Наречённый Стражницей

      — Защищайся! — громко крикнул мальчик, делая резкий выпад вперёд и замахиваясь деревянным мечом для удара.       Его противник - невысокий зеленокожий парнишка того же возраста с наростами на лице и плечах, едва успел отскочить назад, ставя блок своим оружием. Раздался звонкий хлопок от удара деревом об дерево. Они стояли посреди небольшой поляны в лесу в лучах полуденного солнца. Высокая трава, по пояс взрослому мужчине, что уж говорить про двух мальчишек, была примята вокруг них на несколько метров; одежда обоих давно испачкалась зелёным травянистым соком, а кое-где и тёмными пятнами от влажной почвы - утром был дождь, ноги скользили по чавкающей земле, но детей это не пугало, как и наказание за грязную одёжку по возвращению домой. Ах, да, они же убежали без спроса. Ещё и за это влетит. Но это будет потом, так что не важно. Главное - драка! Калеб снова подался вперёд, вновь замахиваясь, но удар был заведомо спланированным: дерево должно было ударить ровно в живот и Олдерн тутже легко отразил удар, отводя его в сторону, однако он не предугадал дальнейших действий своего друга. Брюнет вдруг резко замахнулся ногой, ударяя противника с боку под колено, а после с разворота ударил его в бок мечом. Тело отдалось болью, мальчик зашипел, сгибаясь. Калеб радостно засмеялся, упирая руки в бока.       — Вот! Ты погиб!       — Это было нечестно! — держась за ушибленное место, прокричал Олдерн. — Ты сжульничал! Мы сражались на мечах! В честном бою я бы победил!       — В честном бою против солдат у тебя и шанса нет, — отсмеявшись, тот состроил серьёзную моську и нравоучительно поднял указательный палец вверх - так делал Джулиан, когда давал очередные уроки боя нашкодившему сыну. — Отец говорит, что в бою с сильным противником не позорно немного схитрить, чтобы увеличить шансы на победу.       — Но.. это нечестно.. — неуверенно возразил мальчик, потирая бок.       Олдерн отвёл взгляд в сторону, смотря на растоптанные ими же в пылу битвы полевые цветы. Своего отца он плохо помнил, да и тот мало чему успел его научить, но тот всегда был непреклонен, если дело хоть как-то, но касалось честности. Что в жизни, что в бою. Локтар был охотником в их деревне и уроки, которыми он нагружал сына, отличались от тех, что получал Калеб от его отца-воина. Мальчик умел ставить силки, отлично различал следы животных, даже мог имитировать птичьи песни, чтобы отвлекать их, пока отец крался к ним с другой стороны с луком наготове. Он мог разделать тушу животного, отличить ядовитое растение от лечебного, знал, где водится дичь и как её приманить и всегда точно предугадывал погоду, что помогало в охоте. Локтар даже начал учить его стрельбе из лука, но пока получалось не очень хорошо: оружие, рассчитанное на взрослого мужчину, не давалось ему - мальчику просто не хватало сил достаточно натянуть тетиву так, чтобы руки не дрожали и прицел не сбивался. А потом его убили, приняли за партизана и зарубили прямо во время их охоты. Мальчик умудрился убежать, забрав лук отца и получив длинный шрам, рассекающий его спину на две неравные половины. Времена сразу после переворота были неспокойные, осиротевшего ребёнка, ещё и нелюдя, никто брать к себе не хотел, вот и приходилось шляться по улицам, пока однажды Олдерн не встретил Калеба и его отца Джулиана. Оказавшись под чужим крепким крылом, мальчик всюду таскался за парнишкой, не зная, куда себя деть. Так и подружились, в конце концов делили один хлеб на троих.       