Наречённый Стражницей

      Под солнечным сплетением жгло огнём до такой степени, что хотелось разорвать себе живот и забросить внутрь кусок льда, лишь бы потушить пламя боли. Калеб скорчился на полу, завалившись на бок и подтянув под себя ноги. Сжимая в дрожащей руке ломоть хлеба, он поднял на него взгляд, почти ничего не видя из-за пелены слёз перед глазами. Отравил, зараза хитрая, отравил! Повстанец зарычал то ли от боли внутри, то ли от гнева, кое-как поднялся на колени, дрожа всем телом, и потянулся рукой ко рту. Два пальца на корень языка, скорее, пока конечности ещё двигаются, пока яд не распространился по всему организму. Он же не успел много съесть, этого же недостаточно, чтобы убить его? Недостаточно, недостаточно, недостаточно! Верно же..?       Слюна чёрная, как копоть, содержимое желудка тоже. Внутри продолжает гореть, словно по венам течёт не кровь, а жидкий свинец. Он плавит его изнутри, плавит кожу, плавит мышцы, доходит до веточек нервов и боль застилает глаза, забирается куда-то глубоко в черепную коробку и мозг отказывает, сгорая в агонии. Шкварчит, словно ломтики свинины над костром, истекает соком, обугливается там, где языки пламени касаются слишком сильно. Калеб падает на спину, не контролируя организм, заходящийся в приступе судороги. Голова запрокидывается сама собой, затылок больно бьётся о мрамор. Скрюченные пальцы царапают горло, ноги стучат по полу, а он всё дрожит, дрожит, дрожит. Дайте вдохнуть, хоть глоток кислорода, хоть на секунду!       Он не замечает, что рядом с ним лежат такие же бедняги, с тем лишь отличием, что некоторые уже не двигаются. Не замечает, что страдает не один, что чьи-то ноги упираются ему в бок и больно давят, что его собственные бьют по руке какого-то воина. Что пальцы на этой руке с силой сжали его штанину и теперь царапают ногтями сквозь ткань. Калеб не чувствует внешних раздражителей. Его волнует только жжение внутри и болезненные пульсации агонизирующего мозга. Он словно падает с небес, пробивает своим телом невесомые облака. Сердце лихорадочно бьётся где-то в горле, что упрямо не желает раскрыться и сделать глоток воздуха. А воздух.. Воздух, он везде, его так много, но Калеб не может вдохнуть и лишь падает в красной пелене боли, не зная, когда же достигнет дна, когда наконец ударится о землю и эти мучения прекратятся. Скорее, скорее, скорее. Скорее, у него нет времени падать, он должен спасти людей, пока яд не убил их всех.       Он хрипит, пытаясь что-то сказать, узнать, кто ещё в состоянии двигаться. Нужно отправить кого-то в догонку телеге и остановить её, чтобы другие лагеря не получили отравленную провизию. Калеб силится что-то сказать, но изо рта вырывается только сдавленный стон и чёрная слюна. Воздух по-прежнему не желает попасть в лёгкие, а сознание против воли мутнеет. Он уже готов сдаться, отступить под натиском боли, но вдруг все ощущения притупляются и боль уходит на второй план. Внутреннее падение резко прекращается и Калеб как будто замирает в невесомости. Если это смерть, то она слишком безболезненна. Нет-нет-нет, ему слишком рано умирать! Столько невыполненных обязанностей и дел ещё впереди. Нужно остановить телегу, свергнуть тирана, нужно..       Мысли сами собой покидают голову и повстанец так и остаётся лежать, пустыми глазами смотря в высокий потолок.       — Ну и? — Вильгельм устало выдохнул, закрывая кабинку туалета и доставая кристалл из кармана штанов. — Что на этот раз?       Сердце гудело и вибрировало в руке, периодически начиная светиться ярче, чем едва не выдало себя перед Элион. Они как раз стояли у раздевалки и собирались отправиться к девочке домой, чтобы отпросить её на завтра у родителей, когда кристалл вновь стал бесноваться, как и ночью до этого. Подобное поведение напрягало и совсем не нравилось парню. Оно же не могло сломаться? При чём не вовремя так: он обещал Элион погулять, а, видимо, всё обламывается. Н-да, теперь Вилл понимает, каково было Корнелии отказывать подруге в встречах. Но, блин, он виноват, что ли? Не от него же зависит настроение Фобоса, так почему Хейл постоянно обвиняет его во всех вылетах на Меридиан? Не хочется выбирать вместо друзей опасные для жизни вылазки, конечно, он это понимает. Но они не могут от этого отказаться, не сейчас, когда меридианцы столь остро нуждаются в помощи.       