Наречённый Стражницей

      Рассветное солнце потихоньку начинало пробираться в комнату сквозь раскрытые шторы, освещая пол под окном и часть противоположной стены снизу. Высохшие глаза неприятно щипали, пришлось закрыть веки и осторожно потереть их пальцами, чтобы избавиться от неперестающего зуда. Одеяло, сбитое в ком, лежало где-то в ногах, частично свесившись с кровати. Голова отдалась шумом в ушах и непривычной тяжестью - бессонная ночь давала о себе знать. Корнелия сжала края подушки, с которой лежала в обнимку на протяжении нескольких часов, тихо выдохнула и вновь открыла глаза. Она хотела спать, но из-за волнения это никак не удавалось. Провертевшись всю ночь, она так и не попала в царство Морфея. Девочка бы разозлилась, но она так устала, что даже на это сил не было. Хейл перевернулась на другой бок, чувствуя, как ноет плечо, на котором она лежала, и посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке. Шесть пятьдесят восемь.       Корнелия вздохнула, медленно села, отложив подушку на её законное место, спустила ноги на холодный пол и, найдя домашние тапочки, встала, откидывая прядь волос назад. Она не стала включать свет, всё равно скоро станет совсем светло. Уже у выхода из комнаты Хейл остановилась, задумавшись на миг, после развернулась и направилась обратно к кровати, беря телефон с тумбочки и быстро печатая сообщение. Отправив его, она бросила телефон на кровать, даже не думая о его сохранности или о том, что он может отскочить и свалиться на пол, и медленно побрела в сторону ванны. Необычная слабость в ногах из-за отсутствия сна стала для неё настоящей неожиданностью, потому как Корнелия всегда понимала важность нормального распорядка дня и ложилась спать вовремя. Бессонные ночи если и были, то только во время девичников, хотя до утра они редко досиживали и ложились спать часа в четыре, если не раньше. Но, после памятного путешествия на Меридиан, бессонница стала её неприятной соседкой на протяжении последних двух недель. Виной тому нелицеприятное зрелище кучи трупов, к которым ей пришлось прикасаться, или волнение за состояние Калеба, а может и то, и другое сразу, она не знала. Сон просто не шёл.       Яркий свет ванной комнаты резанул по воспалённым глазам и Корнелия крепко зажмурилась, прикрывая лицо рукой. В голове отдался неприятный импульс. Проморгавшись, она закрыла за собой дверь и оперлась на белоснежную холодную раковину. Из зеркала на неё смотрела растрёпанная, бледная копия её самой, с покусанными губами и мешками под красными от недосыпа глазами. Корнелия нахмурилась: в левом белке лопнул сосудик, залив пространство вокруг себя красной неровной кляксой. Пожалуй, она никогда так плохо не выглядела. Она помотала головой и потянулась к стакану с зубными щётками. Холодная вода должна была взбодрить, но почему-то этого не произошло и лишь кончики пальцев замёрзли, да лунки на ногтях едва посинели. Смахнув капли воды с рук, Корнелия протёрла лицо полотенцем и вышла из ванной, едва не наступив на Лилиан. Девочка прижимала к себе плюшевого кролика одной рукой, а второй потирала сонные глаза. Сердце с завистью кольнуло. Ну хоть кто-то из них спит.       — Почему ты так рано встала? — растягивая слова, спросила Лилиан.       — Отстань, клоп, — совсем беззлобно, но крайне устало ответила ей Корнелия, отодвигая сестру в сторону и проходя в свою комнату.       Лилиан обиженно надула губы, фыркнула и скрылась за дверью своей спальни. Старшая Хейл же дошла до стола и потянулась к расчёске, когда телефон неожиданно громко звякнул. Поморщившись, она отложила предмет в сторону и пошла к кровати, а, прочитав сообщение, облегчённо вздохнула и начала быстро собираться.       