Триада

      Ночь была темна и бесшумна.       Не идеальная безмолвная чернота, но именно то, чего и следовало ожидать в полуночный час от затянутого густыми облаками неба и раскинувшейся под ним безлюдной лесной чащи. Стрекотание различных насекомых, шелест травы и листьев на слабом ветру, а также приглушённое посвистывание ночных птиц, раздававшееся будто бы со всех сторон разом. Редко, очень редко, сквозь немногочисленные щели в густом небесном занавесе и просветы древесных крон на землю ниспадали капли лунного сияния, но хватало их лишь на то, чтобы на считанные мгновения разогнать темноту отдельных участков.       Это была простая тёмная ночь во всём её естественном и первозданном великолепии.       За двумя исключениями.       Первым был монстр. Противный не то что ночи и лесу, но самой природе и даже Миру. Чудовище, что на недоступной для живого существа скорости проносилось меж вековых стволов, при этом, вопреки всей своей неестественности, безупречно сливаясь со всем его окружающим. Ни единая ветка не хрустнула под его поступью, как не была ни одна из них и сбита с деревьев его облачённым во всё чёрное туловищем. Даже шелестение листьев, порождаемое его безумным бегом, не превосходило того, что рождалось по вине едва ощутимого фёна. Слуга, верно следующий указаниям своего не менее чудовищного Хозяина, взбирался вверх по холму с точностью и умением лучшего из хищников. Ведь сейчас он и был на охоте.       Вторым же исключением выступало место, куда этот монстр так стремился попасть. Сквозь быстро истончающийся барьер деревьев он уже мог разглядеть очертания огромного поместья, возведённого посреди поросшей высокой травой поляны. Выполнено поместье было в традиционном японском стиле и размерами впечатляло, скорее, вширь, нежели ввысь. Всего два или крайне редко три этажа, зато тянулись многочисленные здания и переплетения коридоров между ними на сотни метров во всех направлениях. Практически целиком построенное из самого обычного дерева, лишь местами перемежающегося с выложенными по старинным технологиям из камня участками, это место словно бы прибыло из прошлого. Словно время для него на несколько последних веков просто застыло.       Или, быть может, населявшие его люди попросту не смогли приспособиться к современности, и потому отдали предпочтение подобной самоизоляции. Исходя из переданных монстру вместе с приказами сведений, выходило именно так, в пользу чего говорил и давно замеченный им часовой с классической катаной на поясе. Впрочем, его такие подробности и размышления трогали мало или, если точнее, не трогали совершенно. Значение для монстра имели лишь приказы, важность же всего остального определялось тем, насколько это поможет ему полученные приказы исполнить.       К примеру, ему было сказано, что его сегодняшняя добыча — не обычные люди. Они были охотниками. Древним родом с огромной историей, который передавал и оттачивал свои навыки охоты из поколения в поколение. Данная информация была очень важной, ибо охоту этот клан вёл не на волков, медведей, оленей и прочую подобную живность. Нет. Нечто ненормальное и нечеловеческое, что так или иначе грозило людям опасностью. Искажения в природе, которые самим фактом своего существования чинят разрушения и отклонения в естественном порядке вещей. Что-то такое, что в уме каждого человека (иногда лишь на бессознательном и инстинктивном уровне) подлежит немедленному уничтожению, ведь иначе уничтоженными окажутся сами люди. Иными словами, они охотились на демонов.       И достигли в искусстве их убийства столь высокого мастерства, что могли почувствовать приближения такого, даже не полагаясь на пять своих основных чувств.       А так как монстр тоже в некотором роде относился к числу «демонов», которых эти люди объявили своими врагами, то и он подобраться к ним незамеченным был не в состоянии. Несмотря на то, что он не издавал лишних звуков. Вопреки тому, что двигался он исключительно в непроглядной темени и приближался с подветренной стороны. Как бы он ни старался оставаться в во всех смыслах слепой зоне часового, в самый последний миг тот его заметил. За мгновение до смертельного удара, часовой резко обернулся, начав на ходу обнажать свой меч и открывая готовый выкрикнуть предупреждение остальным рот.       Но монстр был быстрее.       