сиреневая толстовка и апельсиновый сок.

      когда ты заходишь в хёнджунову квартиру в четыре ночи, он снова не спит. в чёртовы четыре часа утра хёнджун сидит на небольшой кухне за обеденным столом, сложившись в три погибели, и очень чем-то увлечён.       ты снимаешь пальто и шарф, подходишь ближе и видишь чем именно.       хёнджун с каким-то странным восторгом и необычной, для четырёх утра, бодростью рисует. его рука с мягким карандашом очень быстро скользит по бумаге, даже не скрипя. кажется, он еле дышит, глубоко погрузившись в процесс. ты не можешь различить его рисунок из-за темноты вокруг и того, что его рука очень быстро двигается.       на твой приход хёнджун, естественно, даже внимания не обратил. даже когда ты, не выдержав темноты, включаешь свет, хозяин квартиры даже не дёргается.       ты тихонько хмыкаешь, ёжишься, чувствуя холод на кухне, и направляешься в хёнджунову комнату. заходя в неё, ты сразу же открываешь окно — в этом доме никогда не бывает порядка и свежего воздуха, если ты не навещаешь хёнджуна. удивительно то, что на кухне холодрыга — похоже, кое-кто просто-напросто забыл закрыть дверь на балкон.       ты берешь плед, неаккуратной кучкой лежащий посередине незаправленной (кто бы сомневался) кровати и направляешься обратно на кухню.       видя открытую дверь на маленький балкон, ты снова хмыкаешь, с громким хлопком закрывая её.       хёнджун всё ещё с такими же восторгом и бодростью что-то штрихует, совершенно не обращая внимания на то, что творится рядом.       он встрепнулся только когда ты укрываешь его плечи пледом и аккуратно гладишь по мягким прямым волосам.       заметив тебя, хёнджун широко улыбается и тянется, чтобы обнять, но не рассчитывает силы и падает на пол, вскрикнув, а затем смеётся. ты дёргаешься, чтобы поймать его, но не успеваешь.       — ну ты и дурачок, солнце, — ты снова тихо хмыкаешь, садясь прямо на пол, рядышком с хозяином квартиры и поправляя плед на его плечах.       хёнджун не обращает внимания на то, что ты говоришь и тянется к тебе снова. пока он снова не упал, ты подхватываешь его и крепко обнимаешь. хёнджун обхватывает твою шею, укладывает голову тебе на плечо и аккуратно чмокает прямо в шею.       — ты чего делаешь, щекотно же, — ты хихикаешь, гладя хёнджуновы тёмные волосы, и он снова смеётся, прямо тебе на ухо.       — спасибо, что навещаешь меня, — звучит совсем тихо, как-то сонно. похоже, стоило хёнджуну отвлечься от рисования, и его начинает клонить в сон, — мне немного одиноко в последнее время без тебя.       ты виновато улыбаешься, обнимая ещё крепче, и целуешь в щёчку. а потом аккуратно пытаешься подняться, чувствуя на себе вес. хёнджун повис на тебе, как коала на ветке.       стоит этой мысли промелькнуть в голове, ты подхватываешь почти спящего и держащегося за твою шею парня одной рукой под коленками, а другой за спину. не хватало ещё, чтобы он уснул прямо на полу, поэтому ты несёшь его в комнату.       хёнджун тепло улыбается, стоит ему оказаться на мягкой кровати, но не хочет отцепляться от тебя. наоброт, он тянет на себя. ты, конечно, подчиняешься и ложишься рядом, переплетая пальцы с хёнджуном и чувствуя его ногу на своём бедре. вы, можно сказать, переплелись телами, и от одной мысли об этом тебе становится радостно и необъяснимо волнительно.       — прости, что я засыпаю. ты, наверное, хочешь пообщаться со мной, мы же так давно не виделись, — хёнджун издаёт тихий вздох, виноватый что ли, и ты прикладываешь свой лоб к его, на что он улыбается, — просто я не спал больше трёх часов уже около... недели? прости...       ты возмущённо отстраняешься, цокая, легонько бьёшь хёнджуна по плечу, на что он хихикает, а потом начинаешь перебирать его волосы. кажется, он чуть ли не мурлычет от счастья.       хёнджун очень быстро засыпает, свернувшись в клубочек почти на тебе, и даже во сне сжимает твою руку крепко-крепко.       ты полночи думаешь о том, что всё-таки не самый хороший претендент на роль любимого человека, но всё же засыпаешь, в самый последний момент с горечью вспоминая, что ты итак не.

