Если бы Чонгук не знал предыстории, он подумал бы, что Чимин попал сюда с совершенно другой проблемой.
Просто потому что Пак не выглядел как человек, который за день до этого наглотался таблеток и планировал свести счёты с жизнью. Он не был похож на тех, кто встречает врачей с опухшими после слёз глазами и грустными, может, даже слишком драматичными, улыбками. Он выглядел… нормально.
Едва заметная бледность ещё присутствовала, но в целом Чимин встретил Гука с приветливой улыбкой. Он как раз что-то рисовал в блокноте, когда Чонгук тихо зашёл в палату, негромко прокашливаясь. И это ввело в слабый ступор. Чонгук не мог понять: что не так. В чём гребаная загвоздка.
— Господин Пак, — Гук едва склонил голову в знак приветствия, проходя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Вижу, что Вам уже лучше. Меня зовут…
— Чон Чонгук. Я знаю, доктор, — перебил его Чимин, улыбаясь. — Я ждал встречи с Вами.
Это настораживало.
Чонгуку редко приходилось спасать людей с попыткой суицида. И обычно их направляли сразу в психиатрическое отделение, где ими занимался квалифицированный специалист. Гук лишь знал по опыту Хосока, что те редко шли на контакт, обычно находились в состоянии тяжелой депрессии и часто винили врачей за то, что те не дали им умереть. Этот контраст сбивал с ног.
— Да, верно, — медленно кивнул Чонгук, пододвигая стул поближе к койке и присаживаясь на него. В руках у него покоилась амбулаторная карта, которая выступала своеобразной защитой, но Чонгук не торопился её открывать. Да и зачем: он знал, что в ней написано. — Как Ваше самочувствие?
И всё же что-то было не так.
В неестественно рваных движениях и в слишком натянутой улыбке. Чимин находился близко, всего рукой подать, но Чонгук слишком хорошо ощущал ту самую пропасть между ними. Во взгляде Чимина было стекло. И Гук не уверен: если разбить матовую оболочку, то какая вероятность, что за ней не будет ещё одного стекла?
Может, там будет пустота?
Он не знал наверняка. Но точно догадывался, что найденное не сможет его успокоить. Там точно было что-то мрачное и отчуждённое. Что-то, что никогда не смогут хранить в себе люди, которые полностью здоровы. Они бы просто не вынесли подобной ноши и, скорее всего, сломались. Как прогнившая труха: наступишь неосторожно подошвой ботинка и она треснет. Сломается и рассыпется прямо под твоими ногами.
И самое большое заблуждение — это верить, что за стеклом и правда есть что-то.
Даже если человек перед ним казался живее всех живых.
Даже если он улыбался, махал приветственно рукой с зажатыми меж пальцами карандашом. Но где гарантия, что уже через пару минут он не воткнёт этот самый карандаш себе в шею с глупой надеждой попасть в сонную артерию, пробив кожу?
Идеально гладкая зеркальная поверхность. Чонгук мог быть в какой-то степени наивным, но он не был дураком. И он не мог позволить себе обмануться, даже если очень хотелось.
— Моё самочувствие… — повторил за ним Чимин, нерешительно облизывая губы и рассеяно опуская глаза на то, что он рисовал. Чонгук хотел перегнуться и посмотреть, но сдержался. Чимин будто не верил, что Гуку и правда до этого есть дело. — Наверное, Вы хотели спросить что-то другое доктор. Например, почему я попытался убить себя. Вас же, верно, это интересует?
Теперь Чонгук понял переживания Хосока.
Он почувствовал себя эквилибристом.
Только под ногами всё то же зеркало. И один неправильный шаг вызовет множество маленьких трещин, которые в любой момент потянут в самый низ. В ту самую Кроличью Нору. Напряжение заскользило электрическими разрядами по венам, и Чонгуку, правда, стоило больших усилий не выказать своё волнение.
— Нет, — мягко ответил Гук. — Меня интересует Ваше самочувствие. Именно это я и спросил.
С причинами будет разбираться психотерапевт. Он начнёт вытаскивать иголки, которые не дают Паку нормально существовать. И он же будет докапываться до всех тех проблем, которые подтолкнули Чимина к случившемуся.
Чонгук резко захотел уйти.
Он не хотел стать причиной новых трещин.
— А, — Чимин кивнул, и его плечи едва осунулись. — Я чувствую себя нормально. Меня ничего не беспокоит, и моё тело не болит.
Чон не мог не отметить ту игру со словами, которую вёл Пак. Он осторожно скользил меж острых лезвий, но не позволял себе пораниться. Его ответ был расплывчатым и достаточно сдержанным. Потому что физически его и не должно было по идее ничего тревожить. А вот морально?
— Я рад это слышать, — Чонгук слабо усмехнулся. — Доктор Чон сказал, что Вы хотели поговорить со мной.
Вот она, первая ошибка.
Чонгук знал, что любое слово может стать неправильным. И это был именно тот момент. Потому что светящиеся пару секунд назад глаза Чимина резко потухли. Он словно подтвердил все свои догадки, что Чонгук не сделал это по своей воле. Что если бы он его не позвал — Чон не пришел. И Гуку резко захотелось поправиться. Сказать, что он не то имел в виду и постараться придушить растущую в груди Чимина бурю. Но Гук молчал, продолжая смотреть. Признает, что ошибся, — и всё.
