Смертники

Он не помнил, чтобы просыпался хоть раз раньше Венлефа. Но уже было довольно светло, а Венлеф лежал и периодически всхрапывал. Бьёрейм некоторое время смотрел на него: приоткрытый рот, вылезшая щетина, растрепавшиеся волосы. Так себе картина, что сказать. Венлеф как-то резко вздрогнул и проснулся. Проморгавшись немного, он перевернулся на бок и придвинулся спиной к Бьёрейму. Тот приобнял его и спросил: – Чего так дёрнулся? Сон? – Кошмар, – пробормотал Венлеф. – Это нормально для смертников. Бьёрейм ощутил, как Венлеф поёрзал своей задницей ему по стояку. – Ммм… С добрым утром тебя. – Ага, – Бьёрейм ощутил, что краснеет. – Какие пожелания к завтраку? – А какой выбор? – Яичница с колбасой. Яичница без колбасы. – Вау. Хочу хлеб в яйце и колбасу. – Да ты гурман. – И фирменный поцелуй, – ну, раз уж так. – Бля, Рейм. Мы не купили зубную пасту и щётки. – К херам собачьим. Бьёрейм перелез через Венлефа и лёг к нему лицом. Помятый Венлеф смотрел на него с улыбкой, и глаза его смеялись. – Ты ужасно худой и нихрена, нисколечки не привлекательный, – буркнул Бьёрейм. – Да, ты тоже не сказать, что идеал, – Венлеф потянулся к нему и потёрся носом об щеку. – И ты такой же небритый. – Побреюсь, если хочешь. Венлеф привычно закатил глаза: – Дурак. Он нашёл губы Бьёрейма и долго дразнил его, не давая нормально вовлечь себя в поцелуй. Потом Бьёрейму надоело, он навалился на Венлефа и целовал его сам, а потом смотрел на него улыбающегося и думал: сто процентов, это был хитрый план Венлефа, чтобы всё происходило именно так, как сейчас. – А что Алан? – вдруг вспомнил Бьёрейм. – Месяца на полтора раньше, чем я, откинулся. Правда, прибыл он раньше на четыре месяца. Так что, с ним всё нормально. Я за ним поехал, вообще. Он тоже из моих старых друзей-бичей. Сказал, пока я якшаюсь с богачками, он заработает миллионы. Когда он уехал, мои устои как-то пошатнулись. Подумал, что он действительно смог сделать серьёзный шаг, не то, что я. И пошёл за ним. – А там узнал, что всё не так уж радужно. – Вроде того. – Алан-то с миллионами? – Нет. С доннгом. – Его зовут Гидеон. – Не знал, что ты в курсе. – Повезло ему. С ним, наверное, не так попрощались, как со мной. – У них несколько иные отношения. – Ясно, – Бьёрейм ощутил горечь на собственном языке и приподнялся. Пора вставать. Но тут Венлеф притянул его обратно и сказал в губы: – Потом ты поймёшь, что я старался. Что мне не так-то просто. Ни черта не поняв, Бьёрейм поцеловал его. Венлеф обвил его руками и ногами, и Бьёрейм осознал, как же он на самом деле хочет его так, под собой. И Венлеф смотрел на него выжидающе, с вызовом в глазах. Выдохнув, Бьёрейм поднялся и ушёл в душ. Не совсем понятно, как всё должно быть в их таких, а не «несколько иных» отношениях. «Несколько иные» – это какие? Вроде как, со всеми атрибутами нежности и уважения? – Я сниму защёлку с двери, однозначно. – Блядь, не пугай меня больше так. Как ты зашёл? – Это нехитрое дело. Венлеф стянул с себя одежду и бросил её в машинку так, словно бы это было для него самым привычным действием. Затем он зашёл в душ к Бьёрейму под струи воды. – От тебя не скрыться? – спросил Бьёрейм, ощущая, как на плечи ему ложатся руки Венлефа, а сам он прижимается к нему всем телом. – Никоим образом. – Знаешь, к чему я никогда не привыкну? – М-м? – К тому, что тебя можно называть Хелиог. – Меня никто так и не называет. Это смешно. – Если отстраниться от ассоциаций, то это просто имя. Точнее, твоё имя. Хелиог. – Я плохо осознаю себя этим самым Хелиогом. – Я