Ген магии

1 Месяца три спустя, когда Гарри, говоря честно, растерял прежнюю решимость, случилось наконец это. Жизнь круто вильнула. И шутка ли — в его руке была волшебная палочка. — Можете уже опустить. Гарри не нашел в себе сил хоть как-то отреагировать. Дух захватывало — такого ему никогда раньше не доводилось испытывать. Даже когда Вернона Дурсля вели под руки из зала суда. — Мистер Поттер? Строгий голос вызвал у него улыбку. Он чувствовал себя счастливым. Сила, растекшись по венам, отозвалась покалыванием на кончиках пальцев и вырвала из горла смешок. Гарри, не опуская глаз, наблюдал за танцующими в воздухе серебристыми искорками. — Превосходно, мистер Поттер! О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так, очень любопытно… чрезвычайно любопытно… — А? — Гарри нехотя отвлекся и словно бы впервые взглянул на старого волшебника. Место, которое называли лавкой волшебных палочек, сперва вызвало у Гарри легкое отвращение: все здесь показалось ему старым, запыленным чередой унылых столетий, иссохнувшимся, как черствый ломоть хлеба. Помимо дощатого пола, по которому традиционно в конце лета топтались потоки первокурсников, все элементы комнаты выглядели так, будто к ним не прикасались вот уже сотни лет. Бросая на них взгляд даже вскользь, даже безучастно, Гарри едва удерживал себя от желания расставить странные, старинные предметы заново и стряхнуть с них вековую пыль. Под кожей ощущался легкий зуд, вызванный беспокойством, которое возникало всякий раз, когда окружающее его пространство не отличалось упорядоченностью. Старый волшебник по имени Олливандер выглядел не лучше помещения, в котором работал. Он был похож на один из тех реликтовых артефактов, в беспорядке расставленных по комнате. Помещение и все в нем казалась мерзопакостно несистемным, но лишь до того самого момента, пока Гарри не взял в руки палочку и не выполнил торопливый взмах, после которого все пространство вокруг разом наполнилось смыслом. Тогда долгие месяцы ожидания окупились. Гарри провалился в нечто теплое, ласковое, покусывающее едва уловимыми электрическими разрядами. Если бы его спросил мимо пробегающий физик, на что было это похоже — держать в руке волшебную палочку впервые, Гарри бы ответил, что сквозь его тело будто проходили дружелюбные потоки вектора магнитной индукции. Предметы и порядок их расстановки, волшебник и морщины на его лице, складки на бурой мантии, всклокоченные седые волосы, пыль на состарившихся продолговатых коробочках, снующие группки волшебников за окном — все это было чередой хаотичных случайностей, на поверку, оказалось, подчиненных неведомой силе. Силе, которая грела пальцы, держащие волшебную палочку, и которая взметала в воздух снопы серебристых искр. Силе, которая создавала обманчивую иллюзию покорности. Но магия не подчинялась ни ему, ни кому бы то ни было. Она — строго организованное ничто, она — упорядоченный хаос. Еще чуть-чуть, совсем немного, и Гарри бы сорвался: сила поглотила бы его, искры испепелили бы лавку. Он не был властен над ней. Магия была танцем на краю пропасти. Захватывало дух. Так, что дыхание застревало в горле. — Давайте сюда палочку, мистер Поттер, — с улыбкой обратился к нему мистер Олливандер. Гарри коротко выдохнул и растерянно кивнул. — Я нахожу это чрезвычайно любопытным, — проговорил старик, укладывая палочку обратно в коробку. — Что же? — Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам. Гарри нахмурился. Вот уже который раз за сегодняшний день он с неудовольствием обнаружил, что шрам в виде молнии на его лбу привлекает совершенно лишнее внимание. — У кого была эта палочка? Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами и наклонился вперед, испуганно оглянувшись, будто собирался поведать страшную тайну: — Мы не называем его имени. Отчего-то по позвоночнику пробежался холодок, хотя, казалось, в его словах не было чего-то особенно страшного. И все же Гарри испугался неизвестно чего: то ли интонации, с которой произнес эти слова мистер Олливандер, то ли выражения его лица. — Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Палочка ведь выбирает волшебника, а не наоборот, — говорил старик. — Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Кого-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих. Гарри хмыкнул. Его сознание еще слегка штормило. Голова кружилась, ныли протяжной болью виски. — Мда, — невпопад буркнул он, выкладывая на стол семь золотых монет, которые маги назвали «галлеонами». Затем он схватил коробку, сунул ее за пазуху и поспешил убраться из душной пыльной комнаты. — Мистер Поттер? — и вновь его окликнул строгий голос. Гарри обернулся и разлепил слезящиеся глаза. Он сощурился на темную фигуру, застывшую перед ним. Она была жесткая, эта Минерва Макгонагалл, жесткая до крайности. И голос у нее был жестким, как высокопрочный металл, и таким же холодным. Всего пару мгновений назад он мог поклясться, что она его на дух не переносит, но сейчас за стеклами очков неулыбчивые серые глаза смотрели с беспокойством. — Хотите отдохнуть? — спросила она. Гарри закивал, дезориентировано покачиваясь на нетвердых ногах. Его подхватили под локоть и повели сквозь толпу пестро одетых волшебников. Уличное кафе здесь почти ничем не отличалась от маггловского, за исключением того, например, что официанты не носили заказы — с этим справлялась магия. Летающие, сами собой появляющиеся и исчезающие предметы просто выводили Гарри из себя, однако это не помешало ему жадно отхлебнуть воды из внезапно материализовавшегося перед ним стакана. — Итак, — сказала Макгонагалл, — как вы себя чувствуете? — Сносно, — прохрипел Гарри. К столику, который они заняли, вскоре подошла официантка. «Кафе-мороженое Флориана Фортескью» — так, оказалось, звалось это заведение. От позиций, представленных в меню, брови сами поползли вверх, и Гарри ничем не смог их остановить. Сандей с сумасшедшей ягодой. Парфе «Ядовитая смесь». Что там в составе? Паффопод, прыгучая луковица и ягоды заунывников? Превосходно. — Горячительный сплит? — прочитал Гарри. — Он из плодов алихоции, — оживленно отозвалась официантка, взмахнув рукой. Из ее кармана выплыли по воздуху блокнот и перо, готовое, по всей видимости, записать заказ. Гарри бросил вопросительный взгляд на Макгонагалл, и та сказала: — Вызывает неконтролируемый хохот. — Э-э-э… так… а есть пломбир? — спросил Гарри, с опаской отложив меню в сторону. — С веггентри? — Нет, — неуверенно ответил он, поерзав на стуле. — С мятой, может быть? — О, такое есть, — девушка энергично закивала головой, и перо что-то чиркнуло в блокноте. — Это все? Затем официантка удалилась, а Гарри неглубоко вздохнул, прижав ладонь ко лбу. Тошнота и головокружение постепенно отпускали его. — Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? Гарри поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд холодных глаз. — Я в порядке, — чересчур резко бросил он. — Почему вы ничего не заказали себе, миссис? — Профессор Макгонагалл, — поправила его ведьма. — Я не люблю сладкое. — Ладно, профессор Макгонагалл. Очень жаль! Сладкое повышает уровень эндорфинов. — Вам, полагаю, нужно что-то покрепче эндорфинов. Он недоуменно вскинул брови: не подвел ли его слух? Смешок сам собой вырвался из горла, и Гарри криво заулыбался. Между тем, на столе появился стаканчик с пломбиром, и настроение у него поднялось еще выше. — Вы мне нравитесь, профессор. — Браво, — холодно бросила ведьма. — Неужели у вас кроме этого нечего мне сказать или спросить? Гарри пожал плечами. — Есть что, — улыбнулся он. И ничуть не соврал. Месяцы ожидания новой встречи с волшебниками он провел в бесконтрольно плавающих мыслях. Устройство магии представляло собой монолитный пласт загадок, череду бесконечных вопросов. С того момента, как он увидел полупрозрачную птицу, мир ничуть не изменился, но Гарри — да. Он все еще помнил тот день, точно вчерашний: помнил, как