гробовая тишина, которая даже нравилась Аккерман. Ввиду особой возможности, она смогла внимательно рассмотреть новую прическу Саши. Браус укоротила волосы, которые раньше доходили до лопаток, сделать роскошный хвост уже невозможно. Но Микаса оценила изменения, потому что подруге они были к лицу.        — Отойдите, пожалуйста, я сама хочу ее осмотреть, — дверь в очередной раз открылась, Ханджи надела белый халат на ходу. — Вы чего такие странные? Призрака увидели?        Ханджи Зое! Она очень нравилась Микасе, и это было взаимно. Между ними возникла какая-то связь на духовном уровне, а учитывая то, что женщина находила время посещать Аккерман, когда та находилась без сознания, сомневаться в их возможной дружбе не стоило. Естественно, товарищество с Ханджи могло быть лишь косвенным, так как никто не отменял рабочих отношений.        Все покинули комнату достаточно быстро, так и не сказав ни слова. Уже за дверью, облокотясь на холодную стенку, они заговорили о том, что сказала девушка в палате.        — Итак, Микаса, как ты себя чувствуешь? — беззаботный голос Ханджи заставлял успокоиться еще больше и прикрыть глаза. Женщина приоткрыла окно, угадав желание раненой. Как только Аккерман почувствовала мягкий ветерок, проходящий по всему телу, ей стало легче дышать. Теплая погода радовала душу. Хотелось, на удивление, резко выбежать из Штаба и искупаться в солнечных лучах, наслаждаясь этим замечательным днем.        Девушка лишь бросила: «Все в полном порядке!» И улыбнулась в ответ на тихий смешок Зое, которая заверила Микасу, что благодаря юному возрасту через месяц ребра, как и нога, точно заживут.        — Капитан, можно вопрос? — Ханджи кивнула на реплику девушки. — Кто такой Эрен?        — Ого! Тебе память отшибло?        В следующие пару минут Аккерман рассказывала все, что могла вспомнить. Чувствовать себя потерянной и выбитой из колеи было неимоверно тяжело. Привыкшая к собственной силе, стойкости духа и характера, девушке хотелось кричать, в то же время радоваться столь необычным ощущениям.        Ханджи заинтересовало то, как много мелькает имя капрала Леви и как безразлично Микаса реагирует на вопросы, касающиеся Эрена. «Нет, ничего не помню», — отвлекшись от супа, отвечает девушка. Еда казалась безумно вкусной, но Аккерман старалась есть медленно и тщательно пережевывать.        — Оценила старания Леви? — уже выходя из комнаты спросила Зое, приподняв уголки губ. — Из-за работы он приходил ночью и убирал здесь. Бывало, ошивался с чаем и своими любимыми яблоками. Он не делится ими даже со мной и…        Остальные слова Зое прошли мимо ушей Микасы, которая и представить не могла, что капрал столько времени проводил с ней. Хотя его голоса она совсем не слышала, пока находилась в спящем состоянии, теперь стало понятно, почему.        Через пару минут в дверь постучали. Это оказался Моблит, который, спросив о самочувствии Микасы, сказал Ханджи, что её ищут. Неудивительно: она находилась здесь уже около получаса.        — Этого быть не может! Я сейчас же пойду и расскажу ей, кто я! — доносилось в коридоре. Эрен, находясь в потрясении, то переходил на крик, то говорил почти шепотом. Голос предательски дрожал, словно не принадлежал Йегеру. Это не скрылось от внимательных товарищей, которые отговорили его от столь дурацкой идеи, советуя подождать Ханджи. Эрен был не единственным, кто переживал по поводу сложившейся ситуации. Сашу все это время терзали мысли о том, что все из Элитного отряда перебросили большую часть работы на Микасу. Ведь все всегда так уверены, что ее силы, можно сказать, безграничны, забывая, что Аккерман тоже человек, которому иногда нужно отдыхать. От собственных мыслей она приуныла — сейчас сожалеть было поздно, пусть ее подруга и отделалась сломанными рёбрами и ногой, но вина, по мнению Саши, косвенно лежала и на ней самой.        Пропустив Моблита, они затаили дыхание в надежде, что смогут расспросить Зое о состоянии Микасы. Женщина хоть и вышла в приподнятом настроении (видимо, разговор с подчиненной пошел на пользу), ее слова заставили товарищей помрачнеть.        — В худшем случае месяц, а если вы постараетесь, то три-четыре недели. Тренировки противопоказаны пока не заживут кости. Пусть отдохнет, а вечером ей нужно поесть какую-то кашу. Надеюсь, вы обеспечите ей хороший уход, — Ханджи подмигнула и отправилась с помощником в сторону кабинета Эрвина, все провели её взглядом.        — Учитывая количество работы, уход скоро понадобится нам, — проворчал Кони, отправившись забрать грязную посуду.        Теперь Микаса просто смотрела в потолок. Как ни странно, острой боли в рёбрах она не чувствовала, приносил дискомфорт лишь шум в ушах и накатившая усталость. Единственное, что могло спасти — холодный душ. Аккуратно приподнявшись на локтях, девушка пошатнулась, но собрав волю в кулак, свесила сначала больную правую, а потом и левую ногу, которые показались страшно худыми. Конечно, тренировки не прошли даром, а в совокупности с полученной травмой дали двойной эффект. Надев тапочек на одну ступню, словно ожидающий её около тумбы, Аккерман вышла в коридор на костылях, немного согнув правую ногу.        Все ванные процедуры заняли около пяти минут. Умыться ледяной водой — какое блаженство! Теряясь в собственных мыслях, на обратном пути Микаса встретила Армина, который нес огромную стопку макулатуры. Она сразу предложила помощь, но Арлерт отказался, заботливо упрекая подругу в том, что она самовольно поднялась с кровати. Аккерман, аргументируя, что она не инвалид, лишь неловко улыбнулась блондину и поспешила к себе.        Непривычно проводить вечер в одиночестве. Микаса была бы счастлива помочь Ханджи с документацией или лишний раз поупражняться с клинками. Но ей оставалось только стоять около окна и любоваться заходящим солнцем. Пробило шесть вечера.        — Я отнесу! — около столовой стоял гул, по большей части состоящий из смешивающихся криков Жана и Эрена. Йегер успел первым взять в столовой порцию риса и намеревался отнести ее Микасе, как и приказала Ханджи, но он не учел тот факт, что на пути может появиться преграда в виде Кирштейна.        — Ах ты, конь дряной!        — Следи за языком, Йегер, — за их спинами раздался низкий, с лёгкой хрипотцой голос капрала Леви. Он скрестил руки на груди и прислонился к стене. Вернувшись со столицы совсем недавно, мужчина не успел переодеться в стандартную экипировку, поэтому в Штабе его видели в простом чёрном костюме с белой рубашкой и незаменимым жабо.        Поприветствовав капитана, Жан неловко заметил, что сегодня он приехал рано. Веки капрала предательски слипались, поэтому заводить долгую беседу не было возможности, особо и не хотелось. Узнав причину их спора, Леви лишь взял поднос с рук Эрена: «Идите на ужин».        — Прекрасно, — вслед капралу добавил Эрен и посмотрел на Жана, который в свою очередь только поджал губы. Делать нечего: оба развернулись и ушли в столовую.        «Значит, Аккерман стало лучше», — сразу подумал Леви. Как же его достали вечные схватки с полицией, затяжные поездки и работа с бумагами. Возможно, он просто не создан для этого. Хотя и представить себя в роли прилежного семьянина капрал тоже не мог. Истинное предназначение… Нет, точно не подвергать опасности жизни товарищей и свою собственную. На прошлой вылазке произошёл столь неприятный инцидент, что думать о титанах хотелось больше, чем о собственном проступке. И, быть может, сейчас он шёл в сторону госпиталя лишь потому, что чувство вины не покидало Леви с момента прибытия за стену Мария.        Быстрый стук — и капрал уже нажимает на старую ручку, застав подчиненную врасплох. Её шелковистые волосы легко колышет майская прохлада, а слегка помятая рубашка неопрятно свисала с девушки. Обернувшись, Аккерман видит своего начальника. Как нарочно, перед глазами встаёт картина: Леви кого-то зверски избивает, а Микаса, готовая расправиться с ним, еле сдерживает свои эмоции. Из-за частичной потери память, как считала девушка, сейчас ненависть к капралу исчезла, а учитывая, что именно он так часто её навещал, Микасу волновал только один вопрос: «Зачем же он все это делал?» Только спросить капрала Аккерман не решилась, так как это было в какой-то степени неуважительно.        — Ужин, Аккерман, — произнёс капрал, легонько захлопнув дверь ногой и поставив тарелку на тумбу. — Садись.        