Абстракция

Хибари и Рокудо в основном молчали, изредка кидая пару фраз. Последний закончил с ранами, проверил внутренние иллюзии. Несколько пар костей при приземлении сломалось, но иллюзии помогали им срастаться правильно. Главное, чтобы Кёя отдыхал, а не скакал со своими стальными палками. — Что будешь на ужин? Бутерброды, пиццу, чипсы... — начал перечисление Мукуро своего обычного рациона. — Вижу, у тебя проблемы не только с дисциплиной. — В отличие от некоторых, у меня проблем нет. — Не переживай, будут, когда я встану. А вот нормальная еда, сомневаюсь, что здесь найдётся. — Есть шоколад. Где-то ещё энергетические батончики валялись. До этого Мукуро ещё никому не предлагал свои запасы любимого лакомства. Он считал, что шоколада много не бывает, к тому же зачастую питался только им. В нём содержалось много калорий, а сладкий вкус успокаивал нервы. Впервые попробовав сие чудо в одиннадцатилетнем возрасте, Мукуро посчитал его единственной радостью и сладостью в жизни. С тех пор много чего изменилось, и он смог позволить себе наслаждаться шоколадом каждый день, но от этого ценить его меньше не стал. Хибари захотелось закатить глаза. Возможно, ему подумалось: не удивительно, что у Хром почти не осталось органов. — Я не голоден, — бросил он, не собираясь принимать подачки, да и сберечь свой желудок. — Оя-оя, предупреждаю, на завтрак то же самое. Если хочешь чего-то конкретного, то скажи. Рокудо убрал реальную иллюзию ледяных компрессов, смотря на цвет кожи под ними — теперь сильно опухнуть не должно. — Ты вообще готовить умеешь? — Хибари Кёя, я умею куда более совершенное и рациональное, — пафосно уверил Мукуро, не отвлекаясь от осмотра травм, но собеседник почуял неладное ещё прежде, чем тот продолжил. — Покупать и заказывать. Ку-фу-фу. Мукуро всё же решил сделать фиксирующую повязку на правую руку, а то он сильно сомневался, что Кёя сможет оставить её в полном покое, а при таком сильном ушибе это необходимо. — Ты безнадёжен, — удивлялся бывшему врагу Хибари, заодно посматривая за очередной перевязкой. — Не так, как ты, — усмехнулся Мукуро и уже серьёзно добавил: — Руку не беспокой пока. Нога тоже сильно пострадала, не вставай. Завтра приведу Сасагаву. Он тебя подлечит пламенем. — Не нужно всяких травоядных, — сразу же резко отреагировал раненый. — Уверен? С пламенем Солнца ты бы очень быстро полностью поправился. Мукуро и сам бы не попросил помощи у Вонголы, даже если корчился бы от боли. Но Кёя вроде как их друг, притом Хранитель кольца Облака, поэтому это не выглядело бы зазорно. — Уверен. Не хочу становиться частью сборища. — Всегда надо чем-то жертвовать. — Настолько хочется в гости Сасагаву, который притащит Саваду и остальных клоунов? — Надо же, не против подольше остаться в моём обществе, Хибари Кёя? Мукуро давно наслаждался присутствием Хибари и только в первую встречу питал неприязнь. Конечно, ему приятно, что тот выбрал его, а не кого-то из шайки Савады. Но также ему хотелось, чтобы травмы поскорее прошли. Хотя... Нельзя упускать возможность подольше поухаживать за неприступным Облаком. — Не хочу стать в долгу ещё перед кем-то. Мукуро закончил фиксацию конечности и довольно осматривал работу. Он сам как-то таким не занимался, но много раз видел, как Чикуса делает повязки Кену. — Так что? Чего изволит на завтрак мой незапланированный гость? — Научись готовить, — раздражённо буркнул Кёя и отвернул голову, намереваясь спать. — Оя, какие мы привередливые. Что ж, спокойной ночи. Если что понадобится, то зови. Сам не вставай. Из-за последней фразы Хибари стиснул зубы и еле промолчал. Как же ему захотелось наперекор вскочить и с разворота заехать Мукуро в челюсть, чтобы никто не смел его недооценивать и считать немощным. Однако он даже не повернулся и не двинулся с места. Его остановило не собственное пострадавшее тело и понимание того, что сам рухнет следом, а долг. Он решил сейчас стерпеть унизительную реплику, но в будущем припомнить всё. Кёя верил, что сможет достать Мукуро в любом состоянии и тот никуда от него не денется. Мукуро выключил свет и вышел, оставляя дверь приоткрытой. Хибари, успокоившись, повернулся лицом к пробивающемуся сквозь широкую щель прохода свету из зала и устремил туда взгляд. Пока Мукуро ел шоколадку и лазил в смартфоне, он поражался, как можно быть таким безалаберным в свои семнадцать лет. Перед самым сном к Кёе упрямо лезли воспоминания о прикосновениях, отдающие тягучим теплом внизу живота. Мысли о своенравном иллюзионисте плавно заполняли голову, уже не принося боль. Хибари не задумывался, что именно он его заставил выпить, но это действительно расслабляло. Ему легче было списать свои возникшие неуместные желания на побочный эффект препаратов, чем принять тот факт, что он испытывает удовольствие от близости с недо-врагом. Мукуро прочитал в интернете статьи о травмах, дополняя свои знания. Закрывая глаза, он сосредотачивался на ощущениях иллюзий, находящихся в теле Кёи. По замедлившемуся сердцебиению и лёгким, Мукуро понял, что тот заснул. Перед тем как лечь спать самому, он бесшумно зашёл к нему. Из открытой двери свет приглушённо падал на безмятежное лицо японца, без намёка на кошмар или боль. Мукуро тянуло к нему прикоснуться, притом и не только руками. Убедившись в ровном дыхании и правильном срастании костей, сердце, наконец, окончательно отпустил липкий страх, и оно будто отрастило крылья, толкая на глупости. Что-то блестящее поднялось на поверхность дьявольского омута расширившихся зрачков, и Мукуро...