На улице было холодно, но, несмотря на столь ранний час и выходной, отнюдь не тихо. Едва покинув территорию пентхауса, она сразу погрузилась в шум улицы. Машины ездили туда-сюда, особо спешащие постоянно сигналили всем вокруг, а невыспавшиеся и злящиеся люди сигналили им в ответ. Отовсюду слышалось резкое карканье ворон, что раздражало на фоне общего гама всё больше. Ветер колол щёки, пришлось сильнее натянуть шарф на лицо. Она шла через небольшой сквер, подгоняемая сильными порывами стихии. Фонари ещё не отключили и из-за этого на голых ветках деревьев играли причудливые тени. Корнелия пригладила растрепавшиеся на ветру волосы и остановилась у отключенного фонтана с коричневыми жухлыми листьями внутри, уставившись на кое-где потрескавшийся камень. Минут через десять рядом с ней послышались шаги и Хейл обернулась на их шорох.       Похоже, не она одна сегодня не выспалась. Хотя неудивительно, иначе бы ответ на сообщение не пришёл так быстро. Вильгельм устало и криво улыбнулся ей; нижняя обветренная губа не выдержала такого подлого удара и тутже лопнула ровно посередине, словно на зло портя утро ещё больше. Вилл слизнул капельку крови и чуть нахмурился от неприятного пощипывания. Тёмное пальто, в котором он был, развевалось на ветру; похоже, кое-кто надеется, что холод взбодрит его, впрочем, она не лучше - тоже куртка на распашку. За широким плечом виднелся краешек забитого до отказа зелёного рюкзака. Его прямо распирало во все стороны, а бегунок и вовсе не смог полностью застегнуть молнию. О том, что было внутри, она догадывалась.       — Утра, — хрипло произнёс парень, поправляя поднявшийся ворот пальто.       — Утра, — Корнелия с силой подавила зародившийся где-то глубоко внутри зевок. Спать нужно было ночью. Теперь придётся мучаться до вечера. Но это даже хорошо: может быть, сегодня удастся нормально заснуть. — Где портал? Далеко?       — Был бы он далеко, я бы не стал звать тебя сюда. Пойдём, — Вилл кивнул в сторону выхода из сквера.       И она пошла, борясь с сидевшей на плечах усталостью. Что ещё оставалось? Сама ведь попросила его встретиться и отвести её на Меридиан в такую рань. Ветер вновь сильным порывом налетел на них, волосы совсем растрепались и напоминали собой гнездо, но сейчас свой внешний вид Корнелию мало волновал. В последнее время её мысли были далеки от красоты и моды, она даже не подбирала одежду, чтобы та сочеталась по цвету. Нет, она думала о другом.       — Оракул больше не связывалась с тобой? — устав от неловкой тишины между ними, Корнелия закрыла замёрзший кончик носа шарфом, от чего голос прозвучал ещё глуше.       — С прошлой недели нет, — Вильгельм передёрнул плечами от холода, но не застегнулся.       — Ясно, — она ненадолго замолчала, а после тихо спросила, — Как там Тарани?       — Да никак. Всё ещё не хочет видеться и разговаривать.       — М-м, — совсем уж безэмоционально протянула Корнелия в ответ.       Несмотря на прошедшее время, воспоминания не угасали. В носу всё также витал запах жареного мяса, а перед глазами стояли погибшие солдаты, стараниями выживших повстанцев сожжённые на гигантском костре. Лично Хейл чаще всего видела даже не их, а Калеба, только совсем недвижимого и не дышащего, лежащего среди горящих тел. Что было в головах у остальной команды ей не известно, да и лезть в душу к кому-то не хотелось. Вильгельм вроде держался бодрячком, даже пытался подбадривать, но куда там. Ирма ходила непривычно притихшая, даже не ворчала на неё по пустякам, как было раньше. Хай Лин старательно делала вид, что уже пришла в себя, да только всё равно старалась не отходить от компании, а ела она только то, что приносила с собой. Тарани же..       