«О, майн Кот!» или особенности охоты за злостными авторами

      Двери бесшумно скользнули в стороны, открывая ему вид на галдящий перрон.       Феликс поморщился.       Он никогда не был в восторге от всех этих вечно «гррррассиррррующих» французишек, от голода жрущих даже земноводных или заплесневевшие продукты, но при этом задирающим нос от гордости. Лицемеры! Лицемеры, впрочем, как-то умудрившиеся не только назвать всю эту дрянь «высокой кухней», но и убедить в этом остальной мир. (от беты: о да, то ли дело, английские головы скворцов, этот образец изящества и великосветский предшественник чупа-чупса!)       При прочих равных он бы вообще предпочёл не марать руки (да что там, даже обувь!) обо всю эту грязь, но, увы, Габриэль Агрест оказался слишком упёртым.       Вернув первое фамильное кольцо, они с матерью рассчитывали сделать Агреста более сговорчивым, а в крайнем случае — нанять частных сыщиков, чтобы точнее вычислить место гибели его тёти Эмили, урождённой Грэм де Ванили, и вернуть реликвию домой, хоть бы и с обглоданного скелета. Да, затратно, но на что не пойдёшь во имя чести рода?       Однако не прошло и недели, как Габриэль появился на экранах с тем самым кольцом на руке!       Сам Феликс, по наивности, предположил, что это может быть всего лишь качественная подделка, но мать заверила, что он просто ещё слишком плохо знает Агреста и его «принципиальность», на деле являющуюся ничем иным, как глупостью, помноженной на самомнение французишек.        «Глупостью» потому, что даже зная о чужом интересе к этому кольцу, он всё равно напялил его себе на палец! Опять! Из-за «устоявшегося медийного образа», видите ли.       Что ж, по крайней мере, это облегчало задачу их семейству. И даже не тем, что заветное кольцо вновь было на виду, («Интересно, а он достаточно глуп, чтобы опять «потерять» его при рукопожатии со мной?») а тем, что этот жест прекрасно показывал болевую точку самого Габриэля.       Медийный образ.       А он, надо отдать Габриэлю должное, действительно был узнаваемым. Этот безродный выскочка не только поднялся с самых низов и каким-то образом очаровал тётю Феликса, но даже и его кузена превратил в настоящий инструмент мира моды.       Можно было бы объяснить всё врождённым талантом или деловым чутьём, но сам Феликс придерживался более стройной версии.       Дуракам везёт.       А впрочем, может, и был у него какой-то потенциал — не стала бы тётушка Эмили выходить за совсем уж полного бездаря, которого невозможно раскрутить, даже имея в руках все рычаги семейства Грэм де Ванили, верно?       Как бы то ни было, прямо сейчас лучше было отложить пустые рассуждения и заняться настоящим делом. А ко всей этой философии, когда второе кольцо вернётся под сень родового особняка в Лондоне, а «бизнес-империя» Габриэля Агреста обратится в ничто. Вот тогда этот французик на практике и продемонстрирует, действительно ли у него есть талант к созданию одежды и управлению бизнесом.       За размышлениями Феликс и не заметил, как приблизился к выходу из вокзала, где на привычном месте его уже поджидал знакомый автомобиль с водителем.       Пожалуй, это был единственный из служащих Агрестов, которого Феликс нанял бы и сам.       Молчаливый, исполнительный, преданный как собака и столь же тупой. Идеальный винтик для создания идеального механизма обслуживания его потребностей. С другой стороны, именно из-за чужой преданности Феликс даже не пытался заговорить с ним о смене Парижа на Лондон.       — Феликс Грэм де Ванили, — включился крохотный экран, встроенный в спинку переднего сиденья, едва юноша устроился на своём месте.       — Здравствуйте, мадмуазель Санкёр, — кивнул он в ответ брюнетке, демонстративно проигнорировав чужую бестактность.       