***

— Из пакетика? — Таким избирательным могу предложить простую воду. Хибари с брезгливостью смотрел на принесённую большую кружку с заваренным из пакетика чёрного чая и лежащий на тарелке бутерброд. — Хочешь, создам реальную иллюзию или просто изменю вид? — Я не голоден. Сегодня уйду, — кратко и чётко выразил свои намерения Кёя, переведя взгляд на лицо собеседника. — Мне плевать: голоден ты или нет. Пробуй, — указал Рокудо на поднос. — Уйдёшь? Все камикадзе такие оптимисты? Заставлять японца, уважающего чайные традиции и привередливого в сортах, пить заваренный в обычной кружке пакетик чёрного, а не зелёного чая, это вверх издевательства. А ведь Мукуро этим даже не старался его взбесить. — Я в норме. Дома отлежусь, а не в этом свинарнике. От оскорбления своей базы у Мукуро едва не дёрнулась бровь. — Ку-фу-фу, ты так в этом уверен? У тебя сломаны рёбра, сотрясение мозга в довесок к разбитой голове, сильные ушибы по всему телу, это я ещё не говорю обо всех остальных ранах и прочих полученных прелестях. Тебе необходим постельный режим. Вчера ты сам отказался от пламени Солнца. — А если я загрызу тебя до смерти? — В любой момент грызи, — предложил Мукуро, разводя руки. — Но, Кёя, в таком состоянии я тебя всё равно никуда не пущу. — Мне нужно домой. И я уйду. Рокудо понимал, что если твердолобый хищник что-то решил, то не отступится, неважно в каком он состоянии. В такой ситуации целесообразнее всего пойти немного на уступки, давая видимость некой свободы и независимости, и продолжить контролировать его перемещения. Конечно, открыто помощь тот тоже не примет, а значит, надо сыграть на его же гордости и обострённом чувстве долга. — Оя-оя, какая решимость и безрассудность. Что ж, предлагаю договориться, раз так приспичило. Разумеется, на моих условиях. Ты ведь мне должен, не забыл, Хибари Кёя? Снова противостояние взглядов. Действительно Хибари не мог спорить, когда речь шла о долге, о чести и гордости, и хоть недовольство отчётливо читалось на его лице, Мукуро знал, что тот сделает всё, чтобы поскорее избавиться от тяготящих обязательств. Хибари Кёя — тот человек, который никогда не берёт своих слов назад; человек, что не нарушает своих принципов. Мукуро не был добропорядочным и откровенным простаком и не гнушался играть на слабостях оппонента. Сейчас он тоже не упускал возможность прибегнуть к подобной тактике, но только уже для чужого блага. Ну, и своего, разумеется. — Условия? — Да, должен же я пользоваться своими привилегиями? Но сначала ты съешь завтрак. Не меньше половины. — Чего ещё ты хочешь? — Кушай, Кёя, не отвлекайся. Говорить во время еды — нарушать дисциплину, не так ли? Хибари снова разозлился. Мукуро позволял себе слишком много, тем более вел себя как малолетняя мамаша-тиранша, которая и о себе-то позаботиться не может, но лезет учить других. Кёя сделал глоток тёмной жидкости, гордо именуемой чаем, и поморщился от отвращения, затем откусил кусок бутерброда с колбасой и сыром. На вкус съедобно, но он не признавал подобные западные перекусы для ленивых. — Доволен? — с неприязнью уточнил Хибари, отложив недоеденное. — Хм... Вполне. Раз это всё, на что ты способен. — Какие условия? — Демократичные, — начал Мукуро, взяв практически полную Кёину кружку, и, как само собой разумеющееся, медленно отпил содержимое, совершенно не брезгуя и не задумываясь о непрямом поцелуе. — Ты не тревожишь больные конечности и соблюдаешь дома постельный режим. Я отведу тебя и побуду, пока не заживёт нога и не перестанет беспокоить голова. Всё в меру, не выходя из рамок обещания. Рокудо, договорив, взял в рот надкусанный Хибари бутерброд. К слову, он был последним, и Мукуро он показался самым подходящим из имеющегося в холодильнике. Сам Мукуро мало ел и никогда не готовил. С детства он привык делить еду с другими. Главное, чтобы она вообще была. А с Кёей ему весьма приятно делить завтрак, вообще с ним всем приятно делиться. Хибари с презрением наблюдал за подобным невоспитанным поведением. Раньше он думал, что Мукуро более рассудительный и утончённый, к тому же брезгливый. В этот момент он видел в нём самодовольного ребёнка, хотя нет — плавные размеренные движения и исходящая от них уверенность и естественность больше напоминали свободолюбивую дикую кошку, делающую только то, что ей нравится, и как нравится, невзирая на мораль и правила, и она не упускала своего. Это раздражало и одновременно будоражило, не зная, что от неё ждать. — В каком месте это демократия? Домашний арест с надзирателем. Взгляд Кёи зацепился за крошку хлеба возле губ Мукуро. Она выбивалась и не сочеталась с привычным образом. Ему хотелось от неё избавиться. Как именно — он понял позже. В любом случае Мукуро убрал её первым, проведя языком по губе и кончиком лизнув ниже. Хибари нахмурился, поняв, что уделил этому слишком много внимания. — Ку-фу-фу. Считай, как хочешь. Однако таковы мои условия. Если, конечно же, Хибари Кёя держит своё слово. Кёе ничего не оставалось, кроме как согласиться.