Смертники

У них категорически не совпадали смены. Венлеф загрузил себя этой подработкой с центром, спортзал он тоже не бросал. И географически это всё было очень далеко от Рейма. В качестве компромисса, они делали так: если у Рейма были выходные, то он ночевал у Венлефа. Если у Венлефа были выходные, а Рейм работал – Венлеф жил у него. Очень редко оставались каждый в своей квартире. В постели не происходило ничего, кроме здорового сна. Венлеф вообще не отсвечивал с какой-либо романтикой, хотя Рейм знал, что он очень охоч до разных взаимодействий. Пока что они ограничивались объятиями при встречах и расставаниях. Венлеф временами касался его лба или волос губами, рост позволял ему такие не слишком навязчивые мелочи. Они не говорили о том, как прошла эта пара с лишним лет. Договорились немного о будущем: Рейм с осени начнёт обучение. Венлеф всерьёз спрашивал его, хочет ли он разделить его мечту о доме. Он был готов уступить. Но Рейм понимал, что нужно делать так, чтобы в случае чего Венлеф остался не с разбитым корытом, поэтому всецело поддержал его. Рейм пытался относиться к нему, не как к одному из своих многочисленных мимолётных увлечений. Ему хотелось страсти, а Венлеф молчал. Хотя и молчать с ним было комфортно. Естественно, Венлеф протаскал его по всем магазинам: обул и одел. Рейм не сопротивлялся, он любил хорошие вещи и давно уже их не имел. В них он почувствовал себя обычным человеком впервые за долгое время. – Если ты хочешь чем-то заниматься, тебе что-то интересно, то говори. Я хочу, чтобы ты понимал, тебе не обязательно сидеть дома в четырёх стенах. У меня нет возможности развлекать тебя, но уж твои увлечения оплатить я могу. Рейм обещал подумать над этим. На самом деле, ему пока что хватало попыток увлечься самим Венлефом. А у них было так мало совместных дней. Венлеф часто приходил с работы настолько поздно, что Рейм уже дремал. Но когда он ложился в постель – это было самое прекрасное чувство. Что он здесь, он пришёл, его тепло так рядом. Бьёрейм сонно переплетался с ним руками и ногами, а после легко вырубался, ощущая себя в безопасности. Когда у них совпали выходные, Венлеф всё пытался вытащить его куда-нибудь, на что Рейм отвечал глухим отказом. – Мне не хочется, чтобы тебе было скучно, – выдохнул Венлеф. – Не нужно себя заставлять ради меня. Я хочу прилипнуть к тебе на все выходные и не отлипать. Можешь включить какой-нибудь фильм, лишь бы мне не нужно было вставать с этого дивана. Так они и поступили. Рейм вращался вокруг Венлефа: то с одного бока привалится к нему, то сползёт на колени, то прилипнет с другой стороны. – Скажи мне что-нибудь, – попросил Рейм. – Я скучал по тебе. Всё это время, – Венлеф скосил на него взгляд. – Мог бы подловить меня где-нибудь. – Мне нечего тебе было предложить. Это сейчас мне повезло, что ты нуждался в помощи. Да уж, оба хороши: один пользуется слабостями другого, а второй пользуется его чувствами. – Всё ещё любишь целоваться? Голова закружилась от того, как внезапно Венлеф вдавил его в диван, а сам навис сверху. Его правая рука больно сжимала левое плечо Рейма, а шальной взгляд пугал. – Ты же можешь представить, как на самом деле я хочу всего тебя себе? Я никогда и ничем не пытался заниматься с тобой насильно, но теперь чувствую, что не смогу остановиться, когда ты скажешь «нет». Не провоцируй меня. Пусть пройдёт время, и я успокоюсь. – Я не против небольшого спонтанного насилия, – Рейм приподнялся и вжался в Венлефа пахом. На самом деле, было слегка боязно, потому что Рейм давненько ни под кем не был. Да и когда у него в последний раз был секс? Венлеф уже рычал ему на ухо, царапая по щеке щетиной: – Вместо поцелуев я могу случайно закусать тебя до синяков. – И ладно. Ой! Венлеф больно впился ему в шею, а затем начал стягивать с него одежду. В какой-то момент, оторвавшись от этого занятия, он привстал, снимая лишнее и с себя, дотянулся до тумбочки и вытащил оттуда смазку. – У тебя ещё и свежая смазка! – обиженно протянул Бьёрейм. Видимо, Венлеф не был таким уж одиноким, как он себе представлял. Смазка размазывалась с хлюпами, Венлеф снова навалился сверху, скользя. Потом приподнял ногу Рейма и покусывал её, второй рукой ласкал его член. По его разгорячённым движениям, Рейм понял, что пора бы готовиться. Но тут Венлеф наклонился, чмокнув его в уголок рта, а потом одним движением насадился на его член и сел, глубоко принимая его в себя. Рейма пронзила какая-то острая обида за то, что Венлеф ему не сказал, что не был один. Но его задница явно была растянута, хотя за пару лет он точно должен был стать узким! В любом случае, Венлеф начал двигаться, а Рейму только и оставалось лежать и получать удовольствие. Венлеф был прекрасен: подтянутый, блестящий от пота. Им можно было любоваться и без дополнительных стимуляций вроде алкоголя или чего похуже. Он совершенно не давал Рейму повести, чем заскакал его до изнеможения. – Я так кончу прямо в тебя. – Это не проблема. – Дай мне подвигаться хоть немного! Секс с Венлефом не был диким и разнузданным. Это было спокойное и больше даже эстетическое удовольствие. После они кое-как улеглись на неразложенном диване, нуждаясь в передышке. – Ты как-то не упомянул про своего партнёра, – с упрёком проговорил Бьёрейм. – Я вас познакомлю, – произнёс Венлеф, на что Рейм даже не сообразил, что ответить. Он задремал, очнулся от шума воды в душе. Сколько он уже валяется? Но встать было воистину невыполнимой задачей. Венлеф вернулся, бросил что-то к его рукам и сказал: – Держи. – Что держать? Он пытался нащупать предмет рядом. – Мой партнёр. А Рейм уже открыл глаза и смотрел на прозрачное дилдо. С серым оттенком. Миленько. Венлеф лыбился, как идиот. – Придурок, – буркнул Рейм. – Нельзя было заранее меня предупредить? – Интересно, как? «Ты знаешь, когда мы расстались, я завёл себе резинового друга и утешался с ним»? – Не знаю, – Рейм задумчиво помахал агрегатом перед собой. – Ты что, с живыми людьми вообще не… Он осёкся, увидев что-то такое в глазах Венлефа. Всё вместе: надежда, страх, отчаяние. Промелькнуло разноцветьем. Венлеф улыбался, готовый дослушать его реплику. Только теперь до Рейма дошло, как на самом деле Венлефу даётся его спокойствие. Стало жгуче-стыдно, Рейм подался вперёд, вжимаясь губами в его линию челюсти. – Извини. Забудь, что я сказал. Ему действительно следовало бы поработать над уважением к Венлефу. В его руке все ещё была эта игрушка. Венлеф забрал её и со смехом сказал: – Не обижайся, дружок, что Рейм понимает? Где живые люди, а где ты! Вот снова он перевёл всё в шутку. Рейма изнутри на кусочки разрывало. Конечно, он не виноват в том, что Венлефа на нём так коротнуло. Но и насмехаться над этим было кощунством. Рейм же обещал себе, что попытается? Так вот, как выяснилось, пытаться тоже надо нормально, а не «я же тут, пусть радуется». Надо бы хоть иногда думать над тем, что именно говоришь. К Венлефу трудно было относиться с осторожностью: он не был похож на хрупкую вазу, практически ничем не выдавал свои горести и обиды, да и вообще являл собой здоровенного мужика в звании майг-доннге. Рейм всегда думал, что он вправе не считаться с его чувствами, ведь это у него всё плохо: образования нет, служил доннгом, где его выбрали, как товар, с работой кинули, ножом пырнули… Череда неудач, которая сделала его