Один взмах рукой, и голова мужчины отделилась от его тела, оросив близлежащую траву россыпью алых брызг. Охотник не успел проронить ни звука, а монстр даже не замедлился, убивая его. Отсечённая голова всё ещё вращалась в воздухе, спешно приближаясь к земле, а монстр уже преодолел половину из разделявшего его с поместьем открытого расстояния. К моменту же, когда и она, и тело полностью опали, монстр пробил хлипкую сёдзи и ворвался внутрь ближайшей комнаты, из-за стенок которой доносилось слабое свечение.       Навстречу ему сразу же полетели небольшой чайный столик и одиноко горящая свеча, отбросив которые левой рукой, монстр предстал лицом к лицу с четырьмя противниками. Двигаясь так ловко и проворно, что даже стены и потолок стали пригодными для разбега, охотники кинулись на монстра со всех четырёх направлений. Первый, ближайший из всех, полностью припал к полу и, орудуя всей четвёркой конечностей, настиг монстра снизу, изготовив к удару зажатый в правой руке нож. Второй и третья (среди охотников была одна молодая девушка), скользя вдоль стен, метнули в монстра пару таких же коротких клинков, параллельно подняв на изготовку по одному тонто. А четвёртый нападал оттуда, откуда менее всего следовало ожидать от человека. Вооружившись длинным прямым мечом, он наступал с потолка.       Молниеносно, точно, с безукоризненной координацией и без малейших колебаний. Их атаку можно было считать эталоном того, как следовало группой биться против одного, но заведомо более сильного противника. Всеми силами ликвидировать его ещё до того, как он сможет реализовать своё превосходство.       Это могло сработать. Должно было. Наверняка, такая тактика срабатывала уже не раз, что легко считывалось по холодной уверенности на лицах охотников. Однако нынешнее столкновение отличалось ото всех предыдущих. Существовала разница, которую нельзя преодолеть никакими планами или уловками. Всё, что работало на других, было бесполезно против этого монстра. И доказательством тому послужила смерть всех, кроме него.       На того охотника, что добрался до монстра быстрее прочих, монстр просто наступил, переломив ему позвоночник и выдавив всё содержимое грудной полости наружу. Летящие ножи он перехватил в воздухе и отправил обратно с такой силой и скоростью, что те мгновенно пригвоздили своих хозяев к стенам, игнорируя все попытки оных защититься. Клинок последнего тем временем уже практически достиг макушки монстра, на что он просто схватился прямо за лезвие голой рукой, раздавил его, а пальцы второй руки вонзил в горло охотнику, вырвав ему затем глотку.       Все умерли практически единовременно, с разницей, не превышающей и одной секунды. И это было только начало.       Через дверь слева монстр выскочил в коридор, пробежав по которому полдесятка метров убил ещё одного охотника, что хотел устроить ему засаду на лестнице. Коротко стриженный мужчина необычайно хорошо сумел скрыть своё сердцебиение и дыхание, но, чтобы действительно суметь застать монстра врасплох, ему требовалось много большее. Всем им требовалось много большее.       На втором этаже монстра поджидали ещё шестеро: двое мужчин, три женщины и ребёнок лет четырнадцати-пятнадцати. Их убийство заняло у него чуть больше времени, но он всё равно уложился в четыре секунды, закончив на каким-то чудом сумевшим вонзить ему в левое лёгкое нож мальчишке. Монстр раздавил его череп правой ладонью, не став обращать на полученное ранение никакого внимания. Он даже ножа не вынул, прежде чем отправиться далее.       Следующие несколько комнат и коридоров были абсолютно пусты, но монстр отчётливо слышал переговоры людей несколькими десятками метров впереди, благодаря чему мог не колеблясь придерживаться выбранного направления. Достигнув источника, монстр просто выломал деревянную стену и сходу убил двоих, юношу и девушку, пробив первому грудную клетку и размозжив сердце, а вторую буквально располовинив режущим движением руки от ключицы до таза. Хлынувшая от подобной раны кровь тут же залила и погасила опрокинутый на пол старомодный светильник.       Присутствовал в помещении и третий охотник. Куда более старый, в сравнении со всеми своими предшественниками, но от того ничуть не менее смертоносный. Скорее, прожитые года были его личным преимуществом, ведь он, как и тот ребёнок немногим ранее, смог нанести монстру чистый удар. Но не по воле удачи, а исключительно за счёт отточенного до предела мастерства. Уклонившись от прямого удара монстра, старик отпружинил от пола и пронзил сердце монстра своим вакидзаси. Пронзил… и умер, отправленный в полёт через всю комнату одним-единственным пинком, что превратил большую часть его внутренних органов в кашу. Обмякшее тело уже мёртвого пожилого охотника пролетело сквозь бумажную перегородку и с хлюпающим звуком врезалось в стену за ней.       