Нет, он мог бы отправить вместо себя астральную Каплю, а сам рвануть с девочками в другой мир, но это было очень рискованно. Копии пришлось бы очень многое объяснять, инструктировать, о чём говорить можно, о чём нет, как вести себя на случай непредвиденных обстоятельств, вроде неожиданно встреченных знакомых Сьюзан, которых клон бы просто проигнорировал, чем привлёк бы ненужное внимание, а Вилл бы ещё и получил дома от матери за неуважительное поведение. К тому же, при знакомстве с родителями Элион нужно будет подстраиваться по ситуации, если он им не очень понравится, а копия не может думать самостоятельно. Налажает и прощай хорошие отношения. У парня нет ни времени, ни желания растолковать это капле, потому такое решение проблемы отметается сразу. Придётся разочаровать девочку, пусть и не хотелось.       Парень нахмурился, смотря в блестящее нутро сердца, определённо не понимая, что с ним происходит и чего оно хочет. Кристалл не переставал вибрировать, от чего кожа на руках уже начала терять чувствительность, ещё и грелось так неприятно, словно почти затухший уголёк костра сжимал пальцами. Внутри него мерцали белые искорки, чего на памяти Вильгельма ещё не было. Он прищурился, наблюдая за танцем блестящих частиц, как вдруг Вилл словно провалился в никуда. Голова закружилась, в глазах потемнело и он шлёпнулся на крышку унитаза, хватаясь свободной рукой за стену в попытке вернуть потерянное равновесие. Внутри черепушки словно разлилась патока, мысли замедлились и паника отступила, едва успев начаться.       Иди ко мне       Куда..?       Меридиан       В голове всплыла картинка смутно знакомого зелёного зала с резными колоннами, расплывчатая, будто мираж, но всё равно узнаваемая. Едва Вильгельм понял, что это за место, виски заломило болью. Видение Заветного Города растворилось также неожиданно, как и пришло. Помутнение в голове вроде отступило и мысли стали вставать на свои места, будто бы до этого их кто-то отодвинул на задний план. В ушах всё ещё стоял чужой шипящий голос. Пальцы кое-как дотянулись до висков, осторожно их массируя, чтобы унять колющую боль. Сердце наконец успокоилось, перестало жечь ладонь, но внутри остался неприятный осадок, горчащий на языке. Раздавшийся звонок на дополнительные занятия зазвучал для него намного громче, чем должен был, и Вилл запоздало понял, что до этого вообще ничего не слышал. Он отнял одну руку от лица, второй всё также массируя висок, и вновь хмуро посмотрел на успокоившийся кристалл.       — Ты вот с этими фокусами своими, — сам себе под нос произнёс Вильгельм, поднимаясь на ноги, но фразы не закончил.       Вместо этого он сунул сердце обратно в карман и двинулся на выход. Чужой голос стоял в ушах и что-то на подсознательном уровне тянуло его на Меридиан. Это могло быть ловушкой, да. Но вдруг что-то случилось? Заветный Город был одним из самых защищённых лагерей сопротивления, потому как это место было обителью Оракула, о котором Калеб всегда говорил с неким благоговейным трепетом в голосе. Вроде как оно даже было опутано некой магической сетью, что не позволяла проникнуть злу внутрь, да и спрятано там, где такое важное место искать никто не будет. Древняя обитель и в трущобах? Бред же. Но если его нашли и повстанцы сейчас в опасности? Что это был за голос? Кто-то пытается связаться с ними? Пытается с ночи? Если это так, вдруг уже поздно?       Вилл завернул за угол коридора, мрачный, как туча, идя скорее на автомате, чем реально думая о пути. Девочки, кучкой столпившиеся около раздевалки, заметили его настроение и как-то сразу подобрались. Невыспавшиеся, что-то им подсказывало, что ночное происшествие повторилось. Собственно, почти так и было. Элион, стоявшая рядом с ними, взволнованно посмотрела на подходящего парня.       — Элион, мне очень жаль, но сегодня мы погулять не сможем.       — Что-то случилось? — девочка не сдержала расстроенных ноток в голосе, испытывая сильное чувство дежавю.       Каждый раз, когда она хотела пойти погулять с Корнелией, та отговаривалась неожиданными важными делами, но Элион не сильно ей верила. Появлялось такое чувство, будто бы подруга просто хотела от неё отделаться, да побыстрее. Она всегда становилась нервной в такие моменты, словно опаздывала куда-то. А Вильгельм.. Вилл выглядел по-настоящему виноватым и расстроенным.       — Боюсь, что это очень важно, — парень положил одну руку ей на плечо. — Мне правда неудобно перед тобой, Элион.       — Да ладно уж, не страшно, — Элион улыбнулась, закидывая рюкзак за плечо. — Можем сходить в другой раз.       — Хорошо, — Вильгельм кивнул. — Если получится разобраться пораньше я позвоню тебе, идёт?       — Конечно.       Они быстро попрощались, а после разошлись в разные стороны. Элион к себе домой, а девочки и Вилл поспешили в ресторан семейства Хай Лин. На улице стояла неприятная, мокрая погода. На выходных было потепление, часть снега растаяла и превратилась в лужи, а потом ударил резкий холод и всё покрылось тонкой корочкой льда. Гололёд был тот ещё, постоянно приходилось держать равновесие, чтобы не шлёпнуться на задницу и не отбить себе мягкое место. Потому поговорить особо не получалось, да и желания не было раскрывать рот: как назло поднялся колкий ветер, от чего щёки щипало. Вилл лишь вкратце обрисовал ситуацию, запахивая куртку. Утреннее помутнение в организме отпустило его и сейчас, легко одетый, он катастрофически замерзал. Обувь скользила по блестящему асфальту, мимо проезжающие машины так и норовили облить грязью - смесью талого чёрного снега и реагентов.       Кое-как дойдя до ресторана, Вильгельм едва успел поймать Ирму - девочка поскользнулась и чуть не вылетела на проезжую часть, когда они переходили дорогу. Один из сотрудников "Золотого Дракона", что колол лёд у входа внутрь, сам чуть было не бросился под колёса, чтобы остановить летящую не пойми куда на такой скорости машину. Водитель засигналил, но не остановился, а продолжил движение. Мужчина же прокричал что-то ему в след и, убедившись, что с детьми всё нормально, вернулся к своей работе. Перепуганная Ирма лишь нервно кивнула на вопрос о том, всё ли хорошо.       Внутри было тепло и приятно пахло горячей едой. Живот призывно скрутило, а во рту собралась слюна, но времени на перекус у них не было. Пока Хай Лин бегала и искала бабушку по всему ресторану, остальные спустились в подвал, уселись кто на диван, кто в кресло и принялись ждать. Ян Лин явилась минут двадцать спустя, устало спускаясь вслед за внучкой. Собрание на Кондракаре забрало у неё много сил и старушка собиралась вздремнуть пару часиков, чтобы немного восстановиться, но, видимо, не судьба. Вильгельм не стал ходить вокруг да около и сразу вывалил на неё всю информацию. И про то, как ночью сердце завело их в депо, и про свечение, и про голос, что звал их на Меридиан. Бывшая стражница молчала весь рассказ, но, дослушав, нахмурилась и задумчиво взглянула в сторону окна. Вызов ночью - это ни что иное, как проверка Кондракара на отзывчивость и контроль сердца. А вот остальное..       — Сердце Кондракара может.. мм.. принимать сигналы, скажем так, если правильно настроиться на него. Но эти сигналы зашифрованы и лишь немногие знают, как связываться с помощью кристалла.       — То есть, это не только магическая батарейка, но ещё и телефон? — Ирма откинулась на спинку дивана, голова начинала закипать от всех этих магических штук.       — Если говорить так, то это сломанный телефон, потому что с этой стороны послать сигнал неизвестному нельзя. Хотя, кажется, я знаю, кто мог с вами связаться.       — Кто, бабушка? — Хай Лин, сама того не заметив, подалась вперёд, опираясь на перила.       — Оракул, — Ян Лин скрестила руки на груди и прикрыла глаза, пытаясь справиться с головокружением.       