вернулся в приют после беседы с двумя магами, раздираемый противоречивыми мыслями. Да, все с того дня стало не так. Поэтому Гарри ничуть не постеснялся шире улыбнуться профессору Макгонагалл, когда достал из внутреннего кармана пиджака свернутую в трубочку тетрадку. — Что это? — спросила женщина. Он просто положил тетрадь на стол и занялся пломбиром, наблюдая за профессором. Та со вздохом придвинула тетрадку к себе. — Вопросы? — удивилась она, листая. — Столько вопросов? — Это малая часть из того, что мог бы задать магу любой образованный человек. Я не настолько умен, чтобы сформулировать более ста сорока трех вопросов. Но все впереди. Профессор пролистала тетрадку, быстро пробегаясь взглядом по корявым торопливым буквам. Время от времени на ее лице вырисовывалось нечто похожее на усмешку. — Вы просите исправить вам зрение? — прочитала Макгонагалл. — Вот это невозможно, боюсь. Наша медицина не безгранична. Увы. — И опять захрустела перелистываемая страница. — «Квантовое состояние»? — Это… — Постойте, мистер Поттер. Вы пишите дальше, что маги, перемещаясь, собирают свою копию? — Я имел в виду, что при телепортации маги разрушают свое тело в одном месте и воссоздают его в другом. Ну, я пытался понять, как профессору Дамблдору удалось переместиться, — поделился он и увлеченно отправил в рот ложку пломбира. — Профессор Дамблдор и не на такое способен. — Уголок ее губы приподнялся. — Я сохраню тетрадь? Сейчас мне не хватит времени ответить. Да и целого дня, думаю, будет мало. Гарри соскребал деревянной палочкой подтаявший пломбир со дна стаканчика, а профессор Макгонагалл внимательно отслеживала каждое его действие. Тишина между ними была полна шума и частых взрывов смеха со стороны соседнего столика. Но прежде чем Гарри мог бы ощутить неудобство от продолжительной паузы в разговоре, ведьма опять заговорила: — Я рада, что вы наделены тягой к познанию. В Хогвартсе это пригодится. Но на вашем месте я бы задалась еще одним вопросом. — Да? — Вас не удивила реакция людей при вашем появлении? — Вы про эту толпу в «Дырявом котле»? — нахмурившись, пробормотал Гарри. Зачем-то он снизил голос почти до хрипа. С беспокойством он понял, что почти ничего не помнит: разве что душный сырой воздух, растворенные в нем травянистые ароматы вперемешку с запахом настоявшегося пива и чей-то хохот. Да еще болючую мигрень. Она накрыла эти воспоминания болезнетворным пологом. — Ничего особенного, — отмахнулся Гарри. — Взять того же мистера Олливандера. Чего он плел про Того-Кого-Нельзя-Назвать? — Ничего особенного? Между прочим, мистер Поттер, вам стоило бы обратить внимание на его слова, — профессор строго посмотрела на него, а затем понизила голос и придвинулась поближе. — Тот-Кого-Нельзя-Называть — это не выдумка мистера Олливандера. Это чрезвычайно темный и опасный волшебник. — Неужели? И где он теперь? Макгонагалл поджала губы, прежде чем ответить: — Мертв. — Значит, мертв? Мне послышалось, или вы говорили про него в настоящем времени? — Он мертв, — повторила женщина. — Какое тогда он имеет значение? — Вы были тем, кто сделал это. — Сделал что? — не понял Гарри. — Убили его, мистер Поттер, — тихо сказала профессор. — Вы победили его десять лет назад. В горле отчего-то неприятно запершило. Элементарная математика помахала ручкой, решительно нисколько не пролив света. Конечно, нетрудно было посчитать, что свершилось это, когда Гарри еще был годовалым ребенком, и этот факт встревожил его. Профессор же, не моргнув глазом, поведала таинственную историю о том, как Гарри стал убийцей еще будучи младенцем. — Ваши родители, — негромко рассказывала она, — пытались вас защитить, но погибли в неравной схватке с темным волшебником, Сами-Знаете-Кем. Затем он хотел убить и вас, но у него ничего не вышло. И она рассказывала, и рассказывала. А Гарри ощутил, как будто в висок ткнулось нечто острое и холодное. Его так часто занимала эта навязчивая боль, что, когда