Тут же раздался режущий чуткий слух монстра детский плач, и, пройдя сквозь оставленную стариком дыру, он обнаружил три подвешенных на тоненьких верёвках колыбели, в каждой из которых заходился безудержным криком разбуженный младенец. Монстр заставил их замолчать и двинулся дальше.       Пробегая одни однотипные коридоры и комнаты за другими, монстр с убийственной эффективностью выполнял поставленную перед ним задачу. Никто из встреченных им на пути не остался в живых, как и никто из них, за исключением совсем уж маленьких детей и одной прикованной к постели старухи, не умер безоружным. Сражаясь до самого конца и не выказывая ни малейшего намёка на страх, они сумели-таки нанести монстру ещё несколько ранений, что для кого-нибудь другого однозначно стали бы смертельными. Два раза его поразили в горло, один раз перерубили хребет в районе поясницы, трижды пронзили сердце, а одна особо ловкая женщина умудрилась даже пробить ему висок отломанной от стула ножкой.       И всё же все они пали. Все тридцать три жителя этого поместья. Тридцать три человеческих существа, коих так сильно боялся Хозяин монстра. Оставалось разобраться только с двумя последними.       Их он настиг в просторном внутреннем дворе с красивым цветочным садом. В устилающих небеса облаках образовалась большая прорезь, благодаря чему чистейший лунный свет излился на это место, позволив всем собравшимся лицезреть друг друга во всей красе.       Не далее чем в трёх метрах напротив монстра стоял высокий худощавый мужчина с ниспадающими на глаза пепельно-серыми волосами и пробивающимся из-за них пронзительным взглядом. Чем-то он напоминал одну из белых хиганбан, под которые и уходила большая часть местного сада. Такой же холодный, невозмутимый и отстранённый. Облачённый в традиционную японскую одежду, он загораживал собой черноволосого мальчишку, которому явно не было ещё и десяти лет. Оба они смотрели на монстра ничего не выражающими глазами, сохраняя при этом полное молчание.       Слова были излишни.       Охотник начал двигаться первым. Выхватив из-за спины стальную палку, похожую на очень большое шило, он сделал два шага вперёд, в ответ на что монстр вскинул правую руку, намереваясь раскроить ему череп. Но вместо хрупких костей кулак монстра встретил неподатливую сталь, что своим остриём вошла аккурат меж костяшек и изувечила руку вплоть до локтя. По-прежнему не обращая внимания на повреждения, монстр потянулся к охотнику левой рукой, однако тот вновь сумел увернуться и следующим уколом пронзил локтевое сочленение уже на ней. Правая рука монстра успела срегенерировать и едва не отсекла охотнику голову, как то уже было с часовым, но охотник вдруг исчез из его поля зрения, после чего он неожиданно начал оседать на землю. С небольшим запозданием монстр осознал, что его коленные чашечки, как, собственно, и колени в целом, были уничтожены, и теперь собственные ноги не могли выдержать его веса. И только это знание сформировалось в мозгу монстра, как тот оказался пронзён насквозь сверху вниз.       В какой-то миг их короткой схватки охотник оказался позади монстра и нанёс ему сокрушительный удар в голову. И даже на этом он не остановился. Очевидно, прекрасно понимая, что таким образом монстра было не убить, мужчина вырвал своё оружие и взмахом наискосок, раздавливая как мышцы, так и кости, грубо отрубил ему голову. В одиночку этот охотник сделал то, чего не смог добиться весь его клан вместе взятый. Он заставил монстра использовать свою Тень.       Сколь быстро мужчина поверг монстра, столь же быстро тот убил его в ответ. Колья багряной тьмы настигли его пытающееся отступить и уклониться тело, нанеся единовременно сорок два проникающих ранения. И пока последнего и самого лучшего из всех охотника покидали последние же капли жизни, монстр поднял отрубленную голову с земли и поставил её на место. Скользнув безразличным взглядом по окрасившему белоснежные цветы под собой в алый мужчине, он отозвал Тень и повернулся к единственному оставшемуся в живых наследнику древней крови. Лицо его, несмотря на всё только что случившееся, так и не переменило своего спокойного и равнодушного выражения.       