— Да, — Чимин с заметной грустью кивнул, крутя подушечками пальцев карандаш и рассеяно продолжая: — Я-я… Я хотел сказать Вам спасибо, доктор Чон. Я знаю, как врачи относятся к таким, как я… — он сглотнул, прикусывая нервно губу. — И я правда благодарен. Я не… я не гребаный эгоист, который не ценит старания докторов, если Вы такое обо мне подумали.
Чонгуку показалось, что на короткое мгновение он оглох.
И бесконечная печаль, которая нависала невидимым туманом в этой палате, неожиданно резко осела ему на плечи. Как смутное напоминание о том, почему они оба здесь. А то самое заблуждение по поводу Чимина рассеялось, и Гук наконец-то смог рассмотреть глубоко несчастного и подавленного человека. Всего на короткий миг. Но эта самая маска, за которой прятался Пак, сейчас спала, делая его невероятно уязвимым и напуганным. Человек, который настолько отчаялся, что не нашёл другого выхода. Человек, который, кажется, настолько сильно одинок, что к нему до сих пор, кроме докторов, никто не пришёл.
— Я ничего такого о Вас не подумал, господин Пак, — мягко произнёс Гук, слегка наклоняясь вперед. — Я лишь делал свою работу. Вы — пациент, который попал в больницу с проблемой. Моя же задача была решить эту проблему. И как врач, я не могу подумать о Вас что-то ‘такое’.
— А как человек? — задал встречный вопрос Чимин.
Гук вздохнул.
Та самая вечная дилемма. То, за что его постоянно ругал Хосок. То, из-за чего его никогда не понимал Юнги.
— Это не… — начал уже было Чонгук, но Чимин его перебил.
— Пожалуйста, доктор Чон, — в голосе послышалось искреннее отчаяние. — Я знаю, что это не Ваша область. Другой доктор уже сказал мне. Но Вы спасли мне жизнь. И меньшее, что я мог бы от Вас просить, — это просто быть честным.
Проблема лишь в том, что Чонгук не мог позволить себе быть честным. Не с человеком, который был буквально на волоске. Он бы не простил себе, если от его слов Чимину стало хуже.
— Как человек, я могу лишь сказать, что это не моё дело, — пробормотал негромко Чонгук. — Я не знаю Вашей истории, и я понятия не имею, что Вам пришлось пройти. Возможно, Вы просто запутались. Как обычный незнакомец, я не стал бы на Вас злиться или в чём-то обвинять. Мне было бы просто интересно, что могло на Вас так сильно повлиять, что Вы решились на подобный поступок, господин Пак.
Кажется, это то, что хотел услышать Чимин.
В голосе Чонгука не было гнева, раздражения или пренебрежения. Он не казался тем самым врачом, который смотрит свысока и злится, что помог человеку, который хотел себя убить. И губы Чимина дёрнулись в улыбке, когда он тихо заметил:
— Чимин.
— Что? — Чонгук непонимающе уставился на него.
— Зовите меня Чимин.
Чон боялся этого. Он боялся заводить дружбу с пациентами. Особенно с теми, кто был нестабилен. Но, может быть, Чимину просто нужен был кто-то, кто захотел его выслушать? Заставить не чувствовать себя неполноценным и ненужным.
— Хорошо, — Чонгук на мгновение замешкался, добавляя: — Чимин.
— Что меня дальше ждёт? — спросил Пак. — Меня отправят в дурдом?
Его настроение было подобно качелям. Просто пообщавшись с ним, человек, что был далёк от медицины и психических отклонений, смог бы заметить, что в этом парне было что-то не так. Всего за пару секунд Чимин разгонялся от улыбчивой непринужденности до потерянной досады и грусти. Многогранный, но в то же время не принадлежащий чему-то одному.
Будто он отчаянно пытался в ту самую социализацию и контакт с людьми, но заведомо поставил на себе крест.
Это вызывало диссонанс.
— Нет, — покачал головой Чонгук. — Мы не отправляем никого в психиатрическое отделение. С Вами просто побеседует человек, что не просто выслушает Вас, но и найдёт хороший совет. Вам просто нужно выговориться.
— Почему я не могу выговориться Вам, доктор Чон?
Чимин был похож на ребёнка.
Немного капризного и упрямого. Руки Чонгука сжали карту слишком сильно, когда он осторожно заметил:
— Вы не находите, что будет крайне непрофессионально с моей стороны лезть в область, в которой я не разбираюсь? — Взгляд Чимина вновь потускнел, и Чонгук не мог понять — как у него это так получается. Почему этот парень был настолько оторванным от мира, что не хотел принимать факты? — Будет разумнее, чтобы этим занялся человек, который знает своё дело. В конце концов, психотерапевты не лезут в операционную.
Ему резко захотелось, чтобы в палату ворвался кто угодно и выдернул его отсюда. У Чонгука руки зачесались от желания взять скальпель и углубиться в то дело, на которое он упорно учился. Но в коридорах было тихо, а Чимин всё ещё сидел напротив, прикусывая кончик карандаша.
