сиреневая толстовка и апельсиновый сок.

      каждый день сонхва заходит в одно и то же кафе.       это, пожалуй, одна из немногих стабильных вещей в его жизни.       маленькими глотками попивать чёрный чай с бергамотом, делать мягким карандашом зарисовки в альбоме и наблюдать за людьми, примечая всякие детали — это то, чем занимается сонхва, приходя в это кафе. от одних мыслей о том, что он может спокойно посидеть и заниматься тем, что так любит, хва становится необъяснимо уютно и тепло.       его альбом каждый день пополняется зарисовками новых лиц, фигур и действий. сонхва, в основном, обращает особое внимание на движение, стараясь передать что-то ему самому непонятное.       тут уже и наброски персонала: очень уж аккуратно выштрихованная девушка с недлинными волосами, мягко стелящимися по её плечам, грустноватыми глазами, так же мягко улыбающаяся, смотрящая куда-то влево и несущая пустой поднос — хва думает, что она спокойная очень и, кажется, печальная; резкими, «лохматыми» линиями врезается в бумагу вихрастый блондинистый помощник бариста, улыбающийся широко, почти смеющийся, с веснушками на шее, глубокими ямочками на щеках и держащий одной рукой чашку чая, а другой пакет с зёрнами кофейными — этот парень на месте усидеть не мог, сонхва помнит.       в другие же дни, хва старается передать портретную схожесть — вот тут, в путанице линий угадывается бариста с шестью ямочками, широко и, вроде как, искренне улыбающийся всем посетителям; а вот в этой зарисовке отчётливо можно увидеть официантку с острым, орлиным взглядом и синими волосами, нарочно залитыми акварелью безо всякого объёма и оттенков, которая в одной руке виртуозно несёт поднос с несколькими пустыми чашками; в одном же из недавних портретных набросков, даже немного с окружением, еле понятен силуэт одного из постоянных клиентов, студента с тёмными веснушками и рыжеватыми волосами, пытающегося объясниться с каким-то мрачноватым парнем, намеченным совсем легко.       самое смешное, что имени ни одного из этих людей сонхва не знает. но, если честно, это не особо-то и расстраивает.       до тех пор, пока все эти наброски хранятся в его альбоме, эти люди для него невольные натурщики и модели.       сонхва не особо задумывается, водя притупившимся карандашом по плотной бумаге, позволяя мыслям вести его в нужном направлении.       сегодня у него день предметов.       хва выштриховывает аккуратно бордовый горшок с огромным алоэ-вера, за ним — высокий лимон, пока без плодов, но цветущий. подумать только, простые линии мягким карандашом — где-то толще, где-то тоньше, где-то надавить нужно сильно, а где-то оставить еле видно — а похоже на целый мир.       сонхва тепло улыбается путанице в мыслях и продолжает выводить линии, совсем не нажимая, ища лучший вариант.       к часам четырём дня он доштриховывает пять набросков с растениями.       хва доволен собой, доволен тем, что стал больше практиковаться. сонхва делает глоток новой чашки чая и расслабленно улыбается, откидываясь немного назад.       плюс ещё одна стабильная вещь в его жизни.       сонхва, напоследок улыбнувшись тому самому бариста с шестью ямочками и его помощнику всего с двумя (хва немного интересно, как так вышло, что они оба с ямочками), и, получив в ответ такую же широкую улыбку как и всегда, выходит из кафе.