грубее и циничнее к окружающему миру. Но причём тут Венлеф? Он, конечно, та ещё важная птица, всегда знает, как, кому и что лучше, но, в самом деле, при всём этом он никогда его не бросал. Рейм уверен, если бы где-то посреди своих блужданий он написал бы ему, то ответ пришёл бы непременно. Такой уж Венлеф был человек. Чуть позже Рейм стал замечать, что на самом-то деле Венлеф всегда настороженно и смущённо принимает знаки внимания, прячась за маской отчуждения. Простые объятия были ему не чужды, но что-то большее, должно быть, было для него более личным и глубоким, чтобы с лёгкостью ответить. Он всегда сбегал, стоило Рейму повиснуть у него на шее и посмотреть ему в глаза. Венлеф, должно быть, думал, что для Рейма всё это просто так, и шутил, изворачивался, отвлекал. Но Рейм-то помнил его взгляд. – Почему именно я? – как-то раз спросил Рейм, сознавая, впрочем, что вопрос риторический. – Почему нет? Венлеф всегда отводил глаза, стоило у него спросить что-то эдакое, но Рейм знал: они были наполнены теплом. Возможно, он не хотел на него давить. Возможно, тяжело было не видеть тепла в ответ. Они так и не решили съехаться, всё же, из своих квартир им до работы было всего ничего, а если искать общее жильё где-то посередине, то им пришлось бы ездить в любом случае. К весне Венлеф начал потихоньку налегать на него по поводу обучения. Рейм и сам себе обещал, что накопит денег, но, когда он знал, что Венлеф едет к нему, то всегда просаживал деньги на что-нибудь вкусненькое. Накопления у него были, но следовало бы урезаться в своих расходах. – Я знаю, у меня это было одной из целей на будущее, когда я жил в центре. Но у меня не сильно копятся деньги. – Ты же знаешь, что с этим у нас проблем нет, – мягко сказал Венлеф. «А ещё я знаю, что ты копишь на дом, дурак», – подумал Рейм, а вслух ответил: – Да, но я боюсь, что тебе придётся постоянно меня пинать. Я с тобой расслабился, я знаю, что всё схвачено, я могу залениться. Зачем мне что-то делать, лезть из кожи вон, если с тобой в любом случае не о чем беспокоиться? – Ты не всегда будешь со мной. Пригодится. – Куда ты денешься-то? – Рейм сделал вид, что не понял намёка. – Ну, несчастные случаи никто не отменял, – Венлеф в свою очередь сделал вид, что купился. – Да и любые военные конфликты. Я смертник. Призовут, а там всякое может случиться. Смертник. Как клеймо. Рейм понимал, что он действительно другой. Что он на всю жизнь останется смертником. А он сам, Рейм, видел, с чего это начиналось. Венлеф даже не брался за поиски дома, пока не отправил его учиться. Рейм не думал, что это станет таким испытанием. Всё новое, за всё страшно браться, люди, материалы. Три года, чтобы получить документ о получении второй ступени. Времени стало катастрофически не хватать. Ещё и эти поездки из квартиры в квартиру. В конце концов, он озвучил Венлефу свои мысли: – Мы зря тратим деньги. – Ты про что? – Про две квартиры. Нужно съезжаться. В глазах Венлефа была дикая усталость. Рейм знал, о чём он думает: что они съедутся, а потом Рейм психанёт и свалит. Но он не собирался, ни в коем случае. Они виделись так мало, а этот путь из одного района в другой, чтобы всего лишь успеть увидеть его перед сном, занимал слишком много времени. – Платим за две жилплощади, ну на кой? И все эти бытовые моменты, всего нужно по два: у тебя и меня. Зачем? Эти деньги можно было бы откладывать. – Нужно будет ездить на работу, ты же помнишь, мы говорили об этом. Даже если мы найдём идеальную квартиру посерединке. – В любом случае ездить, сейчас ездим друг к другу, задрало! А где ты хотел купить дом, в каком месте? Венлеф со вздохом потянулся к смарту и открыл