мигрень возобновилась и вновь засверлила глаза и лоб, он даже не обратил на нее внимания, пока не случилось то, чего раньше с ним никогда не происходило. Перед его глазами отчетливо возникла отчего-то знакомая картина из прошлого: яркая вспышка зеленого цвета выхватила из мрака чье-то белое, пугающе бледное лицо. Ладонь Гарри, все еще сжимающая деревянную палочку из-под мороженного, вздрогнула. — Что с вами, мистер Поттер? — Ничего, — пробормотал, хмурясь. — У вас нет выбора увильнуть от ответа. Я спрашиваю — вы отвечаете, — безапелляционно отрезала профессор. — Так что с вами происходит? С ним происходила чертова головная боль. Мигрень периодически обрушивалась на него, точно лавина, и в такие моменты он чувствовал себя чертовски беспомощным. Признаться в этом означало довериться. А доверию в его жизни места не было. — Да так, — прозвучало преувеличенно легкомысленно, — летом со мной кое-что случилось. Летом несколько недель подряд Гарри валялся на постели, валялся в беспамятстве, валялся на границе между смертью и существованием. На некоторое время он приходил в себя, но затем тут же терял сознание и метался в лихорадке, стуча зубами, постанывая, скидывая одеяло и обливаясь холодным потом. В бреду к нему приходили странные видения: смазанные, расплывчатые и бессмысленные. Высокая температура, от которой сознание расслаивалось и кипело, порождало образы Дурслей, тетушки Мардж и приютовцев. Они нечетко мелькали перед глазами, как тени, кружили вокруг Гарри, только изредка дотрагиваясь до него, и о чем-то шелестели губами. — Что случилось? — настороженно спросила профессор. И Гарри подумал — боится. Она боится, не натворил ли он чего-нибудь такого опять. — У меня была царапина, она воспалилась, я заболел. Все, в общем. Кажется, с того момента меня преследует мигрень, но ничего серьезного. — Мистер Поттер! — зашипела ведьма. Ее побелевшие губы неприятно изогнулись. — И вы ничего не сказали мне об этом? «А разве вы просили? Хоть когда-то просили? Когда меня избивали в приюте? Когда в меня тыкал ножом Дадли? Хоть раз?» — с отвращением подумал Гарри, но ничего не сказал. Он молчал, и в этом молчании было куда больше, чем он мог выразить словами. — Покажите свою «царапину», мистер Поттер. Он расстегнул манжет, приподнял рукав, размотал бинты. Несвоевременная усмешка сорвалась с губ, когда он увидел ставший привычным красноватый шрам, пересекавший предплечье. Кожа вокруг зажившей раны выглядела пугающе посеревшей. — Это… — Уродливо, — сказал Гарри. — Лучше молчите, мистер Поттер! — Профессор вцепилась холодными пальцами в его руку, изучая участок тонкой кожи, сквозь которую просвечивали темно-синие вены. — Это ненормально. Как часто у вас мигрень? — Два или три раза в день. Сегодня три. — Когда? Мистер Поттер? — В пабе, в банке после поездки на тележке, в магазине только что. — Еще столько умных вопросов! Вы — просто дурень, мистер Поттер! И не изображайте оскорбленную невинность, — цедила женщина сквозь зубы, — идемте. — Куда? — бесцветно отозвался Гарри. — Надо докупить вещи по списку. Далее вам необходимо пройти обследование. Повторяю — вставайте. 2 В упор было непонятно, откуда в Косом переулке взялось столько народа. Когда Гарри только впервые услышал о магическом мире, он и представить себе не мог, что он столь обширен и пестр. Ему представлялось, что волшебников совсем немного, что это небольшое сообщество или организация, наподобие ку-клукс-клана, в распоряжении которой уж точно нет таких огромных кварталов, буквально напичканных разношерстными магазинчиками. Когда зашла речь о Хогвартсе, он представил себе пропахший зельями подвал, в котором обучаются пять-десять учеников под надзором какого-нибудь седобородого старика. Тех несчастных, которые не смогли сдать экзамен, превращали в лягушек и селили в живой уголок, похожий на тот, что был в школе Гарри. Реальный же размах того, что из себя представляла Магическая Британия на самом