— Да, наверное, Вы правы, — начал тихо он. Чонгук молчал, видя, что слова даются Паку непросто, поэтому он тактично дожидался продолжения фразы. — Просто…
Чимин нервно облизнул губы. Сейчас он казался слишком уязвимым. Распахнутый настежь. И эта самая уязвимость показалась Чонгуку даже в какой-то степени трогательной и милой.
— Просто… Вы не похожи на других докторов.
Чон недоуменно приподнял брови. Он часто слышал это от своих пациентов. В силу возраста, наверное. Он не успел ещё загрубеть настолько, чтобы быть полностью беспристрастным и равнодушным ко всем, кого он лечил. В отличие от того же Хосока, который просто делал свою работу. Профессионально и без изъянов.
— Поэтому я испытываю к Вам какое-то доверие, — Чимин нервно рассмеялся. — Глупо, да? Я же Вас знаю буквально пару минут. Но у меня всё равно есть ощущение, что Вам… не всё равно.
— Потому что мне не всё равно, гос… Чимин, — мягко кивнул Чонгук, поправляя себя. — Вы очень молоды, и я не знаю, что у Вас произошло. Но я уверен, что ни одна ошибка в жизни или какие-либо обстоятельства стоили того, что Вы попытались сделать. Мы почти ровесники с Вами, и я уверен, что Вас ждёт долгая и счастливая жизнь, в которой не будет места вещам, которые нас разрушают или подбивают на подобные поступки.
Чимин лишь грустно улыбнулся. Чонгук знал, что его что-то гложет изнутри. То самое, что находилось за стеклом. И Чонгук правда не мог понять, неужели эта причина могла быть такой существенной. Однако Чон одновременно с этим знал, что иногда достаточно просто разбитого стакана, чтобы стать катализатором к нервному срыву. Разный уровень принятия ситуации, в этом всё дело. Он явно хотел что-то сказать. Уже даже было открыл рот, чтобы произнести, но дверь палаты резко распахнулась. И Чонгук вздрогнул, оборачиваясь и сталкиваясь с непроницаемым лицом Юнги. Немой вопрос повис в глазах Мина, когда он перевёл взгляд с Гука на Пака, а затем обратно, прежде чем едва поклониться в знак приветствия и быстро кинуть:
— Чон, ты нужен срочно.
Юнги так и застыл в дверях, не решаясь переступить порог палаты, но послушно дожидаясь, чтобы увести Гука с собой. Будто догадываясь о том, что Чимин может его попытаться удержать его подольше.
— Хорошо, — выдохнул Чонгук, поднимаясь с места и поворачиваясь к Паку. — Мне нужно идти.
Чимин с каким-то любопытством смотрел на Юнги, вновь обращаясь в того парня, которого застал Чонгук. На его губах играла уже заинтересованная улыбка, а прищуренный взгляд изучающе скользил по Мину. Юнги же напротив смотрел прямо на Чонгука.
— Спасибо, доктор, что зашли, — Чимин перевёл взгляд на Чона, посылая ему такую же улыбку. От уязвимости пару минут назад не осталось и следа. Видимо, Чимин слишком хорошо научился жить в своём воображаемом коконе, не позволяя другим забраться под одеяло и увидеть настоящие его эмоции. — Мы сможем поговорить с Вами позже?
Юнги негромко откашлялся, поторапливая, а Чонгук лишь растерянно пробормотал:
— Да, господин Пак. Я зайду к Вам чуть позже.
Он в спешке поклонился, быстро направляясь к выходу, когда услышал в спину:
— Чимин. Меня зовут Чимин, доктор.
— Я вижу всё по твоим глазам, Чонгук-а, и я этого не одобряю, — недовольно пропыхтел Юнги, поджигая сигарету на крыше больницы.
Они были порядком измотаны после неожиданной операции на сердце вместе с Хосоком. Былая бодрость плавно сходила на «Нет», и Гук знал, что ему срочно нужен кофе с энергетиком, чтобы дожить до конца этой смены. Благо, сегодня без ночных.
Напряжение вновь повисло в воздухе, и Чонгук догадывался, что этого разговора ему не избежать, а потому лишь устало спросил, прислоняясь к парапету и скрещивая руки на груди:
— И что же ты видишь, хён?
«Надеюсь, ты видишь, что я в душе не ебу, что мне делать».
Вслух он этого не произнёс, но этого и не надо было. Юнги недовольно хмыкнул, стряхивая пепел:
— Ты знаешь его десять минут, а он уже просит называть его Чимином. Гук, ты же понимаешь, что его лечение уже не твоя сфера? О чём вы говорили?
Чонгук раздражённо цокнул языком. Он понимал волнения Юнги, но внутреннее состояние самого Чонгука и его отношение к пациентам никогда не мешало работе. Помимо того единственного случая год назад, но Гук восстановился достаточно быстро. Ему потребовались всего выходные, чтобы вернуться на работу как ни в чём не бывало и продолжать своё дело. Моменты с последующими ночными кошмарами, тотальной неуверенностью и тупой боязнью внутри он решил опустить.
