Мотылёк

Чимин вошёл в подсобку, Хосок, что уже был там, тут же отвернулся от него, принимаясь натягивать на себя комбинезон. Пак достал свою спецовку из рюкзака и тоже начал переодеваться, стараясь не смотреть в сторону бывшего друга. В маленьком помещении воцарилась гнетущая тишина, и с каждой секундой напряжение становилось лишь сильнее. Чимин вдруг ощутил на себе пристальный суровый взгляд, но не решился поднять глаза в ответ. — Ты проверил страховку? — неожиданно строго спросил Хосок и в несколько шагов оказался рядом. — Да, — тихо ответил Пак, продолжая смотреть куда-то в пол. — Что-то я не заметил, — Чон грубо дёрнул Чимина за страховочный пояс, принимаясь лично проверять все крепления. — Боже упаси, чтоб с тобой что-то случилось, скажут потом, что это я тебя прибил. Чимин опустил руки, совсем не сопротивляясь действиям Хосока, и непроизвольно подавался вперёд от его резких движений. Чон заметил его безволие и, остановившись, медленно поднял на него взгляд. Глаза Чимина были влажными и от этого неестественно блестели. Он вобрал в легкие воздуха, собираясь сказать то, что должен был сказать уже давным-давно, но тот заговорил первым. — За что ты так ненавидишь меня, Хосок? Что я сделал тебе? — тихо спросил Пак, опуская свою ладонь на его руку, держащую карабин. — Я тебя не ненавижу, — покачал головой Чон. — Совсем нет… — Тогда почему ты поступил так со мной? За что ты причинил мне такие страдания? Скажи, в чём я виноват перед тобой, и я попрошу у тебя прощение, — Чимин свёл брови, вглядываясь в растерянное лицо Хосока. — Если ты думаешь, что я специально заложил тебя полиции, то это не так. Мне просто нужно было сказать им, где и с кем я был, они обвиняли меня в убийстве Юнчон. Я признался, что не уверен, будто это ты душил меня, быть может, я действительно делал это сам… я не знаю… — начал оправдываться он, и в уголках его глаз стали скапливаться слёзы, грозя вот-вот вырваться наружу. — Я не хотел, чтоб всё так вышло, не хотел, чтобы они подозревали тебя в чём-то… — Я знаю, я знаю… — в смятении зашептал Хосок, понимая всю абсурдность ситуации. Не Чимин сейчас должен был перед ним оправдываться, и не Чимин должен был плакать. Чон резко затих, виновато смотря в мокрые глаза. Его руки осторожно легли Чимину на плечи, он склонил голову и, зажмурившись, шумно выдохнул. — Я дал тебе экстази. Мне хотелось, чтобы ты повеселился, я не думал, что тебя так размажет, — признался он. — Богом клянусь, я не хотел делать тебе больно, прости меня, я очень сожалею… прости за всё, что сделал и за то, что сказал, тогда на парковке. Я вспылил, ты ведь знаешь, какой у меня поганый язык, когда я злюсь, и как мне сложно себя контролировать. Я понимаю, что очень сильно виноват перед тобой, и от этого злюсь ещё сильнее… — на одном дыхании выговорил Чон и несмело поднял глаза на Чимина, лицо его горело, он не привык перед кем-то извиняться и, кажется, вообще никогда этого раньше не делал, даже если знал, что неправ. — Я прошу у тебя прощения, мне правда очень жаль, — договорил Хосок и судорожно выдохнул. Пак прикрыл глаза ладонью и с тихим всхлипом прижался лбом к его плечу. — Я хочу, чтоб между нами было всё как раньше, это возможно, Хосок? — робко спросил Чимин и вздрогнул, почувствовав, как чужая тёплая ладонь коснулась его спины. — Я всё равно по тебе скучаю, даже несмотря на то, что случилось. Я скучаю по тебе и по Лин… У меня нет никого ближе вас. — Я не знаю, как будет дальше… — честно признался Хосок, — но если ты позволишь мне, я сделаю всё возможное для того, чтобы всё стало, как прежде. Чимин утвердительно покачал головой, отстраняясь от Хосока, и промокнул глаза рукавом куртки. — Ну-ка, выпрямись, — попросил Чон, грустно улыбнувшись. — Я, правда, боюсь за тебя, ты бываешь слишком рассеянным, — тяжело вздохнул он и щёлкнул карабином. — Ты как мотылёк, ей богу, ну нельзя же быть таким беспечным…

