***
Весь день они ходили словно под прицелом. Любопытные зеваки, то и дело провожали их насмешливыми взглядами, а более хитрые придурки ещё и записочки подкидывали, язвительно предлагая уединиться где-нибудь в укромном местечке. Чимина от подобного уже начало тошнить, и он бы снова полез в драку, если бы не Тэхён, вовремя удержавший его за рукав толстовки, устало мотая головой из стороны в сторону. Урокам, Пак предпочёл бассейн. Быстро огибая школьный коридор он спустился в прохладный зал, который как обычно обволакивал запах хлорированной воды, а на стенах появлялись причудливые узоры. Школьный клуб по плаванию давно распустили, но Чимин продолжал приходить сюда, и чаще всего это случалось в моменты, когда он был раздосадован, примерно как и сейчас. Тэхён, будучи не самым прилежным учеником, прогуливать не решился, даже если и весь день пришлось ловить спиной всякий мусор. Он лишь вздыхал, пряча голову в учебнике и молясь, чтобы этот день поскорее закончился. Этот и следующий. И все остальные дни тоже… О том, что происходит нечто неладное догадывались и Чонгук с Юнги. За всю неделю парни навестили их всего раз, хотя раньше чуть ли не каждый день проводили у них. И если Юнги примерно понимал в чём же дело, то для Чонгука это стало чуть ли не самым настоящим ударом. Он, то и дело, приходил к Мину, подобно Чимину мостясь на краешке кресла и делясь с ним своими переживаниями. Больше всего в этой ситуации, Юнги злился на то, что Чон пытался выискивать недостатки в себе, хотя он-то, по-сути, был совершенно не при чём. И сколько сил, да времени потребовалось, чтобы объяснить Чонгуку, что его недостаток, это больше плюс, чем минус. Ведь как человек, он был гораздо приятнее, чем большинство тех, кто считал себя полноценным. Чимин перестал отвечать на сообщения. Куча однотипных предложений оставались незамеченными, пока Юнги не находил себе места. Он бы мог пойти к Чимину и разобраться, что за фигня происходит, если бы только знал, куда ему идти. Звонки его, в большинстве случаев, оставались также проигнорированными, в остальное время — телефон был просто-напросто выключен. Чтобы самому не сойти с ума, и не смотреть, как мучается младший, Юнги решил вытащить его на прогулку, а заодно и зайти куда-нибудь перекусить. Но, не успели они переступить порог заведения, как чей-то писклявый голос резанул по ушах, и Мин повернул голову в сторону раздражителя. Его глаза округлились, когда он увидел знакомую русую копну волос, пухловатые губы и глаза, сейчас не выдававшие совершенно никаких эмоций. Чимин сидел, склонив голову чуть набок, словно пытаясь отодвинуться от кого-то, кто сейчас так назойливо обвивался вокруг его руки, пытаясь сократить расстояние между ними до минимума. Пак устало потёр шею свободной рукой, казалось совершенно не вникая в разговор остальных. Юнги словно обухом по голове ударили — вытаращив глаза, он продолжал прожигать в Паке дыру, и будто чувствуя чей-то испепеляющий взгляд, Чимин повернул голову, встречаясь с ним глазами, и застывая, не в силах сделать что-либо. Ком застрял в горле, и всё, чего ему хотелось — подняться с места и прижаться к Мину, что сейчас, скорее всего желал его убить. Он знал, что Юнги злиться. Знал, и прекрасно его понимал. Ведь это выглядело, хотя, скорее всего и было предательством, пойти на которое, было отнюдь не его осознанным выбором. Юнги не видел, был ли рядом с Паком Тэхён, но на всякий, он лишь больше запрятал Чонгука за своей спиной, ограждая и защищая. Он опустил голову, тихо бормоча что-то себе под нос, разворачиваясь и направляясь к выходу. Чонгук пытался разузнать, что случилось, но Мин лишь сослался на большое количество людей в ресторане и, что им явно будет тут не комфортно, так что нужно побыстрее уйти. Чимин дёрнулся вперёд, а его спутница вопрошающе уставилась на него, не желая отпускать его руки. — Что-то случилось, Чимин-а? — она надула губки, пока Пак не отрывая глаз, лишь отрицательно мотал головой. — Посиди тут, ладно? — кое-как высвободившись, он ринулся к выходу, расталкивая неторопливых посетителей и выискивая взглядом родное лицо, среди сотни незнакомцев. Раздался гром, и прохладные