Понять и согреть

Чуя Накахара бесспорно относился к тому типу людей, которые просто не могли смотреть фильм или что - то в этом роде молча. Им обязательно нужно было прокомментировать каждый шаг главного персонажа, особенно если дело казалось фильма ужасов. Ещё дополнять свои комментарии бурной жестикуляцией рук. — Да куда ты прешь, Господи?! Оно там сидит и сожрёт тебя! — восклицал Чуя, не отрываясь от экрана и активно жестикулируя. — Возьми лом или топор, дубина! Рядом же буквально все лежит! Арх! Да что за тупица?! Ну кто прется в подвал совсем без оружия?! Фёдор, сидящий рядом абсолютно спокойно на все это реагировал, даже выражение лица не менял, вообще, в основном, он посматривал на сидящего рядом парня, отмечая все детали в его облике. Яркие голубые глаза с жадностью смотрящие на экран, непослушный кудри рыжих волос, в целом стройное тело, в котором однако была спрятана большая сила, но, однако, и изящества Чуя не был лишён и всем это нравилось. Достоевский всегда спокойно реагировал на то, что делается в фильме, в конце концов, он более спокоен, чем энергичный и активный Чуя, который жил казалось сплошными эмоциями и энергией, в какой — то степени это даже было очень хорошо. Чуя как солнышко своей энергией заражал всех, кто находился с ним рядом. — Ааааа, ну я же говорииииииил!!! Последнее слово сбилось на писк и Чуя прижался к Фёдору, когда на экране возникла главная, бяка, всего фильма. Достоевский молча прижал к себе тёплое тело парня и немного успокаивающе похлопал его по спинке, немного улыбнувшись, ведь Чуя так смешно пугается, причём ведь не признается ни за что, что он испугался, нет. Гордость не позволит. Достоевский и это считал довольно забавным. — Испугался? — с лёгкой поддевкой спрашивает брюнет. — Вовсе нет! Просто неожиданно все случилось! — немного нахмурившись, отозвался Чуя. — Мммм я заметил… Прямо весь дрожишь. Так тебя всего смелость переполняет, по видимому… — Да ну тебя! — восклицают в ответ с досадой. Чуя отпустил Достоевского и продолжил смотреть фильм дальше. Страшный, но очень интересный даже с ноткой юмора. Такие фильмы Чуе всегда нравились. Такие фильмы он готов был смотреть просто до бесконечности. Да, пусть страшно, но, в конце концов, это же ужасы, они и должны пугать людей, так ведь? Правда, одному смотреть их Чуе не особенно нравилось, потому что как то скучновато. Обязательно рядом нужен был кто - нибудь. Дазай почему - то не очень любил эти просмотры фильмов пусть даже и со сладким или даже вином вот и приходилось смотреть с Федей. Кстати о алкоголе… — Федь, как насчёт выпить? — предлагает через некоторое время Чуя. — А сладкого тебе уже как я посмотрю мало? — немного приподнял брови русский. — Сладкое это одно, но хорошее вино совсем другое. — твёрдо отвечает Чуя, выбираясь из - под пледа и спуская ноги с кровати. — Оно всегда будет в тему. — Кхм… Вот же алкоголик. — Не алкоголик, а энофил — человек, который ценит и наслаждается вином. — парирует Накахара, нашаривая на полу тапочки. — Понял понял. Фёдор поставил фильм на паузу пока Чуя ходил на кухню за бутылкой вина и двумя бокалами для себя и для Фёдора. Парень вернулся с довольной мордашкой и желанной бутылкой. — Я принёс. — Честь тебе и хвала. — тонко улыбается Достоевский, принимая свой бокал. — Ну тебя, Федя, лучше бы ты молчал, честное слово. — усмехнулся Чуя, плюхнувшись обратно на кровать и скрестив ноги. Фёдор просто неопределённо пожал плечами, как бы говоря, что, ну ладно,. Чуя налил себе и Феде вина, расслабленно откинулся, облокотившись