Хочешь мира — готовься к войне

Тот, кому грозит опасность, рано или поздно устает подозревать всех и вся, ему просто хочется довериться иногда первому встречному. Джон Рональд Руэл Толкиен. «Властелин Колец»

      Диаваль не хмурится долго, практически сразу он отходит и опускается в свои размышления. Малефисента странно косится на него некоторое время, после кивает и отворачивается к окну, ожидая прибытия в то место, которое она ему указала.       У Диаваля много вопросов, но он не спешит задавать их. Он почти мгновенно догадался, что резкое окончание дня отдыха было каким-то образом связано со всей этой ситуацией: с угрозой, полученной по электронной почте, с его расспросами о прошлом, с готовностью Борры поделиться некоторыми деталями.       — Кто этот Персиваль? — прерывает уютную тишину Диаваль, когда почти подъезжает к адресу, указанному Малефисентой.       — Мой знакомый из полиции. Он глава отдела, — дает краткую информацию женщина и, подумав немного, добавляет, — Он единственный, кто может нам помочь. Ты ведь хотел, чтобы нас поддержала полиция?       Малефисента смотрит на него строго, после вновь отворачивается к окну и совсем не ждет ответа от мужчины. Диаваль кивает, ничего не отвечая. Он прекрасно знает, что никогда не высказывал желания привлечь полицию, хотя и думал об этом. Ему отчего-то приятно, что Малефисента поняла эти мысли без всяких слов. Он решает потом обдумать это странное тепло в груди при мысли о том, что Малефисента думала о нем.       Они подъезжают к зданию Полицейского Департамента. Пока Малефисента беседует со своими знакомыми, Диаваль скучающе и незаинтересованно осматривает кабинет, несколько десятков раз устало вздыхает и не проявляет никакого интереса к разговору. Ему совершенно все равно, будут им помогать доблестные блюстители порядка или нет. Это идея с бессмысленными поисками все еще оставалась глупой и чрезвычайно опасной.       Они покидают Департамент ближе к вечеру. Малефисента довольна, что смогла заручиться поддержкой в полиции. Она вновь смотрит в окно, слегка улыбаясь. Диаваль задумчиво следит за дорогой. Его терзают сомнения. Они прогрызают себе пути из темных уголков души, всплывая наверх. Мужчина мотает головой и решает прояснить хоть что-то за сегодня.       — Ты уверена, что тебя хотят убить?       — А у тебя есть сомнения? — она огрызается, грозно намекая ему на его глупость, — Тогда посмотри на свою больную руку.       — А может быть, они не хотят твоей смерти? Если бы тебя хотели убить, это бы уже сделали. Они наверняка знают, где ты живешь. Они могли бы нанять снайпера, который убрал бы тебя в один из тех дней, когда ты сидишь в своем кабинете (тебе стоит сместить рабочее место немного левее). Да и к тому же… Они же ясно выразились, что им нужно что-то определенное…       — Да, только вот я понятия не имею, что им нужно. И я не могу позволить им дальше мешать мне жить спокойной жизнью, — зло произносит Малефисента, сжимая кулаки.       Ее лицо поразительно ничего не выражает, кроме угрожающего спокойствия. В глазах плещется ненависть и что-то ужасное, название чему Диаваль не может подобрать сходу. Он ежится и замолкает, понимая, что мисс Эвил не переубедить. Они оба знают, что Диаваль по-прежнему не изменил своих взглядов, но предпочитают игнорировать этот факт.       Они доезжают до дома в неуютном и оборванном молчании. По пути они забирают из школы Аврору, но даже девочка не облегчает их тягостной тишины, весело рассказывая, как прошел ее день. Малефисента принимает вялое участие в беседе, больше уделяя внимания своим мыслям, и Аврора быстро сникает, понимая, что Крестная не в духе. По прибытию в дом четы Эвил Аврора убегает в свою комнату, Диаваль усаживается на диване, а Малефисента поднимается на второй этаж, так и не обронив ни слова. Около получаса мужчина одиноко сидит в холле, окутанном мертвецкой тишиной, изредка прерываемой шумом, который доносится из комнаты милой Авроры. Терпение и самообладание медленно покидают его, и он едва выдерживает еще пять минут в одиночестве.       