Тарани просто не разговарила с ними. Она с головой нырнула в учебники, из дома почти не выходила и не шла на какой-либо контакт. Один раз Вилл всё-таки вывел её на разговор по душам, но с тех пор, похоже, ничего не поменялось. Кук как не хотела возвращаться на Меридиан, так и не хочет.       — Я не виню её. Пускай отойдёт от.. всего, — Вилл запнулся на последнем слове и сжал руки в кулаки в карманах пальто. — Ирма, вроде, пришла в себя, да и Хай Лин тоже. Думаю, скоро всё наладится.       — Но их здесь нет.       Парень молча кивнул, прикусывая лопнувшую губу, от чего на языке вновь появился солоноватый привкус крови. Да. Их здесь нет. Но он и Корнелия всё ещё в строю, пусть и немного не в себе. Иначе зачем они постоянно мечутся меж своим миром и чужим? У Хейл была ясная мотивация: она переживала за Калеба и не хотела, чтобы он погиб, пока она сидит в школе и занимается непонятно чем. О какой учёбе вообще может идти речь, когда им приходится отстаивать права повстанцев перед жестоким диктатором? Когда важный тебе человек на волосок от гибели, а ты не пойми где? Хейл была готова забрать Калеба на Землю и прятать в своей гардеробной от родителей, лишь бы он был рядом с ней и с нормальной медициной. Ну вот не доверяла она ни лекарям меридианским, ни этой непонятной женщине в Заветном Городе, которая только и делает, что молча наблюдает за ними. Если она маг, то почему не помогает чем-то более существенным, чем просто стоянием за водопадом? Если она маг, почему Калеб до сих пор не пришёл в себя? Почему он всё также лежит и не реагирует на её голос и редкие горячие слёзы? Она не понимала и это непонимание вперемешку с волнением заставляли её рваться на Меридиан снова и снова, вне зависимости от времени суток.       Вилл же решительно не хотел оставаться один на один с произошедшим и принимался за всё подряд, лишь бы не думать, не анализировать, чем они занимались несколько часов. Помочь со школьным инвентарём в спортзале? Да без проблем, легко. Подежурить в компании с кем-то? Хорошо! Но, всё-таки, лучше всего было рядом с теми, кто знал, почему он на взводе последние недели. Почему не высыпается, почему вдруг стал так остро нуждаться в компании, почему не ест первым в школьной столовой. Мэтт и парни из его группы были хорошими друзьями, очень хорошими, но рассказать им о том, что происходит в своей жизни Вильгельм не мог. Корнелия была заносчива, порой сильно раздражала своей манерой поведения и хвастовством и находиться с ней больше пары часов для Вильгельма иногда было настоящей пыткой, потому как не было у них общих интересов, а разговоры по душам не клеились. Слишком они разные. Вот только в одиночку никак. С ней плохо, а без неё просто невозможно. Потому он постоянно срывался с места, едва услышав трель телефона посреди ночи. Потому что Корнелия знает.       — Вот и он, — парень кивнул за мусорный контейнер, озираясь по сторонам.       И правда: за большой железной коробкой, покрытой ржавчиной и ещё не пойми чем, притаился светящийся голубой круг. Неудивительно, что его ещё никто не приметил - с какого ракурса как не глянь, ничего нет. А вот если зайти за контейнер..       — Знаешь, куда ведёт? — Корнелия поёжилась от холода и всё-таки потянулась к бегунку молнии, чтобы застегнуть куртку.       — Нет, — Вилл качнул головой, на пробу протягивая руку в голубую воронку, не глубоко, буквально кончиками пальцев оказываясь в том мире: не хотелось бы, чтобы какая-нибудь невиданная хрень утащила его с другой стороны. — Он открылся недавно, только сегодня появился на карте. Но, — он вытащил руку обратно, — кажется, это открытая местность.       