деле, поражал уже в Косом переулке. — Косой переулок — это лишь малая часть магического сообщества. И далеко не самая ее примечательная, — заметила профессор Макгонагалл, когда Гарри озвучил свои мысли. В голове никак не мог уложиться факт: все это время под боком существовала целая цивилизация. Странная, ни на что не похожая, застрявшая в начале двадцатого века, не затронутая глобализацией и модернизацией. И люди, жившие в этом маленьком мирке, не утруждали себя уборкой, их никогда не волновала разбитая ваза или потерянные ключи, они не таскали тяжелые сумки — на помощь им всегда приходила магия. Гарри смотрел по сторонам и думал, что он никогда не сможет привыкнуть к тому, что видит. По воздуху летали разноцветные самолетики, совы, нагло ухая, безбоязненно летали в узких пространствах между домами. Всюду были развешаны пестрые вывески, кое-где голосили зазывалы: «Превосходнейшие котлы! Золотые, платиновые, оловянные! Большие скидки!» — Сколько-сколько сегодня просят за клыки чизпурфла? — дамочка в аляповатой ведьминской шляпе имела неосторожность оттолкнуть Гарри с дороги, в толчее и кипении громко перекрикиваясь с подругой. — Шесть мерлиновых сиклей! — проголосили ей в ответ. Сквозь шумную толкучку, царившую на главной улице Косого переулка, они с Макгонагалл добрели до магазина «Флориш и Блоттс». Только зайдя в помещение, Гарри почувствовал, что голова идет кругом от того количества книг, которым располагал магазин. Ему бы никогда прежде не хватило воображения представить себе, что где-то на планете есть похожее место. Руки у Гарри тряслись, как у наркомана, когда он водил пальцем по корешкам бесчисленного количества книг. «Руководство по перевоплощению для начинающих», «Предзнаменования смерти. Что делать, когда беда стучится в дверь?», «Монолог вампира»… Прочитав одни только названия, Гарри крепче утвердился в мысли, что магический мир гораздо шире и многограннее, чем то, каким он его представил сначала. «Силы, дремавшие в вас: как с ними быть?», «Словарь рун»… Глаза зацепились за знакомое слово, и Гарри прочитал его, с нарастающим ужасом осознавая: — Драконы… Как это — драконы? Неужели искусственным спутникам никогда не удавалось заснять их? Всем заинтересовавшим его книгами пришлось остаться на полке: профессор Макгонагалл неустанно следила за Гарри, заняв выжидательную позицию недалеко от входа. За космически большую кипу учебников ему пришлось вывалить космически большую сумму денег. Да и покупка оказалась тяжелой. Он перехватил ручки тканной сумки, куда продавец запихал его книги, и потащил ее с полным осознанием необходимости научиться простейшим чарам левитации. Другое решение проблемы переноса тяжелых сумок отыскалось в одной из уличных лавок. Магазинчик представлял собой ничто иное, как длинный стол, на котором были выложены аккуратные ряды кожаных изделий. Гарри подошел поближе: это оказались разномастные сумочки и кошельки на любой вкус, всех цветов и оттенков. Более того, полноватая седая волшебница, торговавшая этим разнообразием, стала уверять Гарри, что она способна странсфигурировать кошелек любым образом, как бы ни пожелал покупатель. — И что в них такого особенного? — спросил Гарри. — Смотри! — И волшебница, улыбаясь заточенной за годы работы улыбкой, сунула руку по локоть в один из кошельков. Гарри обомлел. — Я бы не стала это брать, — заметила профессор Макгонагалл. — Но! Это совершенно необходимая вещь, по мне как! Глядите, сколько сейчас у меня покупок? А засунь я это в такой кошель, мне стало бы в разы легче. Да и где мне все эти вещи хранить в приюте? Не под подушкой же? Ну так, сколько стоит? — сказал он, обращаясь к продавщице. Затем на раскрытую ладонь он высыпал ей горсть монет, заметив, что кошелек с деньгами из банковского сейфа при этом значительно похудел. — Куда идем дальше? — Гарри оглядел оживленную улицу. Дальше они купили серебристые весы, складной телескоп и оловянный котел. Гарри с интересом