***
— Ко мне приходили полицейские. — металлическим голосом произнёс Хосок, проводя по стеклу резиновой щёткой. Чимин резко повернулся в его сторону, однако Хосок даже не взглянул на него. — У тебя неприятности? — спросил он, и щётка под его рукой жалобно заскрипела, скользя по чистой поверхности. — Нет. — отчего-то почти шёпотом ответил Чимин. — Я просто беспокоюсь за тебя. — Не стоит. — В самом деле? — В самом деле. — Боюсь, ты слишком рассеянный в последнее время, — Чон повернулся к Паку лицом, всё же встречаясь с ним взглядом. — Ты не забываешь проверять свою страховку? Целостность тросов и верёвок, исправность карабинов? Хосок несколько раз подпрыгнул, нарочно с силой топая по подмостку. Узенькая площадка под ногами парней стукнулась о фасад здания и теперь, скрипя, покачивалась. Пак интуитивно схватился руками за тонкие металлические борта и в глазах его, неотрывно смотрящих на Хосока, застыл дикий ужас. — Эти сооружения такие непрочные, Чимин, — усмехнулся ему в лицо Хосок и отвернулся, принимаясь снова водить щёткой по стеклу. — Никогда не знаешь, что может случиться. — Какой же ты… чёрт… — Пак не успел договорить, заметив по ту сторону окна уже знакомого ему полицейского. Он недовольно закатил глаза и забрызгал из пульверизатора стекло пеной, скрывая от себя лицо Юнги. Несколько секунд подождав, Чимин заводил по стеклу щёткой, старательно делая вид, что абсолютно его не замечает, тот стоял как статуя, пристально смотря на него с нескрываемым раздражением, и Пак, не сдержавшись, улыбнулся одним уголком губ, выдавая себя. Юнги с силой припечатал к стеклу лист бумаги. Чимин, вздрогнув, нахмурил брови, вчитываясь в содержимое, и постучал тихонько пальцем по окну, кивнув в сторону ручки. — Вы не явились в полицейский участок, — произнёс Мин, наблюдая, как Чимин ловко забирается внутрь через открытое им окно. — Я уже всё сказал, сержант Юн, — Пак задержал свой взгляд на Хосоке и, закрыв створку, резко повернулся лицом к полицейскому. — Детектив Мин, — поправил его Юнги. — У меня ордер на обыск вашей машины, и мои коллеги из криминалистического отдела намерены осмотреть её очень, очень, — он подошёл к Чимину вплотную, — очень внимательно. — Пожалуйста, — безразлично пожал плечами в ответ Чимин. — Держите, — прижал он к груди полицейского ключи, — можете хоть облизать её, сержант, мне всё равно. — Детектив Мин, — вновь поправил его Юнги, на что Чимин пренебрежительно скривился. Они вместе спустились на стоянку, где их уже ждали несколько мужчин, крутящихся вокруг машины Пака. Юнги предупреждал, что обыск будет тщательным, но Чимин и не подозревал, что настолько. Парни с трепетом упаковывали каждую ниточку и каждый найденный волосок, в то время как Юнги абсолютно невозмутимо стоял рядом, спокойно попивая кофе. — Я этого не делал, — сказал Чимин так тихо, что Мин на мгновение подумал, будто ему показалось, но тот повернулся к нему и повторил: — Я этого не делал. Я её не трогал. В глазах его было что-то нечитаемое: смесь страха, смятения и печали. Терзая пальцами манжеты рукавов и кусая без конца обветренные губы, он выглядел так беззащитно, что Юнги почувствовал отвращение к самому себе за свою надменность. — Тогда ты должен сказать правду, — так же тихо произнёс он, даже не заметив, что сам перешёл на «ты». — Я сказал, — голос Чимина дрогнул. — Разве я виноват, что правда для вас звучит недостаточно правдиво? Его глаза вдруг вспыхнули надеждой, но вмиг погасли, увидев недоверие на чужом лице. И вместо огонька надежды в них появился влажный блеск. — Ты дуришь людям головы, а теперь удивляешься, что тебе нет веры? — Юнги нахмурился, подступая на шаг ближе. — Каждый получает по справедливости. — По справедливости? — возмущённо переспросил Пак. — По-вашему мир хоть немного справедлив?! Сильные грызут слабых, бессердечные издеваются над теми, у кого есть сердце, родители убивают своих детей… Все уповают на своих богов и на друг друга, вот только нет никому никакого дела до чужих страданий. Чимин прижал на секунду к уголкам глаз безымянные пальцы и трудно сглотнул, издав тихий болезненный стон. Юнги отвернулся, не выдерживая его измученного взгляда. Пак оказался куда более чувствительным, чем он мог подумать. — Детектив Мин, посмотрите! — голос парня у открытого багажника, прозвучал для Юнги как спасение, Чимин грозил ему слезами, а он не может и не должен его утешать. — Вот чёрт… — протянул он, переводя взгляд с багажника на Пака. — У меня для тебя плохие новости. — Что? — не понял Чимин. Юнги смотрел на него так взволнованно, что ему стало совсем не по себе. — Молись… молись Пак Чимин, чтобы эта верёвка у тебя в багажнике хоть на йоту отличалась от той, что мы сняли с трупа, ибо на вид они совершенно одинаковы.***