карту города. Ткнул в пару районов. – Вот здесь дома на окраине. Или тут, тупиковый квартал. А вот здесь, считай уже пригород. Но дом – это не обязательно. – Ты же хотел? Опять этот грустный взгляд. Рейм терпеть его не мог, он не понимал, что нужно сделать, чтобы Венлеф прекратил жить болью. – Хотел. – Так я тоже хочу, ты меня заразил этой идеей. Может уже пора, нахрен? Венлеф так и стоял столбом, тогда Рейм приблизился и заключил его в объятья: – Ну, что скажешь? Он никогда не мог уместить его в своих руках, Венлеф был выше и шире, но так хотелось показать, что он с ним. – Ты не понимаешь, что для меня это будет нечто большее, чем обычный дом, – глухо ответил Венлеф. – Я понимаю, – возразил Рейм. Это будет их общий дом. Он же не дурак, он знает, что Венлеф придаёт таким вещам значение. В конце концов, Венлеф согласился. Рейм сознательно отказался принимать в этом всём какое-либо участие. Он сказал Венлефу, чтобы тот выбирал и смотрел дома сам, без него. Рейм надеялся, что хотя бы так он купит действительно что-то, что по душе ему. Через два месяца, Венлеф, встретив его с работы, просто сообщил: – Купил. Потом последовали две недели оформления документов, затем Венлеф купил холодильник и кое-что из мебели. Рейму с его учёбой было некогда даже вникнуть в то, что именно Венлеф в данный момент делает, но когда ему сказали собирать вещи, то стало ясно, что всё свершилось. Ему, в общем-то, и нечего было особо забирать, получилась пара плотных пакетов и сумка с вещами. В последний момент он вспомнил про то, что у него ещё висит в коридоре верхняя одежда и стоит несколько пар обуви. Тоже собрал. Они договорились, что Венлеф приедет с грузчиками и всё заберёт. Потом встретит Рейма с учёбы, и они поедут, вместе. Рейм был расстроен тем, что уже темно, что сегодня он ничего толком не разглядит. Но Венлеф улыбался, и его позитив передавался и ему. Они добирались минут тридцать от места учёбы Рейма, это было вполне себе терпимо, просто они оба привыкли жить в шаговой доступности ко всему. – Тут типовая застройка, все дома с городскими коммуникациями, есть дома в один этаж, есть в два, разные по размерам, отстроены линиями… Сейчас увидишь. Дома стояли на небольшом расстоянии друг от друга, в целом одинаковые, в деталях разные. Видно, что домам лет по пятнадцать, не меньше. Это был тот самый тупиковый район, после которого шёл лесок на крутом холмистом участке. Въезд в район всего один, не слишком удобно, должно быть. Венлеф остановился перед калиткой высокого глухого забора, отворил. – Темень какая, не видно ни зги, – пробормотал Бьёрейм, вступая за Венлефом на территорию участка. Тут в глаза забил свет, фонарь работал по датчику движения. Дом не был ничем обшит, просто окрашен в светло-бежевый, краска уже слегка облупилась. – Справа от дома есть место под гараж, но его никто не строил. Задний двор слегка зарос, завтра посмотришь. Они вошли на небольшую веранду, где был отдельный свет, и Венлеф отпер вполне надёжно выглядящую дверь. – Слева дверь в прачечную, она здесь отдельная, как ни странно. Чуть дальше – туалет с ванной. Справа гардеробная. Дальше справа кухня, а прямо гостиная. Здесь не было ощущения роскоши, по размерам все помещения были небольшими, может, немногим больше аналогичным помещениям в квартирах. Всё требовало косметического ремонта. В кухне стоял гарнитур, Венлеф тут же сообщил, что он от прошлых хозяев, но ещё целый. Новый холодильник. Стол и два стула – Венлеф купил, чтобы что-то было. В гостиной их ждал новый диван, тумба с телевизором, журнальный столик. В уголке комод, рядом напольная вешалка. Рейму нравилось. Не хватало только уюта. Коврика, что