Микаса отдала честь и расположилась на краю заправленной кровати. Атмосфера в комнате с приходом Леви стала тяжелее, потому что настроение капитана оставляло желать лучшего. А когда в одном помещении находятся люди скрытные по натуре, они либо найдут точки соприкосновения, темы, которые смогут обсудить, либо просто помолчат. Микаса однако надеялась не заводить беседу с капралом.        Он в свою очередь закрыл окно, бросив на девушку грозный взгляд. Леви был своеобразным человеком, понять которого порой сложно даже близким. Но его индивидуальность, надо полагать, часто отпугивала окружающих, а строгий вид заставлял чувствовать себя неловко, несмотря даже на то, что капрал мог просто пройти мимо. Со временем Микаса привыкла к поведению капрала и признавала в нем сильного, прошедшего огонь и воду человека, с которого в определённых моментах брала пример. Капрал занял шаткий стул напротив.        — Спасибо вам, — тихо произнесла Микаса, притронувшись к пище. Странно, что ее принес сам капрал, она ожидала увидеть Жана или Сашу, в лучшем случае — Армина, ведь теперь Микаса должна соблюдать рамки приличия и не расслабляться. — Спасибо вам, сэр, за все.        Добавив столь сильные слова, Аккерман отвела взгляд. Её не смущала обстановка: они пережили вместе многое, защищая спину друг друга. Будучи не чужими людьми, Микаса могла свободно благодарить капрала или в случае надобности критиковать (в силу своих настоящих возможностей).        Но каждое замечание Леви ценил, ему важно, что о нем думают подчиненные, пусть внешне этого разглядеть нельзя. Чувственность и Аккерман никак не сочетались, потому приходилось спрятать это качество глубоко в душе, а возможно, и замуровать в том уголке сознания, где покоились Фарлан и Изабель.        — Не стоит, — грубо ответил он, стремясь также избежать зрительного контакта. У Микасы были на удивление глубокие глаза, холодные, но с какой-то особенной перчинкой, разглядеть которую наедине не так сложно. — В этом есть и моя вина.        Скорбный тон не скрылся от внимания Микасы, и она поспешила спросить, почему капрал так считает.        — Если бы ты не защитила Йегера, досталось бы всем.        — Вы все говорите об этом Эрене Йегере, о котором я абсолютно ничего не помню, — отставив тарелку, равнодушно заявила девушка, что вызвало на столь беспристрастном лице Леви удивление.        Усталость как рукой сняло. Чтобы Аккерман забыла своего любимого брата! И во сне такое не приснится… Леви не имел привычки злорадствовать, потому на лице он оставил все ту же безукоризненную картину, а мысленно разрешил себе немного усмехнуться.        Погода менялась на глазах. Деревья уже отбросили лёгкую тень, а небесное светило приняло скучающий вид, медленно закатываясь за горизонт. Все пылало. Девчонка Аккерман теперь казалась какой-то естественной и простой. На её вечно бледном лице можно было рассмотреть спокойную, умиротворенную полуулыбку.        Только капрал открыл рот, чтобы вымолвить слово, когда дверь распахнулась. На пороге стоял Эрен, держа в руке кроваво-красный шарф.        — Вот у него и спросишь, — Леви отряхнул одежду и направился к выходу. Микасе ничего не оставалось, как провести его взглядом. Несмотря на трудности общения с капитаном, ей с ним было довольно спокойно, и она предвидела, что так же свободно поговорить с Эреном не получится.        В следующие пятнадцать минут её действительно ждали утомительные разборки. Из всего потока слов Аккерман поняла, что он её сводный брат, ради которого она пойдёт в самое пекло.        — Послушай, Эрен, — перебила его Микаса, желая поскорее отойти ко сну. — Я ничего не помню. И все тобой сказанное воспринимается как газетная статья. Возможно, позже это и всплывет в голове, но я ничего обещать не могу, извини.        Как же было удобно, когда Микаса заботливо отдавала кусочек свинины Эрену, переживая за то, что он сильно устал после тренировки, а потом мыла его тарелку. От прежней девушки остался лишь шарф, который Эрен вручил Аккерман перед тем, как удалиться. Вещь показалась Микасе действительно очень близкой, но чем так и неизвестно.        