***

      тебя категорически не устраивало то, как жил хёнджун.       его режим сна — чёртов беспорядок. он мог лечь в десять часов утра, а проснуться в девять вечера. а потом снова, колесо сансары ведь. и ты никак не можешь на него повлиять — все твои слова хёнджун просто напросто игнорирует.       его питание — отдельная тема. он может не кушать целый день, а потом резко вспомнить про это, часов в пять утра, и заварить лапшу, даже не попросив тебя приготовить что-то стоящее.       ты злишься на это очень. и когда ты всё же даешь себе высказаться, то чувствуешь вину — особенно видя в глазах напротив печаль.       поэтому из ваших ссор ничего не выходит. ничего не меняется, может даже стать хуже.       но всё, что ты можешь делать — быть рядом и любить.       (но нужно ли всё это тебе?)       (да)

***

      в последнее время ты редко заходишь к хёнджуну и чувствуешь за это вину. но не можешь что-то с этим поделать — учёба для тебя билет в счастливое будущее.       хёнджун не винит тебя за это, прекрасно всё понимая, но где-то внутри ему больно до слёз. он всего лишь хочет быть рядом, просто чувствовать, что он не одинок.       в один день он оставил на твоём ноутбуке маленькое сердечко мягким карандашом, стараясь не поцарапать.       увидев рисуночек, ты не хочешь ругаться на хёнджуна, чувствуя разливающееся тепло, согревающее изнутри.       вместо этого ты мягко улыбаешься и чмокаешь его в лоб.       теперь рядом с тобой всегда есть напоминание о хёнджуне.

***

      хёнджун часто замерзает по ночам, сам не зная почему. вроде и дверь на балкон старается закрывать, а всё равно он просыпается дрожа и с холодным носом, несмотря на тёплое одеяло.       когда хёнджун в один из ваших совместных вечеров тихо говорит тебе, что ему холодно по ночам, ты киваешь и обнимаешь его крепче, гладя по спине. хёнджун засыпает в твоих объятьях.       на следующий день ты приносишь ему две свои самые тёплые толстовки и мягкий свитер с вышитым котом.       хёнджун сразу надевает жёлтую толстовку, благодарно улыбается и тянется оставить поцелуй на твоём носу.       но немножко промахивается. поэтому его губы на несколько секунд накрывают твои.       хёнджун быстро отстраняется с широко раскрытыми глазами, глядя прямо на тебя. ты нервно смеёшься и обнимаешь его.

***

      так вышло, что после того инцидента с поцелуем у тебя на учёбе случился завал.       хёнджун начал волноваться, поняв, что ты не заходишь уже третий день. обычно он был в одиночестве максимум два дня, а потом его навещаешь ты.       хёнджун, естественно, сначала писал и звонил тебе — в ответ получил игнор, потому что ты выключаешь телефон, чтобы сконцетрироваться на учёбе.       конечно, хёнджун запаниковал.       ты понимаешь, что-то пошло не так, когда в десять вечера слышишь громкий стук в дверь и громкий нервный голос: «открой, пожалуйста, это я, хёнджун!»       ты пугаешься, если честно, но бросаешь задания и бежишь к входу в квартиру.       стоит тебе открыть дверь, как хёнджун наваливается на тебя, крепко сжимая в объятьях, тихо всхлипывая.

***

      в тот вечер происходит ещё кое-что.       ты сидишь на своей кровати, практически на твоих коленях сидит хёнджун и всё ёще тихо всхлипывает. он тихо и сбито шепчет, что скучал, что ему было страшно и больно, смотря прямо тебе в глаза.       ты чувствуешь, что тоже в шаге от слёз и, крепче сжимая кольцо рук, сцеловываешь слёзы с хёнджунового лица, мягко касаясь его век, носа, щёк и лба губами.       но хёнджун отстраняется. ты с непониманием в глазах смотришь на то, как он кусает губу в нерешительности.       а потом он резко приближается, оставляя между вашими губами несколько сантиметров, которые быстро исчезают, потому что ты двигаешься навстречу.       когда ваши губы сталкиваются, ты снова чувствуешь странное волнение и тепло, счастье, разливающиеся по всему твоему телу.       когда хёнджун отстраняется, ты открываешь глаза и видишь его широкую улыбку. он давно не улыбался так радостно и ярко. ты чувствуешь счастье, видя то, что хёнджун в порядке.       — я тебя люблю, — он говорит это так громко, так уверенно, что у тебя нет сомнений — хёнджун долго думал над этими словами. это заставляет тебя смутиться.       ты улыбаешься в ответ, всё ещё чувствуя солёность чужих слез, но говоришь так же громко:       — я тебя тоже люблю, солнце, — и целуешь снова, чувствуя, как крепко хёнджун держит твоё лицо в руках. ты зарываешься пальцами в мягкие волосы того, кого любишь больше всего на свете, чувствуя его губы на своих, и ничего больше в этой жизни тебе не нужно.       в конце концов, ты всегда рядом с хёнджуном. а хёнджун всегда рядом с тобой.