ли? На окнах были рулонные шторы. – А теперь самое интересное. Венлеф вернулся с ним в коридор, ближе к стене кухни, прыгнул на стул и потянул за ручку небольшого лючка в потолке. К удивлению Рейма, из него разложилась жиденькая лестница. Наверху Венлеф включил свет: справа и слева были полки для хлама. А впереди совсем небольшая квадратная комната и выход на балкон. – Можно сделать здесь спальню. Только оборудовать нормальную стационарную лестницу. – Ночью можно шею свернуть, если идти в туалет. Но классно же, – Рейм уже представил здесь кровать, тумбочку и торшер. – Завтра выйдем на балкон, посмотрим всё. Рейм озирался по сторонам. Он уже любил этот дом. Да, там-сям нужно приложить руку. Но всё это принадлежит Венлефу, здорово. – Хочу сделать видеонаблюдение. Забор, вроде высокий, но я никогда не жил в доме, как-то побаиваюсь. – Согласен. – Как тебе вообще? – Я в восторге. Только устал и хочу есть. – Я готовил, подогрею нам. Сделать салат? – Грей, я сделаю. На кухне они всё же поменялись ролями, так как Венлеф сказал ему, что греть, а сам взялся за салат. Пока он резал овощи, Рейм уже освободился и осторожно обнял Венлефа со спины. – Я так рад, что мы здесь. Осталось ключи отдать. – Я свои сегодня отдал. – Ты ничего у меня не забыл? Можно не заходить? – Не должен был. Если хочешь, зайди и проверь. – Не хочу. За ужином Венлеф рассказал всё в деталях: сумму покупки, кредита, месячный платёж. Рейм слушал и понимал, что хотел бы вкладывать часть, но Венлеф не позволит. Значит, нужно откладывать самому, на покупку техники или подарков. У него давно возникла эта навязчивая идея: начать дарить ему подарки, по поводу и без. Рейм ощущал, как стремительно бежит время. Если не сейчас, то когда? – Завтра у нас даже совпадёт выходной, – сказал Бьёрейм, когда они раскладывали новый диван. – Я же не зря выбирал этот день. При выключенном свете стало вдруг заметно, какая здесь тишина. Бьёрейм навалился на Венлефа и пару раз поцеловал его в плечо. На самом деле, он не думал, что его самого тоже вдруг проймёт осознание того, что это их общее жильё. Вот они, снова живут вместе. Никаких отмазок. Может, Венлеф снова начнёт целоваться? Он так и не давался. Видимо, тоже отчего-то считал это личным и теперь не нужным. Бьёрейм лез пару раз, но нарвался на отворачивания или довольно сухой ответ. Да и эта волнующая тема с его позицией. – Мне нравилось, когда ты был сверху, – попробовал ласково уговорить он Венлефа хотя бы на словах. Он гладил его от плеча до бедра, туда-сюда. – Мне вообще нравился ты тот, тогда. – От того меня ты ушёл. – Не из-за того, что что-то в тебе было не так. – Я не хочу создавать себе иллюзию того, что ты мой. В прошлый раз я долго отходил. Рейм понял. Отстал. Но сейчас столько всего у них происходит, вряд ли Венлефу теперь было бы расставаться не так больно, как раньше. Как бессмысленно постоянно зависеть от ухода, который маячит в каком-то будущем, но совершенно не ясно, в каком. Рейм сознательно стал оставлять себе всё меньше путей для отступления. На обучении сокурсники перезнакомились, они все были моложе его, но тоже пытались тащить в свою тусовку, спрашивали, как он живёт, женат ли. Рейм ответил, что живёт с мужчиной, армейским товарищем. Причём давно. Получил в ответ много задумчивых взглядов, но на душе как-то полегчало. Когда Венлеф встречал его недалеко от училища, Рейм больше не заморачивался тем, не увидит ли кто чего лишнего. Спокойно касался его, обнимал. Он подарил ему беспроводные наушники, чему Венлеф очень удивился, но был рад. Счастливый Венлеф нравился ему. Улыбка, горящие глаза. Нравилась его нежность во взгляде, когда он