спиной о Фёдора и натягивая на них обоих плед обратно, удобно устроившись между его ног. Теперь он не будет болтать и что-то там делать, он будет просто пить вино и уже молча наблюдать за тем, что происходит на экране. А Фёдор даже возражать особенно не стал, просто послушно стал смотреть фильм дальше, играя роль своеобразного кресла для этого большого ребёнка и параллельно с ним выпивая, хотя по большей части пил именно Чуя из - за чего скоро захмелел, Фёдор же, рассеяно проведя рукой по телу парня, случайно забрался тому под футболку и нащупал царапины на его животе. Больше молчать он уже не мог. — Это что? — Царапины, логично же… — был ленивый ответ. — Я понял что царапины, мне интересно откуда они у тебя взялись? На заданиях ты не даёшь даже дотронуться до себя, так что не надо врать, что тебя поцарапал враг. Чуя, открывший было рот, чтобы высказать именно такую версию, закрыл его обратно и обиженно насупился потом вздыхает с показной обреченностью, но все — таки отвечает честно. Если Федя почти что открыл истину, значит как — то выкручиваться бесполезно. — Мне их поставил Дазай в очередном приступе ревности, когда я вернулся домой с задания. — Дазай. — совсем нехорошо сощурился Фёдор и его глаза недобро сверкнули в полутьме комнаты. — Да, Дазай. А кто же ещё может со мной такое делать? — С тобой никто не вправе такое делать. — твёрдо ответил Фёдор, уже видимо придумывая кару страшную для Осаму. — Возможно. Слушай, сейчас один из почти лучших вечеров в моей жизни. Давай его не будем портить и просто продолжим просмотр фильма, ладно? — Ладно. — вздыхает Достоевский. Оба уже в молчании продолжили просмотр. Фёдор допил свой бокал вина, отставил его в сторону и обнял Чую за талию обеими руками уткнувшись в его плечо носом, вдыхая его приятный аромат — апельсины и тонкие нотки шоколада, просто божественное сочетание. А Чуя не сопротивляеться, покорно позволяя себя обнимать, ему это даже нравилось, потому что такой мягкости со стороны Дазая не дождёшься, а Фёдор хоть и холодноватый, но обнимает так, что прям расстаять иногда хочется в этих объятьях. Как итог, парень расслабился, закрыв глаза и просто заснул. К тому же, он ещё и выпил, а от этого его всегда размаривало. Вообще, пить алкоголь во время просмотра фильма была явно не лучшая идея, которую мог предложить Фёдору Чуя, так как он быстро и благополучно заснул на Достоевском которого, казалось, алкоголь не брал от слова вообще, а была только середина фильма. Одному смотреть Фёдору было не особенно в кайф, хотя концовку узнать было интересно. Но зато нравилось обнимать, немного тиская, тело мирно спящего Накахары просто наслаждаясь тем, что они вместе, рядом. Такое случалось не часто и парень всегда старался насладиться этим на полную. Вообще, Фёдор — собственник и ему не очень нравилось, что кто-то ещё имеет право на Чую, но увы, в конце концов, они просто друзья, а не пара. Достоевский дождался пока Чуя покрепче заснёт, потом укутал его в плед и уложил в кровать под одеяло, а сам стал прибираться. Выключил ноутбук поставил его на место, отнёс оставшуюся еду и алкоголь с бокалами на кухню обратно. Когда вернулся, то обнаружил что Накахара распластавшись на кровати умудрился занять её почти всю. Фёдор просто качает головой немного, подсобрал, парня и лёг рядышком, выключив свет. Стоит ли говорить, что к нему тут же прижались, забросив на Достоевского ноги. Тот не был против просто обнял парня одной рукой, давая использовать себя как плюшевого медведя для сна и спокойно заснул следом.