— Это называется поддержкой пациента, хён, — протянул Чонгук, покачиваясь с носка на пятку и сверля свои ноги взглядом. — Хосок попросил меня об этом.
Юнги тихо выругался. Это в какой-то степени злило. Возможно, его неверие в свои силы шли от этой самой мнимой заботы? Складывалось ощущение, что все смотрели на него, как на бомбу замедленного действия, которая может рвануть в любой неудобный момент. Это… подкашивало.
— Вряд ли он просил тебя проводить с ним терапию. Потому что то, что я успел увидеть за пару секунд, выглядело как настоящий сеанс у психотерапевта.
Доля правды в этом была. И Чонгук удивился тому, как Юнги зорко подмечал любые детали. Ему одного взгляда хватало, чтобы понять всю атмосферу в палате и настроение пациента. Это не могло не поражать.
— Мы просто поговорили, вот и всё. И это не было сеансом, потому что ты, хён, его прервал, — передразнил Чонгук, едва удержавшись, чтобы не показать язык.
Сдержал только момент того, что они были на крыше. Чонгук не сомневался, что Мин со своим нечитаемым выражением на лице за такое мог спустить его вниз с одного пинка.
— Ты не должен концентрироваться на нём, Гук, — сухость тона Юнги вызвала по телу слабую дрожь. — Я не говорю, что ты должен забить, но к нам постоянно поступают новые люди, которые нуждаются в нас. Пак Чимин — забота психотерапевтов. А твоя, — он ткнул пальцем в Гука, — это люди с физическими увечьями.
— Откуда ты знаешь, что он не пойдёт и не вскроет себе вены в туалете, если с ним не поговорить? — резко огрызнулся Чонгук. Он никогда не позволял себе ругаться с Юнги, но сейчас что-то его выбесило.
Вмиг напряжение в воздухе обрело цвет. Ярко-красный. Как жерло в вулкане. Сочный и насыщенный. Вместе с ним повис запах озона, предвещающий начало бури. Тело Чонгука инстинктивно напряглось, готовое нападать и одновременно защищаться. Юнги замер и во взгляде его мелькнуло что-то… Что-то пугающее. То самое, что предупреждало — завали рот. А ещё измотанность после операции, которая сильно давила на мозги, давала о себе знать.
— Значит, ты будешь зашивать его гребанные вены, если он пойдёт и сделает это, — рявкнул Юнги. — Потому что ты, блядь, хирург, а не ебаный психотерапевт, Гук. Ты не должен выступать сраным ангелом-хранителем для парня, который решил резко, что заебался жить, и назло всем взрослым наглотался таблеток.
Ангел-хранитель, по всей видимости, был Тэхён.
Тэхён, который появился внезапно на крыше, и, судя по всему, спас ситуацию от полнейшего краха (или драки). Ким настороженно подошел ближе, насмешливо интересуясь:
— Какие-то проблемы в раю? Твой мат слышен за километр, Юнги.
Они даже не обратили на него внимание. Гляделки затянулись, и ни Чонгук, ни Юнги не намерены были отступать, готовые защищать свою правоту до крови из носа и сорванного голоса.
— Подумай о моих словах, Чонгук, — рыкнул Юнги, бросая окурок, но промахиваясь и лишь зло разворачиваясь, чтобы уйти. Но перед этим он посмотрел на Тэхёна. И Чонгук мысленно поразился тому, как Ким спокойно принял его взгляд. Даже глазом не повёл. — Для тебя я хён.
Ким лишь усмехнулся, кидая ему вслед:
— Да хоть господин Мин, если тебе будет угодно. — В ответ послышалось сжатое «Пошел нахер», а затем резко хлопнувшая дверь. Тэхён лишь тихо рассмеялся, нагибаясь и подбирая тот самый окурок, чтобы опустить его в пепельницу. Пошарив в карманах, он выудил смятую пачку, говоря: — Что, Бэмби, от любви до ненависти один шаг, если дело касается делёжки пациентов между интернами, а?
Чонгук бы соврал, если сказал, что присутствие Тэхёна не стало для него таблеткой успокоительного под языком. По крайней мере, та самая гроза, что набирала внутри него обороты, резко сошла на нет и обратилась в пасмурное небо. Чонгук шмыгнул носом, поворачиваясь к Киму спиной и смотря на город.
— Будто тебе есть дело.
Он не хотел срываться на Тэхёне, но гнев внутри него всё же ещё имел место быть. Чонгук злился на Юнги. На Хосока. Да и на себя тоже.
— Зайди я пятью минутами позже и стал бы свидетелем мордобоя, — заметил Тэхён. — Если не убийства. Не в обиду, Бэмби, но этот коротышка даже Намджуна уделает, если разойдётся как холодный самовар.
Он подошел к парапету, облокачиваясь на него локтями и крутя сигарету между пальцами.
— Так что у вас произошло, что гений отечественной хирургии чуть не разнёс половину госпиталя?
Чонгук слабо улыбнулся. Ирония в голосе Тэхёна заставила его подавить тихий смешок. Только Ким мог так общаться со своими коллегами, с которыми даже не дружил. Как минимум, с Юнги они редко пересекались. И всё же это не мешало ему так в открытую смеяться над ним прямо в лицо.
