Мотылёк

— Тебе разве не нужно на работу? — пробормотал Чимин, чувствуя, как Юнги притягивает его к себе ближе, накрывая одеялом. Послышался тяжёлый вздох. Пак поднял голову, сонными глазами посмотрев на Мина. — Что? — спросил он, замечая на его лице растерянность. — Чонгук отстранил меня от службы, — признался Юнги. — Из-за меня? — Нет. — Я же говорил, у тебя будут проблемы из-за меня… — Не из-за тебя, — спокойно повторил Мин. — Виноват только я. Чонгук отобрал у меня значок, потому что я повёл себя непрофессионально, расследуя дело. — Он так наказал тебя? — Да. — Надолго? — Не знаю, — Юнги прильнул ближе. — Но я очень даже не против побыть с тобой. Тебе ведь никуда не нужно, раз ты до сих пор в постели? — Нет, работы на сегодня нет, — вздохнул Чимин. — Я получу копейки в этом месяце, не знаю, как буду теперь оплачивать счета. — Что-нибудь придумаем, — снова вздохнул Мин, надеясь, что его неоплачиваемый отпуск закончится как можно скорее. Чимин против воли отстранился и опустил босые ноги с кровати на пол, лениво потягиваясь и щурясь от яркого солнечного света. — Сегодня отличная погода, — улыбнулся он, чувствуя тёплые ладони Мина на своей талии и его дыхание над ухом. — Хочешь прогуляться? — спросил Юнги. — А ты? — повернулся к нему Пак, вспоминая, тот факт, что Юнги проезжает пятиминутный путь до работы на машине. — Можем поехать… — Мин посмотрел на часы, — пообедать, а потом ты мог бы показать мне город, я здесь ещё почти ничего не видел и нигде не бывал. — Все большие города похожи друг на друга, как близнецы, — Чимин прикусил задумчиво нижнюю губу. — Но, пожалуй, есть кое-что, на что тебе стоит взглянуть. Юнги завёл двигатель и постучал пальцами по рулю. Чимин заметил его смятение, но промолчал, дожидаясь, когда тот заговорит первым. — Я знаю только ту забегаловку у полицейского участка, — сказал Мин, наконец. — Ты был когда-нибудь на рынке Кванчжан? — улыбнулся Пак, заведомо зная ответ. Юнги никогда не бывал на рынке Кванчжан, но знал, что это один из самых старейших рынков в Южной Корее. Чимин уверенно вёл его через пёстрые торговые ряды, крепко держа за руку. Популярная музыка, играющая в одних павильонах, сменялась народными мотивами, доносящимися из других, а в воздухе витал запах еды, от которого начинал урчать голодный желудок. Мин вспомнил, как когда-то, будучи ещё ребёнком, ходил на рынок с бабушкой, она несла сумки, а он крепко держал её за мизинец, боясь потеряться в бесконечном калейдоскопе ярких прилавков. Но время летело беспощадно быстро и вот однажды настал момент, когда уже бабушка начала держаться за его локоть, в то время, как он нёс её сумки. Прошло ещё несколько лет, и бабушки не стало. Не стало и рынков. Их навсегда заменили торговые центры и супермаркеты. — Что на втором этаже? — спросил Юнги, оглядываясь. — Ткани, в основном, и одежда, — ответил Пак, останавливаясь у палатки-кафе с открытой кухней, где сразу несколько поваров готовили еду с невероятной скоростью прямо на глазах посетителей. Юнги сел рядом с Чимином на узкую скамейку. Пак широко улыбнулся, смотря на женщину в цветастом фартуке, и она, махнув ему рукой, направилась в их сторону. Женщина перегнулась через прилавок и поцеловала тянущегося к ней с объятиями Чимина в щёку. — Как ты, мой милый? — спросила она, всматриваясь ему в лицо. — Хорошо, спасибо, а как вы? — поинтересовался он, смотря на женщину с какой-то особой нежностью. — Хорошо, хорошо, — кивая, произнесла она и обратила внимание на Юнги. — Ты сегодня с другом? Сейчас я вас, мальчики, покормлю чем-то очень вкусным! — женщина широко улыбнулась и суетливо забегала по кухне. Юнги вопросительно взглянул на Чимина. — Это мама Лин — тётушка Саян, — пояснил Чимин. — Она потрясающе готовит. С детства обожаю её еду, — с ностальгией произнёс он. Теперь Юнги была понятна теплота в глазах Чимина, он смотрел на эту женщину с той любовью, с какой смотрят сыновья на своих матерей после долгой разлуки. Да, определённо точно, он её любил, быть может, даже она действительно в какой-то степени заменила ему мать, но спросить об этом напрямую