***
Тук-тук-тук. Это стучит ткацкий станок. Быстрые лапки привычно перебрасывали моток огненно-красных шелковых нитей, поправляли ткань, насаживали матовые бусинки и прижимали бедром ткацкой машины нить. Периодически ткачиха меняет мотки, сплетает между собой нити разных клубков, чтобы получить замысловатый узор, то и дело зевая. Поздно вернувшись домой, когда уже все спали, кошка смогла лишь снять одежду и лечь спать, заснув практически сразу. Знакомые дела отвлекали кошку от своих раздумий. Всё было таким же как до того проклятого дня. Мысли были заполнены лишь привычной рутиной: стоит перестирать всё белье в доме, подмести, сходить на мельницу. Может, даже найдётся время на то, чтобы приготовить любимый суп тёти… Привычно для её комнаты распахнулась тяжёлая дверь, в очередной раз побеспокоив черную статуэтку кошки. Грузными шагами вошла в комнату женщина, оглядывая комнату и ткачиху, оторвавшуюся от своего занятия. — Доброе утро, Чу, солнышко, — приветливо сказала тетя. — Доброго Вам утра, госпожа Ба,— сказала маленькая кошечка, сложив ручки и поклонившись. Всё, как и учила тётя. Кротость и скромность. Ничего лишнего. Она действительно хорошая женщина. И ей действительно не нужно никаких других посторонних дел. Усики дрогнули, а шёрстка приподнялась, но она сразу же вернулась в изначальное положение. Вновь кошка отвлекается на эти глупые занятия. Ей стоит забыть про эти мимолётные глупости. Вновь погрузившись в свои мысли, она еле успела заметить, как тётя Ба начала говорить. — Сегодня такой чудесный день! Так солнечно и тепло. И ты не заставляет меня краснеть, — посмеялась женщина-Буйвол, снисходительно гладя по голове ткачиху. — Думаю, ты сможешь отвлечься и сходить на рынок за овощами, немного развеяться. Сегодня мне хочется моего любимого супа. Надеюсь, ты ещё не забыла, как его готовить. Можешь идти прямо сейчас. — Да, госпожа Ба, — сказала ткачиха, всё так же смотря в пол. — Я оставила деньги на дубовой тумбе. Возьми их, когда пойдешь на рынок, — прощебетала хозяйка дома. Дверь за ней захлопнулась, и женщина последовала к выходу из дома. «Видно, госпожа собирается пойти к нашим соседям», — про себя подумала Чу и пошла собираться. В последний раз кошка обронила взгляд на лежащее рядом зеркало и застыла. На предплечьях ссадины и раны, а одна лапа опухла — неприятные напоминания о вчерашнем дне. Какое чудо, что госпожа Ба это не заметила! Теперь в городе её точно все узнают, а это может плохо закончиться. Вернувшись, кошка набросила на себя зелёный плащ и, решив, что иные вещи могут привлечь лишнее внимание, поспешила в деревню.***
Рынок. Люди о чём-то говорят друг с другом, покупают свежий провиант. Чунтао не слишком интересовала суета вокруг. Кошечка была погружена в свои мысли. А правильно ли она поступает? Было ли хорошей идеей приходить вчера в Нефритовый дворец? А если бы она сейчас оказалась там, на площади, так бы она поступила? Она вновь думает о вчерашнем? О Нефритовом дворце? О кунг-фу? О Свирепой пятёрке? О том липком позоре?.. Неужели это её тревожит? Нет-нет-нет! Глупости! Это недостойное истинной девушки занятие. Прочь, прочь, прочь! Тем временем корзинка медленно пополнялась свежими овощами и мясом. Люди не спеша ходили и мирно беседовали друг с другом. И тут Чу застыла. Её сковал страх, ужас и вина. Кремовой швее так хотелось уйти, но она не могла пошевелить и кончиком хвоста. — Боже, как Угвей мог выбрать настолько неловкого? Неужели это действительно Свирепая пятёрка?! Но что они тут делают? Эти вопросы быстро испарились, став незначительными, после того как кошка вслушалась в разговор воинов. — Действительно странно. Не думаешь, что у Угвея с годами — того, — Обезьяна, скосив глаза и высунув язык, покрутил пальцем у виска. — Как ты груб! — воскликнула Гадюка. — Как ты смеешь так отзываться о великом мастере Угвее? — прошипела та, на что Обезьяна, на пару с Богомолом, посмеялся. — Но это действительно… Странно, — задумчиво добавил Журавль. Помедлив, он продолжил, не веря и сомневаясь в своих словах:— Мастер Угвей не мог… — Как видишь, он мог ошибиться, — резко сказала Тигрица то, что Журавль не осмелился высказать. — Мы все видели то, насколько никчёмный воин та кошка. — Победить Воина дракона, — медленно, с большой долей иронии проговорил Обезьяна, — оказалось подозрительно просто. — И не говори, — грустно вздохнула Гадюка.