Не выдержав, Диаваль ищет Малефисенту, чтобы уточнить у нее, может ли он отправляться домой, на сегодня выполнив условия их договора. Он стоит перед ее дверью и отчего-то сомневается и мнется. Мотнув головой, он стучится и спрашивает разрешения войти. Ответа к нему не приходит, и он, подождав еще немного, предупреждает о том, что входит, и нажимает на ручку двери, входя широким шагом.       То, что он видит, шокирует его. Малефисента стоит спиной к нему без привычной кристально чистой рубашки. Но его шокирует не то, что мисс Эвил предстала пред ним в подобном виде. Нет, женские тела не могли шокировать его. А вот глубокие и необычные шрамы на женских спинах могли. Он не может поверить своим глазам и, поддавшись странному желанию, притрагивается к ужасным полоскам на ее спине, слабо проводя по ним пальцами.       Кожа шершавая. По краям шрамов — тоже.       Они выглядят действительно страшно и пугающе на женском теле.       Диаваль ненадолго задумывается о том, где и за что она могла получить их, как долго они давали знать о себе неприятной болью и как давно они перестали саднить при любом движении.       — Что ты…? — выдавливает Малефисента, хмурясь и злясь.       Ее голос вырывает его из того состояния, в которое Диаваль впал, увидев увечье женщины. Он, осознав всю ситуацию, скомкано извиняется и пулей вылетает из комнаты, отчаянно стыдясь и ощущая жуткую неловкость.       Они ужинают в тишине, прерываемой лишь шумом столовых приборов. Диаваль по странному обычаю не уезжает к себе, а Малефисента почему-то не возражает. Аврора ощущает, что этим вечером между взрослыми присутствует какая-то недосказанность, но ничего не может понять. Она благодарит Крестную за ужин и убегает делать уроки к себе в комнату.       Малефисента ничего не говорит ему и вообще никоим образом не намекает на возникшую недавно неловкость. Она быстро доедает свой ужин и скрывается в кабинете, чтобы поработать. Диаваль торопится, доедая свою порцию, и спешит за ней.       Когда он входит в кабинет, то сразу натыкается на сосредоточенную Малефисенту. Она вчитывается в документы и подписывает какие-то бумаги, разложенные по всему столу. Диаваль встает немного левее двери, не решаясь пройти в глубь кабинета и занять место на кажущемся удобным кожаном диване или на одном из этих стульев с этими красивыми спинками и изящно изогнутыми ножками. Телохранитель долгое время молчит, не зная, как подступиться к интересующей его теме.       — Мисс Эвил… — наконец выдавливает он, правда, тут же замолкает, понимая, что не может подобрать нужных слов.       — Что? — Малефисента тянет недовольно и поднимает на него скептический взгляд, когда его молчание затягивается.       Она ненадолго откладывает дорогую ручку, подаренную Боррой на ее прошлый день рождения, и опускает документы из руки, чтобы внимательно выслушать Диаваля. От такого внимания Диавалю становится неловко, и слова, которые он, казалось, уже почти нашел и подобрал, разлетаются в разные стороны, и приходится начинать все заново.       — Мисс Эвил, — вновь пытается собраться с мыслями мужчина, — я…       — Диаваль! — Малефисента раздражается его медлительностью и проявлением тугодумия, обычно не свойственного ему.       — Откуда у тебя эти шрамы? — быстро выдает Диаваль и замолкает, с ужасом и томлением ожидая ответа.       В кабинете наступает, с грохотом обрушавшись на них, напряженное молчание. Тишина давит на каждого из них. Она не обволакивает нежно плечи, создавая уютную обстановку. Она сдавливает в тугие тески горло, перекрывая доступ к кислороду. Она не приходит, тихонько отсиживаясь и наблюдая за происходящим. Она звенит, оглушая своим звоном, и, кажется, громко трещит, разрываясь по краям.       — Это не твое дело, — произносит едва слышно, но достаточно четко и недовольно Малефисента, бросив на него ледяной взгляд и возвращаясь к своим документам.       — Я твой телохранитель, — напоминает зачем-то Диаваль, — Ты можешь довериться мне.       — Я не собираюсь рассказывать об этом кому бы то не было, — упрямо отвечает женщина, откладывая ненадолго бумаги, но не отпуская страдающую ручку, — Тема закрыта, — припечатывает она, собираясь вернуться к своей работе.       — Тебе нужно с кем-то поделиться этой историей, — Диаваль небрежно пожимает плечами и переводит взгляд в сторону, чтобы не видеть напряженную и злую Малефисенту, — Тебе полегчает, если ты расскажешь это кому-нибудь.       — Я сказала, что не собираюсь делиться этим с тобой! — она повышает тон, не глядя на него и яростно сжимая ручку в своих руках, что кажется, будто она сейчас сломается, развалившись на жалкие кусочки, из которых уже ничего не соберешь.       — Но…       — Тема, — грозно произносит Малефисента, изгибая губы и прожигая его строгим взглядом, — закрыта.       Диаваль замирает, но послушно замолкает, что не может не радовать ее. Она, слабо хмурясь, вновь возвращается к своей работе на дому и ощущает страшную злобу, граничащую с ненавистью. Ей все еще больно, ее сердце разрывается и стонет от пугающих своей реалистичностью воспоминаний, хотя она была уверена, что смогла это забыть и отпустить, начав жизнь с самого начала.       Молчание тяжко, но Диавалю не привыкать. Он остается стоять немного левее двери, не проронив ни слова больше. Малефисента продолжает что-то читать и подписывать. Ручка, которую она все еще крепко сжимает до побеления кончиков пальцев, в ее руке иногда замирает, едва заметно дрожа от оказываемого давления, перед тем, как оставить размашистую и аккуратную подпись. Так проходит около часа. Потом мисс Эвил вздрагивает, бросая пронзительный всегда взгляд на часы, и слабо удивляется.       — Уже поздно, — констатирует она, складывая бумаги в аккуратные стопки и убирая некоторые из них в ящик стола или пряча их в своей рабочей сумке.       Диаваль едва заметно кивает и смотрит устало на стрелки часов. Малефисента покидает кабинет, а он выходит следом за ней. Еще раз сверившись с часами и бросив короткий взгляд за окно, мисс Эвил отправляется ко сну, пожелав спокойной ночи Диавалю. Диаваль вновь остается ночевать в доме четы Эвил. Почему-то никто не поднимает эту тему. Он не знает причин такой доброй воли со стороны Малефисенты, а она старается просто не думать об этом более подробно, оставляя это тайной и загадкой для каждого из них.       Диавалю вновь стелят на диване. Он по-прежнему кажется ему неудобным и непривычным для сна, но выбирать не приходится, а жаловаться бессмысленно. Диаваль укладывается, долго ворочается, но никак не может принять удобную позу, в которой сможет проспать всю ночь. Сон совсем не спешит к нему. Диаваля мучает бессонница. Возможно, во всем опять виновата луна.       Далеко после полуночи приходит Малефисента. Она старается ступать тихо, чтобы не потревожить телохранителя. Женщина встает рядом с окном и замирает, любуясь ночным небом. Сегодня обещали звездопад, но небосвод забрали в свой плен темные, едва уловимые без солнечного света, облака, поэтому она не может увидеть ни звездочки, что уж тут говорить о звездопаде. Понять, что мимо проплывают темные облака, можно лишь по луне, чей свет тускнел при наложении тонкого облачного слоя.       — Опять любуетесь луной?       Малефисента вздрагивает, бросает на него недовольный взгляд, но тут же возвращается к окну.       Сегодня отчего-то он не стал долго любоваться гордым и изящным силуэтом своей нанимательницы. Ее образ был каким-то печальным и тоскливо задумчивым. Обрамленная лунным светом, Малефисента была похожа на невероятной красоты элегантную статую, над которой трудились лучшие мастера всех времен и народов.       — Тебе стоит перестать подкрадываться, — произносит она, не глядя на него, и, немного помолчав, добавляет, — Сегодня должен быть звездопад.       — Да? Никогда не видел звездопада, — Диаваль пожимает плечами и печально вздыхает, — В детстве я постоянно забывал об этом или засыпал слишком рано, так и не дождавшись ничего. А потом это перестало быть чем-то манящим.       — Тебя многое перестало манить, — отмахивается от него Малефисента, желая постоять в тишине хотя бы немного.       Эта желанная Малефисентой тишина наступает, но не длится так долго, как того хотела бы Малефисента. У Диаваля необычайно разговорчивое настроение. И еще ему хочется думать. А эти две вещи приводят к невероятному результату, не всегда хорошему для самого Диаваля и окружающих.       Он задумывается о многих вещах, начиная шрамами на спине Малефисенты и заканчивая историей ее прошлого. Диаваль строит свои теории, предполагая, что ни одна из них даже не приблизилась к истине. Ему хочется узнать правду, чтобы усмирить свое любопытство и прояснить ситуацию. А еще он желает, чтобы недомолвок между ними стало хотя бы на одну меньше.       — Вы уверены, что не хотите рассказать?       Малефисента бросает на него короткий взгляд и вновь устремляет взор на ночной пейзаж улицы. Она долго молчит перед тем, как ответить. И Диаваль надеется, что она просто серьезно задумывается об этом, а не специально мучает его, игнорируя.       — Уверена. Я уже все сказала тебе в кабинете, больше мне нечего добавить.       — А говорят, люди ночью более открыты для откровений и бесед, — тянет разочаровано Диаваль, — Они устают и поэтому плохо следят за своим языком.       — На мне это не работает, — отрезает Малефисента, не отводя взгляда от окна.       — Почему ты в этом так уверена?       — Потому что я не устаю.       Диаваль усмехается, но ничего не отвечает на ее реплику, хотя и считает это глупостью. Правда, задумавшись, понимает, что не видел Малефисенту достаточно усталой и утомленной, чтобы откровенничать. Осознав это и признав собственную неправоту, Диаваль печально вздыхает и разочаровывается.       — Может, ты тогда хотя бы можешь рассказать о прошлых покушениях? Это может помочь нам в расследовании, — Диаваль интересуется, надеясь на положительных ответ, но уверенный, что не получит его.       — Тебе? — Малефисента бросает на него оценивающий взгляд и возвращается к окну, — Нет. Ты, конечно, неплох, но доверять тебе такое будет опрометчиво.       Это ее «неплох» прозвучало отнюдь не как небрежная оценка человека в целом, а как взвешенная оценка его внешности и каких-то отдельных качеств. Диаваль путается еще сильнее, не понимая, что за игру затеяла Малефисента, но соглашается сыграть по ее правилам, продолжая искать объяснения происходящему.       Когда недомолвок между ними становится слишком много, а пояснения упорно отказываются быть произнесенными, Диаваль не выдерживает. Он устало выдыхает, недолго раздумывая перед своими действиями. Мужчина подходит к мисс Эвил, задумчиво вглядывающейся во тьму за окном. Она слегка поворачивает голову, замечая его намерения, и хмурится, гадая, что у него в голове. Диаваль, слабо улыбаясь, аккуратно берет ее руку, подносит ближе к лицу и надолго прикасается к ней губами, целуя. После он отворачивается к окну, но не отпускает ее запястья, продолжая слабо держать ее за руку.       Малефисента недоумевает, какого черта тут творится, пытается успокоиться и разобраться во всем, но вместо этого она просто замирает, не понимая собственных ощущений. Ее сердце подозрительно замерло на долгий миг, пока губы Диаваля прикасались к ее руке, а на лице появился и практически тут же исчез едва заметный румянец. При желании она может без труда вытащить свою руку из руки Диаваля, но это желание отчего-то не возникает. Малефисента продолжает разглядывать Диаваля, задумываясь и недоумевая.       — Вы не думаете, — голос Диаваля тих и задумчив, его взгляд устремлен на темное небо, по которому быстро проплывают незаметные облака, — что нам все-таки следует поговорить?       — Пожалуй, ты прав, — признает она, тяжело вздыхая и силясь улыбнуться.