Мин не решился, побоявшись напомнить Паку о нелёгких для него временах. Безусловно, Чимин оказался прав — это была самая вкусная уличная еда, что Юнги когда-либо пробовал. Вкус пшеничной лапши вновь напомнил ему дом, домашнюю еду, приготовленную матерью. Сердце болезненно сжалось. Впервые он так остро почувствовал тоску по своим родным. Он взглянул на Чимина, пытаясь представить, каково это, не знать любви, не знать заботы, не знать тепла; каково это, не иметь отчего дома, где тебя всегда примут и помогут, что бы ни случилось… — Ты чего, Юн? — испуганно спросил Чимин, внимательно вглядываясь Юнги в лицо. Юнги прижал к уголкам глаз пальцы, прогоняя выступившие слёзы, и потряс головой. — Ничего, просто очень вкусно, — усмехнулся он и улыбнулся Чимину. Чимин подозрительно прищурился на секунду, но всё же улыбнулся в ответ. — Куда бы ты сам хотел поехать? — спросил Пак. — Что тебе интересно? Музеи, архитектура или, может быть, тебя интересуют какие-то определённые места? — А где чаще всего бываешь ты? — пожал плечом Мин. — Парк Ханган, — не задумываясь, ответил Чимин. — Мне нравится быть ближе к природе. — Но ты живёшь в огромном городе. — На окраине огромного города, — поправил его Пак. — Я не хотел покупать дом в Сеуле, но Лин в жизни отсюда не уедет, а я не готов расстаться с ней. Пришлось остаться здесь, хоть я и не подхожу для городской жизни. Мне не нравится Каннам — каменные джунгли, сплошные офисные здания и бизнес-центры. Я теряюсь в суетном Мёндоне среди всех этих магазинов и кафешек. Боже, на его узких улицах всегда столько людей… а от этих бешеных вывесок можно сойти с ума, ровно так же, как и в ночном Хондэ… — он резко замолчал. — Так себе из меня экскурсовод, сейчас я наговорю тебе, и ты вообще никуда не захочешь, — взглянул он виновато на Юнги. — Покажи мне Ханган, — попросил Мин и встал, потянув его за руку. На обратном пути к машине, Чимин сам изъявил желание сесть за руль. Юнги не стал возражать, понимая, что Пак куда лучше ориентируется в городе, и полезнее пока будет изучить и запомнить местность из окна. Однако сев на пассажирское сиденье, он быстро понял, что его совсем не интересуют виды города. Юнги залипал на осторожных руках Чимина, на его мягких и плавных движениях, на его губах, на которых проскальзывала улыбка каждый раз, как только машина останавливалась на светофоре, и он поворачивался, встречаясь с ним взглядом. Заехав на парковку, Чимин отстегнул ремень безопасности и, высматривая свободное место поближе к входу, заёрзал на сиденье, напоминая кота, готовящегося сделать прыжок. — Приехали, — весело сообщил он, припарковавшись, и поднял ручник. Уже на парковке можно было ощутить в воздухе водную прохладу. Они спустились по пологой лестнице к самому берегу реки Хан, где Чимин вдруг остановился и обернулся к Юнги, прижавшись спиной к металлическим перилам. Лёгкий воздушный поток заиграл в его волосах, отбрасывая с лица отросшие чёрные пряди. Его смуглая кожа на солнце казалась ещё бархатистее, кончики пушистых ресниц посветлели, а лучистые, золотисто-карие глаза стали медовыми и теперь светились мягким, тёплым светом, словно янтарь. Существуют счастливые мгновения, которыми хочется наслаждаться в тишине и одиночестве, например, когда читаешь некоторые книги, слушаешь любимую песню, встречаешь зарю на краю горизонта, когда, согреваясь, выпиваешь кружку горячего чая, когда ступаешь босиком на прогретый солнцем пляжный песок, или когда просыпаешься утром выходного дня и вновь кутаешься в одеяло. Но есть и иные чудные мгновения, когда счастье можно почувствовать только смотря в глаза другому человеку. И это было, как раз такое мгновение. Губы Чимина зашевелились, что-то произнося, и растянулись в мягкой улыбке. Юнги интуитивно кивнул, и Пак улыбнулся шире. Он затаил дыхание, следя за медленным взмахом его ресниц, ладони сами легли Паку на талию, и сердце замедлило ход. Мин притянул его ближе, целуя прямо в улыбку, чуть отстранился, ловя на себе взволнованный взгляд, и снова прильнул к нежным губам, чувствуя, как маленькие ладони сжимают его в ответ.