Не мог же он всерьёз ожидать, что какая-то там француженка, тем более, работающая на «самого» Агреста, вдруг вспомнит о приличиях, переступит через гордость и назовёт его «сэром»? С другой стороны, она хотя бы додумалась не называть его «месье», приравнивая тем самым к жалким французишкам…       Феликс чувствовал, как мысли медленно ворочаются в черепной коробке. Он знал за собой подобную особенность — некоторая расфокусировка сознания и отвлечённость размышлений перед началом важного дела — и старался использовать, как некий отдых перед решающим сражением.       — Мы рады вашему приезду и стремимся проявить всё наше гостеприимство, — продолжала женщина, отрабатывая регламент. — И хотя вы наверняка устали с дороги, мы не сможем сразу отвезти Вас в особняк семейства Агрестов, поскольку у Вашего кузена есть срочные м… текущие дела, которые требуют своевременного исполнения. К тому же, по ряду причин, месье Габриэль, скорее всего, не сможет уделить вам должного времени, однако в остальном Ваши покои будут в Вашем полном распоряжении.       Феликс мысленно скривился.       И вот эти люди считают себя мастерами интриг и недомолвок?! Да истинный Лорд, пожелай он выставить кого-нибудь за порог, прежде всего, сделал бы так, чтобы этот «кто-нибудь» порог не переступал вовсе. Причём сделал бы это с максимальной обходительностью, чтобы комар носа не подточил!       Или они так жалко пытались «задвинуть его на место»?       Что же до «текущих дел» — так во многом именно из-за них Феликс и приехал сюда сейчас. Рука машинально скользнула по лакированной коже делового портфеля, в котором были материалы для «переговоров, вынудивших его покинуть Лондон и злоупотреблять чужим гостеприимством». Вот только им совершенно не обязательно знать, что эти самые «переговоры» будут с самим Габриэлем, и если он не явится на них… Что ж, тем хуже для самих Агрестов.       Разумеется, вслух он произнёс иное:       — О-о! — его голос был полон досады. — Ну вот! А я так надеялся увидеться с кузеном Адрианом… И что, у него действительно настолько плотный график?       Натали поджала губы, задумалась на секунду.        «Ошибка! Ты уже потеряла инициативу, потому что сомневаешься! Даже если ты сейчас не в панике, ты всё равно понимаешь, что ты не готова к бою. Понимаешь, что я сильнее! А в таких случаях работает не голова, а инстинкты! И значит, самое время предложить тебе путь к «спасению», вернее, к бегству.»       — Может, хотя бы вечером мы успеем поболтать?        «Но ещё больше, чем спасаться бегством, такие шавки любят ощущать себя победителями.»       — Ну, хотя бы за ужином…        «А потому, надо умышленно пятиться, создавая иллюзию чужого превосходства…»       — …или пока мы будем ехать в одной машине…        «…пока жертва сама не угодит в расставленный на неё капкан!»       — Думаю, это можно устроить…       — Спасибо вам, спасибо! Вот будет здорово вновь с ним поболтать о всякой всячине! А где мы с ним встретимся? Долго ещё нам…       — На самом деле, мы уже практически приехали.        «Конечно, приехали! Думаете, мы не разузнали его график максимально подробно, когда планировали с матерью свои действия?! Или по-вашему, мне доставляет удовольствие трястись в вагоне лишний час?!»       — А можно, я тогда сам схожу за ним?       Натали вновь поджала губы. Ещё один промах.        «Нет, всё-таки везение, месье Габриэль. Если уж вы в личные секретари выбрали столь некомпетентную даму и до сих пор держитесь на плаву…»       — Ввиду плотного расписания, обычно мы вызываем Адриана к выходу с помощью сообщения. Преждевременный уход с занятий нарушает учебный процесс, но и серьёзное опоздание на оговоренные встречи портит деловую репутацию.        «Ой, вот только не надо читать мне нотации!» — подумал Феликс и, видимо, недостаточно хорошо удержал маску на лице.       — У Вас будет ровно пять минут, чтобы найти Адриана и вернуться с ним в машину, — тон собеседницы стал холоднее и жёстче. — Не уложитесь — я свяжусь с Адрианом сама. Не успеете вернуться с ним — к сожалению, будете добираться до особняка Агрестов своим ходом.        «Ой-ой-ой! «Ровно пять минут»! Опять хотели щёлкнуть меня по носу? Увы! Жаль, вы не слышали поговорки, что генералы не должны бегать. Потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику. Вы же пока вызываете у меня лишь презрение. Впрочем, если бы мы с матерью не выяснили, что вы заложили дополнительные полчаса времени в расписание Адриана, я бы действительно мог поверить.»        «Поверить в вашу полную некомпетентность! Если вы стремитесь успеть с важным делом за пять минут — это не высокий класс управления временем, а необоснованный оптимизм и отсутствие хотя бы тактического мышления. Да при таком подходе любой «не вовремя загоревшийся красный» разрушит вам все планы!»        «Всё-таки везение…»       — Не волнуйтесь, я мигом! — и, едва машина притормозила у лестницы коллежа, как он выскочил наружу. Разумеется, со своим портфелем.       Как заметил сэр Артур Конан Дойль устами своего знаменитого Шерлока Холмса, «это всё мелочи, но в жизни нет ничего важнее мелочей».       Заветный портфель не только содержал в себе одежду для маскировки, но и сам являлся отвлекающим фактором. Эдаким акцентом, привлекающим к себе внимание. Аксессуаром, характеризующим и завершающим образ — как та же трубка или дойной кепи у Шерлока Холмса.        «Так, время собраться!» — мысленно одёрнул себя Феликс, юркнув в сторону мужских туалетов, едва он скрылся из поля зрения водителя.       План был прост, как и всё гениальное: он переодевается, прячет приметный портфель где-нибудь на территории коллежа и, повесив через плечо эту безвкусную сумку, под видом Адриана возвращается в машину, которая отвозит его на съёмочную площадку. А там уж он исподволь устраивает несколько «мелких неприятностей», способных, тем не менее, испортить карьеру парня навечно.        «Даже в прошлый раз, когда я весьма топорно отшил его дружков, это акуманизировало нескольких из них. Может, и сегодня месье Бражник сыграет мне на руку? А что? Вполне взаимовыгодное сотрудничество…»       И вот тогда даже до такого идиота и упрямца, как Габриэль, дойдёт, что если семейство Грэм де Ванили вежливо попросила у тебя что-то, ты должен порадоваться, что тебя вообще сочли достойным подобной чести. А потом молча и вежливо отдать то, о чём тебя просят.       Или. Будет. Хуже!       Стиснув кулак, он ускорил шаг — к сожалению, перемена уже шла какое-то время, а значит, чтобы не попасться, надо было действовать быстро — но, едва выскочив из уборной, тут же врезался в девушку с иссиня-чёрными волосами и в белом пиджаке коллежской формы.       — Кагами? — невольно вырвалось у парня.       О, небо! Что, как не это считать божественным благословением?! Воистину, каждому воздастся по вере его! И раз уж протестанты оказались единственными достаточно мудрыми, чтобы вымаливать у Бога успеха сразу в делах земных, а не какого-то там эфемерного «спасения души», то потому им и сопутствует удача!       — Адриан? — с изумлением, даже почти с сомнением вскинула бровь японка.       — Ох, Кагами! Я так рад тебя видеть! — он изобразил свою лучшую идиотскую адриановскую улыбку. — Можно тебя на минутку?       Кагами Цуруги была просто идеальным рычагом для давления на Адриана.       Дочь известной спортивной династии, воспитанная в строгости и целомудрии, блюдущая свою честь и честь всего своего семейства, при этом безмерно вспыльчивая — две различные акумы, между прочим, да ещё и скандальное поступление в фехтовальную секцию д’Аржанкура. Но, что самое ценное, Кагами Цуруги была явно неравнодушна к Адриану! Не обязательно как к любви всей своей жизни — духа соперничества тоже будет вполне достаточно!       — Тут такое дело… — взяв её под локоток («ох, как остро ты на мои пальцы-то покосилась!») он чуть отвёл её в сторону. — У меня сегодня очень важные съёмки, а модель, с которой я должен был работать в паре, задерживается и может не успеть вовремя…        «Надо только маме коротко чиркануть, чтобы она это организовала. А вы думали, если французская дамочка готова торговать своим телом, пусть и для демонстрации одежды или иного товара, ей так далеко до проституции идейной?»       Он нёс какую-то чушь про то, что именно Кагами как нельзя лучше впишется в образ, и что это будет большой честью для него, если она примет приглашение, и ещё что-то в этом духе, а сам исподволь осматривался по сторонам. Не покажется ли где голова кузена?       Но Бог, как и говорилось раньше, благоволил сегодня его семейству, так что светлой шевелюры нигде видно не было. Однако и совсем уж гладко всё пройти не могло — стоявший в дальнем конце двора темнокожий коротыш-очкарик начал как-то странно на них коситься.        «Значит, пора сматывать. Тем более, что треклятые пять минут действительно на исходе!»       — Пойдём! — чуть настойчивее потянул он за руку собеседницу.       Девушка, слушавшая его аргументы с каменным выражением на лице, стрельнула глазками в сторону того же очкарика и неожиданно легко последовала за Феликсом.       Продолжая нести чушь про грядущие съёмки и «честь для него», парень направился вниз по ступеням коллежа, а там уж не без галантности открыл дверь перед девушкой.       И едва Кагами уселась на заднем сиденье, как мини-экран вновь ожил.       — Где месье Феликс? — чуть подалась вперёд женщина, будто надеясь вылезти из экрана и лично осмотреть салон.        «Чёрт!»       — О-он пересёкся со мной, когда я был с друзьями, и решил извиниться перед ними за тот розыгрыш при прошлом своём визите.       Глаза Натали чуть сузились. Кагами, кстати, тоже покосилась на него.        «Ах, ну да! Она же наверняка не знает о «кузене из Лондона»…»       — Я его предупреждала, что он останется без машины, если не успеет вернуться, — с каким-то мрачным удовольствием заметила Натали.       — Я тоже сказал ему, что у нас плотный график… — как можно искреннее произнёс Феликс.       Парню всё сильнее хотелось просто залезть в машину и поехать уже портить кузену жизнь и репутацию, но, как на зло, Кагами села так, что залезть он мог только с другой стороны машины, да и «рубаха-парень» Адриан просто не мог «бросить в беде кузена-Феликса».       — Давайте, я за ним сбегаю! — парень показушно рванул вверх по лестнице, но его остановил оклик Натали:       — Стой! Вернись! — голос женщины настиг его на середине пути, и юноша, развернувшись, «смущённо» потупился и «нехотя» пошёл обратно в машину.       На деле же ему приходилось скрывать торжествующую ухмылку. Как же просто! Как же просто манипулировать людьми и водить их за нос, обращая себе во благо даже чужую неприязнь! Особенно если знать, куда надавить!       — Я бы охотно отпустила тебя за Феликсом, но, боюсь, вы просто станете бегать друг за другом, и тогда точно уж опоздаете.        «Ну да, оправдывайся теперь!»       — Но у нас же ещё есть пара минут? — продолжил он отыгрывать роль.       — У тебя — возможно. Но подумал ли ты о мадмуазель Кагами?       — Я пригласил её на съёмочную площадку, — отозвался Феликс, мысленно прикидывая, успела ли мама связаться с «внезапно захворавшей» моделью.       Натали отвернулась куда-то в сторону, явно сверяясь с оперативной информацией.       — Просто я подумал, что раз фотосессия всё равно будет совместной, то нужна и слаженность работы с другой моделью. А мы с Кагами уже давно занимаемся вместе фехтованием и…       — Даже если ты вальяжно относишься к собственному расписанию, это ещё не повод поступать также ещё и с чужим, — сухо оборвала его женщина. — Мадмуазель Цуруги?       