Калеб же был другим и, возможно, именно поэтому они так крепко привязались друг к другу, словно родные братья. Они идеально дополняли недостатки каждого. Совсем ещё юный Калеб, любивший помахать мечом, пусть и деревянным, упрямо стоявший на своём, за что порой заслуженно получал от отца по шее, имел привычку лезть туда, куда не надо. То прокрадётся на склад к солдатам и стащит оттуда несколько сухпайков, то пнёт какого-нибудь воина или скажет ему что грубое, а после начнёт удирать, петляя по улицам города. Джулиан тогда всегда хватался за хворостину, но сына, возмущённого подлой системой, что выгнала его отца с престижного места королевского гвардейца, так просто было не остановить. Он пережидал денёк-другой, пока мягкое место гореть не перестанет и можно будет сколь-нибудь подвижно двигаться, а после вновь шёл бедокурить. Такая у него, совсем маленького несмышлёныша, была битва с сильными мира сего. Олдерн же, понимая, что один он рано или поздно попадётся или приведёт стражу домой, начал бегать с ним, мастерски зачищая за ними следы или отвлекая солдат воркованием птиц, пока Калеб крался за чем-нибудь на склад. А после, когда Джулиан начал заниматься его уроками по стрельбе, они и вовсе стали идеальной командой. Прикрывая друг друга, им были все невзгоды по плечу. По крайней мере дети думали так и ничто не могло их переубедить.       Именно поэтому они сегодня с утра пораньше убежали в лес, чтобы потренироваться для следующей вылазки, даже не понимая, что большинство их лобовых атак, которые работали друг на друге, на взрослом и матёром солдате вряд ли бы сильно отразились. Скорее, вызвали бы жалкую насмешку или, чего хуже, разозлили.       — Да какая разница, если это может спасти тебе жизнь! — Калеб тряхнул отросшей шевелюрой, от чего волосы, упавшие на лицо, разметались в разные стороны. Фыркнув из-за щекочущей нос пряди, мальчик убрал её за ухо. — Давай лучше ещё раз сразимся!       — Дядя Джулиан будет волноваться. Нам лучше вернуться.       — Да ладно тебе! Скажем, что охотились. К тому же пару зверушек мы всё равно поймали, с пустыми руками не придём. А там и похлёбку мясную поедим!       — Думаешь? — Олдерн задрал голову к небу и прищурившись, посмотрел на яркое солнце. Они ушли четыре часа назад.       — А то! Ну-ка, — Калеб резво встал в стойку, держа меч наготове. — Давай ещё раз! Нападай!       Ещё через несколько часов почти непрерывной драки, мальчишки едва с ног не валились, но счёт побед между ними сравнялся. У одного было шестнадцать, и у второго. Олдерн первый пошёл к брошенному в сторону заплечному мешку, быстро достал из него коричневый бурдюк* из кожи ягнёнка с криво нацарапанным на нём цветком и жадно прижался губами к горлышку, едва выдернув пробку. В рот потекла родниковая вода, набранная им ещё утром, и мальчик довольно растянул губы в улыбке, позволяя нескольким каплям скатиться на подбородок, а с него по шее за ворот лёгкой туники, охлаждая разгорячённую кружением по полю кожу. Хотя ему показалось, что капельки тутже на нём и испарились, настолько ему было жарко. Калеб, наконец отдышавшись, ибо последний бой он проиграл из-за достаточно подлого удара в грудину, хотя что уж тут, сам научил, последовал чужому примеру и тоже направился к своему мешку. Он вытащил точно такой же бурдюк, разве что без рисунка, и, отсалютовав Олдерну, совсем как взрослый, сам принялся пить. Тот ухмыльнулся на подобное, но ничего не сказал. Жажда обуяла.       Солнце медленно клонилось к горизонту, на чистом небе вновь стали появляться пока совсем светлые и маленькие облачка, но дождь в ближайшие сутки им точно не грозил. Уж Олдерн то знал, внимательно следя за окружением и слушая лёгкий свист ветерка. С природой он всегда был на "ты". Он прикрыл глаза, оторвавшись от бурдюка, чувствуя, как этот же ласковый ветерок холодит мокрую от пота кожу. Когда они вернутся, нужно будет искупаться. Мальчик вернул пробку на её законное место, бросил сосуд обратно в мешок и сел прямо на него, наслаждаясь тянущим ощущением в теле, особенно в руках и гудящих ногах. Всё-таки, они долго здесь прокружились, осыпая друг дружку ударами, зачастую болезненными. Хотя.. с тем ударом мечом по спине ничто не сравнится.       — Олдерн, — голос Калеба вывел его из прострации, — а ты когда-нибудь думал, каково это? Жить в замке? — тот отрицательно покачал головой и брюнет продолжил. — Раньше, до переворота, отец часто рассказывал о том, что происходит во дворце. Про гигантские залы, длинные коридоры, украшенные резными узорами казармы для солдат. Я мечтал о том, чтобы поступить туда на службу и защищать короля и королеву, как он. Мы бы продолжали жить в городе, в нашем доме, а не в этом сарае.       — Калеб, — Олдерн поднялся, собираясь положить названному брату на плечо руку, чтобы поддержать его, но тот вдруг замахнулся и полоснул мечом по высокой траве, от чего он дёрнулся.       — Я просто не понимаю, почему? Его даже не было на службе в тот день! Он был в городе, так почему же его выгнали?! Разве он виноват, что неблагодарный сынок убил своих родителей в его законный выходной?! Почему же?! — уже едва ли не рыча от злости, прокричал под конец парень, надрывая горло. — Почему мы должны прятаться? Почему мы должны молчать об убийстве нашей правительницы?! Закон равен для всех, так почему.. — его голос вдруг затих, дрогнув на последнем слове, и Олдерн поспешил обнять Калеба за плечи. — ..почему Фобос не заслуживает кары?       Мальчишки шагали домой, с ног до головы перемазанные в земле и соке травы, но, как и рассчитывалось, не с пустыми руками. На плече Олдерна, прямо рядом с луком, болтались четыре серых, крупных зайца, привязанные друг к другу за задние лапы. Калеб тоже шёл не с пустыми руками. По дороге домой его названный брат умудрился подстрелить крупного глухаря, которого теперь нёс парень, крепко схватив птицу за когтистые ноги. Отголоски злобы всё ещё плескались где-то внутри, но, поумерив свой пыл, парень шёл позади Олдерна, иногда раздражённо посапывая носом, но не возмущаясь. Тут, близ трущоб, возмущаться было опасно из-за нестабильной обстановки в самой столице и на её окраинах. Они тихо передвигались по улице в свете закатного солнца, стараясь не попасться никому на глаза. Здесь всегда жили бедняки, а они за их добычу и в драку полезть могли. Нет, Калеб верил, что они справятся, но был шанс привлечь к себе ненужное внимание. Ещё донесут солдатам, а там проблем не оберёшься.       Они уже были около большого сарая, что служил беглому гвардейцу и детям убежищем, когда Олдерн резко остановился и поднял руку перед парнем. Привыкший на охоте анализировать все звуки вокруг, он услышал чужие голоса совсем недалеко от них, внутри строения. Калеб замер, тоже прислушиваясь и хмурясь. Он тихо бросил глухаря прямо на землю и подкрался к бочкам у задней стены сарая. Олдерн опустив добычу вслед за мальчиком, последовал его примеру. Они замерли около чёрного входа, прислушиваясь к голосам.       — ..обвиняешься в измене действующей власти и должен немедленно явиться на суд, — глухо говорил незнакомый голос за чуть приоткрытой дверью.       — Действующая власть? Это какая же? — Джулиан иронично хмыкнул.       Калеб сжал кулаки от злости. Они хотят забрать его отца! Кто-то из местных всё-таки донёс на них? Но кто? Они никому не переходили дорогу и, наоборот, старались помогать бедным людям. Неужели они могли так поступить с ними? Нет, быть такого не может. Мальчик внутреннее ужаснулся, кончики пальцев похолодели. А вдруг это он? Вдруг стража пришла сюда по его следу? Но они с Олдерном всегда хорошо скрывали свои следы, всегда ходили разными маршрутами, чтобы никто не привыкал видеть их. Он так задумался, что на несколько мгновений забылся, но тряхнув головой, возвращая мысли в нужное русло, вновь прислушался к разговору. Похоже, реплику солдата он пропустил, потому как отец колко рассмеялся.       — Десятилетний избалованный пацан - наша власть? Не смеши меня, он даже не истинный наследник!       — Попридержи язык за зубами или во время суда тебе засчитается это, как клевета на действующего правителя и тюрьмой ты не отделаешься, — Калеб не мог видеть человека, но изо всех сил желал плюнуть тому в лицо.       — Вот как значит, Тирк, — похоже, Джулиан и неизвестный были знакомы. Но как же так? Разве его тоже не должны были наказать? Мальчик сжал кулаки, гнев клокотал внутри. — Ты теперь под сапогом у убийцы твоей королевы?       — Тебя там не было, — чужой голос наполнился пренебрежением и ядом. — Ты ничего не знаешь. Королева умерла после родов, передав свою силу наследнице, которую похитили неизвестные, пока тебя не было на посту. Ты валялся в саду, нажравшись, как свинья, а после сбежал от..       — Лжец! — вдруг закричал Калеб, не в силах сдерживать ярость.       Мальчик подорвался, хватаясь за меч, и ураганом залетел в сарай. Олдерн только и успел, что вытянуть руки в его сторону, в попытке поймать. Калеб же уже был внутри и летел к незнакомцу, стоящему подле его отца, замахиваясь для удара. Высокий жилистый мужчина быстро выхватил свой меч из ножен, легко блокируя глупую атаку в лоб. Наточенное железо с лёгкостью перерубило тонкое, покрытое трещинами дерево и парень шокировано замер, наблюдая, как человек вновь быстро замахивается и лезвие едва ли не летит в сторону его шеи, готовясь обезглавить одним ударом. Калеб даже зажмуриться от страха не успел, не то, что среагировать. В отличие от своего отца.       Джулиан рванул на опережение, закрывая сына собой. Из-за его спины в стороны брызнула кровь, а родные глаза, вперившиеся в него, настолько напугали парня, что тот забыл как дышать. Зелёная радужка наполнилась болью и страхом, каким-то животным отчаянием за будущее. Калеб запомнил этот взгляд на всю жизнь. Взгляд проигравшего, загнанного в угол.       — Беги! — звонкая пощёчина привела его в чувство, пока сзади его тянули чьи-то холодные руки. — Бегите! Оба!       Джулиан толкнул его назад, за дверь, захлопывая её перед носом сына. Калеб пихнул Олдерна локтём в плечо, заставив отпустить его, а сам вновь рванулся к чёрному входу, пытаясь спасти отца. Но, едва его руки дотронулись до двери, ту пробил окровавленный клинок, легко пройдя через гнилые доски и едва не задев его бок. Парень вскрикнул от неожиданности и страха, отскакивая назад. Кожу обожгло холодным воздухом - туника разошлась по шву. Ноги запутались, но Олдерн, стоявший позади, успел его поймать, не дав упасть на землю.       — Отец! — закричал Калеб, с ужасом смотря на красный клинок.       Он же.. он же пробил его насквозь! Он убил его отца! Этот предатель! Эта королевская подстилка! Парень зарычал, дёргаясь вперёд с явным желанием драться. То, что у него не было оружия, его не останавливало. Лезвие меча, заходило ходуном - его пытались вытащить с той стороны. Послышались крики солдат и их ругань. Олдерн опомнился, испуганно выдохнув, а после схватил Калеба за руку, крепко обвивая предплечье пальцами и с силой дёрнул его назад, заставляя бежать.       — Нет! — Калеб дёрнулся обратно, но ему не дали остановится.       — Мы должны бежать!       — Нет!! — упрямо повторил тот, пытаясь вырваться из чужой хватки. —Отец! Я должен отомстить за него!       — Ты ничего не можешь сейчас! — закричал на него в ответ Олдерн. — Только погибнешь зазря!       — Но..!       — Никаких "но"! — парень с силой дёрнул его вперёд, чтобы Калеб бежал рядом, а не позади. Пальцы сильнее сжались, наверняка потом останутся синяки, но сейчас он не мог себя контролировать. — Твой отец не хотел бы, чтобы ты погиб сейчас и так глупо! Мы не справимся, нужно скрыться от стражи, перегруппироваться и придумать план! Ты ещё успеешь отомстить.       Олдерн вдруг обернулся на него, его глаза горели горечью, но были серьёзны, как никогда. Однажды пережив потерю отца, он не хотел, чтобы подобное повторилось, но это произошло. Его кормилец, его спаситель, его учитель погиб, защищая безрассудного сына, так же, как и Локтар когда-то. Боль горела внутри, но он не собирался больше терять близких людей. Если понадобится, он прямо сейчас вырубит Калеба и потащит его на спине, если тот не внемлет ему. Но, видимо, его взгляд что-то переменил и парень кивнул, вытирая неожиданно влажные глаза тыльной стороной ладони. Олдерн кивнул сам себе, петляя по грязным улицам и упрямо таща Калеба за собой.       — Я обещаю тебе, мы отомстим. Слышишь, Калеб?       — Да, — глухо ответил тот, убирая руку от лица и сжимая челюсти, до боли в зубах. — Я слышу тебя.