Корнелия зябко обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Вызвана она страхом или холодом, стражница так и не поняла. Опасения были оправданы, потому что на самом деле они никогда не задумывались о том, что портал может открыться не только где-нибудь на равнине или за углом полуразрушенной хибары, пока на собственном опыте не убедились в этом. В среду на этой неделе, когда Хейл в который раз набрала Вильгельма и они отправились на Меридиан, портал просто не пропустил их, потому что с той стороны оказалась скала и шагать было попросту некуда. Дыра в пространстве образовалась прямо в горной породе. А ещё до этого, на прошлой неделе, был случай похуже, когда портал выкинул их на дно некоего озера. Как были, в куртках и с рюкзаками за плечами, так и оказались в ледяной воде. И ведь даже не поняли этого сразу, пока вместо воздуха лёгкие не наполнились водой. Корнелию тогда обуяла такая паника, что она едва не захлебнулась на месте, благо, Вилл не растерялся и вытащил её. А всё потому, что она никогда не умела плавать.       — Пойдём, — голос Вильгельма вырвал её из неприятных воспоминаний.       Корнелия подняла взгляд с собственной обуви на портал. С той стороны выглядывала рука парня, нетерпеливо маня её пальцами за собой. Это же как нужно было задуматься, чтобы пропустить исчезновение напарника? Нет, ей точно срочно нужно выспаться. Хейл выдохнула, взялась за чужую ладонь и осторожно сделала шаг вперёд. Волна привычной дрожи прошла с головы до ног - обычная реакция организма на переход в другой мир. Пальцы Вильгельма сильнее сжали её руку и уже спустя секунду Корнелия поняла почему: портал образовался прямо перед отвесным обрывом.       Дыхание перехватило, но она быстро взяла себя в руки, смотря на долину под ними. Внизу, раскинув в стороны лапы широких ветвей, простирался облезлый чёрный лес, лишённый какой-либо листвы и малейшего намёка на что-то живое. Вдалеке виднелись острые пики башен замка, тучи над ним приобрели неестественный фиолетовый оттенок. Пускай на дворе была весна, холод и снег ещё не отпустили Меридиан из своих когтей. Ветер пробрался под одежду и Корнелия поёжилась, пряча руки в карманы и поджимая ноги.       — Секунду.       Вилл выудил из кармана блестящее сердце Кондракара. Мимолётная яркая вспышка и холод отступает, несмотря на все старания стихии. Вместо него приходят ощущения ещё не проснувшегося после зимы мира. Её элемент земли добавлял приятные бонусы к пониманию окружающей среды, позволяя при должной концентрации ощущать каждое растение вблизи. Ей нравилось порой прикрыть глаза или сесть на травку и почувствовать природу вокруг себя каждой клеточкой организма. Корни под ней и ветви над головой, пульсацию жизни в каждом листике и стебельке, которая готова откликнуться на любой её зов. Но сейчас, волнующаяся за Калеба, Корнелия не хотела этого делать. Она хотела, чтобы повстанец наконец проснулся и всё вернулось на свои места. Неловкие паузы между ними, редкие прогулки по вечернему городу, когда Калеб мог задержаться на Земле. Даже склоки на ровном месте. Только бы он проснулся, а не лежал полутрупом в Заветном Городе, словно тело в склепе.       Корнелия мотнула головой. Какие-то дурные мысли лезли в голову в последнее время. Вильгельм взял лежащий подле них рюкзак, осторожно закинул его за плечо, на пробу хлопая крыльями, чтобы убедиться, что ничто не помешает полёту, а после посмотрел на Хейл и мотнул головой в сторону замка. Ту уговаривать не было нужды, девочка сразу сорвалась с места, на ходу намечая маршрут до Заветного Города. Их выкинуло слишком далеко, за замок и болота, окружающие его, так что путь предстоял не близкий. А если учесть то, что пристанище Фобоса стоило облететь по большой дуге во избежание лишних проблем, времени им придётся потратить много.       