***

Чимин тихонько постучав, заглянул в кабинет и сразу встретился взглядом с Юнги. — Проходи, — рукой подозвал его к себе Мин. Пак несмело вошёл и, поклонившись всем присутствующим, сел напротив Юнги. Взгляд его привлёк стенд с фотографиями, он широко распахнул глаза и медленно перевёл взгляд на полицейского. — Сержант Юн, — тихо позвал Чимин, — тот парень, кажется, его я видел с Юнчон, — шёпотом произнёс он. Юнги огляделся, убеждаясь, что никто не обращает на них внимания, и положил перед Паком фото Сонхо. Чимин едва заметно кивнул, отвечая на немой вопрос детектива. Юнги медленно моргнул, дав понять, что понял его и протянул ему стопку фотографий. — Взгляни, быть может, ты замечал кого-то из них рядом с собой. Чимин, взяв в руки фотографии, начал внимательно вглядываться в лица незнакомых мужчин. — Они все преступники? — спросил он, откладывая в сторону фотографии одну за другой. — Да, — вздохнул Мин. Стопка в руке Чимина становилась всё тоньше, он аккуратно отложил в сторону последнее фото и уверенно сказал: — Нет, я никого из них не встречал. Юнги переглянулся с Чонгуком, и тот одобрительно кивнул ему. — Чимин, ты должен знать, что мы нашли в твоей бутылке, — Мин взял со стола лист бумаги и, хмурясь, прочёл, — метилендиоксиметамфетамин, проще говоря МДМА, наркотик, известный как экстази. Чтобы дать этому делу ход, ты должен написать заявление… — Нет, — перебил его Чимин. — Я не буду ничего писать. — Если ты боишься Чон Хосока, то мы можем обеспечить тебе безопасность, — убедительно проговорил Мин. — Нет, я не хочу, — замотал головой Чимин. Юнги вновь бросил на Чонгука полный безысходности взгляд, но тот в ответ лишь пожал плечами. — Хорошо, это твоё решение, — вздохнул разочарованно Мин. — Чимин, поможешь ещё кое в чём? — попросил Чон и, под недоумевающий взгляд Юнги, подошёл к Паку, держа в руке несколько фотографий и шнурок. — Ты, по роду деятельности, ведь разбираешься в узлах, умеешь вязать такие? Детектив разложил перед Чимином фотографии, сделанные на месте преступления. Паку стало не по себе при виде связанных тонких запястий и петли, затянутой на хрупкой женской шее. — Узел Линча, его ещё называют петлёй висельника или эшафотный, мы такие не используем, мы применяем обычные восьмёрки или простой узел проводник, но я умею такой вязать, — сказал Пак, указывая на удавку на шее. — На самом деле он совсем не сложный, — взяв из рук Чонгука шнурок, он секунду помедлил, потирая его пальцами, и быстро справился с задачей, полагаясь лишь на механическую память рук. — Несмотря на свою репутацию, он весьма удобный для крепления чего-либо, его иногда используют в туризме, — также быстро Пак развязал узел обратно и взглянул на другое фото. — Морской узел — булинь, мы вяжем постоянно, чтобы обвязать верёвку вокруг опоры. — Чимин на несколько секунд замолчал, задумчиво прикусывая губу. — Нужна сноровка, чтобы так связать, он образует незатягивающуюся петлю, это его преимущество, какая бы сила тяжести не воздействовала, после он развяжется так же просто. Но этот узел не слишком-то подходит для связывания чего-либо, петля ведь не скользящая… Не думаю, что тому, кто это сделал, так уж важно крепко стянуть им руки. — Покажи, — Чон протянул к нему запястья. Чимин несмело коснулся детектива. — Не осторожничай. Вяжи так, как вязал бы преступник. Чимин отработанным до автоматизма движением обвил шнурком руки Чонгука и связал их крепким узлом. — Мы вяжем ещё один контрольный узел, ближе к основному, но он этого не