Пальцы монстра сомкнулись на его горле, подняв лёгкое тельце над землёй.       — Не думаешь, что именно таким тебе и следует быть? — казавшийся безжизненным лик монстра внезапно исказился в надменной и самодовольной усмешке, когда его уста начали говорить «Его» голосом.       — Серьёзно? — ответил «Ему» встречным вопросом Шики, что всё это время находился в теле напротив и только сейчас переместился в одну из своих жертв. Несмотря на сдавливающую горло руку, говорил он ровно и без каких-либо трудностей. — То есть меня ты называешь жалким, а вот безвольную куклу, без раздумий кидающуюся убивать по первой указке, считаешь подходящим существованием?       — А так ли уж сильно ты с тех пор изменился? — сжал «Он» пальцы чуть сильнее. — Неужели смена Хозяина на Хозяйку — такая уж сильная перемена?       — Да, — позволил и себе усмехнуться Шики. — Ещё какая, что б ты знал.       — Тогда ты тоже был жалок, — вынес «Он» свой вердикт. — Но сейчас всё во сто крат хуже, — гневно сверкнул «Он» алыми глазами. — Раньше ты, по крайней мере, не был таким слабым, — «Его» пальцы напряглись настолько, что лишь ничтожно малое усилие отделяло их от убийства Шики. — Не было всех этих ненужных сомнений. Четкая задача. Чёткая цель. Ты был безвольной пешкой в чужих руках, — приблизил «Он» лицо Шики к своему. — Но ты был кем-то, — очень тихо и медленно закончил он.       — Так давай! — устав всё это терпеть, выкрикнул Шики. — Вперёд, закончи всё это! Если я настолько жалкий, то уничтожь, сотри меня, и займи моё место! Столько разглагольствований, что тебе это не нужно, что ты уже смирился со своей смертью и ни на что не претендуешь! — схватился Шики своими детскими руками за «Его» ворот. — А на деле всё никак не желаешь оставить меня в покое! Преследуешь, издеваешься, мешаешь жить так, как я того хочу! Если не желаешь возрождаться, так какого чёрта тебе от меня нужно?! — озвучил Шики свой главный вопрос. — Либо сделай наконец что-нибудь, либо исчезни! Только избавь меня от нравоучений того, кто уже всё просрал! — буквально выплюнул он «Ему» в лицо. — Мы оба это прекрасно помним, — продолжил наседать Шики. — В самый ответственный момент, когда всё зависело только от тебя, ты облажался. Несмотря на весь свой гонор, всё своё хвалёное величие, ты не смог сделать ровным счётом ничего.       Озвучив всё, что он так долго копил в себе, Шики выдохся. Он ослабил хватку и свободно свесил обе руки вдоль тела, всецело отдавая себя «Его» власти. Шики устал. Устал от абсолютно всего. Ему так осточертело это бесконечное повторение одного и того же, что в этот краткий и исполненный подлинной усталости миг он решил для себя: «Будь, что будет. Надоело».       Шики отлично понимал, что это было самое глупое и трусливое решение из всех возможных, но… Это было хоть какое-то решение…       — Ничтожный дурак, — брезгливо произнёс «Он», смотря на Шики так, словно тот был хуже самого мелкого и никчёмного насекомого. — Даже вернувшись сюда. Даже высказав всё это вслух, ты так до сих пор и не понял, — «Его» хватка ослабла, а выражение лица утратило привычную горделивость. — Хочешь знать, зачем мне всё это? — холодно спросил «Он». — Так и быть. Я постараюсь донести это так, чтобы даже такой, как ты, смог всё понять.       — Я весь внимание, — без особого энтузиазма хмыкнул Шики.       — Уж постарайся, — саркастично выдал «Он» в ответ. — Но сперва, Тоно Шики, ответь мне на очень простой вопрос.       «Ну началось», — вздохнул про себя Шики, уже понимая, что ничего от «Него» так и не получит.       — Кто ты такой? — повисло в воздухе.       И готовый уже, не особо задумываясь, дать на столь простой вопрос столь же простой ответ Шики вдруг осознал, что не знает, а что именно ему следовало сказать.       — Когда найдёшь ответ на мой вопрос, — молвил «Он», когда Шики обратил к «Нему» недоумевающий взгляд. — Узнаешь ответ и на свой.       — Погоди! — выкрикнул Шики, вытянув вперёд руку, но «Он» уже исчез, а одинокое поместье в лесу сменилось бежевыми обоями небольшой квартиры. — Вот сволочь, — раздосадовано выдал он, плюхаясь обратно на подушку.       Конечно, далеко не лучшее его пробуждение ото сна, но и явно не худшее. Так, где-то посерединке.       «Кто я такой? Кто я такой?», — прокрутил у себя в голове Шики «Его» последний вопрос. — Я — не ты, вот кто я, — шёпотом ответил он.       — Уже проснулся? — выглянула с кухни Арквейд. — Сейчас, подожди минутку, — нырнула она обратно за угол.       — А… — открыл Шики рот, чтобы что-то ей сказать, но тут его только-только пробудившийся мозг наконец начал обрабатывать поступающую информацию.       Оглядевшись по сторонам, он сложил два и два и пришёл к выводу, что в данный момент находился в квартире Арквейд. Причём не просто где-то в квартире, а прямо в её кровати. Цепочка всех предшествующих этому событий всё ещё выстраивалась в ровную линию, но когда Шики обнаружил, что вообще-то был раздетым до трусов (специально заглянул под одеяло, дабы убедиться), у него возник ряд животрепещущих вопросов.       — Послушай, Арквейд, что вчера… — хотел Шики озвучить самый нетерпящий из оных, как его глаз зацепился за мигающий экран телефона на тумбе справа. Его телефона.       Шики предусмотрительно перевёл сотовый в беззвучный режим работы, ещё когда выходил из дома, так что теперь о любых входящих звонках или сообщениях он мог сигналить только светом.       У Шики зародилось очень нехорошее предчувствие.       Первым делом, взяв телефон в руки, он посмотрел на имя вызывающего контакта, и предчувствие заметно ухудшилось. Это была Акиха. Ещё больших опасений добавлял тот факт, что чуть выше на экране также высвечивалось количество пропущенных звонков, которое уже переваливало за дюжину. Добивающим же аккордом стало время, отображаемое в правом верхнем углу. Без двадцати минут двенадцать.       Тихо вздохнув, Шики провёл пальцем по экрану, дабы принять звонок, и уселся на краю кровати, уставившись в окно.       — Доброе утро, Акиха, — постарался поприветствовать он её максимально обыденным голосом.       — … — гробовое молчание было ему ответом.       — Акиха? — смутился Шики, отняв ненадолго телефон от уха, чтобы проверить, а не прервался ли вызов. — Эй, меня слышно? — вернул он его на место, когда убедился, что всё работает.       — Ты в порядке… — очень тихо донеслось с той стороны вместе с облегчённым выдохом.       — Разумеется, я в порядке, что за вздохи? — шутливым тоном заметил Шики. — Прости, перевёл телефон на беззвучку и совсем забыл об этом. Возникли некоторые сложности, но в остальном всё более-менее, — избегая любых подробностей, кратко отчитался он. — Не стоит беспокоиться.       — Не стоит беспокоиться?! — внезапно вспылила Акиха, отчего Шики даже пришлось одёрнуть голову в сторону. — Да ты!.. Ты хоть знаешь, сколько я уже пытаюсь до тебя дозвониться?!       — Тише, пожалуйста, — взмолился Шики. — У меня чуть барабанная перепонка не лопнула. Всё я знаю, но…       — Шики, завтрак готов! — прервал его донёсшийся с кухни громкий голос Арквейд. Сердце Шики на миг замерло. — Вставай и иди кушать!       Шики медленно, будто его шея была сделана из дерева, повернул голову ко входу на кухню, где с парой тарелок какой-то непонятной субстанции в руках показалась Арквейд в розовом фартуке.       — И да, твои вещи уже высохли, так что можешь одеваться, — добавила она, весело улыбаясь.       Крайне красноречивого взгляда Шики Арквейд, очевидно, не заметила. Или, что более вероятно, просто проигнорировала.       — Нии-сан, — протянула в телефоне Акиха. — Какие там, говоришь, у тебя возникли «сложности»? — просмаковала она последнее слово. — Можно поподробнее?       — Так, — решительно начал Шики, прекрасно понимая, что действовать нужно было очень быстро. — До того, как ты опять обвинишь меня в чём-то, в чём я совершенно точно и абсолютно никоим образом не виноват, позволь мне кое-что сказать, — Шики сделал глубокий вдох, дабы запустить длинную и не терпящую пререканий речь.       Однако за мгновение до её начала, Шики заметил, что любые звуки со стороны Акихи отчего-то резко оборвались. Он снова убрал телефон от уха и взглянул на не подающий признаков жизни чёрный экран.       — Не-не-не, — оттараторил Шики, в панике начав тыкать пальцами по сенсорному экрану и мучать кнопку включения.       Спустя пару секунд удерживания последней, экран наконец зажёгся, одновременно с чем зажглась и надежда в груди Шики. Только лишь затем, чтобы тут же разбиться в дребезги, ибо телефон сообщил ему об исчерпании заряда и снова отключился.       — Что-то случилось? — спросила Арквейд, обойдя кровать и встав напротив.       С чудовищной неохотой Шики оторвал глаза от безжизненного телефона и поднял их на неё, после чего ещё неприлично долгое время просто сверлил Арквейд взглядом.       — Ну… как тебе сказать… — обречённо выдохнув, произнёс он. — Арквейд, насколько сильно ты уверена в своём бессмертии?