Детектив Джо Дэхёк, что вёл дело убийства семьи Пак, уже давно, как выяснилось, вышел на заслуженную пенсию. Однако чудесная Рина, без труда достала для Юнги его адрес. К счастью старый полицейский не покинул город, а всего лишь сменил один тихий спальный район на другой, перебравшись ближе к западной границе города. — Это самое жуткое и странное дело, какое мне доводилось расследовать… — задумчиво произнёс мужчина, зачёсывая назад седые волосы пальцами. — Я уже к тому времени был опытным полицейским и многое повидал, но чтоб такое… — он покачал головой и встревожено взглянул на Юнги. — Что с мальчиком? Вы здесь, потому что с ним что-то случилось? — Пока ничего, если вы о Пак Чимине, — Мин тяжело вздохнул, прежде чем продолжить, Дэхёк явно испытывал симпатию к Паку. — Он главный подозреваемый по делу Юнчон, уверен вы слышали о ней. — Кто?! Малыш Чимин? — глаза мужчины округлились, он недовольно скривился, и лицо его изрезали глубокие морщины. — Не такой уж он уже и малыш, — заметил Мин. — Ему уже двадцать два. Мужчина над чем-то задумался, и лицо его заметно погрустнело. — Тогда, восемь лет назад, когда Пак Чимин пришёл в полицию, именно я был тем, кто разговаривал с ним. Он сказал мне, что отец выстрелит матери в грудь из ружья. Я спросил его, откуда ему это известно. Он сказал мне, что иногда видит странные сны, что у него бывают… видения… и они сбываются. И я над ним посмеялся. Весь отдел посмеялся. — Дэхёк со стоном выдохнул, отрешенно смотря куда-то сквозь стену. — Мальчишка расплакался передо мной. Мы все замолчали, и я помню, как он спросил тогда: «Вы поможете мне?». Боже… никогда не забуду, как он смотрел на меня в тот момент. И знаете, что я ему ответил? Я сказал: «Я помогу тебе вернуться домой», и отвёз его обратно, просто высадил около ворот и уехал. Меня слишком волновали другие дела, я не нашёл времени, чтобы поговорить с его родителями, — мужчина повернулся к Юнги, глаза его слезились. — На следующий день я вошёл в его дом, и увидел молодую женщину на полу. Ей в грудь выстрелили картечью, жуткое было зрелище… Рядом с ней был мужчина, мозги которого разлетелись просто повсюду. Оба тела были ещё тёплыми. Я бросился искать мальчика, помню, как боялся зайти в его комнату, но ни Чимина, ни его сестрёнки нигде не было. — Как их нашли? — Смотритель загородного парка, только к вечеру обнаружил за оградой тела двух подростков и позвонил в полицию. Но когда судмедэксперт стал осматривать их, мальчик вдруг пошевелил пальчиками. И это было настоящее чудо. Отец перерезал своим детям горло, но Чимин, прости господи, очень удачно упал, поджав подбородок. Девочка же была уже холодной, они пролежали там намного дольше, чем мы думали, около суток. Но дальше ещё хуже… — бывший полицейский закурил. — Нашлись ещё жертвы? — тихо спросил Мин. — Нет, жертв больше не было, — покачал головой мужчина. — Проблема была в Чимине, точнее сказать с ним. Врачи насчитали на его теле сорок четыре шрама. Когда он пришёл в себя и смог разговаривать, я спросил его, кто делал ему больно, на что он ответил мне: «Я просто был глупым, это наказание за мою глупость». Можете себе такое представить? — А у девочки были следы насилия на теле? — Ни одного. Только лишь тонкий, маленький шрамик от аппендицита. — Чёрт знает что творилось в этой семье. Чимин сказал, что не может вспомнить, что произошло, но мы нашли тест ДНК, опровергающий родство между отцом и сыном, видимо это и стало спусковым механизмом. Оказалось, я привёз мальчика домой, где его уже приговорили к смерти. Пак старший расправился с детьми в тот же вечер, а утром, когда его жена вернулась с дежурства, на котором её, кстати говоря, и не было, закончил начатое, убив её и себя, — Дэхёк затушил сигарету в пепельнице и замолчал. — И что же, Пак Чимин так и не сказал, кто наказывал его? — Нет, полагаю, что его отец, но сам Чимин это отрицал. Такое бывает довольно часто, когда дети запуганы. — Вы говорили с ним о его… — Юнги замялся, думая как выразиться правильнее. — Видениях? — закончил за него Дэхёк. — Да. — Я не верил ему до последнего, как