делает. Чон пошевелил руками, пытаясь растянуть петлю, и протянул связанные запястья обратно к Чимину. — То есть, на всё на это у умельца уйдут считанные секунды? — уточнил Чонгук. Пак несколько раз кивнул. Чон собрал со стола фотографии и в глубокой задумчивости вернулся обратно на своё место. — Я могу идти? — спросил Чимин, взглянув на Юнги. — Да, — ответил Мин и положил незаметно перед ним телефон. — Ты свободен. «Хочешь пообедать со мной?» — написал Юнги в неотправленном сообщении. Пак, улыбнувшись, тихонько кивнул в ответ. В ресторанчике напротив полицейского участка было столько людей в форме, что Чимину показалось, что он оказался в заведении, которое работало исключительно для служителей закона. Юнги махнул рукой, здороваясь с шумной мужской компанией, и провёл Пака за самый дальний и тихий столик у окна. Мин выбрал быстрее и успел обратить внимание, как смотрит меню Чимин. Он касался страниц так осторожно, словно гладил их, а когда читал, чуть склонял голову набок, время от времени прикусывая нижнюю губу. Юнги вспомнил, как Чимин гладил его по волосам, как держал его руку, и теперь окончательно был убеждён — Пак такой всегда, он по натуре своей ласковый и осторожный. — Ты уверен, что стоит есть мороженое на обед? — удивлённо спросил Юнги. — Знаете, я закрываю глаза, и мне видятся грязные окна, — он несколько раз махнул рукой сверху вниз, словно чистил стекло невидимой щёткой. — Я ужасно устал, у меня был сложный разговор с Хосоком и вообще трудный день. Меня немного подташнивает, поэтому думаю, с мороженым я справлюсь лучше всего. — Ты говорил с Хосоком? — взглянул на него Юнги, опуская ложку обратно в тарелку с супом. — Да, он попросил у меня прощения. — И ты его простил? — Разумеется. — Разумеется… — шёпотом повторил Юнги, недовольно вздыхая. Он смотрел на Чимина, не зная, жалеет его или восхищается им — человеком, что уже становился жертвой собственной доброты и готов на это снова. Пак будто обитал в какой-то другой вселенной. Его отношение к другим людям и к миру в целом было отличительно особенным. Юнги не мог понять, как это вообще возможно — быть таким неиспорченным. — Хосок очень вспыльчив и бывает грубым, но он неплохой парень и тоже сильно переживает из-за случившегося… — Невероятно… — Мин покачал головой, хватаясь руками за край стола. — Чимин твоя доброта граничит с… — он вовремя остановил себя, застывшим взглядом посмотрев на Пака. — С глупостью? Вы это хотели сказать? — быстро догадался Чимин. — Я не хотел тебя обидеть. — Я знаю. Пак улыбнулся Юнги, но улыбка его приобрела горький оттенок, став печальной. — Я и вправду никогда не отличался большим умом, сержант Юн. Ох, если бы вы только знали, какие муки я пережил из-за своей… глупости, — Чимин сделал глоток воды и тяжело вздохнул, прежде чем продолжить. — Я получил второй шанс на жизнь, и мне не хочется тратить отпущенное время на обиды и боль, мне и так хватило страданий. Я стараюсь не обращать внимания на то, чего уже нет, в ущерб сегодняшнему, стараюсь не придавать излишнего значения тому, что плохо, вместо того, чтобы радоваться чему-то хорошему. Не всегда, конечно выходит, но я пытаюсь. Горе и несчастья нужно проживать и отпускать, если бы я не научился прощать свои обиды, то давно бы уже умер от всей той несправедливости, что случилась со мной. Прощая, я, прежде всего, ищу утешение для самого себя… Я просто пытаюсь держаться, понимаете? Юнги понимающе кивнул, только сейчас по-настоящему для себя осознав, в каком отчаянии находится Пак Чимин, ведь вся самозащита, на которую он был способен, сводилась только к одному — к усилиям не думать о том, что причиняет боль. — Я просто хочу уберечь тебя, — серьёзно произнёс Мин, не