Она хотела ещё добавить, что эта женщина является посланницей Кондракара на Меридиане, но умолчала. Не стоит детям пока знать о делах Совета. Мудрейший с его свитой пожелал остаться в тени и наблюдать, пока ситуация не потребует его личное вмешательство, а старушка не имела права перечить его воле. В конце концов, он жил намного дольше их всех и знал намного больше и она, простая смертная, исполнительница воли, не ровня ему и нарушать приказы не будет.       — Оракул - это тот, о ком говорил Калеб? — спросила Корнелия, вертя между пальцев прядь волос.       — Она. Да, это и есть Оракул. И если она зовёт вас, значит случилось что-то важное. Вам следует немедленно отправиться на Меридиан.       — А как же, — Ирма криво улыбнулась, мешки под глазами выдавали её с головой. — Куда без нас?       Узкий лаз, закрытый от чужих любопытных глаз ветошью и бочками, никак не охранялся, впрочем, как и во все разы до этого. В этом не было нужды, ведь Заветный Город охранялся магическими чарами. По крайней мере, Калеб был в этом твёрдо убеждён и пытался внушить это и им. Должно быть так и было, ведь за всё время на этот лагерь сопротивления солдаты Фобоса не напали ни разу. Но дурное предчувствие всё равно неприятно осело в груди, скреблось где-то внутри своими тупыми ногтями и гаденько шептало, что они опоздали. Всё из-за неясного зова Оракула. В конце концов, к ним могли отправить вождя повстанцев или того же Бланка - за символическую плату он мог передать информацию с Меридиана на Землю и обратно. А если учесть, что его интересовало, можно сказать и вовсе задаром. Так почему же никто не пришёл и пришлось подключаться к делу Оракулу? Нехорошо.       Внутри было холодно и мрачно, шаги гулко отдавались эхом в пустых гигантских залах. Или это был один сплошной зал? Из-за странной формы строения и этих колонн было тяжело понять, делится ли вообще Заветный Город на отдельные помещения. Как говорили повстанцы, этот отголосок старых времён вообще не имел конца, но так же не бывает. Вильгельм скакал взглядом с одной колонны на другую, выискивая возможных врагов, прячущихся за ними. Но нет. Звенящая тишина, нарушаемая только их шагами, ясно говорила о том, что они здесь одни. Эта тишина давила на голову и нервы, от чего внутри завязался холодный ком. Корнелия с Тарани, почти неслышно парившие в воздухе, взволнованно переглянулись, не видя людей.       Они почти добрались до самого лагеря - впереди уже виднелись заграждения из ящиков и бочек. Всюду валялись мешки с сеном, служившие лежаками, колонны подпирали стойки с копьями и мечами. Вдали стояли импровизированные мишени, утыканные стрелами. Вот только людей видно не было.       — Почему тут так тихо? — осторожно спросила Хай Лин, понизив тон до шёпота.       — Может все ушли на какую-нибудь важную сходку? — буркнула Ирма себе под нос.       Вильгельм уже хотел что-то сказать, то ли упрекнуть стражницу воды за сказанное, то ли наоборот поддержать эту мысль, но резкий двойственный вскрик Корнелии и Тарани над головой оборвал его. Тело сработало молниеносно, он даже не успел понять, когда материализовал в руке трескучий шар. До него дошло это только тогда, когда парень уже собрался бросить его в приближающуюся опасность. Но её не было. Просто из-за того, что девочки находились в воздухе, они увидели повстанцев раньше, чем остальные внизу.       — Калеб! — надломившимся голосом воскликнула Корнелия, закрыв рот руками, а после рванула вперёд.       — Стой! — крикнул Вильгельм, но девочка его не послушала.       Чтобы они там не увидели, это опасно - так лететь в неизвестность. Что если там засада, которую они не приметили? Вдруг тут стоит какая-то магическая ловушка и они все взлетят на воздух из-за взрыва? После хорошей прожарки от Фобоса Вильгельм стал везде видеть возможную опасность. Ему не хотелось, чтобы кто-то из девочек прошёл через ту же боль, что и он. Не отзывая молнию и недолго думая, Вилл поспешил за ней, на ходу поднимаясь в воздух. И тогда он тоже увидел их. Повстанцев. Стариков и совсем молодых юношей. Раненых и здоровых. Знакомых и незнакомых. А ныне мёртвых. Корнелия летела конкретно к одному, лежащему в стороне вместе с парой других мятежников. Опешив от подобного зрелища, парень опустился на один из ящиков, трещащая сфера в руке растворилась сама собой, потеряв связь с создателем. Добравшиеся до преград Хай Лин и Ирма застыли рядом с ним, с ужасом оглядывая погибших. Кровь и чернота на губах и одежде, неестественные позы, застывшие в гримасе боли лица, перекошенные до неузнаваемости.       — Что здесь произошло? — прошептала Хай Лин, хватаясь за край ящика, потому что подкосившиеся ноги вдруг перестали держать.       Ирма осторожно опустилась на колени, смотря куда-то вглубь деревянной панели, из которой была сделана бочка. Куда угодно, только не на них. Вилл же переводил взгляд с одного тела на другое, пока он сам собой не замер на полупустом ящике с яблоками и грушами. Тогда парень, словно очнувшись, осмотрел каждого, замечая рядом с ними куски пищи. Лепёшки, фрукты, овощи, кружки с пролитой жидкостью.       — Их отравили.. — тихо произнёс он, но в пустом зале слова прозвучали намного громче.       Тогда его привлекло движение в стороне. Вильгельм заторможенно повернул голову. Корнелия сидела над Калебом и пыталась поднять его. Она трясла его за плечи и едва сдерживала всхлипы. Голова повстанца моталась вслед за движениями.       — Эй, — всё повторяла она дрожащим голосом, не переставая дёргать обмякшее тело. — Эй, давай же, Калеб! Ты же слышишь меня?       Она вдруг остановилась, положила его обратно на мрамор, бережно придерживая голову, а после уткнулась головой ему в грудь, шмыгая носом и напряжённо слушая. Вильгельм вдруг вспомнил, как эти двое смотрели друг на друга на его дне рождении. Вспомнил, как после сражения с Охотником во время премьеры фильма они сидели вдвоём, держась за руки. Как, если Калеб оказывался среди них, он становился рядом с Корнелией, и наоборот, когда они навещали Меридиан, та держалась близ повстанца. Как постоянно спрашивали друг о друге. Казалось бы, на такие вещи даже не обращаешь внимание. Но сейчас он вспомнил. Каждый момент, когда они были рядом, вспомнил. И стало вдруг так плохо на душе, что невозможно вдохнуть. Он смотрел на Корнелию и время для него остановилось. Секунды растянулись до невозможности, пока Вилл смотрел на её бледное лицо. Хейл вдруг крепко зажмурилась, брови страдальчески заломились вверх, а губы сошлись в тонкую линию. Она прерывисто вдохнула, а после, смахивая из-под глаз влагу, тихо, но бесконечно счастливо и облегчённо прошептала:       — Живой.       — Да, как и немногие другие.       Вильгельм дёрнулся от раздавшегося за спиной голоса, как от пощёчины. Неужели и правда засада? Не переварив фразу до конца, парень замахнулся в сторону звука и бросил появившуюся молнию в неизвестного. Фигура в балахоне взмахнула рукой, вокруг неё замерцало прозрачное поле, переливающиеся в неясном свете Заветного Города голубыми подтёками. Молния отлетела от магического щита и врезалась в ближайшую колонну, распадаясь на многочисленные искры и оставляя после себя тёмный след копоти на мраморе. И только потом до него дошло, что он уже слышал этот шипящий голос.       — Я не.. — начал было он, но Оракул прервала его.       — Подумать только: мужчина-хранитель, ещё и с Эфиром в придачу, — рассматривая чёрное пятно на колонне, протянула женщина, скрестив руки на груди. Увидеть подобное в живую, а не на собрании, было поразительно. — Такая редкость.       — Вы.. вы ведь Оракул? — крепко сжимая руку Калеба, взволнованно произнесла Корнелия. — С ним всё будет хорошо? Он поправится?       — Боюсь, что это произойдёт ещё не скоро, — женщина покачала головой, её совершенно белое лицо скрылось в тени капюшона и только глаза блестели неестественным цветом. — Я пришла слишком поздно, многие уже погибли, а другие были близки к смерти. Восстановление займёт много времени.       — Мы можем как-то помочь? — Вилл опустил взгляд вниз на бочки: смотреть на трупы не хотелось, а после его выпада и на Оракула тоже.       — Им, — она кивнула в сторону Корнелии и лежавших повстанцев, — нет. Я использовала эликсиры очищения и сейчас их не следует подвергать каким-либо воздействиям. Как только яд полностью выйдет из организма, я займусь лечением, но не раньше, иначе это может им навредить, — Оракул повернула голову в сторону лагеря, часть её лица скрыла ткань балахона. — А вот от трупов надо избавиться. Похоронить их со всеми церемониями будет слишком опрометчиво: на отравленной почве растут отравленные травы. Их придётся сжечь.       — Сжечь? — Вильгельм покосился на Тарани, стоящую в стороне.       Девочка, ужасно бледная, сгорбившись, прислонилась к колонне и закрыла лицо руками. У неё дрожали плечи и колени.       — Да. И, боюсь, что другие лагеря нужно тоже проверить. Телегу с отравленной едой отправили дальше и что с людьми на других точках я не знаю. Но, если груз добрался до них.. — Оракул замолчала, не продолжая фразу.       — Извините, — парень ловко соскочил с бочек и поспешил к Тарани.       Уж очень девочка неважно выглядела. Едва он к ней приблизился, как ноги у неё подкосились и Вильгельму пришлось ухватить её за плечи, чтобы та не упала. Он осторожно посадил Кук и опустился рядом с ней на корточки, убирая её руки от лица.       — Тарани.. — но не успел он продолжить, как стражница перебила его.       — Мне не хорошо, я не хочу здесь находится, — Кук покосилась ему за плечо, на лагерь, а после резко закрыла рот руками. — Меня тошнит..       — Хай Лин! — Вилл беспомощно обернулся.       Та оторвала взгляд с ближайшего трупа и медленно повернулась к нему, кривя губы. Парень нахмурился, смотря то на Тарани, то на неё, то на Ирму - стражница воды сидела за бочками, низко опустив голову и уткнувшись ею в колени. Он посмотрел на Корнелию, поглаживающую голову Калеба, после на Оракула, застывшую каменной глыбой и никак не реагирующей на происходящее. Парень глубоко втянул воздух в лёгкие, в попытке успокоиться и что-то придумать, о чём почти сразу пожалел: металлический запах крови осел на языке. Отвратительно. А они должны вынести отсюда тела. И сжечь? Но разве они могут? Нет, не так. Может ли он заставить девочек переступить через себя и начать таскать трупы наружу? Сможет ли он, несмотря на их состояние?       — Хай Лин, — решительно начал он, поднимаясь вместе с девочкой, — бери Ирму и Тарани и иди наверх, на воздух.       Азиатка кивнула, сглатывая ком в горле, а после потянула Ирму за руку, заставляя её встать на ноги. Девочка обернулась на лагерь, втянув голову в плечи, но настойчиво тянущая её Хай Лин заставила смотреть вперёд. Вилл осторожно передал им дрожащую Тарани и, убедившись, что стражницы идут к выходу, зашагал к Корнелии, обходя лагерь широкой дугой. Оракул заинтересованно наблюдала за его действиями и ничего не предпринимала. Было любопытно, что сделает хранитель, не проверенный Советом, а выбранный самим сердцем. Чем-то же он должен был зацепить артефакт? Парень же уже дошёл до оставшейся стражницы и опустился рядом с ней на корточки, кладя руку ей на плечо и привлекая к себе внимание. Корнелия отвернулась от Калеба и перевела на него мокрый взгляд.       — Я не собираюсь тебя заставлять, Корнелия. Лишь спрошу, — дождавшись, когда Хейл протрёт глаза и внимательно на него посмотрит, Вилл продолжил. — Ты поможешь мне сжечь тела?       Та дрогнула на последнем слове и посмотрела ему за спину. Её волновал только Калеб. До этого момента. Только сейчас она поняла, что случилось и что от тел нужно избавиться. Оракул вряд ли будет заниматься чем-то подобным, а кроме них здесь больше никого нет. Корнелия перевела взгляд на Калеба, потом обратно на Вильгельма и решительно кивнула. Повстанец изо дня в день видит, как страдают и погибают люди. Он безумно силён. И она тоже будет сильной. Страшно, неприятно. Но она обязана справиться, ведь это - товарищи Калеба. Вилл благодарно кивнул ей в ответ и протянул руку, помогая встать. Оракул прикрыла глаза, довольная подобным исходом, а после неожиданно заговорила:       — Тел может оказаться слишком много. Я дам вам кусочки янтаря: соберёте тела в круг и положите камни в середину. После возвращайтесь сюда.       — Разве мы не должны их сжечь? Зачем они? — Вандом удивлённо склонил голову набок.       — Это не обычные камни. С помощью янтаря я буду знать, где находятся тела и смогу перенести их в одно место заклинанием. Я проведу церемонию очищения, чтобы души погибших смогли покинуть наш мир, а после мы сожжём останки. Вам лишь нужно найти их и сложить ближе друг к другу, чтобы янтарь лежал ровно посередине. Только тогда все тела переместятся.       — И.. — Вилл осёкся, понимая, что им придётся делать. — Насколько близко их нужно пододвинуть?       — Вплотную.       — А вы с нами.. — начала было Корнелия, но осеклась под чужим холодным взглядом.       — Я не намерена более покидать Заветный Город. Меня не было всего несколько часов и вот, что случилось, — она махнула рукой в сторону погибших. — Я приготовлю освящённое масло для церемонии, пока вы будете осматривать лагеря. Хранитель сердца Кондракара, подойди.       Похоже, больше она не собиралась тратить время на объяснения. Вильгельм вздохнул, осторожно обошёл преграды из бочек и остановился около женщины. Та запустила одну руку в широкий рукав, а после вытащила из него небольшой холщовый мешочек тёмного цвета, которого там быть до этого момента априори не могло, но Вилл, настолько выбитый из колеи произошедшим, даже не обратил внимания на очередной магический фокус. Оракул протянула мешок парню и он, взвесив его в руке, крепко сжал ткань пальцами. Внутри звонко стучали друг о друга маленькие камушки, очевидно, янтарь, о котором говорила женщина.       — Идите. Вам ещё предстоит узнать, в какие лагеря дошла отравленная пища.       Вильгельм мысленно прикинул расстояние между точками сбора, их расположение и то, сколько погибших могло быть, и сглотнул. Они вдвоём с Корнелией на десять крупных лагерей внутри города и снаружи. Вряд ли, конечно, телеги могло хватить на всех, но они же не знают, куда именно её отправили, а спросить некого. Оракула не было, Калеб и остальные немногие выжившие в отключке.. Придётся проверять опытным путём. Можно было бы разделиться, но поодиночке они просто не смогут перемещать трупы взрослых мужчин. Ещё и девочки снаружи. Вилл не был уверен в том, что они, в состоянии шока, смогут следить за окружением на случай непредвиденного нападения или рейда солдат Фобоса. Вот же..       Пальцы сильнее сжали мешочек с камнями. Вандом вдохнул, морщась от запаха крови, после кивнул Корнелии в сторону выхода и зашагал наверх. Внутри горело желание поскорее покинуть подземелье и выйти на холодный воздух. Хейл бросила ещё один взгляд на Калеба, сжала кулаки и поспешила за Вильгельмом.       Солнце давно скрылось за горизонтом, когда они вернулись в трущобы к дожидающимся их девочкам и Оракулу. Последняя встретила их близ входа, плетя какое-то заклинание и ругаясь на покорёженные защитные сети, оперативно выгнала всех из Заветного Города на пустырь, откуда собиралась отправить души погибших в последний путь. Вилл сидел на замшелом булыжнике, уставившись на собственные подрагивающие ладони, Корнелия подле него, плечом прислонившись к его спине и бессмысленно пялясь в тёмное беззвёздное небо. Девочки стояли рядом: Хай Лин то и дело посылала в сторону Тарани прохладные потоки ветра, а Ирма, обняв плечи руками, наблюдала за происходящим вокруг. Как итог, три крупных лагеря, включая основной в Заветном Городе, превратились в мертвецкую. То же случилось бы и с четвёртым, если бы возница и охранники, замученные голодовкой, не решили перекусить в пути остатками пищи и не отравились.       Конечно, на всякий случай они проверили и оставшиеся точки, неся плохие вести. Так что сейчас по пустырю в ожидании церемонии и возможности попрощаться с товарищами бродили мрачные повстанцы, чьи ряды сильно уменьшились. Тут был и Ватек, и Элиас, записавшийся в сопротивление. Вильгельм поднял голову вверх, чувствуя, как ветер, посланный Хай Лин, треплет волосы, а после мрачным взглядом уставился на замок, чернеющий вдали и нависающий над городом.       — Радуйся, пока можешь, — как-то совсем зло прошептал он, представляя перед собой образ Фобоса.