***

Утром, в пять часов, сонную тишину квартиры Достоевского прервал телефонный звонок. Фёдор недовольно морщится, открывает глаза и увидел, что звонит вовсе не его телефон, а Чуи. Сам Накахара продолжал спокойно спать, не реагируя на такой существенный раздражитель как телефон. Парень почти по самую макушку укутался и в одеяло и в плед так, чтобы были видны лишь рыжие пряди его волос, разметавшихся по подушкам. Брюнет же взял телефон, посмотрел кто звонит и нахмурился. Надпись, Дазай Осаму, чётко высветилась на экране телефона. Сбрасывать вызов нельзя, но звонок раздражает, тысячами маленьких иголочек впиваясь в мозг. Достоевский думает, потом молча запихнул телефон в тумбочку, поставив тот на беззвучный. Всё. Отлично. Теперь нормально. Довольно усмехнулся и продолжил спать, уткнувшись носом в мягкие, вкусно пахнущие волосы Накахары. Сегодня дел не особенно много, так что можно просто поспать подольше в обнимку с одним рыжим чудом, которое так крепко спит, что даже телефонный звонок его не разбудит. Через четыре часа Фёдор стоял на кухне и готовил завтрак, оставив всю кровать в распоряжении Чуи, который довольной звёздочкой на ней расплостался. Просыпаться раньше двенадцати часов он явно не планирует, а Достоевский его будить не собирается, потому что невыспавшийся Чуя это просто капец для всей социальности, да и милый он очень когда спит. Он сам проснётся, когда выспится, а Фёдор за это время успеет сделать все, что должен, чтобы потом провести остаток дня так, как захочется Чуе. Чуя проснулся в первом часу дня. Открыл глаза, потянулся и чуть не упал с кровати, благо, что его придержал рядом лежащий Фёдор, который читал книгу в ожидании того, когда проснётся Накахара. Подобное явление было настолько обычным, что Чуя даже не удивился. — С добрым днем. — усмехнулся брюнет, закрыв книгу. — Ты мастер спать. — Мф. Мне просто нужно было поспать… — произносит парень, потянувшись и посмотрев на Достоевского. — Тебе звонили. — бесстрастно произносит Фёдор. — Кто? Когда? — немного напрягся Чуя. — Пока ты спал. Звонил твой Дазай. — ответил Фёдор, откладывая книгу в сторону. Чуя вздыхает и вылезает из кровати потом подходит к тумбочке, нашаривая взглядом свой телефон и не находя его. Накахара озадачился. — А мой телефон… — В первом ящике. — А. Спасибо. Чуя открыл ящик, взял телефон посмотрел сколько пропущенных накопилось пока он спал и состроил недовольную мину. Семьдесят два пропущенных. Он там что с ума сошёл что — ли? Столько названивать. М-да. Нужно готовится к возможной словесной взбучке уже в который раз. Чуя чихнул, потер переносицу под внимательным взглядом хозяина квартиры, затем вышел из комнаты, набирая, вызубренный наизусть, номер телефона. Дазай взял трубку незамедлительно. — Почему ты мне не отвечал? Голос шатена был раздраженный с нотками ревности. Он явно злился на Чую. Явно уже накрутил настроил разных теорий по какой именно причине напарник и любовник не отвечал. Впрочем, не привыкать. Накахара немного передернул плечами потом усмехнулся в трубку. — Привет, во первых. Во вторых, ты на время смотрел, когда мне звонил? Я спал, Дазай. Я устал после заданий и хотел отдохнуть. — ответил Чуя, причём таким тоном, чтобы хотя бы чуть чуть пробудить у Дазая совесть. И это получилось. — Ладно, прости, моё солнышко. Просто волновался мало ли что с тобой могло случиться (» Ну да, конечно» — подумал в это время Чуя, зевнув в ладонь) Я звонил тебе, потому что хотел сказать, что приеду сегодня вечером. Ты рад? — Конечно, я очень соскучился по тебе. — правдоподобно изобразил энтузиазм Чуя, хотя ничего такого на самом деле он не испытывал. Ему хотелось выть от этой новости. — Буду рад тому, что ты приедешь раньше. Тебе приготовить твоё любимое блюдо? — Если тебе не будет трудно, котенок. — теперь в голосе Осаму была улыбка. — Конечно, не будет, что ты. Все для тебя. — Тогда договорились. Чуя со вздохом отключает звонок и