сразу осознав, что действительно сказал это вслух и немного смутился, поймав на себе благодарный взгляд. — На самом деле, сержант Юн, вы себе и не представляете, как много для меня делаете, даже сейчас, прямо в это мгновение… — Чимин застенчиво улыбнулся, опуская взгляд. — И ешьте, пожалуйста, свой суп, он сейчас совсем остынет, — вздохнул он. Юнги взял в руки ложку и покрутил её между пальцев, смотря на Пака в явной нерешительности сказать что-то ещё. — Чимин, когда мы вот так наедине… — неуверенно начал он. — Ты можешь звать меня просто Юнги или Юн, не говори со мной формально. — Ладно, — с охотой согласился Пак и огляделся по сторонам. — А детектив Чон не обедает здесь? Вдруг он увидит нас двоих тут, получится нехорошо. — Нет, он ест исключительно домашнюю еду. Мне, в отличие от него, некому готовить, сам я не успеваю, поэтому обедаю здесь, обычно вон с ними, — Юнги кивнул на шумную компанию мужчин, уже собирающихся уходить. — Я здесь совсем недавно и пока больше никого не знаю, — он немного помедлил, не слишком то желая возвращаться снова к разговору о Хосоке, но всё же спросил: — Чимин, ты и Чон Хосок, как давно вы знакомы? Чимин пожал плечами и, не задумываясь, ответил: — Всю жизнь. — Вы дружите с детства? — Хосок жил со мной на одной улице, мы учились в одной школе и ходили в одну секцию по спортивному туризму. Мы знали, как друг друга зовут, но никогда не были друзьями, до тех самых пор, пока заново не познакомились на работе. — А почему вы не дружили раньше? — Потому что он старше меня, он даже старше Лин. У него была своя компания, в которую я вообще никак не вписывался. Юнги несколько раз понимающе кивнул, ответ Чимина внёс некоторую ясность в его мысли. Он взглянул в окно, откуда было видно полицейскую парковку, ища глазами знакомую машину. — Где ты припарковался? — Нигде, я своим ходом, прямо с работы, — Чимин дёрнул себя за лямки рабочего комбинезона. — А что с машиной? — Не завелась, пришлось оттащить её в сервис. Беда с этими старыми тачками, вечно что-то стучит, что-то течёт, чинишь одно, тут же ломается другое, — поморщился от негодования Пак. — Если бы только я в этом хоть немного разбирался, но я понимаю только то, куда надо заливать стеклоочиститель, куда тосол, а куда бензин. Юнги улыбнулся и взглянул на часы. — Если доешь прямо сейчас, я смогу тебя подбросить, — предложил он, и Чимин тут же сунул себе в рот оставшийся кусочек мороженого, одновременно просовывая другую руку в рукав рабочей куртки. Они ехали молча. То и дело шипела рация и из приёмника доносились голоса полицейских, переговаривающихся между собой. Чимин посматривал время от времени на Юнги, тот был сосредоточен на дороге, но, чувствуя на себе его взгляд, всегда поворачивался, на короткое мгновение встречаясь с ним глазами. — Полицейские уехали, — заметил Пак, как только они подъехали к дому. — Вернутся. Они здесь, когда ты здесь. — Спасибо, что подвез и за обед, — сказал Чимин, выходя из машины. — Не стоит… — махнул рукой в открытое окно Мин, провожая его взглядом до двери. Чимин погремел ключами, вставил один из них в замочную скважину и тут же испуганно обернулся. — Юнги… — позвал он, и Мин тут же встревожено посмотрел на него в ответ. Пак толкнул тихонько дверь рукой, приоткрывая её, и вновь обернулся на полицейского. Мин выскочил из машины, в секунду оказываясь за его спиной, и легонько оттолкнул рукой в сторону, заглядывая внутрь дома. — Я точно помню, что запирал дверь… — зашептал Чимин. — Вернись к машине, — приказным тоном сказал Мин, достав из кобуры пистолет. Он осторожно переступил через порог, тихо крадясь по коридору, заглянул в гостиную, затем в спальню, остановился в кухонном дверном проёме