искал его по дому и находил где-нибудь наверху на балконе. Их первым более-менее общим другом стал Гердест. Вообще-то он был хорошим знакомым Венлефа, по подработке с реабилитацией. Первое время он курировал другой центр, там он и познакомился с Гердом. Штатный психолог. Он обладал тем же магнетизмом, что и доктор Кортни. Верилось в то, что он хороший парень, без двойного дна. Раньше они с Венлефом, бывало, пропускали по бутылочке. Теперь же, он познакомил его с Реймом. Они собирались у них в доме: посмотреть какой-нибудь матч, сыграть в настолку, просто поболтать. Гердест, естественно, был в курсе, чем они связаны. Такие встречи немного разбавили их жизнь. Рейм ощутил, как это удобно, когда кто-то спокойно воспринимает их парой. Втроём они даже несколько раз выбирались в довольно шумные места, но намного приличнее тех, в которых раньше тусовался Рейм. Всё было как-то достойно: музыка, нет упоротых в говно, обслуживание на высоте. Ему здесь нравилось, особенно в компании Венлефа и Гердеста, не было ощущения опасности, того, что он пойдёт в разнос. – Венлеф, не ревнуй его к веселью, – как-то заметил Гердест. – Это ты говоришь как друг или как психолог? – Как семейный психолог. Рейм с интересом смотрел на них. Венлеф ревнует? Серьёзно? Он, со своей проницательностью толстокожего, как всегда ничего не замечал. Гердест всё равно извинился, сказав, что влез не в своё дело. Рейм же считал, что им не помешал бы взгляд со стороны. Связано ли всё это было с их выходами в свет или нет, но вскоре разразилась первая серьёзная ссора. Рейм вообще не ожидал, что Венлеф способен повысить голос, тем более, в их доме, где царил покой и взаимоуважение. Рейм, конечно, видел, что в этот день Венлеф был раздражён, но списал на рабочую усталость. Бьёрейм сделал омлет с овощами, разложил по тарелкам. По телевизору шла какая-то дрянь, поэтому Рейм быстро смолотил свою порцию и привычно придвинулся поближе к Венлефу. Стёк по спинке дивана к его плечу, оплёл его левую руку своими двумя. Венлеф вдруг стряхнул его и рявкнул: – Заебало твоё притворство! И, бросив вилку, ушёл наверх. Если бы Рейм был способен, он бы наверняка оскорбился до глубины души. Сел бы, насупившись, и стал заниматься своими делами. Но сейчас он не хотел позволить этому психозу развиваться. Нет уж, пусть выговорится. Поднявшись по лестнице, Рейм увидел, что Венлеф сидит на краю кровати и смотрит в пол. О чём он думал, оставалось загадкой. – Венлеф, еда остынет. Он молчал. – Хочешь, принесу сюда? – Уйди. Я не хочу на тебя срываться. – Не хочешь – не срывайся. – Ты не понимаешь. Вот это было уже обидно. – Так объясни. Он и глаз на него не поднял. – Я всё ещё хочу чувствовать от тебя что-то в ответ. Мне казалось, что только в армии подобное было. Пусть это оказалось самообманом, но теперь даже этого нет. – Хелиог, ты мне дорог. Этого мало? Через длинную паузу Венлеф глухо выдал: – Иногда. Извини за это. Извини, что наорал. Они, вроде бы, помирились, но Венлеф остался отстранённым. Нет, всё было в порядке: он встречал его, расспрашивал, как прошёл день, они были вместе, но это неуловимое обожание Венлефа куда-то испарилось. Атмосфера дома была гнетущей. Когда у Венлефа не было настроения, Бьёрейму автоматически не хотелось ничего на свете. – И что у вас случилось? – спросил Гердест, уже с час слишком внимательно рассматривая их. – Всё нормально, – ответил Рейм. – Я сорвался, – одновременно с ним ответил Венлеф. Он и Гердест как-то по-особенному посмотрели друг на друга, казалось, сказав о чём-то, не используя слова. Наконец, Герд с зашкаливающей серьёзностью сказал: – Мы уже говорили об этом, Венлеф. Ты должен