Теперь, судя по тону, обращение к японке шло уже не как к случайной пассажирке и попутчице, а как к «Официальной Представительнице и Наследнице Известной Спортивной Династии».       — У меня сейчас был… частный урок фехтования, — с каменным лицом сообщила девушка, принимая игру. — А теперь должна идти растяжка и заминка в свободной форме, — она выдержала короткую паузу. — Думаю, посещение или, если получится, участие в короткой фотосессии можно считать таковыми.       Ещё одна пауза — на этот раз Натали быстро простучала пальцами по клавиатуре, проверяя что-то.       — Хорошо, — вновь обернулась она к собеседникам. — Думаю, мы сможем оформить Ваше участие в съёмках, как расширенный вариант трактовки пункта «о совместных фотографиях на полуофициальных или закрытых мероприятий». А неустойку модели оплатим из твоего гонорара, Адриан. Хотя можем попытаться получить дополнительную оплату с самого заказчика. В конце концов, он получит две знаменитости вместо одной.       — Что ж, раз у нас намечается совместный проект — почему бы не отметить это дело чашечкой кофе? А заодно и силы пополним перед съёмками… Надеюсь, под это тоже получится подогнать какой-нибудь из пунктов договора?       И лишь поймав чужой, чуть прищуренный взгляд, Феликс понял, что заврался. Они с матерью знали о каком-то там соглашении, подписанном в своё время Габриэлем Агрестом и Томоэ Цуруги, но всех подробностей не знали, так что сейчас парень буквально шёл — какой там! Бежал! — по минному полю.       Хуже того, чем дольше он торчал здесь, на виду, тем выше был риск, что они пересекутся с Адрианом настоящим. Не сам увидит машину в окна и выбежит на улицу — так кто-нибудь из его сердобольных знакомых сообщит. И тогда крах всех их с матерью планам!       Но, на счастье Феликса, в этот момент подмога пришла, откуда не ждали. К их машине слегка вразвалочку подошёл упитанный полицейский.       — Месье Агрест! — начал тот с места в карьер, едва ли смягчая официальным обращением яростную жестикуляцию. — Ну мы же уже обсуждали это! Длительная стоянка автотранспорта на подъездах к учебным заведениям категорически запрещена! И ладно бы вы тормознули-сели-уехали — так нет, же! Стоите тут, с ноги на ногу переминаетесь, нарушаете массу всего!       — Ах, простите великодушно, офицер, — Феликс пустил в ход всё своё обаяние, какое только мог выдать жалкому жандарму. — Обстоятельства предоставили нам невероятный шанс и мы думали, как им лучше воспользоваться.       — Ну и думайте себе! Только в каком-нибудь другом месте! А то ишь, повадились законы почём зря нарушать!       — Конечно-конечно, сейчас, я решу буквально один последний вопрос и…       — Даю вас тридцать секунд, или я выписываю штраф!       — Хорошо, — кивнул парень полицейскому, а сам наклонился вниз, к салону, чтобы его слышали только Кагами и Натали. — Давайте, не позволим этому месье испортить нам настроение. Перепаркуйтесь пока к дальнему от входа углу коллежа, а я в это время схожу за «праздничным» перекусом. Заодно и Феликсу дадим пару-тройку последних минут на возвращение! — и, не дожидаясь формального одобрения, шагнул прочь от машины, захлопнул дверь и зашагал прочь в первом попавшемся направлении.       И хотя формально конфликт был разрешён, на душе его скреблись кошки. Что, если подобное своеволие от мягкого и податливого Адриана выдало его? Что, если Кагами банально рассказывала Адриану о своих вкусах и любимой выпечке, и он сейчас оплошает?       Хотя нет! Будь его демарш столь уж выдающимся, его бы уже одёрнули, а Кагами…        «Что ж, в крайнем случае, скажу, что была очередь, вот и не удалось ничего взять…» — успокоил он себя и направился дальше, даже не догадываясь, что это были его, возможно, последние спокойные минуты в этом дне…       И вроде бы всё вновь пошло нормально. Пока на сцену не вылез Кот!