— Долгий разговор, — нехотя протянул Чонгук.
Он не был уверен, что Киму это интересно. Даже не так: он не хотел навязываться и посвящать того в проблемы, которые появились там, где их не ждали.
— Ну, если перекура тебе мало, то я заканчиваю сегодня тоже в восемь, и я не буду против послушать за чашкой кофе.
Глаза Чонгука расширились, а сам он удивлённо уставился на Тэхёна. Так, словно тот ему предложил не обычные получасовые посиделки в кафе после работы, а свидание на крыше элитного ресторана с плавным продолжением этого рандеву в постели. Видимо, на лице Гука отобразились буквально все эмоции, потому что Тэхён тихо прыснул, выпуская клубок дыма изо рта и быстро добавляя:
— Эй, Бэмби, я тебе предложил кофе, а не уикэнд в Испании. Не смотри ты так.
— Я не… — начал отнекиваться быстро Чонгук, поворачиваясь к Тэхёну боком. — Извини. Это было неожиданно.
Он вновь увидел насмешку во взгляде Тэхёна, но она не казалась обидной. Кима скорее забавляла вся ситуация, и, наверное, ему в этот момент очень сильно захотелось влезть в голову Чонгука, чтобы понять ход мыслей.
— Это «да» или…? — уголки губ Тэхёна дернулись вверх.
Это было неожиданно и странно.
То, как год они упорно игнорировали существование друг друга, чтобы сейчас резко стать лучшими друзьями. Тэхён вообще не производил впечатление кого-то, кому слишком сильно нужно общество. Он никогда не навязывался в чужие компании и сам редко посещал коллективные праздники, ссылаясь на множество дел. Поэтому сейчас эти диалоги, которые заметно участились, вызывали в Чонгуке тонну вопросов.
— Ты слишком громко думаешь, Чонгук, — лениво заметил Тэхён с примесью разочарования в голосе, отворачивая голову. — Если занят, то просто…
— Да, давай, — резко перебил Гук, проверяя пейджер. — В восемь.
Он кивнул скорее сам себе, пятясь назад, а затем срываясь к выходу. Тэхён лишь рассмеялся, а Чонгук уже на лестнице резко затормозил, ошарашено оборачиваясь и ловя себя на глупой улыбке. За спиной были пустые ступеньки со снующими медсестрами и другими врачами. А он снова ощутил это странное чувство — неправильного притяжения. Дурацкого. Кружащего по непонятной причине голову.
Чонгук просто не мог понять, как Ким Тэхёну это удавалось.
Как ему получалось переключать настроение внутри Чонгука по щелчку пальцев?
До конца дня Юнги с ним не разговаривал. Нет, он не игнорировал его показательно, но всё их общение состояло из сухо брошенных друг другу фраз и тяжелой тишины, которая повисала, если они находились в одном пространстве вдвоём.
Чонгук уже был готов сам пойти на примирение, потому что… Юнги был его первым здесь другом. Они вместе прошли все муки интернатуры и знали друг о друге каждую мелочь. Каждый привередливый пациент, каждый провтык других врачей, каждая операция. Это всё накладывалось швами на их дружбу, скрепляя её сильнее и сильнее. Поэтому сложившаяся молчанка отвлекала. Чонгук серьёзно не мог сосредоточиться на чём-то одном, мысленно возвращаясь к их перепалке.
Мин был прав.
И он просто заботился о Гуке.
Он знал, что Чонгук слишком привязывается к другим и слишком за них переживает. И как настоящий друг он не мог не сказать что-либо. Чонгук бы тоже не стоял в стороне, зная всю ситуацию. Однако… Какие-то слабые остатки гордости ещё вынуждали Гука держать дистанцию и не делать первый шаг.
А ещё в голове у Чонгука теперь поселился Тэхён.
И вот это уже нервировало.
Гук заставлял себя не думать о Киме, но в голове роились разные мысли. Тэхён оставлял после себя горько-сладкое послевкусие нераскрытой тайны. Он не выглядел как человек, который что-либо утаивает, но в тоже время он совершенно не торопился посвящать в свою жизнь. Ведь за всё время факты, которые Чонгук знал о нём, можно было пересчитать на пальцах одной руки. И это вызывало какой-то диссонанс.
Желание докопаться до истины. Сложить пазл.
— Эй, Чон, — он даже не заметил подходящего в коридоре к нему Ким Намджуна.
На мгновение Чонгук забыл как дышать. Намджун был воплощением тех самых врачей, на которых смотришь и думаешь, что хочешь стать таким же. А потом понимаешь, что нет — такой уже есть, и это место занято быть не может.
Даже почти в восемь вечера он, кажется, источал свежесть и легкость. Чонгуку даже стало немного стыдно за свою потрепанность, потому что Ким провёл сегодня не одну операцию, а всё равно выглядел так, будто только что проснулся, выпил чашку чая и хорошо отдохнул.
— Доктор Ким, — Чонгук уважительно поклонился. — Что-то случилось?