послушал, как все эти вещи, поочередно опускаясь в приобретенный накануне кошель-тайник, с едва слышимым стуком где-то в его недрах сталкивались с друг другом. Профессор Макгонагалл тем временем авторитетным взглядом просмотрела список необходимых приобретений для первокурсника и вынесла вердикт: — Еще форма. Гарри взял пергамент из ее рук и пробежался глазами по тексту. — Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу, — прочел он и поднял глаза на Макгонагалл. — Вам захотелось жабу? — подняла бровь профессор. Он пожал плечами, не желая вслух признаваться, что не уследил бы и за кактусом, не говоря уж про животных. Однако на волшебный питомник посмотреть хотелось. — Да и где вам хранить жабу в приюте? Не под подушкой же? — Не иронизируйте, профессор. Я просто посмотрю. Когда они нашли магазин с вывеской «Волшебный зверинец», профессор Макгонагалл решила остаться снаружи, уклончиво проронив, что некоторые виды животных чересчур остро реагируют на ее присутствие. Гарри пожал плечами и оставил ее одну. «Волшебный зверинец» встретил его странным и в чем-то неприятным смешением запахов и звуков. Впервые в жизни он увидел столько разных животных разом. Там были и большие пурпурные жабы, которые, влажно причмокивая, пировали дохлыми мухами, и небольшие аквариумы с рыбами причудливых форм. У окна в террариуме поблескивала панцирем в драгоценных камнях гигантская черепаха. Также в магазине были ядовитые оранжевые улитки в аквариуме; кролики; кошки любых расцветок; клетки с птицами; корзина гудящих мохнатых шариков радужного цвета; в просторной клетке на прилавке лоснящиеся черные крысы прыгали через скакалку из собственных длинных гладких хвостов. И все же Гарри ожидал увидеть нечто более удивительное, чем то, что предстало перед ним. Говоря честно, он даже надеялся увидеть дракона. Хотя бы небольшого. Разочарованный, он склонился над клеткой, полной ярко-синих существ, издающих писклявые пренеприятные звуки. Несколько десятков пар шальных черных глаз уставились на него с некоторой смешинкой, и существа задергали крылышками, схватились крошечными трехпалыми лапкам за прутья клетки, вереща диковатым дискантом. — Корнуэльские пикси, — пояснил чей-то голос. Гарри обернулся. Обратившийся к нему мужчина был не тем человеком, которого можно было бы ожидать встретить в зверинце. Он был одет в дорогой черный костюм-тройку, гладко выбрит, ровно причесан. По виду — лет тридцати-сорока. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то серый. На руки были натянуты кожаные перчатки. — Мерзкие создания, — сказал Гарри. Незнакомец улыбнулся. Гарри обратил внимание на то, что морщины странным образом собрались только у того глаза, что был черным; левую сторону лица улыбка не затронула. — Однако весьма приятные, — заметил мужчина. Было не вполне понятно, что конкретно он имел в виду. — Я возьму штук пять. — Пикси? — Ага, — правый глаз черного цвета заговорщически подмигнул. — А ты? — Воздержусь, — ответил Гарри. Он отошел от незнакомца в сторону, к большому прямоугольному аквариуму, в котором плескалось болотно-зеленого цвета чудище с острыми рожками и длинными костлявыми пальцами. К стеклу была приклеена табличка: «Детеныш гриндилоу. Продается при наличии лицензии». Обернувшись напоследок перед тем, как выйти из зверинца, Гарри еще раз нашел взглядом незнакомца в черном костюме. Тот как раз изучал вольер, в котором резвились щенята-терьеры с раздвоенными хвостами. «Странные эти маги», — подумалось. — «Невообразимо странные». И мнение это не переменилось ни разу за весь последующий обход магазинов. Из-за магов Гарри начал превращаться в параноика, в особенности после того, как его в третий раз окликнули, крича «Шрам! У него шрам в виде молнии! Да это же Гарри Поттер!» Он упустил тот момент, когда его имя стало достоянием общественности и поводом для объятий. С неким даже маниакальным упорством Гарри яростно всклокочил волосы так, чтобы