Хочешь мира — готовься к войне

— Вы готовы к приключениям? — Да, сэр! — Вы готовы к опасностям? — Да, сэр! — Вы готовы умереть? — Можно повторить вопрос? «Ледниковый период 3»

      Впервые они объявились, когда их совместный бизнес со Стефаном начинал процветать. Стефан сумел раздобыть откуда-то неплохие деньги, которых как раз не хватало, чтобы они могли задышать спокойно. Она пыталась выяснить, откуда у него такие деньги, где он их раздобыл и что за это придется отдать взамен. Он просто отмахивался, говорил, чтобы она радовалась молча и гордилась им. Но, несмотря на их представления и надежды о прекрасной жизни, жить спокойно им не позволили. Когда и где они перешли тем людям дорогу, Малефисента не знала, хотя теперь бы не отказалась выяснить, чтобы понять, кого винить в своих страданиях, хотя она и подозревала и тайно винила в этом Стефана.       Первые письма стали приходить Стефану. Она узнала об этом практически случайно и тут же обозначила свою позицию насчет такого развития событий. Но ее коллега не хотел ее даже пытаться понять…       — Стефан, это не шутки! — Малефисента повышала голос, нервно раздумывая о выходе из ситуации, — Мы должны либо сообщить в надлежащие органы, либо заплатить им деньги.       — Брось! Это всего лишь шутка. Скоро же Хэллоуин! Кто всерьез угрожает словами «Кошелек или жизнь»?       Он тогда посмеялся над этим. Сейчас Малефисента могла с уверенностью на процентов восемьдесят сказать, что он уже на тот момент знал, что это не шутка, возможно, знал даже причину их проблем или даже был виноват в них.       Письма продолжали приходить. Они уже появлялись и у дома Малефисенты, и у нее на работе, и на рабочей электронной почте. Нервы были натянуты, но Стефан отказывался принимать какие-либо решения и строго запрещал ей пытаться что-то сделать. Зря… Возможно, тогда бы все пошло совсем по-другому, Лейла бы сейчас нянчилась и играла с Авророй, Стефан портил бы ей настроение своим несладким характером, а ее спина была бы все такой же величественной и прекрасной…       Предсказания и заверения Стефана о том, что все это шутка, не оправдались. Они начали с требований вернуть им что-то, проколотых колес и разбитых окон их автомобилей и закончили похищением. Похитили почему-то Малефисенту. Время, проведенное в затхлом сарайчике с прогнившими досками, она ярко запомнила на всю жизнь.       Ее били. Много и долго. Несколько раз в день в сарай приходили двое крупных мужчин в черных масках, полностью скрывавших их лица. Они насильно поднимали связанную и обессилившую Малефисенту, подвязывали ее за руки к потолку. Один из них вставал напротив, чтобы держать камеру, а другой отходил ненадолго в сторону, чтобы после вернуться с выбранным на этот раз орудием пыток. Позднее, когда она была в полусознательном состоянии, подходил третий мужчина. Он был в дорогом костюме и, в отличие от других, не скрывал своего лица, но женщина все равно не могла вспомнить ничего, кроме дорогого костюма и итальянских кожаных туфель.       Ее пытали, стегали жесткой плеткой, оставляющей горящие следы, колотили палками или чем-то похожим, что заставляло бояться за целостность органов и костей, резали ножом, отмечая ее следами различной глубины, и просто били кулаками, вытрясая из нее остатки воли и сознания.       Она была куклой. Той куклой, которым открывают головы, руки и ноги маленькие дети. Той куклой, за жизнь которой никто не боролся.       Перед некоторыми пытками с нее снимали одежду, поворачивая лицом к стене сарая и спиной — к камере. Мужчина в костюме сидел слева и изредко вставлял свои слова.       — Кошелек или жизнь? — он смеялся хриплым и жестоким смехом, — Ты можешь облегчить ее страдания и спасти ей жизнь.       Малефисента громко кричала и рыдала, иногда захлебываясь кровью и слезами, в какой-то момент силы покидали ее и она просто постанывала от боли, если была в сознании. Когда она уходила в небытие, пытки прекращались. Ведь издевательства теряют смысл, когда не причиняют страданий жертве.       — Тебе нужно лишь вернуть то, что принадлежит нам, — мужчина хрипло повторял одно и то же.       Ее мучитель выбрал большой нож и хищно улыбнулся. Он провел пальцем по ее бледной спине, зачарованно наблюдая за движением собственной руки. Холодный металл коснулся ее кожи в области лопаток, медленно разрезая и проникая. Больше она ничего не помнила. Как ей казалось, ее потерю сознания заметили не сразу.       Выжить и выбраться ей помогла простая случайность, как считала Малефисента. Про нее забыли, ее бросили умирать в том сарайчике, поняв спустя, казалось, месяц, что таким способом ничего не добиться. Почему ее оставили в живых? Возможно, они посчитали, что она не жилец и умрет от ран. Почему же она выжила, а не оставила этот мир в том разрушающимся сарае? Вероятно, она еще не все сделала из того, что предначертано ей судьбой.       Сколько она пробыла в плену под пытками, а сколько — в забытом бессознании, Малефисента не знала, да и не горела желанием знать. К вечеру того дня, когда она поняла, что ее оставили умирать и никто не придет ее добивать, женщина нашла в себе крохи сил, чтобы покинуть место своего заточения. Запекшаяся кровь причиняла боль при любом незначительном движении, сдвигающем ее. Голова сильно болела и кружилась, вынуждая беспокоиться о сотрясении мозга. Ноги тряслись от напряжения и слабости и практически отказывались нести ее на свободу. Ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просто покинуть сарай. Руки едва ли были лучше ног, но она нашла какую-то длинную палку, отдаленно напоминающую посох, на которую она опиралась во время ходьбы, облегчая задачу ногам. Живот скручивало от голода, но это было самое незначительное, что могло волновать ее. Малефисента пыталась понять, не сломаны ли у нее ребра и насколько плохо ее положение. Судя по тому, что она еле-еле покинула место ее заточения, оно было ужасно. Больше она ничего не помнила. По словам врачей и ее близких друзей, в больницу ее привез какой-то пожилой мужчина, сказавший, что случайно наткнулся на нее.       Каждый день своего пленения она ждала Стефана, каждый день верила, что он поступит так, чтобы спасти ее, каждый день надеялась, что он сможет переступить через себя ради этого. Когда мужчина в костюме хрипло смеялся, она ждала Стефана, когда воздух из груди выбивали ударами кулака, она ждала Стефана. Она ждала его даже тогда, когда была на грани потери сознания и на грани жизни.       — Почему ты ничего не сделал? — тихо, провалив попытки сдержать слезы и рыдания, спрашивала его Малефисента срывающимся шепотом, — Почему? Почему, Стефан?       Он молчал, а рядом стоявшая Лейла виновато опустила голову, испытывая испанский стыд. Маленькая Аврора испуганно и взволнованно смотрела на нее, прижавшись к матери. Немного подумав, девочка подошла к ней и боязливо обняла. Малефисента тогда, едва сдерживая очередные слезы, перевела тему, чтобы не травмировать психику малышке.       Стефан ошибочно посчитал, что их проблемы закончились, когда Малефисенту спустя месяц выписали из частной больницы. Она вернулась в прежнее состояние, но по-прежнему не могла наклоняться и поворачиваться в стороны из-за незаживающих ран на спине от того ножа. Две единственные раны не стянулись и не исчезли с ее тела, превратившись в кровавые шрамы и оставив вечное напоминание о пережитом.       Возможно, она бы сама отомстила Стефану, заставила бы его помучиться, но в дело вновь вмешались они. В тот день Малефисента осталась дома, к ней привезли на время Аврору, чтобы ее родители могли посетить какое-то светское мероприятие. Они с Авророй смотрели, кажется, Спанч-Боба или еще какой-то такой же странный мультик, когда им позвонили на телефон. Женщина на том конце провода холодно и немного сожалеюще спросила, знала ли она Лейлу и Стефана, а после сообщила об их смерти.       