New Milky Life for Bad Puppy

POV Шашлык

       — Ты какой-то зашуганный стал? — раздался над ухом знакомый голос, и я вздрогнул, упав со скамьи.        — Чё сказал?! — я постарался придать голосу силы, но вышло плохо.       Гандон Звездочкин, сын бляди и опущенный объебос, смотрел на меня так, как будто видел перед собой кусок дерьма. Он всегда смотрел на меня так, но сегодня в его глазах было еще что-то мерзкое, жидкое и вызывающее рвоту — жалость ко мне…        — Че слышал… — он вздохнул. — Господи, ты и раньше был подзалупной хуйней, но сейчас ты просто жалкое зрелище… Че у тебя такого случилось, хули трясешься, как пес?       Я молчал, не сумев выдавить из себя ни слова. Так или иначе, этот гандон был, сука, прав — я дрожу, я трясусь, как сучка перед кобелем. Но сейчас я должен показать ему, что кобель здесь точно не он…        — Пошел нахуй! — я сплюнул перед собой. — Ни твое, петуха опущенного, дело! Хули ты вообще тут чилишь, ебанашка?! Ты же медбрат, ебанный в рот, так какого хуя тебе, пидорасу, надо от меня, блядь?! Съебался в туман, пока я пизды те не дал!       Звездочкин расхохотался. Я хотел встать с этого ебаного песка и реально дать ему пизды, но гандон уже понял, что опущенный петух здесь — я, а не он. Он же, сука, все видит, блядь. Как и все всё видят, пидорасы.        — Дело в нем, верно? — спросил он тоном уличной бляди, указывая на волейбольную площадку, где сейчас играли все омеги из нашего класса и из параллельного. — Что он такого сделал? Или, дело во мне? А может быть ты, наконец, понял, что твое место — возле параши?       Я почувствовал, как мои губы тоже начали дрожать. Сжав кулаки, я поднялся, но Звездочкин к тому времени уже ушел. Сука, неужели этот пидор ему все рассказал? Блядь, наверняка. Ведь когда я раздавал ему пиздюлей каждый, нахуй, день, именно гандон приходил к нему на помощь.       Какого хуя это все вообще произошло? Хули меня угораздило дрочить именно в той ебаной раздевалке? Видно не зря батя всегда говорил, что у меня мозга нет, блядь… Теперь из-за своей тупости я лишился нормального сна. Даже запах, блядь, изменился, и те тупые шлюхи это сразу поняли. Они меня кинули, едва почуяв, что от меня пахнет не так, как раньше, нахуй! Все четверо!       И это только ебаная мелочь. Ладно, с запахом все скоро будет ок — это состояние мне знакомо, но, блядь, этому пидору моча в голову однажды стрельнет, и все узнают, что я…        — Дима, привет! — Душнов подбежал ко мне, и я понял, что лучше уж смерть, чем снова делать все это… Снова ебаный позор.       «СЪЕБИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, БЛЯДЬ!» — кричал я ему мысленно. Я зажмурился, представив, что сижу сейчас дома, у себя в комнате и никого нет рядом…        — Слушай, тут такое дело, — начал он своим тоненьким голоском, — я сегодня еще не дрочил, поэтому у тебя есть отличная возможность сделать своему хозяину приятно…       Внутри все горело от стыда. Я изо всех сил старался не дать горьким слезам течь по щекам. Сука, этот пидор ниже меня на голову, слабее и тупее, но при этом играет со мной, как со своей сучкой! Как же до этого дошло?!        — Сука, — сквозь зубы процедил я, — ты рассказал этому гандону, да? Блядь, какая же ты сука!       Я посмотрел на него и ужаснулся — в глазах Душнова плескалась пустота. Мне никогда прежде не доводилось видеть таких безжизненных глаз в сочетании с мягкой, как будто бы доброжелательной улыбкой…        — Во-первых, хорошие мальчики не говорят плохих слов, — елейным тоном заявил он. — поэтому плохого мальчика сейчас ждет наказание! А во-вторых, плохого мальчика не должно ебать, кому про него рассказывает хозяин. Ебать его должен только хозяин. Впрочем, думай, что я рассказал Антону про тебя, хотя я, если честно, не знаю, откуда ты вообще вытащил это подозрение… А сейчас пошли в сарай, где трудовик хранит свои инструменты. Там ты сможешь исправить свое поведение.        — Что ты от меня хочешь? — проскулил я, растеряв всякое достоинство. — Чего тебе, блядь, надо?!       Он уже было развернулся к сараю, но его глаза тут же встретились с моими.        — Я всего лишь хочу, чтобы мой песик вел себя хорошо… Не более того, не волнуйся. И если так будет, то никто не узнает о желании кобелька побыть сучкой! — он игриво подмигнул мне. — Я обещаю! А сейчас тебе лучше не заставлять хозяина ждать!       Душнов направился к тому самому сараю. Он уже достал телефон и включил камеру, показав тем самым, что я не имею права ослушаться. Стоит мне сделать шаг в сторону — и я навсегда потеряю уважение в глазах даже самых низких шлюх, как альфа, любящий трахать самого себя…       В сарае было прохладнее, чем на улице. Здесь дышалось легче, земля была сырой. Света здесь предусмотрено не было, лишь его косые полосы пробивались сквозь неровно сложенные доски. Пара стеллажей с инструментами были почему-то прикрыты брезентом.        — Ты был плохим мальчиком… — произнес Душнов, а по моей спине побежали мурашки. В руках он сжимал небольшую палку, из которой торчали гвозди. — Но я все равно не лишу тебя удовольствия сегодня! Я хочу увидеть, как твоя попка проглотит эту палку!