Ожидания девочки не оправдались. Она уже знала это, видела по лицам повстанцев, хотя до места, где был разбит некий аналог больничного крыла и лежали отравленные, ещё идти и идти. Невооружённым взглядом было видно, что все слишком подавлены недееспособностью своего вождя, тяжёлая атмосфера чего-то близкого к отчаянию давила на голову. Калеб всё также лежал на низкой кушетке, накрытый тонкой тканью. Влажные от пота волосы зачёсаны назад, на лбу мокрый компресс, от которого резко пахнет непонятными травами, так и щекочущими нос. Корнелия поморщилась то ли от запаха, то ли от болезненного вида повстанца, осторожно присела на краешек постели и, пошарив под простынью, сжала чужую чуть влажную ладонь своей. Парня сильно лихорадило: грудь резко поднималась и также резко опускалась, словно каждый вдох давался с трудом; само тело подрагивало, покрытое мурашками и испариной. Она вздохнула, свободной рукой убирая налипшую на висок прядку каштановых волос, невесомо провела тыльной стороной ладони по чужой горячей щеке и, поправив покрывало на бешено вздымающейся груди, положила руку обратно себе на колени. Пальцы сами собой сжали ткань фиолетовой юбки.       — Он ещё не приходил в себя? — тихо спросила Хейл, когда рядом мелькнула фигура в розовом фартуке.       Проходившая мимо усталая женщина с кипой белья в руках замерла, сначала не поняв, что вопрос адресован ей, а после хрипловатым бесцветным голосом ответила:       — Нет, — продолжая идти по своим делам, она, помедлив, бросила через плечо, — Но он уже идёт на поправку. Денёк-другой и авось очнётся.       Корнелия, не веря в сказанное, лишь покачала головой, провожая фигуру взглядом, крепко засевшем на фартуке. Кажется, когда-то давно он был белым, но, видимо, так долго пачкался в чём-то красном, что уже не отстирывается. Она вздохнула, крепче сжимая чужую кисть и переводя взгляд обратно на бледное напряжённое лицо. Хейл была уверена, что Калеб сможет перебороть лихорадку, что даже сейчас он сражается с последствиями отравления, но она упрямо не доверяла местным лекарствам. С одной стороны, народная медицина редко оправдывала себя и чаще делала только хуже. С другой же, вряд ли препараты с Земли могли помочь, скорее наоборот, навредят ещё больше. Но и сидеть здесь без дела, просто наблюдая за чужими мучениями, было как-то неправильно. Ещё и больно.       — Ты же меня слышишь, да? — тихонько спросила она, не замечая, что начинает горбиться. — Я знаю, слышишь. Я здесь, Калеб.       Повстанец нахмурил лицо ещё больше, мокрая ткань чуть приподнялась из-за движения мышц под кожей; по виску стекла капелька то ли пота, то ли жидкости, в которой был вымочен компресс. Парень со свистом втянул воздух через чуть приоткрытый рот, сжатые ею пальцы дёрнулись, едва-едва сжимая мягкую ладонь. Хейл замерла в ожидании, затая в груди надежду. Казалось, что Калеб вот-вот проснётся, словно вырвавшийся из кошмара человек. Но этого так не случилось ни через мгновение, ни через пять минут. Во всяком случае замолкать она не собиралась. Он же услышал её, да? По-настоящему услышал! Значит, он здесь, он рядом.       — Мне нужно о многом с тобой поговорить. Просто так и о том, что происходит, — Корнелия поджала губы, прикусывая нижнюю до боли, а после продолжила намного тише, чтобы точно никто посторонний не услышал, — что происходит между нами. Но ты должен прийти в себя, слышишь?       