вообще перестаю себя осознавать, когда ты настолько близко. Венлеф сползал ему куда-то под подбородок и умудрялся быть ниже, при том, что он был на полголовы выше Бьёрейма. – Ты обещал мне завтрак. – Я ебически соврал. Ну, или завтрак будет слегка обедом. – Честно, я пока не готов ответить на все твои провокации. Повиснув руками на шее Бьёрейма, Венлеф смотрел ему в глаза. Знакомый стальной блеск промелькнул в их глубине, перемешавшись с теплотой. – Это как-то связано с тем, что я тогда… – Сейчас всё связано с тем, что ты тогда. Просто дай мне немного времени. Я, бля, не ожидал от тебя радушного приёма. Я думал, что всё, история закончена, мне нужно забыть, что я был твоим доннгом, ты себе представить не можешь, с каким настроением я сюда летел, как стучал в дверь номера… Ты хоть понимаешь, какого отношения я ожидал к себе? Учитывая, что я помню, всё помню, что ты мне говорил каждый раз. – Извини. Венлеф выпрямился, и притянул Бьёрейма к себе. Тот прижался губами к его шее и почувствовал, как Венлеф в ответ целует его в лоб. Придурок Венлеф. Кто знал, что он такой. – И за это ты отказался от двадцати миллионов. – Купил себе возможность увидеть тебя. – Ты мог мне сказать. – Отдать эти миллионы было гораздо проще, можешь мне поверить. Ожидаемо, Венлеф нашёл работу первым. Во внутренних войсках, которые и полиция, и антитеррор, и в чрезвычайных ситуациях на все руки. Очень странно, но для Бьёрейма было неожиданностью снова увидеть его в форме с нашивками майг-доннге. Он думал, что полтора армейских года будут вечно перед глазами, но, смотрите-ка, за несколько недель привык к Венлефу в гражданском так, что знаки майг-доннге резали глаз. – Тебя не задолбало это дерьмо? Венлеф верно истолковал его вопрос: – Такого дерьма не будет. Сидеть, разгребать бумаги, иногда где-то создавать видимость силовика. Никаких, нахрен, вылетов. Но учения да, это будет. Несмотря на то, что они регулярно срались по самым мелким поводам, Венлеф ластился к нему в постели практически каждый вечер. Совсем недвусмысленно тянул Бьёрейма на себя. Хорромун, вроде, правильно понимал его намёки, но… Сексуального опыта в таком качестве у него не было совсем. Да и он до сих пор искал работу, а Венлеф уже трудился, не хотелось быть на содержании, да ещё и иметь его в задницу в прямом смысле этого слова. Это было как-то неправильно. Бьёрейм был относительно спокоен, потому что Венлеф не говорил об этом вслух. Но и это продлилось недолго. Перед сном Хорромун пролистывал вакансии на смарте. Венлеф вернулся из душа, залез под не так давно купленное одеяло голым и с ходу прижался всем телом. Убрал из рук Рейма смарт, вовлёк в поцелуй. Противиться было невозможно, да ещё и вставал как по команде. – Так и будет без дела простаивать? – подёргал Венлеф его за член с самым невозмутимым видом. – Потрахаемся, и ты мне подрочишь, как обычно. – Нужно как-то разнообразить наше «как обычно». – Меня всё устраивает. Несчастный ты трус, Хорромун. Даже толком объясниться не можешь. – Я хочу, чтобы ты был сверху, – выдавил он всё-таки. Венлеф опрокинул его на спину, лёг на него, целовал, потирался, всё как всегда. Затем сел сверху, обхватив коленями, и дотянулся смазки. – Сверху так сверху. Только теперь до Хорромуна дошло, что Венлеф собирается сделать. И нет, чёрт возьми, он совсем не то имел в виду, когда говорил, что хочет его сверху. – Венлеф, нет. – Что «нет»? Он уже смазал себя и его, и начинал опасно насаживаться. Бьёрейм привык быть его, быть под ним. Ему легче было