и вы, хоть и стал свидетелем правдивости его слов. Но однажды произошёл один случай… — Дэхёк осёкся и замолчал, будто взболтнул лишнего. — Какой случай? Мужчина прочистил горло, внимательно посмотрев на Юнги и осторожным движением забрал у него из рук блокнот, дав понять, что дальнейшая беседа будет без протокола. — Парень остался совсем один, его навещала только учительница, что была классным руководителем и иногда — я. Меня восхищало его отношение к людям и к миру вокруг. Когда я приходил к нему, первое, что он спрашивал: как там Лин? Девочка соседка, с которой он дружил, на тот момент мы искали её безвестно пропавшего отца. Он всегда просил передать ей, чтоб она держалась. Смерть накрыла его своим тёмным крылом, но он из всех сил пытался вернуться к нормальной жизни и из всех сил пытался улыбаться всем, кто делал для него хоть что-то, чтобы не показаться грубым. Я бы описал его поведение только одним словом — «нежность». Даже по отношению ко мне он был таким, — Джо Дэхёк закурил вторую сигарету, воспоминания явно давались ему тяжело. — Как-то раз я пришёл поговорить с ним, чтобы кое-что уточнить. Я спрашивал его о чём-то и записывал ответы, пока он вдруг не промолчал на мой очередной вопрос. Тогда я взглянул на него и понял, что он совсем меня не слушает, он смотрит глазами, полными слёз, куда-то мне за плечо. Я обернулся, но никого не было. Пак Чимин вдруг протянул ко мне руки и крепко обнял, прошептав мне на ухо: «Ей больше не больно. Она свободна». И в следующую секунду у меня зазвонил мобильник, я вышел из палаты, и моя жена сообщила мне, что наша больная раком дочь только что умерла. Знаете, о чём я подумал тогда? — мужчина вернул Юнги блокнот, который всё это время крутил в руке, и грустно улыбнулся. — Что это наши ангелы используют его губы, желая нам что-то сказать. На обратном пути в полицейский участок Юнги всю дорогу думал, что если Чонгук прав? Насилие порождает насилие. Смог ли Чимин оправиться до конца, смог ли забыть весь ужас и боль, что ему пришлось пережить, смог ли он на самом деле выбраться из глубин той тьмы, в которую его столкнул собственный отец, пусть не родной по крови, но тот кто вырастил и воспитал? Если нет, тогда Юнчон — это способ выплеснуть всю накопившуюся ненависть. Он вдруг вспомнил каким беззащитным перед ним сегодня был Чимин, его попытки разглядеть доверие в чужом лице и его влажные, печальные глаза. Но как ему уже было отлично известно — внешность обманчива. Эти мысли поставили Юнги в тупик, а он не любил находиться в тупике, однако пока больше не мог сделать никаких других выводов.***
В офисе уже несколько дней царил полный штиль. Юнги продолжал безрезультатно мучить вопросами всех, кто был знаком с Юнчон, Рина закопалась в бумаги, Чонгук зациклился на старых делах, кропотливо ища любые совпадения с новым убийством. Но пока единственным человеком, приносившим новости, был Тэхён. — Почти все волосы в машине Пака оказались собачьими, а те, что не собачьи не имеют никакого отношения к жертве, — Ким поправил очки, внимательно читая полученный отчёт. — Ни крови, ни спермы, ни каких-либо других биологических жидкостей, — резюмировал он. — А верёвка? — не дыша, спросил Мин. Тэхён бегло пробежался глазами по нескольким страницам, ища важную информацию. Внезапно губы его растянулись в широкой улыбке, и он радостно взглянул на Чонгука. Сердце Юнги в предчувствии ухнуло куда-то вниз. Он в секунду вновь припомнил лицо Чимина, его тихое «я этого не делал» и искорку надежды быть услышанным, промелькнувшую в глазах. — Абсолютно идентична. — Вот чёрт… — прошептал Мин, почему-то чувствуя разочарование. Чон взглянул на него и криво улыбнулся, мол, видишь, я был прав. На что Юнги лишь потряс головой, поджимая губы. — Это косвенное доказательство, такую верёвку может купить каждый в любом спортивном магазине, — вздохнул он. — Да, но не каждый указывает местонахождение тела, — возразил Чон. — И больше у нас ничего нет. Окружной прокурор пошлёт нас к черту, а если и не пошлёт, дело развалится в суде, как карточный домик, — произнёс Юнги, чувствуя, что начинает злиться, а должен бы радоваться, хотя бы этому. — Поэтому нам нужно его признание. — Он ничего не скажет. — Скажет, конечно, — без тени сомнения сказал Чонгук. — Выбить из него признание не составит труда, надо лишь знать, куда давить, — глаза Чонгука сверкнули в предвкушении скорого конца ещё одной ужасной истории.