Она осторожно вынула его руку из-под простыни и сжала её двумя ладонями, чувствуя, что свои собственные конечности начинают трястись не хуже, чем у повстанца. Его горячая, но поразительно бледная кожа пылала жаром. Ей даже казалось, что она ощущает пульсацию в венах. Ослабевшие пальцы Калеба вдруг дрогнули, заставляя Хейл прерывисто втянуть воздух, на миг сплелись с её, а после совсем расслабились. Тонкая ниточка, ведущая повстанца к долгожданному пробуждению, оборвалась, и он вновь погрузился в былое лихорадочное забытье. Корнелия согнулась, прижимая его руку к своему лбу, чувствуя, что её начинает потряхивать. Напряжённые плечи мелко дрожали, словно перед истерикой, она всхлипнула, а после замотала головой, не позволяя себе окончательно расклеиться. Калеб борется, теперь она знает это наверняка. Значит, у неё нет права раскисать.       — Я не буду плакать, слышишь? — девочка сильно сжала чужую руку, пытаясь так доказать свою решимость. — Потому что ты не стал бы, не смотря ни на что. Ты сильный. И я тоже буду сильной.       Может быть, это была всего лишь глупая влюблённость, но Корнелия отступаться не хотела и не собиралась. Калеб стал чем-то важным, чем-то, что заставило мир дрогнуть и показать себя под другим углом. Она всегда выбирала себе в друзья тех, кто стоил её самой, и считала, что в отношениях пара должна быть равна во всём, но при этом дополнять друг друга. Так и было, но повстанец заслуживает сильную половинку, такую же, как и он сам. Сильную, храбрую, доблестную. Может, на рыцаря чести она и не походила, но соответствовала таким критериям и останавливаться не желала. Родители учили её, что работа над собой - основа счастливой жизни. Значит, она будет расти, словно могучий дуб, развивая эти качества больше и больше. Чтобы Калеб понял, что он не обязан тянуть всё на себе, как делал до этого, полагая, что такова доля вождя. Доказать ему, что она готова поддержать того во всём - вот что было главным. И, чтобы сделать это, Хейл станет намного сильнее.       На её плечо опустилась чья-то рука, а за спиной раздалось деликатное покашливание. Из слепой зоны вышел Вильгельм. Корнелия наконец разогнулась, опуская руку Калеба и пряча её обратно под покрывалом, но не отпуская.       — Как он? — Вилл опустился рядом на корточки, смотря то на повстанца, то на неё.       — Он точно борется, — твёрдо ответила та. — Лекарша сказала, что через несколько дней он может очнуться, — Корнелия наконец оторвала взгляд от Калеба и посмотрела на парня. — Мы же сможем прийти?       — Конечно, — Вильгельм согласно кивнул, через плечо оглядываясь назад, где стояли ещё несколько коек с другими отравленными. — Значит, если он почти оправился, то и они все скоро придут в себя. Это хорошо. Повстанцы слишком напряжены, им нужны хоть какие-то хорошие новости.       — А что может быть лучше пробуждения вождя? — Хейл тихо хмыкнула. Оказывается, давать людям надежду так просто.       — Вот именно, — Вилл улыбнулся краешком губ, а после сразу посерьёзнел, однако пытался говорить как можно мягче. — Тем не менее, я должен оторвать тебя.       Корнелия только согласно кивнула. Конечно, навестить Калеба было для неё первостепенной задачей, но перед ней, как перед стражницей завесы, были и другие обязанности, на которые она сама себя и подписала на пару с Вильгельмом. В конце концов, после произошедшего, повстанцы не рисковали высовываться из убежищ, что уж говорить про нападения на обозы с провиантом. Никто не хотел лечь рядом с отравленными, оказавшись на грани жизни и смерти. Но потребность в еде никто не отменял. Холодная зима и дождливая осень до неё сильно ударила по сельскому хозяйству, так что повстанцы жили впроголодь вместе с селянами. Сводили концы с концами как могли, но тут помощь пришла, как говориться, откуда не ждали. Если конкретней, от княжича.       