подчиняться Венлефу. Почему-то это чувство так и не ушло с тех самых пор. – Я уже заебался быть насильником, – раздражённо сказал Венлеф. – Трахни меня уже, я тоже хочу чувствовать в свой адрес желание! Или я тебе так, устроиться немного по жизни? Ответа он не дождался. Хорромун стащил его с себя, уложил на бок. – Что, даже видеть меня не хочешь? – фыркнул Венлеф, приподнимая ногу выше. – Не неси чушь. Предупреждаю, приятного мало, а опыта у меня и вовсе нет. Он мужественно сносил всё, но Бьёрейм понимал, что он садист покруче Венлефа в первый раз, и кончить просто не сможет. От этих странных ощущений, волнения и ещё чёрт знает почему. – Всё, хватит мучений нахрен, я тебя в кровь сотру. Когда Венлеф обернулся, он впервые видел у него такое выражение лица. – Сказал бы сразу, что я тебе… – окрысился он разом и задохнулся своей же злобой. – Блядь, ты идиот или как? Ты сам мне говорил тогда, что не хочешь делать мне больно, так и я тебе тоже! Я не могу тебе говорить всё, что чувствую, это пиздец как смущает! – Всё я понимаю, нахер. У него было такое лицо. Бьёрейму пришлось срочно навалиться на него и хорошенько поцеловать. Тот отвечал как-то резко, обрывочно. – Хватит психовать, ёбнутый ты на голову. Сжав их напряжённые члены рукой, Бьёрейм подрачивал и двигался сам в неспешном темпе. Пот лил с них ручьём, Венлеф наконец успокоился и тоже подавался навстречу. Слизывая пот у него с шеи, Бьёрейм совершенно растворился в ощущениях, поэтому то, что Венлеф вдруг замер, кончая, вернуло с небес на землю. Он лежал под ним, весь такой невозможный, тяжело дышащий, залитый собственной спермой. Бьёрейм догнался рукой и прибавил ему на живот своего семени. – Хелиог. – Ого, до чего ты снизошёл! – Ты невыносим. Тот просунул руку между ними и внезапно отвесил ему по щеке ладонью, полной спермы. – Венлеф! А это-то что за пиздец? Она же липкая! И пахнет к тому же. А тот смеялся. – Идиот. Придурок, – пробормотал Бьёрейм и потёрся замазанной щекой об лицо Венлефа. А тот возьми и лизни его, да так широко. – Фу, Венлеф, меня сейчас натурально стошнит от тебя! Пришлось повторно мыться. В душе Бьёрейм на автомате прижал Венлефа к себе, касаясь губами его кожи. Чувствовал он при этом странный и бесконтрольный прилив нежности. Работа всё-таки нашлась, сортировщиком почты посменно. Всего через месяц Бьёрейм там же взял ещё полставки за уборщика. Так у него появился доход под двадцать пять тысяч. К слову, Венлефа взяли на восемьдесят восемь. Они стали гораздо реже видеться, потому что офисная работа Венлефа оказалась совсем не офисной, а вполне с выездами по всяким странным проблемам. Итого, бывало, он по три-четыре дня пропадал на таких «командировках», а потом трое суток работал Рейм, возвращаясь затемно. В общем, тотальное несовпадение выходных. Бьёрейм относился к этому нормально, но замечал, что Венлеф бесится. А ведь он всегда казался ему таким спокойным! Девчонки на работе, такие же, как и он сам: без образования, приехавшие откуда-то с задворок, начали расспросы, кто да откуда, как в армии, где с кем живёт. И проигнорировать никак, и отвечать не хотелось. – И с кем ты живешь? – слушая историю, спросил Венлеф. – Снимаю квартиру с армейским товарищем. И почему-то, кстати, за неё не плачу, да? – Лучше откладывай себе на учёбу. – На какую учёбу, я работаю. – Заочно будешь учиться. Со следующего года. – Хочу ли я этого вообще? – Тебе это необходимо, – снова включил Венлеф режим холодного спокойствия. – Не пойдёшь сам, отведу за шкирку. Нет, подчиниться было