нести ответственность. И не только за настоящее, но и за прошлое. Ты сам это на себя взвалил. – Я помню. Спасибо, Герд. Бьёрейм посмотрел на то, как Гердест поправляет очки в тонкой оправе и спросил: – Почему он должен нести ответственность? Я думал, отношения – это дело двоих. – Он один заварил эту кашу между вами. Он пришёл в смертники, он выбрал тебя, он сейчас с тобой. Либо он признаёт это и ведёт себя соответственно, либо страдает оттого, что не получается «нормально» и «как у всех». – Разве у него был выбор? Там, в армии. Либо ты выбираешь себе доннга, либо вылетаешь. – Это не вопрос жизни и смерти. Вылетаешь из армии – и что? Унижать кого-то годик-полтора-два, чтобы получить деньги – вопрос очень сомнительной морали. Выбор был. Да, Венлеф? – Да, – отозвался тот. – Кто-то сразу соглашается, для них это не проблема, – объяснил Гердест. – Кто-то, как Венлеф, долго думает, мурыжится, перебирает доннгов. И всё равно выбирает идти до конца. Я даже не знаю, кто хуже. А вот у тебя, Бьёрейм, выбора не было, как и у всех остальных доннгов. Так что, твоей вины в происходящем мало или вовсе нет. – Как это нет? Я наговорил ему всякого, свалил, не предупредив, а потом спокойно принял его помощь, как должное, да и вообще всё происходящее… – Это грубость, но: ты его любил? Был от него без ума? На каком-то основании что-то был ему должен? Рейм обеспокоенно взглянул на Венлефа и потянулся к его руке на диване, коснулся мизинца. Венлеф не повернулся, но и не убрал руки. Герд продолжил: – Венлеф выбирает тебя первый раз в армии. Ты, Рейм, здесь не при чём. Венлеф выбирает тебя второй раз после армии. – Ну, тут-то я сам к нему приехал. – Именно за отношениями? – Я не думал тогда об этом. Мне нужно было высказаться. Пожав плечами, Герд сказал: – Неужели у тебя не было ощущения неправильности того, что ты остался с Венлефом после армии? Рейм не хотел отвечать. И Венлеф всё молчал. – К этому приходят почти все доннги, остающиеся со своими майг-доннге. Тот самый процент, который ладит меж собой в армии. Потом доннг обязательно думает: «Какого хрена я забыл с этим мужиком?» Мне неправильно это говорить, но не вы первые, не вы последние. Рейм, ты тут действительно ни в чём не виновен, как бы порой Венлефу этого ни хотелось. Ему всё равно придётся остаток жизни справляться со своей совестью, так что… Твоё дело: либо терпеть его, либо нет. Требовать чего-то ещё от тебя нечестно. Он сам выбирает тебя раз за разом, зная, какие проблемы будут. Это его ответственность. – Ты точно психолог? Герд слабо улыбнулся: – Да, но с вами можно не зубоскалить и не стесняться в выражениях. Я вообще против программы в таком виде. Доннгам не дают выбора, помощи. За майг-доннге всё равно стараются проследить – хорошее пушечное мясо в случае чего. Да и то, следят хреново, ну, вы знаете про суициды. По-хорошему, даже если не менять суть программы, нужна полноценная реабилитация на выходе. Вы нестабильны в простых вещах. Но это всё мечты. На самом деле, я бы, естественно, хотел бы, чтобы вы всё преодолели. Надеюсь, Венлеф сможет что-то в тебе разбудить. Я видел слишком много плохих концов, постоянно вижу их по работе. И практически ничем не могу помочь, только принять ситуацию, каким бы ни был исход. Глотнув из бутылки, Гердест сказал: – Простите, парни. Это не то, что следовало бы говорить на дружеских посиделках. Но мы с Венлефом давно общаемся достаточно неформально в плане высказывания личного мнения. – Всё в порядке, – наконец-то подал голос Венлеф. Им удалось выйти в более-менее нейтральную обстановку после этого. Вечер прошёл хорошо, они обсудили всё на свете. У Венлефа был какой-то больной