они падали на лоб. Спасением стала небольшая дверка под симпатичной вывеской «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Забежал он туда так быстро, будто за ним гнались всадники апокалипсиса. Но никто за ним не гнался. Даже профессор Макгонагалл. Озадаченный, он постоял на одном месте несколько мгновений. — Добро пожаловать! — раздалось рядом. — Ба! Так ты в Хогвартс! Ты пришел по адресу. Мадам Малкин так и светилась дружелюбием, когда увлекала его вглубь комнаты, плотно заставленной стеллажами с тканями, тесемочками, ниточками. Сантиметр взвился в воздух и стал снимать мерки, а мадам Малкин тем временем щебетала над коробочкой с булавками. Гарри решил не обращать внимания на измерительную ленту и огляделся. Рядом с ним на невысокой скамеечке стоял еще один мальчик: блондинистый и бледнолицый. Губы были у него как-то капризно изогнуты, а взгляд, скучающий и утомленный, изучающе оглядывал Гарри в ответ. — Привет. Тоже в Хогвартс? — спросил он. — Ага, — Гарри кивнул, гадая, прикрывают ли растрепанные волосы должным образом шрам на лбу или нет. — Столько разговоров вокруг про Хогвартс. Хотелось бы на него уже посмотреть. — Мне отец рассказывал, — мальчик говорил медленно, устало растягивая слоги, — что это огромный замок с башнями и бойницами, и раньше он был резиденцией одного богатого мага. Еще до того, как основатели отстроили на этом месте школу. — Целый замок для одного мага, — Гарри едва не присвистнул, вспомнив свою койку в приюте. — Некоторые живут с размахом. — Да. Впрочем, и мой дом не хуже, — в голосе мальчика прозвучала нотка высокомерия, но тут же пропала, когда он заговорил дальше. — У нас в саду есть павлины. А у вас? — Павлинов у нас хватает, — ухмыльнулся Гарри. — Одни только павлины и есть. — А ты не слишком любишь своих домочадцев, да? Что касается меня, то я бы ни за что такого не сказал про свою семью. Семья — это сила и опора, как говорит мой отец. Я считаю, что он прав. Он вообще никогда не ошибается. Кстати, а твои родители волшебники? Погоди, — мальчик внимательно всмотрелся в лицо Гарри и прищурился. — Что это у тебя тут? Он пальцем указал на лоб. — Шрам? Гарри почти закатил глаза. — Ну, шрам, — прохладно ответил он. — И что? — А как твоя фамилия? Я подумал, — пояснил мальчик, заметив, что Гарри не торопится отвечать, — что я тебя могу знать. — Я получил шрам в неравной схватке с… м-м-м… корнуэльскими пикси. Тут булавка мадам Малкин слегка кольнула в плечо. Светловолосый мальчик же надменно оскалил ровные зубы в ухмылке. — И почему я тебе не верю? — спросил он. — Ладно, — Гарри улыбнулся. — Этот шрам мне оставил на память какой-то чертовски опасный плохой парень, имя которого настолько ужасно, что его вообще не произносят. Глаза светловолосого мальчика расширились. — Так ты… Так ты и впрямь… Так он и впрямь? Гарри впервые за день серьезно задумался над этим вопросом. — Не знаю, — ответил он. — Одиннадцать лет своей жизни я считал себя Гарри Поттером. Конечно, мне с детства твердили, что я — это я. Но сегодня я выяснил, что являюсь национальным героем и когда-то победил темного волшебника, и начал задумываться: а не живу ли я жизнью какого-то другого Гарри Поттера. Быть может, все мое существование обязано заговору мировых элит и масонских лож? Мальчик задумчиво осмотрел Гарри, почти не смутившись. Только бледные щеки слегка порозовели, но лицо, в целом, так же ничего не выражало. — Тогда, кхм… В разговор вмешалась мадам Малкин, сообщив, что одежда готова. Мальчик спрыгнул со скамейки. — На случай, если определишься с тем, Гарри Поттер ты или нет, — он еще сильнее растягивал слова, пытаясь побороть растерянность, — мое имя Малфой. Драко Малфой. Он изящным жестом протянул руку, и Гарри, недолго думая, ответил ему рукопожатием. — Ну, — сказал Драко Малфой. — Увидимся в школе. Гарри кивнул и проследил взглядом за удаляющейся спиной нового знакомого. «И все-таки они странные», — думал он. — «Странные».