устало прислонился спиной к стене, прикусив губу. Настроение Осаму очень переменчиво. Он может тебе улыбаться спокойно, прям источать дружелюбие и внутренний оптимизм, а стоит тебе отвернуться и ты получишь нож в спину или пулю в голову как пример. А если вы предмет его обожания, значит он будет ревновать вас ко всему чему можно и чему нельзя. Чуя от ревности шатена уже натерпелся даже больше, чем достаточно и единственный способ отдохнуть от всего этого это просто уйти к Фёдору на квартиру и спокойно с ним отдыхать. И выпивать, потому что с Дазаем спокойно выпить Чуя не может. — Всё хорошо? — голос Достоевского вывел Накахару из его невесёлых мыслей. — Да, всё в порядке… — со вздохом отвечает Чуя. — Пойдём на кухню, я хочу есть. А ещё выпить. — И поговорить. — И поговорить. — не стал спорить Чуя, тем более, что это была чистая правда. — И почему я не удивлён? — усмехнулся Фёдор. — Пойдём. Остаток дня оба провели на кухне в задушевных беседах за бокалом вина. Правда, по большей части говорил Чуя, а Достоевский слушал, но обоих это вполне устраивало, Чуе нравилась атмосфера и эти хорошие отношения между ними, которые были уже достаточно долгими. Ещё, пожалуй, до того как Чуя стал парнем Осаму. Достоевский всегда был кем — то вроде личного психиатра для Чуи, человек, которому можно рассказать практически все, что только в голову придёт и быть уверенным, что не разболтают. Рядом с Федей было спокойно и уютно. Рядом с ним не было того морального напряга, что возникал рядом с Осаму. С ним можно было просто расслабиться и все, и не дёргаться, что будут подозревать в чем — то, читать лекции и заставлять клясться в верности, которая и так соблюдается. — Чуя, тебе уже пора. — наконец говорит Достоевский, бросив быстрый взгляд на часы. — Уже? — в голосе Чуи лёгкое разочарование. Ему явно не хотелось никуда идти. — Да. К тому же, тебе ещё нужно все подготовить к приезду твоей пары. — Да да. Ты как всегда чертовски прав. — со вздохом произносит Чуя, допивая вино в своём бокале. — Он опять будет тебя пытать вопросами, а ты выкручиваться? Не устал от этого? — Федь, я, кажется, всю жизнь только и делаю, что выкручиваюсь, так что меня этим не испугать совершенно. — буркнул недовольно Чуя. — И как я от этого устал. Чуя поднимается и начинает собираться на выход. Достоевский молча наблюдает потом провожает парня до двери своей квартиры. Взгляды обоих встретились, в лёгкой полутьме прихожей глаза Чуи напоминали два сапфира, а у Фёдора аметист. Некоторое время просто молча смотрят друг другу в глаза потом Достоевский делает шаг и тут же целует Чую в губы, прижав того спиной к двери в порве, резко нахлынувшей на него, неожиданной, страсти. Просто так отпустить Чую он не может. А Накахара даже не сопротивляться, послушно отвечает забравшись руками под футболку русского го и легонько царапает его спину ногтями. Его поцелуй был таким страстным, таким горячим, что просто прерываться не хотелось, но увы… — Мф, мне идти надо сам говорил. — промычал сквозь поцелуй Чуя, ели-ели оторвавшись от губ Достоевского. — Давай. Иначе, я потеряю контроль и ты никуда не пойдешь. — Получишь в таком случае между ног. — усмехнулся Накахара выпутываясь из объятий Достоевского, правда, с некоторой неохотой. — Ты сам будешь не против, спорим? — О таких вещах с тобой не спорил, не спорю и спорить не собераюсь. — бурчит немного смущенный Чуя, даже немного стыдясь того, что один единственный поцелуй от Достоевского его так заводит не по детски. — Ладно я пошёл, пока. — Пока. Позвонишь после и расскажешь как все прошло? — Конечно, как же без этого. Во всех подробностях. — как то горько усмехнулся Накахара в ответ. Когда за рыжиком захлопнулась дверь, Фёдор ушёл в ванну, молча стянув с себя футболку и со вздохом взявшись за ножницы. Там, под одеждой, на бледной коже русского парня расцветали красивые кроваво — красные розы. Знак его реальной любви к Чуе Накахаре.