***

Юнги посмотрел в дверной глазок и, шумно вздохнув, открыл дверь. Чонгук, стоящий на пороге, сделал нерешительный шаг навстречу. — Извини. Я был слишком резок, - взволнованным тоном проговорил он. Мин отошёл в сторону, жестом приглашая его пройти. Чимин поклонился, стеснительно смотря в пол, и отступил в сторону, не нарочно увеличивая между ними расстояние. Чон кивнул ему в ответ и присел, со вздохом положив на журнальный столик полицейский значок Мина. — Я могу пока уйти, если вам нужно поговорить… — Чимин, попятившись, сделал несколько шагов в сторону входной двери. — Нет, — твёрдо произнёс Чон, прежде чем Юнги успел открыть рот. — Останься, тебя это тоже касается. Пак взглянул на Юнги, будто спрашивая разрешения, и тот подозвал его к себе рукой. — Я буду говорить прямо, — уверенно продолжил Чонгук, — все мы здесь знаем, что душителю нужен Чимин, и он, так или иначе, придёт за ним. Холодок пробежал по спине Пака. Чонгук лишь озвучил вслух его мысли, но из чужих уст они казались ещё более пугающими. — Я хочу, чтобы ты вернулся домой, — закончил Чон и выжидающе посмотрел на Чимина. — Нет, — ответил за него Юнги. — Юнги, ты ведь не хуже меня понимаешь, что это единственный выход. Нам нужно, чтобы он вернулся домой. — Может быть, но это огромный риск. — Нет в этом никакого риска. — Жертва всегда в зоне риска. — Личные чувства мешают тебе мыслить здраво. — Снова будешь говорить мне о моём непрофессионализме? Чимин поднял взгляд на Мина, и его выражение лица вмиг приобрело горький оттенок. — Нет, я не это имел в виду, — вздохнул Чонгук, качая головой. — Хорошо, я вернусь, — прервал спор Чимин. — Нет, — повысил голос Юнги. — Он вправе решать сам, — Чон посмотрел на совсем расстроившегося Пака. — Чимин, понимаю, тебе страшно, — обратился он к парню, привлекая к себе его внимание, — и я не заставляю тебя это делать, я просто прошу, но ты вправе отказаться, не нужно соглашаться из-за чувства вины перед кем-то или ради кого-то, — Чонгук бросил взгляд на Юнги, дав понять, что он понимает его чувства. Чимин закивал головой, с печальной задумчивостью смотря на свои колени и судорожно сжатые пальцы. — Я боюсь, — сказал Пак с каким-то мягким бессилием. — Я так боюсь, детектив Чон… Всё время. Всего. Мне снятся ужасные сны. Я боюсь засыпать, боюсь этой мучительной бесконечности между щелчком выключателя и погружением в сон, — признался он и мельком посмотрел на Юнги. — Я очень устал, понимаете? Я хочу помочь вам, чтобы всё это поскорее закончилось. Я знаю, что вы не желаете мне зла и верю вам. Верю, что вы не допустите, чтобы со мной что-то случилось. — Спасибо, Чимин, — с облегчением проговорил Чонгук, кивая ему в знак благодарности. — Уверяю тебя, всё будет в порядке. Юнги тяжело вздохнул, но промолчал. Его недовольство ощущалось даже в воздухе, но он не посмел лишать Чимина права самому принимать подобные решения. Чонгук встал и, прощаясь, протянул ему руку. Мин пожал ладонь напарника, но так и не произнёс ни слова, губы его остались плотно сжатыми, а потемневшие от злости глаза готовы были прожечь офицера насквозь. — Чимин, проводишь меня? — попросил Чон. — Да, конечно, — поспешил за ним Пак. У самой двери Чонгук остановился и, развернувшись к нему лицом, тихо проговорил: — Чимин, я хочу сказать тебе, что ты большой молодец, — он дотронулся рукой до его локтя. — Ты стойко переносишь