— Бедняжка, наверное, расстроилась. Она так упорно боролась… — И что? Чего она ожидала, сражаясь со Свирепой пятёркой? Неужели раз мастер Угвей её выбрал Воином дракона, то мы ей поддадимся? — злобно бросила Тигрица. Её явно до сих пор тревожило то, что Воином дракона была выбрана какая-то кошка, вместо неё — умелого и сильного воина. — Тростиночка. Интересно, на что она рассчитывала? — добавил Журавль. — Неужели Угвей не мог выбрать кого-нибудь, кто хотя бы раз в жизни дрался? — саркастично бросил Обезьяна. — Или выходил на улицу не только на рынок, — подпел ему Богомол. Пятёрка зверей начала говорить на иную тему, растворяясь в толпе. А Чу осталась стоять. Шум толпы возрос в разы, продолжая набирать громкость. Она слышала, как десятки голосов говорили о ней. Толпа внезапно сгустилась, сжимая маленькую швею и не позволяя ей сделать и шаг. — Да-да, эта хамка выпрыгнула прямо на середину площади. — Вроде, она даже кого-то сбила с ног… — Аха-ха, глупышка упала, испачкавшись в пыли. Вот недотёпа! Слишком громко. Всё слишком громкое. Чу хочет уйти. Ощущение, что все хотят стянуть, сорвать этот чертов плащ. Кошка пытается полностью скрыть себя, натягивая его сильнее на лицо и плечи. — Похоже, она что-то своровала и хотела уйти… Нет, это не правда, это ложь. Как же жарко, как же душно. — Она посмела сопротивляться воле великого мастера и сражалась со Свирепой пятёркой! «Но ведь… Я хочу уйти. Прошу, пропустите меня. Я хочу уйти. Я хочу уйти. Как жарко. Почему солнце стало таким ярким? Я хочу уйти.» — Такое ничтожество… Как ей вообще могло прийти в голову сражаться со Свирепой пятёркой? Глупая и нахальная. Чунтао не выдержала. Расталкивая локтями толпу она бежала по площади рынка. Всё так давило на неё. Воздух был невероятно сухим, солнце, попадающее на шерстку яркими лучами, казалось, прожигало её. Она просто бежала и бежала. Бежала, не разбирая дороги, не обращая внимания на смотрящих косо и ворчащих прохожих. Бежала чтобы укрыться, чтобы спрятаться, побыть в тени и тишине. Внезапно она споткнулась и упала. Содержимое корзины рассыпалось по земле. Кошка перевернулась и подползла к стене. Для себя она отметила, что находится в просвете между двумя домами. Здесь было более спокойно. Тихо и немного сыро. Весь мир находился где-то поодаль, пока она тем временем могла наблюдать за ним отсюда, из тени. Чу села и обняла колени руками и хвостом. По лицу потекли слезы. Всё казалось таким огромным и значительным, по сравнению с ней. Её так задели слова пятёрки, так задели слова мастера Шифу… Но ведь она была ранена! Она была в платье, которое сковывало движение! Она не могла драться в полную силу. Но разве это оправдывает кошку? Хоть один великий воин оправдывался после своего поражения? Хотя какая теперь разница? Чу потеряла тот шанс, который она получила от судьбы. Кошка всю жизнь тренировалась, мечтая об этом, несмотря на слова своей тёти, других женщин, окружающих. Чу занималась этим потому что это приносило удовольствие, смысл в её жизнь. И не просто смысл, а тот смысл, который её саму устраивал. Неизвестно, будет ли у неё иная возможность. Она всё испортила, испортила, испортила!.. Слёзы покатились градом и только чудо удерживало хрипы внутри груди. Горячие капельки бежали и впитывались в нежную шёрстку дрожащей кошки. Какой-то звук отвлек Чунтао от самобичевания. Когтистая лапа подняла белую луковицу и положила её в корзину и вновь потянулась за другой лежащей на земле луковице. Кошка тут же встала и молниеносно преградила лапе путь к овощу. — М-мастер, прошу, в-вы не должны это делать, — проговорила швея, ещё не отошедшая от рыданий. Вместо ответа мастер Угвей лишь положил свою зелёную лапу на персикового цвета голову, нежно погладив. Чу смогла лишь опустить взгляд. — Чем ты обеспокоена, дитя? Что тебя так тревожит? — мягко проскрипел Угвей, перекладывая лапу на плечо. — Я… Долгое время я упорно тренировалась, — шептала кошка. По её лицу вновь потекли слёзы, и теперь она не сдерживала плач. — И вчера лишь за один день я смогла испортить всё, к чему стремилась, чего так хотела! И теперь я не знаю, что мне делать. Что меня ждёт? Что будет правильным? — То, что сделано, как ни старайся, уже не изменишь. А чтобы узнать, что тебя ждёт, надо лишь встретиться с тем, что тебя ждёт. Прошлое забыто, будущее закрыто. Настоящее даровано. Поэтому оно и называется настоящим, — вновь прохрипел мастер, журя кошку по голове. — Но мастер… Я потратила тот шанс впустую. И я не знаю, представится ли он хотя бы ещё раз. — Ты ждёшь, когда судьба тебе подарит возможность, — Угвей стал осторожно уходить. На мгновение он оборачивается, смотря в глаза кошке. — Почему бы тебе не подарить её самой себе? Кошка вновь осталась наедине со своими вопросами. Но наконец-то они не терзают её, и она может на них ответить.