С его подачи всю зиму раз в две недели всем нуждающимся выдавали по мешку зерна или муки за любую информацию о сопротивлении. "За любую" в прямом смысле. Даже за откровенную ересь. Стража с серьёзным видом записывала про конницу, состоящую из хугонгов, про договоры с лесными духами, про создание воинов из глины с помощью магии, многозначительно кивала и давала каждому по увесистому мешку, не забыв поставить на руку печать, чтобы случайно не дать одному и тому же человеку провиант несколько раз. Краска от печати не стиралась как раз примерно две недели, в зависимости от того, как трёшь и чем.       Повстанцы сначала не рисковали соваться на пункты выдачи и предпочитали подкупать селян, чтобы те брали мешки за них, но несколько самых отчаянных всё-таки рискнули и втёрлись в толпу. После их стало намного больше, потому что жителей вообще не проверяли "на вшивость" и со временем они переросли из отчаянных в добытчиков. Конечно, ходили не все, человек двадцать-тридцать, чтобы случайно не раскрыться или не навлечь на себя внимание стражи, а потому еды всё равно не хватало. Но жить стало определённо проще. С приходом весны поставки уменьшились до одного мешка раз в три недели, зато теперь прилагался небольшой свёрток с семенами. Вот только земля всё ещё была стылой и особо ничего не росло. Потому, после памятного нападения на отравленный обоз, Хейл стала тем самым незаменимым винтиком, без которого ломается любой механизм.       Заветный Город, с подачи Вильгельма и Корнелии, превратился в теплицу, по крайней мере, его небольшая часть. Способности стражницы весьма пригодились не только в переносе гигантских пластов земли, но и в выращивании овощей. Куски почвы получше передавались по цепочке от входа, а там уже помогала магия. Грядки растянулись от силы на пятьдесят метров в длину и двадцать в ширину, не считая те места, где пришлось обходить колонны. Казалось бы, ничего расти не должно было, но тут вмешалась Оракул. Она ходила по земле туда-обратно, что-то приговаривая и то и дело поливая её чем-то. Не без чуда, но план сработал. Отсутствие солнечного света не мешало расти овощам, разве что почва постоянно нуждалась в огромном количестве воды и удобрениях. И если вода стала обязанностью повстанцев, то остальное легло на плечи иномирцев.       Семена, выдаваемые вместе с мешками стражей, быстро закончились, так что Корнелия с Вильгельмом едва ли не ежедневно ходили в торговые центры и скупали упаковки с семечками для рассады под удивлённые взгляды кассиров. Благо, на помощь им пришли кучи карточек Хейл, с которых списывались бонусы и платить приходилось не огромные суммы, но всё равно болезненные, особенно для кошелька парня. За неделю он потратил на семена больше, чем за месяц, потому в итоге за всё начала платить Корнелия, благо её материальное положение это позволяло. В один день принося удобрения, а в другой семена, удавалось удерживать баланс и труды не ушли в пустую. Голодающих уменьшилось, даже настроение в лагерях немного приподнялось.       — Уже всё готово? — поднимаясь с кровати, спросила девочка, разглаживая юбку от несуществующих складок.       — Ага, семена посажены, — Вильгельм поднялся вслед за ней, хлопнув крыльями и покрутив плечами. — Только я с тобой не пойду.       — Доработался? Не говори, что тебе защемило спину, пока ты занимался садоводством.       — Упаси господи, — парень отмахнулся. — Конечно, после стольких наклонов и приседаний за две недели я бы сказал, что у меня позвонки и колени в порошок стёрлись, но нет. Магия, — Вилл развёл руками, намекая на их внешний вид, не дающий получить травму. — Меня зовёт Оракул.       — Аа, — Корнелия понятливо кивнула. — Ну раз так. Шагай.       — Шагаю, — парень вздохнул, разворачиваясь и направляясь вглубь Заветного Города, на нижний ярус, где обычно обитала женщина.       Корнелия проводила его взглядом до ближайшей колонны, глянула на Калеба, а после пошла в противоположную сторону.