***

Перед приездом Дазая и его приходом домой, Чуя успел сделать все домашние дела, которые должен был, а так же приготовить и для себя и для парня вкусный ужин. Все красиво выставил на стол, сам приоделся в более красивую и соблазнительную одежду, собрав волосы в хвостик, открыв шейку. Это очень нравилось Дазаю. Вообщем, сделал все, чтобы поднять настроение шатена для хорошего времяпровождения вечера вдвоём после разлуки, искренне надеясь, что хотя бы в этот вечер все будет гладко и хорошо, обойдутся без выяснения где был рыжик и что с кем делал. Но… Громкий хлопок входной двери возвестил о возвращении ревнивой половинки, Чуя в это время на кухне стоял и дорезал последние закуски к вину. Докончить это занятие ему не дало достаточно грубое и резкое прижатие сзади. — Чуя, ты ничего не хочешь мне сказать? — тихий звенящий злостью голос Дазая прозвучал над самым ухом Чуи из-за чего по телу прошлись мурашки. — Совсем совсем не хочешь? — О чем? — на выдохе спрашивает Чуя, немного морщась от того как сильно его вжимают в кухонный стол. — Например о том, где был пока я был в командировке? — Я дома был. — Лжешь! Грубо хватают за руку и разворачивают к себе лицом. Чуя был вынужден смотреть в потемневшие от злости и ревности глаза шатена. Дазай наклонился к Чуе, легонько коснувшись носом его плеча. — Ты пахнешь… другим человеком… — Дазай… — Молчи!!! Чую так же за руку потащили в спальню, где швырнули на кровать. Потревоженные синяки на запястьях снова заболели, но Чуе было сейчас не до этого. Он чувствовала жар злости который разрастался у него в груди. Он, черт возьми, не элитная проститутка, чтобы с ним так обращались. Гордость парня больше не могла терпеть подобное. Любовь, которая обещала быть вечной, трещала по швам и грозилась рассыпаться на тысячу сияющих осколков. Она уже вовсю шла трещинами. Такого с собой обращения Чуя больше терпеть не мог. Он устал. Устал морально, его доконали физически. Всего что хотелось рыжику после возвращения с задания это тепла, уюта и покоя, короче всё то, что он получал у Фёдора, а не вот это вот все издевательство. Всё! С него достаточно! — Ты же был не дома верно?! Отвечай! — Я был в этой квартире все это время. Я ни у кого не был. — Лжец! Тебя видели в квартире с Достоевским!!! — Ах вот оно что. Представил своих шестерок следить за мной. Вот как ты мне доверяешь? — И не беспочвенно! — Фёдор Достоевский мой друг и ничего мы с ним не делали кроме как просто смотрели вместе с ним фильм и все. — спокойно объясняет Чуя, но на просто обезумевшего от ревности шатена эти слова не подействовали. — Вы… Вы спали с ним в одной кровати! Ты давал ему себя трогать!!! — А это уже преступление? — Да! Преступление по отношению к моей любви к тебе!!! Но тут уже прорвало Чую, который больше не мог этого вынести. Щелчок и Дазая пригвоздило к стене со всей силы так, что трещины пошли. — Любви ко мне? Это по твоему любовь?! Ты изматываешь меня и морально и физически, я устал выслушивать постоянный поток ревностных речей от тебя! Я просто заебался оправдываться в каждом своём шаге, в каждом своём поступке. Я уже спокойно не могу Боссу отчёты сдать и задержаться на некоторое время, чтобы ты не позвонил и не докопался до меня и где я нахожусь и с кем! Всё! Надоело! Я тебя больше не люблю! Мы с тобой не пара! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ПОНЯЛ МЕНЯ?!!! Чую спрыгнул с кровати и отпустив гравитацией Осаму пулей вылетел из квартиры, не слыша как Осаму кричит тому чтобы тот остановился. — ЧУЯ!!! ЧУЯ, ВЕРНИСЬ СЛЫШИШЬ?!!! Нет никакого ответа. В квартире Накахара уже уже не было. Дазай сполз по стене на пол, закрыв лицо руками и разрыдался от боли и бездызанности, чувствуя как его грудную клетку разрывают красные розы. Тёплая кровь струится по телу, но Осаму уже не чувствует боли. Взгляд абсолютно стеклянный, не видяще смотрит в стену. Шатен мертв. Слезы злости и обиды застилали глаза Чуи и парень бежал, фактически ничего не видя перед собой. Зря. На улице нужно быть с этим осторожным. Особенно, когда перебегаешь дорогу, не видя какой горит свет: зеленый или красный. Громкий гудок машины, сильный удар в бок и темнота. Тело парня откинуло и с силой ударило об асфальт, на котором он и остался лежать пока перепуганный водитель лихорадочно набирал номер скорой.