и прислушался. В доме звенела мёртвая, давящая тишина, сгущая в воздухе тревогу. Осталась лишь одна закрытая дверь. Мин потянулся к ручке, но резко отдёрнул руку, замечая на светлом порожке алую каплю. Глубоко вдохнув, он поднял пистолет, резким толчком распахивая дверь в ванную. Руки Юнги медленно опустились вместе с оружием, он застыл с широко распахнутыми от ужаса глазами. Он вздрогнул, очнувшись, и трясущимися пальцами набрал номер Чонгука. — Мне нужны криминалисты на адрес Пак Чимина, срочно, он снова был здесь, — проговорил Юнги и сбросил звонок, больше ничего не объяснив. — Юнги? — послышался тихий голос Чимина. — Всё в порядке? — Я же сказал тебе ждать меня в машине! — прикрикнул на него Мин и перегородил ему собой путь, становясь посреди коридора. Пак остановился у двери, несколько секунд он стоял совсем неподвижно, а потом вдруг тревожно заглянул Юнги за плечо. — Почему так тихо? Почему Джесси не встречает меня? — Пак часто и глубоко задышал, смотря Мину прямо в глаза. — Где моя собака? Где моя собака, Юн? Где Джесси? Чимин уверенно шагнул вперёд, но Юнги тут же одёрнул его на себя, не позволяя пройти дальше по коридору. — Не надо, Чимин, не ходи… — схватил он его за плечи, стараясь удержать. — Что с ней? Она там? — дрожащим голосом спросил Чимин и резким движением вырвался вперёд. Он не сразу смог понять, что перепачканная кровью, свалявшаяся шерстяная шкурка, подвешенная к трубе, и есть его Джесси. Она висела мордой вниз и была абсолютно неподвижна, по неестественно отвисшей нижней челюсти всё ещё скатывалась по каплям кровь, сочась из глубокого пореза на глотке, из открытой пасти свесился длинный язык, а глаза напоминали стеклянные глаза старых плюшевых мишек. Чимин громко вскрикнул и крепко прижал к губам ладони, отступая обратно. Взгляд его опустился на некогда белый напольный кафель, что был теперь весь вымазан и забрызган кровью. Кровь была повсюду: на стенах, на раковине, на зеркале… словно там произошла какая-то жуткая бойня. Пак зажмурился и, резко повернувшись, прижался к твёрдой груди Юнги, издав протяжный хриплый стон, и сорвался на громкий, раскатистый плач. Никогда ещё Юнги не чувствовал себя настолько бесполезным. Он обнял Чимина одной рукой за плечи, выжидая, пока первый шквал горьких слёз стихнет, и уже обессиленного его, усадил в гостиной. Пак начал покачиваться взад-вперёд, абсолютно пустым взглядом смотря куда-то перед собой. Юнги сидел рядом молча и ненавидел самого себя за то, что должен вести себя так холодно и профессионально с человеком, что сходит с ума от горя. — Иди ко мне… — не выдержав, прошептал на выдохе Мин, протягивая к Паку руки. Чимин схватился за китель полицейского, сминая плотную ткань в кулаках, и с готовностью отдался в руки почти незнакомому мужчине. Юнги крепче сжал кольцо рук, чувствуя, как тот вновь начинает подрагивать и судорожно вздыхать, уткнувшись носом ему в грудь. Неожиданно резкая, острая боль пронзила его сердце, Мин не сдержал протяжного стона, и вдруг понял, что чувствует боль вместе с ним. — Тихо, тихо… ну всё… — прошептал он и прикоснулся губами к волосам Пака, слишком поздно замечая вошедшего Чонгука. — В ванной, — сказал Мин. Чимин тут же поднял голову и вмиг отстранился, осознав, что они больше не одни.  — Я видел, — металлическим голосом произнёс Чонгук. — Пак Чимин, тебе лучше пока уехать, парни тут сейчас повсюду будут сыпать магнитным порошком. Идём со мной, — подозвал он его к себе рукой. Пак с трудом поднялся, словно у него болело всё тело, и несмело подошёл к Чонгуку, оглядываясь на Юнги. — С тобой я поговорю позже, — строго сказал Чон, указывая на Мина пальцем, и, взяв Чимина под локоть, повёл его за собой к выходу.