все несчастья, каждый день поднимаешься на такие высоты и висишь над пропастью, но самое важное, ты не боишься взглянуть своему страху в глаза. Ты очень сильный и очень смелый, пусть даже и не считаешь себя таковым. Я тобой восхищаюсь, Пак Чимин. И прошу прощения, за то, что однажды так сильно обидел тебя. — Знаете, детектив Чон, — также тихо заговорил Чимин и сделал маленький шажок, становясь чуть ближе, — я видел много плохих людей, что притворялись хорошими, но вы удивительный человек, вы хороший, а притворяетесь плохим. Чонгук улыбнулся, с трудом отводя взгляд от его искренних глаз. И сохранив на губах улыбку, вышел за порог. Чимин закрыл за ним дверь, спиной почувствовав на себе рассерженный взгляд Юнги. — Ну, что? — повернулся к нему Пак. — Не нужно было соглашаться, — покачал головой Мин. — Ты злишься на меня? — Чимин подошёл к нему вплотную. — Ты, правда, так доверяешь ему? — с плохо скрываемым раздражением спросил Юнги. — Я доверяю тебе, Юн, и готов доверить тебе свою жизнь, потому что знаю, что если ты будешь рядом, неважно с ним или без него, я буду в безопасности, — Пак взял его лицо в свои ладони. — Прошу, не злись. Он ведь действительно не желает мне зла. Всё будет в порядке. — Мне это не нравится, — коротко бросил Мин и, убрав от себя руки Пака, отвернулся от него, отправляясь на кухню. Это была первая грубость с его стороны. Но и одного гневного взгляда стало достаточно, чтобы Чимин снова превратился в маленького мальчика, дрожащего в ожидании, пока утихнет чужая ярость. Ужин прошёл в напряжённой тишине. Лицо Юнги оставалось непроницаемым, Чимин не решался заговорить с ним даже на отвлеченную тему. Мин встал из-за стола первым и с грохотом швырнул в раковину свою тарелку, заставив Чимина вздрогнуть. Ещё пару секунд и послышался громкий хлопок входной двери. Он ушёл, ничего не сказав. Пак с трудом проглотил рис, что держал во рту уже, кажется, вечность, и, едва сдерживая нахлынувшие слёзы, выбросил остатки еды в мусорку. Ему захотелось уйти. Прямо сейчас. Вернуться в свой дом, укрыться в родных стенах и больше никогда их не покидать. Он очень остро почувствовал себя лишним в этом месте, всё здесь было ему незнакомо, кругом были чужие вещи и чужой запах, сквозь стены доносились голоса людей, которых он совсем не знал, а за окном вместо зелёного газона виднелся серый асфальт и гудел город. Чимин залез под одеяло, накрываясь с головой, и прижал к ушам ладони. Он свернулся клубочком и попытался сделаться таким маленьким, каким только было возможно. Как и в детстве, Пак надеялся, что если пробудет в этой темноте достаточно долго, то мир, возможно, опять станет таким, как прежде. Он не знал, сколько пролежал в таком положении, слушая собственное дыхание, что под тёплым одеялом стало тяжёлым и частым. Дверь снова хлопнула, но на этот раз намного тише. Юнги вернулся. Чиркнула молния на его куртке, щёлкнула пряжка на ремне. Чимин затаил дыхание, притворяясь спящим. Кровать тихо скрипнула под весом Мина. Он забрался под одеяло, немного грубо подминая его под себя, и шумно задышал ему в затылок. От него веяло уличным холодом, а от его ледяных рук горячее тело вмиг покрылось мурашками. Чимин заворочался, поворачиваясь к нему лицом. — Куда ты ходил? — шёпотом спросил он. — Никуда, я сидел внизу у дома, — Юнги коснулся прохладными губами его лба. — Мне не хотелось быть