капли посыпались на землю нескончаемым потоком. Словно маленькие тараканчики, люди разбегались в разные стороны, укрываясь от ливня, пока Пак так и стоял, не двигаясь, будто на что-то надеясь. Он услышал испуганный крик, недалеко от себя и поспешил туда, ведь что-то подсказывало ему — он нужен там. Юнги держался за ухо, присев на корточки, пока Чонгук пытался удержать его, хоть и не мог видеть, что должен делать. Чимин упал на колени рядом, обхватывая лицо Юнги руками, но стоило Мину заметить, кто это, он тут скинул их, отмахиваясь. — Убирайся вон. — шикнул он, отползая, и упираясь о землю, пытаясь встать. — Кто?.. — Чонгук испуганно оглянулся, но Юнги схватил его за руку, волоча в другую сторону, пока они не промокли на сквозь. — Мин Юнги!.. — Чимин вскочил, вновь обращая на себя внимание. — Это голос Чимина, нет? — Чонгук обернулся, но Юнги упрямо следовал вперёд. — Выслушай меня хотя бы!.. Всего лишь минута! Юнги остановился, поджимая губы и словно одним толчком выплёскивая всё, что накопилось у него за эти дни. — Не желаю слушать тебя! Ты точно такой же, как и они… — указал он куда-то за спину Чимина. — Что ты говорил, любишь? Вероятно, только себя — именно так, как я и подумал в нашу первую встречу. Избалованный и подлый мальчишка! — Юнги, я. — Показал, кем являешься на самом деле! Не смей приближаться ко мне, или к Чонгуку и, дружку своему передай, а если только попробуешь… — Я люб… — Заткнись! — гаркнул он, а у самого сердце сжалось, ведь прежде он и подумать не мог, что когда-нибудь у них состоится подобный разговор. — Ненавижу тебя. Убирайся.***
— Ну, а ты чего рыдаешь? — Юнги, то и дело, спешил менять сопливые салфетки, которыми уже битый час вытирал Чону слёзы. — Почему ты был так груб с Чимином? — сквозь плач проговорил Чон, лишь крепче сжимая в руках небольшую игрушку, что они с Тэхёном выиграли в автомате. — Это сложно объяснить, Чон… — Ты любишь его? — Кому какое дело, до моих чувств? Люблю — не люблю — совершенно плевать. — Если ты любишь его, а он тебя, почему бы вам?.. — Чонгук, прекрати. Ты ещё слишком наивен, понимаешь? Мы не всегда получаем то, что хотим и, любовь, одна из таких вещей… — Он сильно обидел тебя? — Не важно. Что было — то было и, давай больше не возвращаться к этому разговору, договорились?***
Спокойствие и умиротворение разливается по телу свободной волной, окутывая, словно в лёгкий и невесомый кокон, унося все заботы прочь и даря самое великое наслаждение. Только, всё улетучивается в один момент, стоит лишь одному человеку нарушить тот баланс, который, казалось бы, не в состоянии разрушить даже невероятно мощный и большой взрыв. Даже при частично разрушенной оболочке, вселенная, будто бы, даже не была потревожена. Все звуки приглушённые, почти ничего не слышно, только отдельные обрывки фраз долетают, медленно, словно пули, прорезают гладь воды, будто ломая святую невинность. Толчок. Спокойствия больше нет. Волна, пронёсшаяся ураганом, снесла всё, не оставляя и намёка, на мнимое блаженство. Капли тяжёлыми рывками опускаются обратно вниз, разлетаются во все стороны, глухо бьются о бортики бассейна, теряясь в полном беспорядке и хаосе, созданном ими же. Молодой человек встряхивает головой, разбрызгивая затаившихся в волосах, маленьких дьяволов, попутно пытаясь привыкнуть к резко возникшему давлению. Мысли беспорядочно путаются и привыкнуть к шуму вокруг — сложно. Перед глазами лишь разводы, словно кто-то грязной тряпкой протёр. Назойливым писком рядом раздаётся чей-то голос. Только вот, похож он больше на искажённое повествование диктора в сломанном телевизоре. Вода снова и снова укутывает его, заставляя хотеть вернуться снова, но дискомфорт и резкий перепад температур благоволят поскорее выбраться отсюда и отдышаться. Чимин приподнимается на руках, прогибается немного вперёд, позволяя мышцам расслабиться и, наконец, переворачивается, падая на спину и устало прикрывая глаза. А дурацкая усмешка всё никак не сходит с его лица. Ужасно противный писк лишь усиливается, пытаясь что-то настойчиво донести, но до него нет совершенно никакого дела и будь Чиминова воля, он бы своими руками заставил его предаться тишине.***