вид, поэтому, когда он пошёл за пивом к холодильнику, Рейм догнал его и спросил: – Всё нормально? Как-то нездорово выглядишь. – Голова раскалывается. – Иди наверх, ляг и отдохни. – У нас гости. – И что? Мы допьём, и я провожу Гердеста. – Посмотришь, чтобы он сел в такси. – Конечно. Венлеф извинился перед Гердом и ушёл наверх. – Он не всегда таким был, – поспешил ещё раз извиниться за его поведение Рейм. – Вообще он очень ответственный, скорее, умрёт, чем оставит кого-то вот так, для него важно соблюсти все приличия. – Ерунда, всем может стать нехорошо. Так что он сделал? Ударил тебя? – Что? – удивился Рейм. – Нет, конечно. Просто слегка наорал. Даже никакого длительного скандала, так, одна фраза. – Смертников часто срывает вплоть до побоев. Бывает, всё вообще заканчивается убийством и последующим самоубийством. Очень печально. У Рейма даже волоски на руках дыбом встали. – Вся эта программа… Если смертник спускает пар на своём доннге, тут всё просто: майг-доннге, скорее всего, будет более-менее в порядке на выходе. Зато доннг униженный, оскорблённый, если не суициднулся прямо в части, весь разрушен потом. А если смертник пытается уважать выбранного доннга, то у них частенько в голове перемыкает. И всё наоборот. Ты должен помнить, что это твоя жизнь, даже если он будет пытаться давить. – Я и так слишком безответственный, куда еще больше расслабляться. Как вы с ним познакомились вообще? – Он тогда вёл наш центр, на время болезни Синто. Госструктуры всегда пристально смотрят за майг-доннге в реабилитации, стараются взять на работу. Венлеф идеален для такой подработки: он сам смертник и другие смертники, глядя на него, понимают, что тоже могут нормально жить. Но я-то видел, что сам Венлеф из проблемных. Когда видишь одинокого смертника с таким потерянным взглядом, то сразу становится всё понятно. Ну и так, слово за слово. – Странно, мне он показался таким холёным и независимым, когда я увидел его у себя в центре. – К тому времени он уже был в подобии нормы. Мы познакомились как раз после вашего разрыва, насколько я знаю. – Он не пытался ни с кем сойтись? – покраснел Рейм, задавая этот вопрос, но любопытство было сильнее. Гердест покачал головой: – Насколько мне известно, нет. Смертникам для этого требуется больше времени, чем остальным, знаешь. По мне, так он вообще тупо ждал. Хотя я ему все уши просвистел, что так нельзя и нужно отпустить. Вижу, дождался-таки. – Не того, чего хотел. – Ты ему ничего не должен. – И опять мы вернулись к этому! – Потому что это правда. Рейм думал, что это правда лишь наполовину. Венлеф вытащил его из армии. Вытащил его со дна жизни, когда помог с долгами. За всё это Рейм хотел если не быть должным, то хотя бы быть благодарным. Гердест вызвал такси. – У тебя самого-то как с отношениями? – внезапно для себя Рейм обнаружил, что Герд не выглядел, как человек, обременённый семьёй. Тот улыбнулся: – Сапожник без сапог. Он был красивым парнем, с слегка экзотическим вкусом к причёске и одежде. Рейм, скорее всего, подумал бы, что он стилист или парикмахер, но никак не психолог. Рейм вышел с Гердестом за ворота и убедился в том, что он сел в такси. Махнул рукой ему на прощание и вернулся в дом. Венлеф не спал. – Мы мешали тебе? – Нет, здесь даже голосов не слышно. Только как ты закрыл ворота. – Как себя чувствуешь? – Сносно. Ты не сердишься? – За что? – Моё поведение, все эти разговоры. – Всё нормально. Позже, когда они легли спать, Венлеф вдруг сгрёб его в свои объятья, да так собственнически, Бьёрейм аж от удовольствия расплылся. Ему нравилась эта сила и уверенность. А если Венлеф в чём-то не уверен, разве мог быть в этом уверен Рейм?