Лучший адъютант или же нет?

      Клаус пошел в свой кабинет ворча себе под нос. "Вот ведь урод" — подумал он и зашёл к себе в кабинет. Подходя к буфету, штандартенфюрер взял бокал и прошёл к столу, поставив на него хрусталь. Он начал рыться в столе и, найдя там бутылку виски, открыл её и налил себе в бокал.       Но всё-таки было что-то не так. Отношения со своим бывшим другом у него ухудшились и тот не хотел ничего о нем слышать. Клаус, недолго думая, выпил бокал вина и решил сходить к русскому Ивану. Дойдя до его камеры, он открыл ее ключом, на деревянной дощечке сидел брюнет с коричневыми волосами, глаза у него были васильковые. Русский посмотрел на Клауса и тот произнес — Hallo, Kohl, wie ich sehe, siehst du sehr gut aus. Ich denke, es ist Zeit, sich zu verabschieden. Nach unseren Verlusten haben Sie uns besiegt unsere Regierung hat nicht gerechtfertigt, was aus dem Plan "Zitadelle" geworden ist nur ein historisches name der Schande für die Vorladen Generation Deutschland geblieben ist.(Здравствуй, Коля как вижу ты очень хорошо выглядишь. Думаю, что пришло время прощаться. Судя по нашим потерям вы нас победили наше правительство не оправдало того, что получилось из плана "цитадель", осталось только лишь историческое название позора для предков будущего поколения Германии). — Да это так и есть — и русский кивнул головой, немец вышел из камеры, закрывая дверь на ключ, хладнокровие исчезло из его взгляда, оставляя на лице лишь слабую ухмылку, и он пошел на улицу, увидев там Тилике, он резко схватил его за руку, говоря: — Пойдем прогуляемся? Хайн отрицательно покачал головой, говоря, что у него есть много дел, которые нужно выполнить. Клаус выдохнул: — Извини меня, Тилике, я не хотел обидеть тебя.       Тилике фыркнул и вырвал руку из его захвата, но Ягер снова схватил его правой рукой, крепко держа своего адъютанта. Николаус пошел в сторону выхода из лагеря, он грубо потянул Хайна за собой, тот невольно шел, подчиняясь руке штандартенфюрера, Клаус, приказал своим людям открыть ворота на некоторое время. Но ворота не открыли, потому что была высокая возможность что их могут убить, Клаус выдохнул, и они пошли обратно. Вскоре офицер и заведующий концлагерем сидели на траве, та тихо шумела, шелестя своими маленькими листиками. Клаус посмотрел на Тилике, тихо произнося ему на ухо шепотом: — Как ты думаешь звёзды очень красивые сегодня, верно? Офицер вздохнул: — Я не хочу разговаривать с тобой.       Штандартенфюрер резко повалил офицера на землю, схватив того за руки, и подмял его под себя: — А если так? Адъютант посмотрел тому в голубые глаза и оттаял: — Ладно, да, звёзды очень сильно красивые. — А ты знаешь кто красивее чем звёзды? — Ну и кто же? — Это ты.       Тилике покраснел и резко повернул свою голову, открывая вид на свою шею он смущённо опустил глаза: — Штандартенфюрер... Я вас люблю и не хочу вас бросать. Клаус встал с земли, резко поднимая адъютанта на руки, офицер вцепился руками в его шею, боясь упасть вниз, он положил голову на плечо бывшего друга, а Клаус громко засмеялся: — Mein kleine Junge. Ich liebe dich, Tilike. (Мой маленький мальчик. Я люблю тебя, Тилике.) — Я не маленький мальчик! — Тилике обиженно надул свои щеки, но Клаус слащаво сказал: — Meein kleeeine Juuunge! — Ну все я обиделся на тебя, Junge! — Клаус прижался к тому щекой продолжая смеяться над ним. Эта прекрасная ночь останется в памяти Тилике и запомнится, изменив мнение о Клаусе навсегда.