— А? Нет, я быстро, не буду тебя задерживать, — Ким улыбнулся, массируя свою шею и… Чёрт, как в свои тридцать пять можно быть заведующим отделения нейрохирургии и одновременно с этим выглядеть так, будто сошел с обложки глянца?
По больнице даже ходили слухи, что ещё ни одна его пациентка (и даже некоторые пациенты) не могли удержаться от флирта с ним. Как и басня про Хосока, который якобы провел тяжелую операцию на сердце с температурой в тридцать девять градусов без оборудования за городом. И если в первом случае Чонгук верил с легкостью (в конце концов, если у людей нет проблем со зрением, значит они сами всё прекрасно видят), то во вторую поверить пришлось уже насильно, чтобы не дай бог не вызвать гнев самого Хосока.
— Что? — Чонгук почувствовал себя максимальным идиотом, потому что Ким уже терпеливо ждал ответ на поставленный секундами ранее вопрос.
Он моргнул, стряхивая с себя сонливость и выкидывая из головы сплетни о Намджуне. Тот лишь понимающе улыбнулся, говоря:
— Хосок совершенно вас не щадит, — он похлопал Чонгука по плечу, и Чон поверил в прикосновение Бога, серьёзно. Будто Намджун подарил ему свою неземную энергетику. — Я сказал, что завтра у меня передняя височная лобэктомия, и я хочу, чтобы ты мне ассистировал.
Чонгук забыл как дышать дважды.
Побывать на операциях Намджуна было чем-то вроде настоящего подарка судьбы. Он смутно помнил, что к ним поступил пациент с эпилепсией. Но Чонгук не мог представить, что Ким предложит ему провести вместе с ним операцию по удалению очага эпилепсии. Чонгук сглотнул, быстро кивая:
— Конечно. Это большая честь для меня, доктор Ким. Спасибо большое!
Прямо сейчас он был немножко влюблён в Намджуна. В его спокойствие, жизнерадостность и простоту. В отличие от Хосока, который готов был за любой неправильный шаг вздёрнуть их всех на входе больницы, Ким был более рассудительным и собранным. Чонгук даже думал о том, чтобы пойти в нейрохирургию. Может, сама судьба его к этому подталкивала? Намджун усмехнулся:
— Тогда выспись хорошо, Чон. И… — его взгляд скользнул за спину Чонгука, и Намджун улыбнулся ещё шире: — А, доктор Чон, слышал, что у тебя была сегодня успешная операция.
— Воруешь моих интернов? — хмуро спросил Хосок, подходя к ним ближе и заставляя Чонгука напрячься.
— Вот уж скажешь, — Намджун даже не смутился. — Не ревнуй. Они всё равно преданы тебе до сумасшествия. Хотя, — Ким подмигнул Чонгуку, — может, случится-таки победа мозга над сердцем?
— Ага, разбежался, — фыркнул Хосок, отмахиваясь от смеющегося Намджуна и ещё больше хмурясь, поворачиваясь к Чонгуку. Когда Ким, кивнув на прощание, скрылся за поворотом, Хосок негромко спросил: — Ты разговаривал с Паком?
В его стальном голосе прослеживались слабые нотки тревоги. Но уж точно не за Чонгука.
— Да, — кивнул Гук, наблюдая за тем, как Хосок подходит к автомату с кофе и уже по привычке, даже не смотря на кнопки, щелкает на свой американо. — Он… сложный. В плане, ему нужно поговорить с психотерапевтом, но я не уверен, какой будет исход. Его настроение…
— Меняется по щелчку пальцев? — договорил за него Хосок.
— Да, — кивнул неуверенно Чонгук. — Меня это смутило, потому что он не был похож на типичного самоубийцу, когда я пришёл к нему. Но за время нашего разговора его эмоциональный фон успел измениться несколько раз. Он не похож на тех пациентов, которые просто из-за плохого дня кончают с собой.
Хосок кивнул, делая небольшой глоток.
— У меня есть предположения, но их сможет подтвердить только психотерапевт. Конечно, если он не передумает с ним разговаривать. Кажется, он проникся к тебе доверием?
Чонгук непонимающе уставился на Хосока, а затем мысленно застонал. Юнги, наверное, успел с ним это обсудить. И это не особо радовало. Мало ли что Мин успел наговорить Чону.
— Да, что-то вроде. Не знаю, правда, почему. По-моему, любой человек, который захочет его выслушать и не будет осуждать, сможет получить это доверие.
— Не скажи, — покачал головой Хосок, медленно идя по коридору и крутя стаканчик в руках. — Со мной он был очень осторожен, а с медсестрами либо шутил какие-то дурацкие шутки, либо не говорил вообще. В любом случае, — он провел ладонью по халату, расправляя его. — Я доверяю его тебе пока что, но будь очень осторожен. Посмотрим, что скажет психотерапевт. И, Чон, — он задумчиво посмотрел на Гука, думая, стоит ли что-то говорить или нет. — Ты молодец. Продолжай в том же духе.
Это был контрольный в голову. Третий раз, когда Чонгук забыл как дышать, а на кардиограмме появилась прямая. Он даже рот приоткрыл от этого, когда Хосок резко рявкнул:
— А теперь вали домой. Нехер ходить как зомби. Ещё уснешь завтра на операции.