грубым, я должен был успокоиться. Юнги приподнялся, опираясь на локоть, и навис над Чимином. — Я за тебя волнуюсь… ужасно волнуюсь… — всё так же шумно дыша, промолвил Мин. Потому что люблю тебя — хотел добавить он, но не успел, Пак притянул его к себе за шею, запечатав губы робким поцелуем. Чимин был таким горячим, что его кожа обжигала замёрзшие пальцы. Тело Юнги отреагировало мгновенно: завилась по позвоночнику змея, спускаясь к пояснице, тягучий жар наполнил низ живота. Пак надавил рукой ему на спину, прижимаясь теснее, и Юнги несдержанно простонал, целуя его уже совсем не так, как раньше — без нежности и смакования, без былой осторожности. Он страстно сминал его губы, двигаясь примитивно и дико, наваливаясь на него всем своим весом, вжимая в простыни и блуждая руками по желанному телу. Чимин оторвался от его губ, шумно хватая ртом воздух, и развёл колени, позволяя Юнги устроиться между ними. Мин принялся покрывать мокрыми поцелуями ему шею, спускаясь к ключицам, и скользнул ладонью ему под футболку, задирая мешающую одежду. Он не сразу заметил, что Пак под ним затих, но ощутил, как тот начинает сжиматься от каждого его прикосновения. — Не надо, Юн… стой… — зашептал Чимин и вцепился пальцами в свою футболку, натягивая её обратно. — Я не могу… Юнги тут же отдёрнул от него руку, словно обжегся, и резко отпрянул. — Прости, прости меня. Я слишком тороплюсь, — тяжело дыша, произнёс Юнги, взгляд его всё ещё был мутным от возбуждения, он перекатился на спину и медленно выдохнул, прикрывая глаза и сворачивая губы трубочкой, словно дул на что-то горячее. — Нет, дело не в тебе, — затряс головой Чимин. — Дело не в тебе, — хрипло повторил он, присаживаясь на кровати, и закрыл лицо руками. — Прости, пожалуйста. Прости меня, Юн, я думал, что смогу… — Эй, ты чего, ну? — обнял его Юнги. — Мы близки всего несколько дней, я поторопил тебя. Чимин снова покачал головой и, убрав от лица руки, повернулся к Юнги. — Да никогда я не отличался целомудрием, Юн. Не считая того, что произошло с Хосоком, у меня был ещё один парень. Мы познакомились в клубе и в этот же вечер переспали. Потом встретились там же через месяц, и я опять поехал с ним в отель. Секс ради секса. Я не позволял себе большего. Никогда. Никаких чувств. Даже в мыслях, — Чимин вытер ладонями влажные щёки и поднял взгляд на Мина, что был явно удивлён подобной интимной подробностью. — Не нужно включать свет, не обязательно снимать всю одежду, ласки излишки, моё тело слишком уродливо для них. Это были короткие встречи без поцелуев, нежных слов и долгих взглядов. Потом я возвращался домой, сам не зная, зачем это сделал, и ревел. Мной двигало острое желание хоть ненадолго ощутить человеческое тепло. Но как только это случалось, я чувствовал, что совершил ошибку. Мне становилось ещё хуже, чем было до этого. С тобой же всё иначе, ты особенный для меня человек, Юн. Очень особенный. Близость с тобой не просто секс, люди называют это «заняться любовью», но я не смею обнажиться перед тобой, не смею показать своё тело, я не смею даже смотреть на тебя, когда ты касаешься меня. Боже, как стыдно… — Чимин зажмурился, роняя голову Юнги на грудь. — Нужно было сказать мне сразу, — погладил его по волосам Мин, — я вёл бы себя осторожнее. — Мне казалось, что я смогу. Я не хотел говорить, потому что думал, что если скажу тебе, ты будешь бояться ко мне