нетрудно. Но напрягало то, как Венлеф распоряжается их совместной жизнью, не спрашивая его мнения совершенно. И всё-таки, в жизни вдалеке от родственников всё равно не было свободы: дома Венлеф, на работе коллеги со своим негласным сводом правил. Если у кого-то был день рождения, то после смены все шли в кафешку и поздравляли именинника. А так как в смене их было пятнадцать человек, Бьёрейм за пару месяцев умудрился справить уже три местных дня рождения. К слову, у Венлефа тоже были свои заморочки, но у них работали мужики посуровее, пили только крепкие напитки. Как-то раз Венлеф вернулся и с полчаса старательно выблёвывал выпитое. А после пояснял: – Я столько не пью, по крайней мере, с такой скоростью точно. А кто меня спросит, не отставай от коллектива, мать вашу. Завтра у тебя выходной, да? – Да. Он расплетал косичку, выпутывался из одежды. Бьёрейм убрал еду в холодильник, принял душ и вернулся обратно. Венлеф полулежал посреди дивана так, что с какой стороны ни пристройся, всё равно его растревожишь. – Хелиог, – позвал его Бьёрейм. Тот приоткрыл глаза и взглянул на него с необыкновенной теплотой. Он похлопал рукой по дивану и сказал: – Иди сюда. Когда Рейм лёг, Венлеф обвил его руками и ногами, склонил голову к плечу, готовясь ко сну. Почему-то именно в этот момент Бьёрейма осенило: Венлеф нехило так в него втрескался. И, видимо, давно? Ещё там, на службе? Ради чего бы можно было отдать двадцать миллионов? И почему бы просто не сказать об этом вслух? Почему у других отношения «иного рода»? Сам Бьёрейм как-то странно завис в позиции доннга, который находится в подчинении майг-доннге. И хотя прошло уже немало времени, он подчинялся Венлефу и никак не оспаривал его право на свою жизнь. Такое ощущение, что он сам не знал, стоит ли остаться или идти дальше. Определённо, это было нечестно по отношению к Венлефу. Но и тот хорош: вогнать его в долг на двадцать миллионов, грубо говоря. От мыслей отвлекло скольжение руки по телу, наверняка Венлеф, меняющий позу, уже практически спал. Его волосы разметались по подушке, закудрившиеся за день из-за косы. Лицо его было уставшим, но безмятежным. Рот приоткрыт, на выдохе несло алкоголем. От тела чуть чувствовался запах геля для душа. Хелиог был своим. В эту ночь он впервые пугающе полувыл-полумычал, чем разбудил Бьёрейма, который от страха мурашками покрылся. – Венлеф, – осторожно потрепал он его за плечо, – Венлеф, проснись, плохой сон. Тот проснулся на резком вдохе, Бьёрейм, кажется, даже слышал, как у него колотилось сердце. – Я кричал? – Я бы сказал, подвывал. Помнишь, что снилось? – Всё одно и то же. – Раньше бывали кошмары? – До армии? Да, я всегда видел сны, кошмары в том числе. Сейчас кошмары стали чаще, только и всего. – Спи, ещё даже не утро. Венлеф издал какой-то неопределённый звук. Потом уточнил: – Сейчас не усну, когда отпустит немного. Меня всегда потряхивает после такого. После этих слов Бьёрейм сгрёб его к себе, обнимая. – Что я ещё должен о тебе знать? – Что через три месяца двухнедельные учения. Недалеко, соседний город, там полигон. – Понятно. – Я хочу, чтобы ты приехал туда в свои выходные. – И где я там буду ночевать? – Со мной, ты был моим доннгом, не думаю, что мне откажут. – И что подумают твои сослуживцы? – Да мне без разницы. Я как-то поинтересовался статистикой о поддержании отношений между доннгами и майг-доннге после окончания срока службы. В общем, это не редкость. – Поддержание отношений – в каком смысле? Становятся партнёрами? Крепко дружат? Встречаются