С этими словами он резко развернулся и пошёл к ординаторской, оставляя Чонгука за собой с уже захлопнутым ртом.
— Бэмби, он просто подтвердил давно известный факт, а не открыл Америку, — смеясь заметил Тэхён, помешивая сахар в чашке.
По правде, Чонгук не был уверен, что Тэхён будет его ждать, но тот стоял у входа в госпиталь, листая что-то в телефоне. И это приятно удивило Чона: Ким не ушёл. Поэтому сейчас они сидели в уютной кофейне недалеко от их квартир, переваривая вместе шок Чонгука.
— Он называл нас бесхребетными амебами весь год, — возразил Чонгук, но всё же едва улыбаясь. — Не каждый день услышишь от него что-то хорошее.
Тэхён лишь качнул головой, явно не соглашаясь с этим. И это качество в нём тоже казалось привлекательным. Эдакое бунтарство, которое вызывало интерес. Как доказательство того, что Тэхён был вроде и с ними, но одновременно — где-то в другой галактике.
Если остальные тушевались и прятали глаза, когда Хосок на них срывался, Тэхён лишь смотрел прямо на него. Не как интерн в подчинении, а как равный. Словно он на одной ступеньке где-то с Намджуном. Этот внутренний стержень заставлял какую-то часть Чонгука восхищенно ахать и смотреть с широко открытыми глазами в неверии. Хотя, он редко помнил случаи, когда Тэхён получал выговоры от Хосока. Или когда Тэхён паниковал и волновался. Эти эмоции были чужды Киму, что побуждало в Чонгуке в свою очередь массу вопросов.
— Так что у вас произошло с ‘Для-тебя-я-хён’? — перекривил фразу Юнги Тэхён, поднося чашку к губам и дуя на горячий напиток.
Былая гордость вмиг сошла на нет.
Чонгук вспомнил про их ссору с Юнги, которая была благополучно забыта предложением Намджуна и словами Хосока. И сейчас он ощутил за это укол совести. Они всегда делились любыми новостями, а сейчас Чонгук был что-то вроде в чёрном списке. Тэхён уловил эту смену настроения, а потому несильно нахмурился, замирая.
— Он просто переживает за меня, вот и всё, — одернул плечами Чонгук. — Ничего такого, но почему-то ситуация всё же произошла.
— А за тебя нужно переживать, Бэмби? — приподнял бровь Тэхён.
— Нет, — мотнул головой Гук. — То есть… Это немного личное. Ну, знаешь, у всех у нас есть такие пациенты, которые делят нашу врачебную практику на «до» и «после». И Юнги думает, что я всё ещё очень зациклен на этом, поэтому…
— Возможно, он прав, — спокойно сказал Тэхён.
Чонгук замолчал, нахмурившись.
На крыше он испытал злость, когда Юнги сказал ему все те слова, но сейчас… Это было похоже на заинтересованность и недоверчивость. Тэхён был всё ещё наблюдателем в жизни Чонгука. Наблюдателем, который мог подметить то, что сам Чонгук упускал из виду.
— Я имею в виду, — поправился Тэхён, ставя чашку на стол, — ты хороший врач, Чонгук. Ты знаешь, что нужно делать, и в нужный момент ты это делаешь. Но порой, как я сказал, твои мысли заводят тебя в тупик. И создаётся впечатление, что в твоей голове каша. Невидимая борьба тебя с самим собой же, которую ты ведёшь каждый день. — Голос Тэхёна был рассудительным и серьёзным. Он не обвинял; просто констатировал. Как врач, который оповещает пациента о диагнозе. — Скрупулёзность в нашей профессии — незаменимое качество. Но у тебя это доходит до вопросов, которые конкретно портят тебе жизнь. И ты сам знаешь, о чём я говорю.
Чонгук знал.
Но почему принять правду было… неприятно? Почему слова Кима, который, по сути, повторил всё, что вдалбливал ему в течение года Юнги, сейчас задели? Возможно, какая-то часть Чонгука хотела верить, что Мин такое говорит в силу дружбы. Слишком экспрессивно и не мелочась в выражениях.
Но Тэхён это сказал просто и прямо.
— Возможно, — пробубнил Чонгук, прикусывая внутреннюю сторону щеки до слабой боли.
Тэхён подался вперед, неожиданно накрывая его ладонь своею. И Чонгук возненавидел себя за то, что по телу пробежал табун мурашек от этого незатейливого прикосновения.
— Эй, Бэмби, — голос Тэхёна вкрадчивый, не такой как пару минут назад. — Посмотри на меня.
Когда Чонгук проигнорировал первый раз, давление пальцев усилилось, а в интонации появились более властные нотки.
— Я сказал, посмотри на меня.
Гук тихо выдохнул, поднимая глаза. Он почувствовал себя маленьким неопытным школьником, которого словили на какой-то глупой шалости. Чонгук ощущал сейчас этот контраст слишком явно. Пропасть между ними казалась колоссальной.
— То, что ты волнуешься о других, — не есть плохо. Мы шли в медицинский, потому что хотели спасать чужие жизни. Не считай это своим недостатком. Просто, — Чонгук замер, когда подушечки пальцев Кима мягко начали поглаживать его руку. От этого в голове появился туман. Настолько это было интимно и приятно. — Помни, что все свои качества контролируешь ты, а не они тебя.