прикоснуться. — Ты доверяешь мне свою жизнь, Чимин, разве я тот, кого ты должен стесняться? Посмотри на меня, — Мин взял его за подбородок, легонько поднимая его голову. — Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасен. Чимин несмело посмотрел на него, хлопая мокрыми ресницами. — Я выгляжу как жертва экспериментов барона фон Франкенштейна, — произнёс он надломленным голосом. Глаза Юнги вмиг потемнели от боли, он посмотрел на него взглядом раненого животного и несогласно покачал головой, осторожными прикосновениями освобождая лоб Чимина от взмокших от пота волос. — Твои комплексы заставляют тебя так думать. Всё это не так уж и важно, Чимин. Лично для меня, совсем неважно. Промелькнувшее в глазах Пака недоумение сменилось недоверчивостью. Его страхи, засевшие слишком глубоко внутри, просто не позволяли ему думать иначе. Мин взял его за руку, стараясь добавить своим словам убедительности. — Правда? — неуверенно спросил Пак тихим, хрипловатым голосом, чувствуя, что Юнги дрожит. Мин упал на спину и потянул его на себя. — Я полюбил тебя не за то, что находится под твоей одеждой, — проговорил он, и Чимин, прижавшись к его груди, мигом затих, слушая чужое сердце, что стучало, как отбойный молоток. — Не знаю, как объяснить тебе… Я просто чувствую, что ты мой. — Прости, что так вышло, — сказал виновато Пак, ластясь щекой к его плечу. — Ничего, не стоит из-за этого так переживать. Наступит правильный момент, и всё произойдёт само собой. Только, Чимин, пожалуйста, если есть что-то ещё, что мне стоило бы знать, лучше скажи об этом сразу. Возникла долгая пауза. Чимин поскрёб тихонько пальчиками Юнги по груди. — Лин однажды сказала мне, что полюбить человека, всё равно что дать ему в руки нож и приставить лезвие к своей груди, — он приподнялся, заглядывая Мину в лицо. — Когда ты ушёл, я почувствовал это холодное остриё прямо у сердца. У тебя в руках нож, Юн. Прошу тебя, только не надави на рукоятку, только не надави… Ещё одного ножевого ранения я точно не переживу. — Нет, никогда, — притянулся к нему Мин. — Больше всего боюсь потерять тебя, — прошептал он, целуя несколько раз быстро в губы, и, нехотя отстранившись, вылез из-под одеяла. — Я хочу дать тебе кое-что. Юнги присел на корточки у кровати и, заглянув вниз, вытащил из-под неё небольшую дорожную сумку. В слабо освещённой комнате Чимин не сразу разглядел то, что Юнги достал из сумки. Но это что-то сверкнуло металлическим блеском в его руках, отражая свет настольной лампы. — Ты когда-нибудь держал в руках оружие? — спросил он, присаживаясь рядом, и протянул Чимину пистолет. — Только отцовское ружьё, но никогда не стрелял, — взяв пистолет, сказал Пак. — Тяжёлый, — подметил он. — Возьми двумя руками, — Юнги помог ему правильно обхватить рукоятку. — Видишь вот этот флажок? Это предохранитель. Его нужно опустить вниз, прежде чем жать на курок. Курок взводится вот здесь, — он положил палец Пака на нужный рычажок, — но можно стрелять и самовзводом, при близкой мишени нет смысла тратить на это время. — Он заряжен? — Да. Полная обойма и один патрон в стволе. Я хочу, чтобы ты взял его с собой и держал постоянно рядом. — Да… хорошо, — как-то неуверенно ответил Пак. Он медленно опустил руки с оружием, вместе с руками Юнги и, обернувшись к нему через плечо, прижался спиной к его груди, смазано целуя в подбородок. — Главное, ты будь рядом со мной.