раз в год в баре? – Не знаю. И через некоторое время почему-то выдал: – Хорошо, что ты тогда приехал. – А если бы не приехал? – Я бы понял. – Понял что? – Твоё желание перевернуть страницу и начать с чистого листа. – Ты же понимаешь, что я, как порядочный человек, не мог не сказать тебе спасибо? Я, конечно, не знал точную сумму твоих миллионов, но факт оставался фактом: я знал, что ты не получил премию смертника, потому что обменял её, нахрен, на моё досрочное окончание службы. Это дико и глупо, и я должен был тебе об этом сказать. – А я думал, из-за имени. Алан забрал Гидеона, очень беспокоился о нём… Он же с тобой из одного призыва? Кто-то из старших легер-доннге подсказал Алану, что можно взять желание. Так что он и не раздумывал даже. – А ты? – Не могу сказать, что был так же тверд, как и он. Но, чем ближе к свободе, тем лучше я понимал: ты меня терпел, ты меня на тренировки таскал, ты мне себя отдавал целиком. Какого хрена тебе там было оставаться. Бьёрейм фыркнул: – Так на вас и экономит отечество. Ну, выйдет один из доннгов раньше, ну и что. А двадцать миллионов на дороге не валяются. Одно большое надувательство эта ваша служба смертников. – Наверное. Задремав, Бьёрейм всё равно ощущал, как Венлеф ворочался-ворочался, а потом отрубился. Так странно, хоть Бьёрейм и был готов его слушаться, но ощущение неправильности происходящего только нарастало. Вроде бы, армия уже позади, что-то должно измениться, но он видел его и автоматически возникающая покорность бесила. А ещё, этот чего-то просящий взгляд. Бьёрейм испытывал по отношению к Венлефу уважение, доверие и какую-то тихую осторожность. Он его нихрена не знал, на самом-то деле. Они жили как-то по инерции. Бьёрейм не заговаривал об этом с Венлефом напрямую, даже в самом себе ещё не разобрался. Разве ему хотелось на самом деле жить с ним? Плыл по течению. Когда они оба зарабатывались в хлам, то Бьёрейм впадал в мрачные размышления о происходящем, а Венлеф наоборот – скучал, судя по всему, хоть и засыпал частенько посреди своих же приставаний. А потом он и вовсе уехал на свои учения. Рейм без зазрений совести сходил на ещё одну попойку с коллегами в честь очередного дня рождения. В течение недели ему удалось спокойно погулять по городу поздним вечером. Одиночество начинало поскрёбывать где-то внутри, но, в самом деле, ему нужно наладить связи: незнакомый город, понятно, что должно быть слегка тоскливо. Ближе к выходным погода испортилась, накрапывал бесконечный мелкий дождик. Венлеф позвонил, а не отписался, как обычно. – Привет, как ты? – Привет, как всегда. Чего это ты разродился на звонок? – Дольше писать, чем сказать. Думаю, тебе не стоит приезжать завтра. – Почему? – Рейм и не расстроился, просто интересно было. – Всё этот дождь, на полигоне грязь по колено. Не сидеть же тебе целый день в моей комнате, пока я по полигону ношусь. – Наверное. Они поболтали ни о чём и попрощались. Выходные прошли как-то серо. Конечно, Рейм успел оббегать магазины, убраться, полениться, но всё один, молча. Это угнетало. Работа скрашивала будни, голова была занята. Вечером Бьёрейм на автомате делал мелкие домашние дела и думал, что, наверное, если бы он жил один, то это выглядело бы как-то так. Вроде не так уж и страшно. – У меня у сестринской подруги вообще что было! Переругались с мужем, а он возьми и в армию запишись на контракт, представьте! В другую часть вселенной смылся. Служит каким-то майг-доннге… – Смертником, – автоматически вставил Рейм. Половина отдела обернулась. – Точно, Бьёрейм