All is fair in love and war

       — Саша, ты можешь есть аккуратнее?! — рассердился Жан, наблюдая, как Саша с жадностью вкушает вареный картофель, который она так обожает. Проигнорировав замечание товарища, девушка лишь продолжила своё дело. Кирштейн смирился.        Друзья поджидали Микасу. Зная, что она должна прийти на ужин, ребята оставили для Аккерман самую большую порцию вареного картофеля с подливой. Даже Саша была не против.        — Ну ты и облажался сегодня, Эрен. Видела б это Микаса, — начал снова Жан, покосив взгляд на Йегера, который на миссии смог лишь дважды трансформироваться. Причём второй Атакующий гигант был гораздо меньше первого ростом и силой.        Ханджи говорила, что для первого раза это неплохой результат, стараясь подбодрить Эрена. Но он-то понимал: самый настоящий провал произошёл потому, что Эрен страшно переживал. Перед важными заданиями Микаса всегда наставляла его, говорила, что защитит и прикроет спину. Слова её успокаивали Эрена, он мог положиться на Аккерман. Но не теперь, когда она забыла все, что они вместе пережили. Прошло довольно много времени, а Аккерман все ещё принимала Йегера отчужденно, смотря как бы сквозь него. В разговоре держала дистанцию, но сегодня вдруг взяла и улыбнулась… Это подарило Эрену надежду, поэтому-то он ждал Аккерман с особым трепетом, увлеченный собственными рассуждениями, он пропустил речи Кирштейна мимо ушей, и тот лишь недовольно цокнул.        Спустя минуту в зал вошло начальство. По пути в столовую Леви с Эрвином встретили Ханджи, поэтому дальше направились вместе, ведя непринужденный разговор. К вечеру они выглядели как-то по-детски беззаботно, лиц Смита и Зое иногда касалась легкая улыбка, а Леви иногда фамильярно подшучивал и переходил на злостный сарказм, который все равно вызывал у его товарищей смешок. В такие моменты Аккерману по-настоящему хотелось жить. Он не представлял свое существование без этой очкастой, помешанной на экспериментах так же, как на титанах, и хозяйских привычек Эрвина, его безумных планов и стремлений к мечте. Хорошее настроение Леви было навеяно, видимо, тем дружеским разговором в кабинете Смита.        На порожке показалась хромающая Аккерман, крепко придерживаясь за деревянные костыли. Она машинально поправила волосы, когда увидела вдалеке нужную компанию. До ужина девушка успела немного поспать, поэтому выглядела довольно свежо: наконец-то на её бледных щеках засиял легкий румянец, которого так давно не было видно.        Леви лишь незаметно перевёл взгляд на вход. Сегодня, наверное, только дурак не заметил, как прекрасна Аккерман в этом белом платье, обшитом кружевами снизу, которые прикрывали её изящные, четкие коленки. У талии оно сидело как влитое: несмотря на хорошо выраженные мышцы, хоть и потерявшие прошлую форму за время лечения, её прямая осанка и плавные очертания тела сохранили природную женственность, чего не скажешь о смоляных глазах, которые хранили в себе какую-то засекреченность и немую боль.        По-хорошему, Леви следовало сделать Аккерман выговор за то, что девушка пришла в общую столовую, когда она наблюдается в госпитале, так ещё и в гражданской одежде. Но почему-то ни Эрвин, ни Ханджи на это внимания не обратили, увлекшись едой и беседой друг с дружкой.        — А куда это ты смотришь, Леви? — вдруг произнесла Зое, приподняв одну бровь.        — Умолкни, очкастая. Дверь заскрипела, нужно чтоб дежурный смазал, чем он вообще занимается на дежурстве, — заворчал капрал, осторожно отставив тарелку.        — Ей всего пятнадцать, — точно подметил Эрвин, давно догадавшись о странном поведении друга и его замешательстве. Микасу он, Смит, знал не так давно, близко с ней не работал, но по рассказам Ханджи, самого капрала и своих подчиненных мог сделать вывод, что эта девушка была не такой, как все. А необычные личности всегда интересовали Леви, что говорить — они интересовали всех.        Жан действительно влюбился в Аккерман с первого взгляда. Перед тем, как она прошла мимо, парень набросал рисунок женщины, безумно похожей на Микасу. Он на всю жизнь запомнил дни, когда у неё были замечательные длинные волосы, которые та отрезала по совету Эрена. Но Кирштейн понимал, что шанс быть с ней один на миллион, и пока существует Йегер, то и пытаться бесполезно. Тем не менее, сейчас он тоже не предпринимал никаких действий. Почему же? Быть может, его порой пугала сама Микаса, он робел, но ничего не мог с собой поделать.        — Да за кого ты меня принимаешь, Смит?!        Громкий крик Леви эхом разразился по всей столовой, заставляя присутствующих обернуться, деревянная поверхность еле выдержала крепкий удар ладонями Аккермана. Стол, за которым сидел Элитный отряд капрала, замолчал, выжидающе уставившись на капрала. Видеть его столь эмоциональным было редкостью, поэтому абсолютно всех волновало: что так встревожило вечно уравновешенного Леви?        