Хотелось упасть, подумать обо всем завтра и забыться крепким сном. Голова Микасы кружилась от избытка информации, которая затуманивала и так потрепанное случившимся сознание. Девушку немного тошнило, но она старалась сдерживать приступы, прикрывая глаза. Повернувшись на правый бок, Аккерман заметила тарелку из-под риса. Дисциплинированность в глубине души подсказывала, что оставлять на ночь сосуд неправильно, поэтому неохотно поднявшись, она направилась в столовую.        В коридоре они вновь пересеклись с капитаном, только в этот раз лишь взглядами. Для себя Микаса отметила, что по вечерам Леви принимает более расслабленный вид, от него веет тихой доброжелательностью, чёрным чаем и все той же тайной властью.        Неделю она провела исключительно в компании с товарищами и капитаном Ханджи, которые наведывались к хромающей девушке каждую свободную минуту. Несмотря на то, что память ни на фут не вернулась, Эрен не стал истерить и умерил свой пыл (благодаря стараниям в первую очередь Армина, который иногда выступал неплохим психологом). Ситуация за стенами была довольно тихой, но проблем и так хватало, ведь в этом году урожай осел из-за аномальной жары.        Капрал Леви предпочитал оставаться в стороне до одного случая.        Бессонные ночи шли на пользу: за пару суток он избавился от недельной документации и, к сожалению, всех запасов любимого чая. Завтра планировалось последнее совещание, связанное с урегулированием конфликта между разведотрядом и Гарнизоном, потому выпала возможность купить в городе так нужный Аккерману продукт.        О состоянии Микасы капитан частенько узнавал у Зое между разговором. Поэтому быстро брошенное «Как там Аккерман?» оставалось без внимания, и через пять минут Ханджи уже во всю начинала рассказ о своих начинаниях. Товарищество с Зое было действительно бескорыстным — друзья навек нередко выпивали вместе и могли узнать все больше нового о друг друге, пусть Леви и не любил говорить о себе, предпочитая послушать. Но то, с каким пылом женщина рассуждала о гигантах, невольно вызывало восхищение.        — Я давно хотела спросить, Леви, — начала Ханджи, держа в руке чашку чая. Она, как и капрал, иногда добавляла ликёр, придающий напитку нотку пикантности.        — М?        — Почему ты постоянно спрашиваешь об Аккерман у меня, а не у неё самой?        А он так надеялся, что Зое промолчит насчёт этого. Капрал долго откладывал данный вопрос в своей голове, но тон Ханджи заставил задуматься. Редко «очкастая» говорила серьёзно, потому Леви постарался понять себя. Действительно, почему же? «Мне приснился странный сон, я не поведал о нем Микасе, из-за чего она получила травму?»        — Не было времени.        — Убегаешь от ответа, — она поправляет очки и приглаживает челку. — Я тебя поняла.        Следующий день Аккерман проводит в полном одиночестве, разгуливая по тропинкам столицы. В такую страшно адскую погоду хочется напиться холодной воды и бесконечно долго сидеть в теньке. Не помогает ни лёгкая одежда, ни веер, купленный у какого-то торговца. Нет, эта пора точно не предназначена для Леви. Возможно, ему больше нравится умеренная прохлада, периодически мелкий дождь и ветер. Подобный расклад неплохо сочетался с его обычным настроением.        Если бы не чёртовы титаны, то Леви с радостью открыл чайную лавку, где продавались любые изыски, начиная от классического чёрного чая до редкого травяного, собранного собственноручно. На вывеске красовалось что-то наподобие «У Леви», а за прилавком — стройный мужчина с воистину счастливой улыбкой. Мечтать о собственном магазине Аккерман никогда не уставал, это помогало жить. После смерти товарищей Леви долгое время не мог прийти в себя, задумываясь о самоубийстве. Где тогда нашёл силы молодой Аккерман, чтобы двигаться дальше, неизвестно, но именно благодаря ему человечество получило надежду на будущее, благодаря ему Эрена не казнили, а Микаса и Армин не были съедены заживо.        И именно этот человек с железной выдержкой сейчас никак не мог выбрать между красными и зелеными яблоками, которые он ужасно любил, как и рис с тушеным мясом. Ничто не оставалось, как купить и те, и другие. В последний момент Леви добавил, что хотел бы приобрести целых два килограмма. Его посетила замечательная мысль.