же у нас служивый! Расскажи! – Что рассказать? Гведен, которая и завела этот разговор изначально, спросила: – Что, правда? Смертники? – Да. Он понял, что сболтнул лишнего, говорить об этом вообще не хотелось. – И почему они смертники? – Очень опасные боевые вылеты. Высокий процент погибших. Толком он сам ничего не знал, насколько опасно было там, на передовой. И не спрашивал никогда. – Вот отморозки! Его засыпали вопросами, но потом навалилась работа и от него отстали. Он счастливо выдохнул. Что-что, а армейские будни не были в списке его любимых воспоминаний. Венлефу продлили учения ещё на неделю. И он звонил, уговаривал приехать. Бьёрейм проклинал весь свет, пытаясь успеть на последний автобусный рейс перед выходными. Приезжали они глубокой ночью. Он подремал в автобусе, но вывалился всё равно полусонным. Венлеф приехал за ним на такси, ещё минут сорок они добирались до военной части. На проходной ему пришлось предъявить свои документы, после всех проверок его пропустили. В комнате Бьёрейм только успел стянуть кроссовки в тусклом освещении у двери, как Венлеф навалился на него, прижал к стене и целовал как-то властно, заставляя запрокинуть голову назад. Сопротивляться ему и сил не было, и особо не хотелось. Но, почувствовав себя уже наполовину раздетым, Рейм увернулся от очередного поцелуя и сказал: – Я спать хочу ужасно. – А я очень соскучился. – Да я чувствую, проткнёшь меня скоро насквозь. Я в душ и спать. У него и самого стояло, как следует. Ох уж этот Венлеф с его поцелуями. В постели, конечно же, нихрена он ему не собирался дать поспать. Обвился вокруг, как змея, гладил в неположенных местах и вообще вёл себя чересчур похотливо. – Венлеф, я же сказал… – Поспим завтра. Я хочу тебя всего, знаешь, каково одному ночами? – Я тоже сплю один. – Ещё пара поцелуев на сон грядущий, ну же! Рейм не смог отказать. И всё-таки Венлеф распалил его до невозможности, когда он отсасывал, Бьёрейм уже даже постанывал от удовольствия и подавался навстречу. – Кто-то грозился, что соскучился. – Не заметно? – Пока ничего серьёзнее отсоса я не испытал. – От тебя я вообще не вижу инициативы. – Нет уж, я устал. Давай всё сам. Венлеф изрядно удивил его вполне приличным трахом. Очнувшись от того, что пытается принять в себя Венлефа в какой-то очередной сверхакробатической позе, Рейм рассмеялся. Открыв глаза, он увидел в глазах Венлефа весёлые искорки. – Как же я рад, что ты приехал, задница! Бьёрейм фыркнул и двинулся ему навстречу. Он давненько не был снизу, но под Венлефа сейчас так и хотелось лечь. Всё получилось как-то весело и задорно. В конце концов, оба лежали довольные, но Венлеф оставался непомерно активным. Навалившись сверху, он смотрел на Бьёрейма с нескрываемым обожанием, гладил по лицу. – Чего такой молчаливый в последнее время? – А ты слишком говорливый. Раньше таким не был. – Сейчас – не раньше. – Венлеф. Ты что, втюрился в меня? Улыбка с его лица пропала, но глаз он не отводил. Запустив руку в волосы, Венлеф гладил его по голове. – Я не знаю. Я так скучал, как будто вечность прошла. Если тебе нужны слова… – Да ничего мне от тебя не нужно, Венлеф. Просто думаю, что я с этим дальше буду делать. – Тебя никто и ни к чему не принуждает. – И если я решу уйти? – Я уже говорил: я пойму. Только не грузи меня сейчас, если ещё не решил. У меня должно остаться настроение как-то тебя завтра соблазнить. Засыпал Бьёрейм, вдыхая запах Венлефа. Что бы он ни думал, он привык к нему. С горячим телом под боком было лучше, чем в одиночестве.