Он и сам не знал ответ. Что больше поразило его: слова Эрвина или возможная правота? Даже если Леви и старается как-то опекать Аккерман, это ещё не значит, что он рассматривает её как девушку, по мнению капрала цепь мысли строилась так.        Поднявшись со стула, Леви молча вышел, приобрел привычный вид, словно секунду назад ничего не произошло.        — Пусть успокоится и подумает, — заключил Эрвин, увидев вопросительный взгляд Зое.        Ханджи была частым гостем у Микасы, как и у Леви. За все время, которое она провела в палате с Аккерман, она узнала о ней многое, что могло понравиться ее другу и ей самой. Микаса была строга не по годам, мысли, которые она озвучивала, порой казались взрослее девушки, сидящей напротив. Именно из-за этого Ханджи так любила проводить много времени в госпитале, слушая рассказы больных бойцов.        И сейчас Зое понимала, почему Леви так отреагировал, почему больше ничего не сказал. С ним происходило что-то странное, чего даже он не мог понять, и пытаться навязать Аккерману свои мысли ни Ханджи, ни Эрвин не собирались, они знали, что если их друг и разберется в себе, то только сам с помощью времени, раздумий и долгих, бессонных ночей.        Микаса же как-то понимающе посмотрела в сторону Леви, чувствуя растерянность. Возможно, ей хотелось встать и узнать подробности столь непонятного поступка у самого капрала, но это бы послужило поводом для сплетен, а она их ужасно не любила, потому решила не усложнять никому жизнь и остаться с товарищами, сделав вид, словно ее не заинтересовало такое поведение Леви. Единственное, что мешало — нескончаемый поток мыслей, который она не могла доверить никому. Капитану не свойственны такие резкие выкрики. На миг он предстал перед ней в образе подростка, которого отвергли, но это было лишь результатом фантазии Аккерман, и она это знала, поэтому лишь выдохнула, перебирая пальцы.        — Что это с ним в последнее время? — только и спросил Эрен, посмотрев на Армина, который лишь поставил кружку с остывшим компотом на стол.        — Может, у него что-то случилось. Но это не наше дело, я думаю, капитан справится, он очень сильный человек, — ответил ему Арлерт. Микаса в это время лишь бросила беглый взгляд на место, где сидело начальство. Ханджи мирно рассказывала Эрвину о последних новостях в городе, оба казались очень спокойными. Аккерман в свою очередь тоже приняла безмятежный вид.        Она чувствовала к капитану интерес, нельзя было этого отрицать. Но проявлять его казалось несуразным безрассудством, поэтому девушка старалась придерживаться дистанции, хотя тот случай в палате, когда он угостил ее пирогом и их руки на миг соединились, дал сбой в бетонной защите Аккерман.        Продолжив разговор на вольную тему, ее ужин в компании друзей подходил к концу. Саша ругала Микасу за то, что она так ничего и не поела, но девушка решила отдать еду подруге, и та была безмерно рада. Эрен спрашивал, почему девушка не надела шарф, но Микаса сказала, что просто забыла, причём она произнесла это так непринужденно, что все громко засмеялись, учитывая, как раньше она берегла эту вещь. Счастье Аккерман было рядом с близкими, поэтому здесь она чувствовала себя защищенной. Несмотря на то, что её тревожили мысли о капрале, она держалась особняком.        Леви не стыдился того, что случилось. Не следовало, конечно, показывать своих эмоций, хотя даже у такого, как он, сдержать их иногда еле хватает сил. Пусть. Что было, того не вернуть. Он рефлекторно поставил чайник и расположился напротив окна в своем кабинете. Приглушенный свет и молодая луна создавали ту самую атмосферу для того, чтобы расставить все мысли по полочкам.        Чертовски он не любил то, что порой не мог признать очевидных вещей: он чувствовал эту связь с Аккерман и был к ней благосклонен. Сражаясь со вторым «я», Леви узнавал себя с другой стороны, но не забывал и о том, что далеко с этими раздумьями заходить нельзя. Есть работа — ее нужно выполнять, Эрвин, надеющийся на него, и подчиненные, которые восхищаются капралом. Хотя он, если говорить откровенно, редко думал, что нужно подавать хороший пример, ведь притворствовать, мол он такой идеальный человек, Леви ненавидел, вспоминая о своем прошлом.        Этот ужасный день для капитана Аккермана был окончен в кресле с пустой чашкой. Микаса хотела бы сладко поспать, но мысли не давали этого сделать. Взяв в руки какую-то абсолютно глупую книжку, она зажгла несколько свечей, обдумывая поступки капрала, всплывающие картинки с красной материей в голове и собственные ощущения.