Авария. Как считала Малефисента, умышленная, но, как считало следствие, случайная. Просто потеря управления автомобилем со стороны Стефана и Лейлы. Разбирательство отложили, после без лишних слов замяли, а дело отправили в архив с пометкой «нет состава преступления». Была ли тут их рука, женщина не знала. Малефисента понимала, что родители Авроры не могли погибнуть своей смертью, но в замятии дела не было необходимости. Они все обставили так, что авария выглядела так, как считало следствие: Стефан потерял управление, отвлекшись на звонок телефона, а его жене просто не повезло.       Она оплакивала Лейлу. Как никак, та стала за годы тесного общения ее довольно близкой подругой. По Стефану она не пролила ни слезинки. Малефисента до сих пор считала его виновным во всех этих проблемах, в ее страданиях, в смерти Лейлы…       Маленькую Аврору она тут же удочерила, не желая, чтобы девочка мучилась в специальных учреждениях для сирот. Та была только рада, хоть и плакала ночами по папе и, в особенности, по маме. Они сменили адрес проживания. Их фирма переехала в другое здание совсем в другом квартале. Она поменяла большую часть персонала, тщательно выслеживая тех, кто мог работать на них.       По ночам они с малышкой сидели возле телевизора и смотрели какие-нибудь глупые комедии, зная, что уснуть без кошмаров не получится. Авроре обычно снилось что-то про маму с папой, а Малефисенте — кожаные итальянские туфли, дорогой костюм и хриплый смех.       Но так не могло продолжаться вечно, Аврора еще ребенок и ей просто необходим крепкий сон по ночам, как и самой Малефисенте. Поэтому женщина начала поиски качественного психотерапевта. Она хотела найти именно такого, который смог бы работать и с ней, и с ее крестницей, чтобы не тратить время на подбор двух специалистов. Понадобилось немало дней и ночей, чтобы найти нужного им психотерапевта.       Им оказался Удо. Он изначально согласился работать с маленькой Авророй. Благодаря его сеансам кошмары про Лейлу и Стефана отступили от ее крестницы. Малефисента почему-то долго отказывалась от неоднократно предлагаемой помощи Удо. Она не могла бы сказать и сейчас, почему не решалась на разговоры, но она была и по сей день рада, что все-таки решилась на сеансы с Удо.       — Вы кого-то вините в случившемся? — спокойно и размеренно задал вопрос Удо на одном из сеансов, получив в ответ лишь кивок, он тяжело вздохнул и задал следующий вопрос своим гипнотическим голосом, — Кто этот человек?       — Это Стефан, — спокойно отвечает Малефисента, незаинтересованно глядя в сторону.       — Отец Авроры? — уточнил психотерапевт, на что получил кивок гордой головы, — Что бы вы сделали с этим человеком, будь он сейчас перед Вами?       — Я бы убила его, — Малефисента слегка поворачивает голову и долго смотрит на Удо, ожидая его реакции.       Он тогда просто кивнул и сделал пометку в своем блокноте.       В конечном счете, сеансы с Удо помогли и ей. Терять такого специалиста она посчитала грубейшей ошибкой, поэтому предложила ему работу у себя. Оказалось, он отличный аналитик и внештатный психотерапевт. Борра и Коналл были знакомы с Удо задолго до ее встречи с ним. В подробности она не вникала, ведь они были ни к чему.       Она потратила столько времени на смену места жительства, адреса ее главного офиса, заплатила немало денег разным психологам, на сеансы с которыми ходила до встречи с Удо. Она убивала свои нервы, когда боялась пройти по темному переулку. Она пыталась начать новую жизнь. Счастливую жизнь. Жизнь без кошмаров по ночам, без постоянных оглядываний за спину, без прокручивания в голове своего прошлого, без погонь и страхов за собственную жизнь. Ради этого она делала все, что могла. Но это все оказалось напрасным.       Они вернулись…       Малефисента быстрым, явно торопящимся и немного резким шагом входит в кабинет, широко и, возможно, громко распахивая дверь, удовлетворенно кивает, когда замечает уже пришедших Борру и Коналла, которые вливали в себя черный кофе и пытались не зевать слишком часто. В левой руке она держала рабочую сумку с заполненной или просто прочитанной документацией, а в правой — сложенный пополам листок. Все это ставится на рабочий стол и забывается на некоторое время.       — Доброе утро, — тихо, стараясь вести себя как обычно и не выказывать своего волнения, — Когда подойдет Удо?       — Он будет с минуты на минуту, — неохотно ответил Коналл, протяжно зевая.       — Очень хорошо, — довольно кивает Малефисента, — Борра, ты случайно не знаешь номера каких-нибудь хороших агентств телохранителей?       — Что-то случилось? — интересуется взволнованно Борра, допивая свой противный кофе и подавая ей стаканчик сегодняшнего напитка.       — Спасибо, — она делает медленный глоток, ощущая, как жидкость проникает в ее пустой желудок, и отвечает скрытно, — Ничего такого… но кое-что произошло…       Борра с Коналлом задумчиво переглядываются, без слов делают какие-то свои выводы и кивают друг другу, приходя к какому-то общему выводу. Малефисента медленно пьет кофе, погружаясь в свои раздумия, потом мелко вздрагивает и поднимает взгляд на друзей, собираясь с мыслями.       — Борра, поищи номер хорошего агентства телохранителей, — просит Малефисента, делая последние глотки ее бодрящего напитка, ловким броском отправляет пустой картонный стаканчик в урну, стоящую в дальнем углу.       Мужчины в очередной раз переглядываются, но Борра покорно идет рыться в своей записной книжке, не произнося ни слова. Когда в помещение входит Удо, извиняясь за задержку, Малефисента, тяжело вздохнув, берет лист бумаги, принесенный ею, и передает его Борре, который вслух зачитывает послание, найденное ею вчера возле дома.       — Может, это просто шутка? Скоро Хэллоуин… — пытается разрядить напряженную атмосферу в коллективе Борра, вкладывая в эти слова всю надежду и наивность, которые у него остались в этой жизни.       — Он через пять месяцев… — услужливо напоминает Коннал, просто убивая все его старания и растаптывая надежду всех собравшихся.       — Что ты собираешься делать? — задает верный вопрос Удо, решая не тратить время на самообман.       — Что я и поняла за прошлые годы, — задумчиво и спокойно начинает Малефисента, все замолкают и ожидающе смотрят на нее. — Это не шутки.       На нее смотрят потрясенно и совсем немного сожалеюще. Каждый из собравшихся вспоминает давно минувшие дни, мысленно вздрагивая от слишком реалистичных картинок в голове и ярких воспоминаний. Удо не отводит понимающего взгляда с ее глаз, успокаивая ее и облегчая мучения, Коналл своим всегда спокойным выражением лица придает ей немного уверенности, а непривычно серьезный вид Борры подсказывает, что она мыслит в правильном направлении.       — Ты нашел то, что я просила? — Малефисента поворачивается к Борре и намекающе смотрит на него, ожидая результата.       Борра кивает головой и быстрым шагом подходит к своему столу, берет какой-то клочок бумажки, на который он недавно что-то поспешно записывал, и передает листочек Малефисенте, взволнованно глядя на нее. Та, взяв в руки телефон, быстро набирает номер. Несколько секунд в кабинете слышны лишь громкие гудки телефона в руке женщины. Когда гудки прекращаются, вместо них раздается приветливый голос девушки, она интересуется целью звонка.       В панорамное окно вовсю светит давно поднявшееся солнце, уже несколько часов освещающее просторный кабинет, придавая предметам интерьера огромные косые тени. Если долго смотреть в окно, начинает рябить в глазах, но женщину это мало волнует. Она успокаивает себя тем, что сама стоит в тени, поэтому еще прохладное, но уже чересчур яркое светило своими лучами не попадает ей в глаза. Малефисента отрешенно и бесстрастно смотрит через стекло на просыпающийся город, на разъезжающие машинки, кажущиеся игрушечными из офиса, на проходящих мимо людей, совсем не интересующих и не волнующих ее.       — Мне нужен телохранитель, — просто произносит она ровным тоном.