Неосознанно захотелось повернуть руку ладонью вверх и переплести пальцы с Тэхёном. Сжать его прохладную сухую руку в своей. Но Чонгук замер, не смея пошевелиться.
— Почему ты… — Гук вспомнил резко о способности говорить. — Почему ты делаешь это?
Он не был уверен, что подразумевал под словом «это», но Тэхён его понял. И к огромному сожалению Гука отодвинулся, медленно поднимаясь и кидая взгляд на часы:
— Уже поздно. Если у тебя завтра операция с Намджуном, тебе нужно быть свежим. Слышал, он выгоняет из операционных за то, что кто-то просто зевнул.
— Ты не ответил.
Любовь Тэхёна к загадкам точно сведёт Чонгука с ума. Но он не мог позволить тому поменять тему. Не сейчас, когда глаза Чонгука вспыхнули огнём живого интереса. И Тэхён лишь вздохнул. Впервые за весь вечер Чон проследил нотку усталости в его движениях и печать длинного дня. Уже на выходе из кафе, Тэхён произнес:
— В тебе очень много потенциала, Чонгук. Медицина очень многое потеряет, если ты его растеряешь.
Возможно, это не то, что Чонгук хотел услышать. Возможно, он самую малость разочарован, а ощущение, что его только что оттолкнули стало слишком ярким. А ещё, возможно, он просто хороший фантазёр. Потому что Киму могло просто надоесть быть одиночкой, вот он и решил подружиться с Гуком — самой легкой, по сути, мишенью. И Чонгук должен был этот ответ его принять с достоинством.
Только вот почему что-то неприятное укололо?
Гук улыбнулся сквозь силу, говоря:
— Спасибо за… Ну, ты понял.
Тэхён не рассмеялся. И не улыбнулся в своей привычной насмешливой манере. Тэхён лишь смотрел ему в глаза, словно тоже ожидая чего-то. И если бы не груз разочарования, что упал на плечи Гука секунду назад, он бы подумал, что Тэхён хочет его поцеловать. Но Ким лишь кивнул, говоря без тени иронии или подтрунивания:
— Ты не должен меня благодарить, Чонгук, — он повернулся, замирая на мгновение и добавляя: — В глубине души ты и сам всё знаешь, — Тэхён вздохнул. — Увидимся.
И он ушёл.
Снова не оборачиваясь и даже не салютуя на прощание. Просто скрылся за поворотом, оставляя Чонгука снова одного. С ощущением недосказанности и вновь чем-то горько-сладким на кончике языка.
Руки сами это сделали.
Чонгук мог играть в молчанку весь день. Мог пережевывать своё самолюбие и гордость. Но он всё равно не мог оставить всё как есть. И не хотел, раз на то пошло. Пальцы быстро забегали по экрану, оставляя сообщение.
[23:01] kookie: хён
[23:01] kookie: хён, ты спишь?
[23:01] kookie: чёрт, хён, ответь
Он не мог поверить, что Юнги его проигнорирует. А ещё он знал, что тот скорее всего смотрит какое-то шоу по телику, которое ненавидит всеми фибрами души, но всё равно продолжает смотреть.
[23:04] yoo_ngi: нет.
Чонгук вздохнул.
Он не мог позволить своей детской обиде перечеркнуть всё, что было между ними. И он знал, что Юнги тоже этого не хочет.
[23:05] kookie: я не хотел с тобой ругаться
[23:06] kookie: и я знаю, что ты был прав. прости, что так отреагировал
Гук замер, ожидая ответа. Юнги мог его спокойно проигнорировать, но на экране вспыхнуло сообщение.
[23:08] yoo_ngi: я знаю, что не хотел
[23:09] yoo_ngi: и я не должен был такое тебе говорить. я знаю, что ты отдаёшь отчёт своим действиям, Чонгук-а
[23:10] yoo_ngi: просто твой хён слишком много думает
Чонгук лишь расплылся в улыбке.
По крайней мере, они всегда могли сказать самим себе «Стоп» и прекратить бесполезную ссору. И это было именно то, что Чонгуку нужно. Он тупо улыбнулся, печатая о том, что произошло в конце дня.
Игнорируя тему с Чимином, хотя подозревал, что завтра это вновь ударит его с новой силой. Он догадывался о страхах Хосока касательно Пака. Худшее было лишь то, что его опасения, судя по всему, подтверждали те же мысли Чонгука. И если Чонгук мог ошибаться, то Хосок со своим стажем…
Он закусил губу, читая отправленные Юнги, а затем вновь вернулся к ещё одному моменту, который его волновал. Чонгук вздохнул, набирая в лёгкие побольше воздуха, прежде чем написать.
[23:39] kookie: хён, слушай…
[23:40] yoo_ngi: что?
Он почувствовал как в голове что-то отстукивает в бешеном ритме. А прежде спокойные пальцы задрожали, когда он нажал «Отправить сообщение».
[23:40] kookie: кажется…
[23:40] kookie: кажется, мне нравится Тэхён.
